Темная сторона

      -Я закончил, - крикнул Дэвид Дженкинс, закрывая большую амбарную книгу и снимая очки, - Что там у тебя, Колин?       -Почти готово, минуту!       -Давай скорее! Уже итак поздно, не хочу проторчать здесь всю ночь, - Дженкинс снял белый халат и повесил его на торчащий из стены крючок.       Колин Гордон вышел из подсобки минут через десять. Он выглядел уставшим: глаза покраснели, волосы растрепались. В руках он держал несколько исписанных тетрадных листков.       -Нужно переписать все в журнал, - мужчина помахал ими в воздухе и с видом человека, приговоренного к смертной казни, поплелся к амбарной книге.       -Брось, время за полночь, займешься этим завтра.       -Хорошо, Дэвид. Спасибо.       Колин повесил свой халат на соседний крючок и мужчины вышли из маленького здания с давно не работавшей вывеской «Аптека».       -Стоило бы ее починить, - Гордон кивнул в сторону темных букв.       Дэвид крякнул.       -Стоило бы ее выбросить. Если в этом городе найдется хотя бы один человек, который не знает куда идти за лекарствами, если он, вдруг, заболеет, я готов съесть собственную бороду. Чего встал? Пошли уже.       -Как скажешь, Дэвид.       Быстрым шагом они спустились с холма и пошли по одной из двух, залитых светом многочисленных фонарей, главных улиц Трейлвейла.       -Ты так и не помирился с доктором Бриксом? – спросил Колин.       -Да пошел он, - зло выплюнул Дэвид, - Думает, что раз он врач, он лучше других, ха! Как по мне – он просто кусок дерьма!       Гордон вздохнул. Несколько недель назад, Сандра, дочь Дженкинса, пригласила главного врача городской больницы на ужин, но тот отказался. «Ты чудесная девушка, и мне жаль тебя расстраивать, но я не думаю, что у нас что-нибудь получится», - сказал он, и, уже через пару часов, оскорбленный отец заплаканной Сандры за грудки вытаскивал доктора Брикса из его же собственного дома. Дженкинс на глазах у любопытных свидетелей сцены долго орал на врача, а после ударил его по лицу и разбил нос. Колин не присутствовал при этом лично, но был уверен, что зеваки в этот момент затаили дыхание.       Однако, к их величайшему разочарованию, Брикс не только не ответил агрессией на агрессию, но и извинился перед обидчиком, после чего вернулся в свой дом, оставляя ошарашенного Дэвида в окружении крайне заинтересованных и неравнодушных жителей Трейлвейла.       -Что ж, он получил свое, полагаю, - миролюбиво заметил Колин.       -Я так не думаю.       -Мне кажется, ты принимаешь все слишком близко к сердцу… -      Засунь свое мнение себе знаешь куда, - огрызнулся Дэвид. Гордон умолк. Он понял, что Дженкинс не готов так просто отпустить столь болезненное для него происшествие. Колин не знал, что задело коллегу больше – то, что кто-то посмел отвергнуть его дочь, или то, что доктор Брикс поступил куда мужественнее самого Дженкинса.       Фонари неожиданно моргнули, почти синхронно, и по грязному асфальту разбежались серые тени.       -Опять подстанция барахлит, - Дэвид хмуро посмотрел на ближайший фонарь, который уже снова горел ровным, оранжевым светом.       -Эту старую развалюху давно пора снести и построить новую. Спенсер и Коллинз говорят, что половина систем не в порядке, и что их уже не починить. Но я сомневаюсь, что это волнует кого-то из мэрии.       -Проклятые бюрократы, - пробурчал Дженкинс, - Они относились бы к нуждам города куда трепетнее, будь у нас больше голосов для их чертовых выборов и…       -Слышишь? – перебил его Колин, останавливаясь.       -Чего?       -Кто-то поет, - ответил Гордон, старательно вслушиваясь в высокий, мелодичный голос, раздающийся в тишине спящего города.       -Что ты…, - начал было Дженкинс, но Колин схватил его за плечо, приложил палец к губам и зашипел, призывая к тишине.       Пение резко оборвалось, и за ним пришла противоестественная, звенящая тишина. Мужчины коротко переглянулись, и, не сговариваясь, встали на шаг ближе друг к другу. Каждый мускул в теле Гордона напрягся, сжимаясь, как пружина. Свист в ушах становился все более пронзительным и Колину показалось, что даже фонари потускнели. Мужчина явно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и быстро огляделся вокруг – никого. Пустая улица и их собственные, чуть искаженные тени на асфальте.       -Пошли отсюда, - Дженкинс буквально прошептал эти два слова, видимо, ощутив ту же гамму эмоций, что и его коллега.        -Да… Пойдем, - они быстро двинулись дальше, вниз по улице. Под ребрами Колина ощутимо ныло, так, как обычно бывает, когда сталкиваешься с чем-то неприятным или пугающим – холодный вакуум в том месте, где обычно находится солнечное сплетение. Гордону вспомнился случай из его молодости, когда его штанина застряла между рельсами в момент, когда на железной дороге переводили стрелки. Тогда он не был напуган. Он был в ужасе. Колин хорошо помнил, как он чувствовал себя, когда на горизонте показался поезд. Его спасение до сих пор было, будто в тумане, но секунды совершенного, сжигающего изнутри ужаса запомнились отлично. Холодный комок в его животе и сбивчивое, рваное дыхание сейчас были ужасно похожи на те ощущения из его прошлого. Он только что понял, что все еще держит Дженкинса за плечо.       -Постой. Погоди… Хватит, Колин, остановись! - Дэвид буквально задыхался, и Гордон замер на месте, как послушный пес, - От чего мы убегаем, мать твою? – мужчина согнулся, упершись руками в колени и тяжело дыша.       -Мне показалось….       Затихшее не так давно пение послышалось совсем рядом, и Колин буквально задохнулся недосказанными словами. Мужчины задержали дыхание. В этом мелодичном, приятном в любой другой ситуации голосе, слышалось что-то потустороннее и пугающее.       -Кто здесь? – голос Дженкинса дрожал.       -”А затем мы сбежим”, - после длительной тишины мелодия казалась противоестественной и неуместной. Колин огляделся снова, пытаясь понять, откуда исходит звук, но не смог определить его точного месторасположения, - “До того, как сталь коснется наших тел. Ведь я, наконец-то, понял, что так мы избежим ошибки, да, избежим…”, -голос сорвался на слишком высокой ноте и растворился в тишине. Где-то справа хрустнула ветка, и мужчины синхронно обернулись на звук. Оба затаили дыхание, напряженно вглядываясь в темноту. И оба испуганно отпрыгнули, когда из куста выскочила большая черная кошка и засеменила вниз по улице.       -Вот чертовка, - ошарашенно выдохнул Дженкинс.       Мужчины переглянулись и облегченно рассмеялись. Смех резко оборвался, когда фонари снова моргнули.       -Пойдем отсюда, а не то я поседею на пару лет раньше, чем планировал, - сказал Колин, и Дэвид согласно кивнул. Быстрым шагом они дошли до конца улицы и остановились на перекрестке.       -Что ж… Спасибо за помощь с инвентаризацией, Колин, - Дженкинс протянул руку и Гордон пожал ее.       -Не за что, Дэв.       Они замолчали. Их дома располагались в разных концах города, и на этом перекрестке им следовало разойтись, однако делать этого совершенно не хотелось.       -Ладно, я пойду. До завтра, Дэв, - Колин все же нашел в себе смелость достаточную для того, чтобы повернуться спиной к Джэнкинсу и двинуться в сторону своего дома.       -Счастливо, Колин!       Дэвид некоторое время смотрел на удаляющуюся спину коллеги, а потом, смачно сплюнув, пошел своей дорогой. Фонарей становилось все меньше, и мужчина ускорился. Сгущающаяся вокруг темнота казалась теперь густой и удушающей. Больше всего на свете Дженкинс сейчас хотел оказаться дома.       Блеклое сияние луны выглядело особенно зловещим в звенящей, давящей тишине ночной улицы. Ее нарушали только глухие звуки шагов Дженкинса.       И чьих-то еще.       Дэвид резко обернулся. На дороге в паре метров от него стояла темная, высокая фигура.       -Колин? – тихо позвал Дженкинс.       Фигура не шевелилась, словно это был и не человек вовсе, а забытый на улице манекен. Дыхание мужчины сбилось.       -Колин, это ты? – голос дрожал.       Фигура медленно сделала шаг вперед, и у Дженкинса внутри похолодело, когда мягкое лунное сияние бликами разбежалось по длинным белым клыкам.