when my heart stopped

Говорят постоянно — нельзя переигрывать со временем. Даже ей, даже осторожно, едва касаясь этого пламени кончиками пальцев, — нельзя переигрывать со временем. И даже несмотря на то, что это всё ради Мадоки, нельзя. Потому что вселенная не смотрит на твои любовь и желания, не смотрит на тебя и других, она только смакует сочный хруст костей на зубах и позволяет этому пламени расти только больше. Время разрастается и забирает так быстро, что Хомура замечает отсутствие кожи и мяса на ладонях слишком поздно. Отсутствие жизни в сердце, что самое страшное, не замечает вообще. Потому что время куда осторожнее, чем она, школьница, возомнившая себя защитницей. Время хитрее и сообразительнее, оно путает и кутает серой дымкой, отчего постоянно хочется протереть глаза. Отчего ты не отличаешь этот мир от других. И Хомура, охваченная своими идеями и эмоциями, тоже не отличает, действуя по старой схеме — отложить очки в красной оправе, распустить эти глупые косички и уйти, оставив позади отчаяние. В этот раз она обязательно спасёт Мадоку. И обязательно обнимет. Может даже осторожно коснётся её губ, слегка и невесомо, будто пробежавшим сквозняком, а потом с ним и уйдёт, забирая духоту и слабость. Хомура Акеми всё плохое заберёт у Мадоки, переманит на себя и болезнь, и страх, только бы та была жива. Тихо. Даже занавески не колышатся. По спине Хомуры ползут мурашки, будто не она без сожаления убивала и будет убивать Ведьм, оставляя в их лбах чёрные дыры от пуль. Неужели она, безжалостная (но сострадающая), равнодушная (но любащая), таинственная (но такая откровенно глупая) может боятся тишины? Нет. Здесь было что-то не так, но времени, того самого хитрого времени не хватало. Надо было бежать. Больница остаётся за спиной, а перед Хомурой расползается пейзаж с той же серой дымкой. Она беспомощно моргает и мотает головой, но видение не исчезает. Такая же застывшая маска мира, как когда останавливается время. Но нет времени. Надо бежать, потому что каждое мгновение жизни Мадоки драгоценно. И Хомура бежит, подталкиваемая своей бесконечной любовью, скрученную в ней в тугую боль из воспоминаний, где от светлой Мадоки Канаме остаются только тёмные пятна крови, а стук её каблуков увязает в серой дымке. Она выходит на широкую дорогу и понимает наконец — нельзя переигрывать со временем. Потому что теперь оно остановилось без её участия. Хомура запутала мир, закольцевала его вокруг трупа Мадоки, и теперь программа жизни отказывает, глючит и застывает. Застыла. А ей достался только синий экран с белёсой бегущей строкой. Она знает это, понимает нейронами где-то в глубине мозга, но понимать — не хочет. Не хочет верить, что Мадока не скажет её имени тихо-тихо в полумраке, цепляясь за рукав, поэтому бежала мимо застывших машин. Нельзя переигрывать со временем, но Хомура переиграла и не знает как это исправить. Она добегает до знакомой уже школы, кажется, за минуту, врывается в класс и ждёт. Мадока не двигается. Мадока застыла с милой улыбкой на губах, подперев щёку кулаком и как-то глупо смотря на учителя. Хомура кидается к ней, трясёт, тормошит, но даже её яркие розовые волосы не могут рассеять серую дымку. Не может это сделать и её щит, который так хочется разбить об пол. И Хомура бьёт, бессильно стучит им по парте, по кафелю, расталкивает безвольные тела учеников и стулья, но всего мира мало, чтобы выместить её злобу и отчаяние. Потому что она заточена в это мгновении н а в е ч н о. И всё, что ей остаётся, это рыдать, прижав к груди колени. Слёзы сами текут, когда перед глазами появляется улыбка Мадоки, когда она вспоминает её мелодичный голос, когда она вспоминает её прикосновения. Когда она чувствует разом всё то, что потеряла. Конечно, Хомура навечно заточена вместе с Мадокой. Она может касаться её, чувствовать подушечками нежную кожу, целовать, потому что никто не запретит. Только вот на самом деле Хомура навечно заточена здесь не с Мадокой, а с её блёклой проекцией. Но по крайней мере, — на этом моменте Хомура давит из себя улыбку, даже без разрешения касаясь её прекрасных розовых прядей, — по крайней мере она всё-таки её спасла.