Сон

Охтарониэль лениво укусила Морьо за мочку уха и положила голову обратно ему на колени. Зевнув, нис провела ладонью по ноге нэр и тихо проговорила: - Веснушка, а, Веснушка... Морифинвэ улыбнулся, пропуская огненно-рыжие волосы жены сквозь пальцы, и прикрыл глаза. В камине трещали поленья и хриплый шёпот пламени убаюкивал. Нолдо откинул голову на подушку, с трудом разлепил сухие губы и спросил: - Что такое? Эльдэ заворочалась, лениво вцепившись в густой мех медвежьей шкуры, которая служила им ковром и стелилась золотисто-бурым колючим покрывалом у камина. Локоны языками застывшего пламени сверкнули в полумраке спальни. По-детски потерев кулаками глаза, Тирониэн наконец произнесла: - Морьо...-она зевнула, тихо и сладко, но потом закончила, - нам надо-о-о поговорить...о Насто сына. - Да, но не сейчас, - эльда склонил голову, невольно залюбовавшись на то, как сумрак сгладил острые, угловатые черты лица, согрел узловатые длинные пальцы и укутал невесомым ситцем тело нис. - Ты...-Фэанарион зевнул, прикрыв ладонью рот, и затем ухмыльнулся, с невольной, непрошенной нежностью огладив плечо жены, - засыпаешь, Прачка. Охтарониэль промолчала, развернувшись лицом к Морифинвэ, и, подняв руку, коснулась пальцем носа мужа. И улыбнулась - ласково, смущённо и в тоже время так беззащитно, что у нолдо перехватило дыхание. Его Нарвендэ. Своевольная, сладкая и такая любимая. - "Любимая", - повторил про себя Морифинвэ, чмокнув жену в нос. Она тихо и устало рассмеялась, прикрывая глаза. -Ты уложила сына, мелиссе? - он спросил это просто так, прекрасно зная, что его Прачка пришла в замок, едва волоча ноги - в последнее время Охтарониэль большую часть рабочего дня проводила в кузнице,- и едва смогла принять ванну. А маленького Романдора укладывала спать леди Анариэль, няня принца. - Не знаю, - пробормотала она, но говорила нис настолько неразборчиво, что Морьо расслышал робкое "нинаю", а потом Тирониэн прикрыла глаза и безвольно уронила голову на колени мужа. - "Пора тебе в кровать, малыш", -нэр, осторожно встав, взял жену на руки и отнёс уже в застеленную свежей постелью кровать, чувствуя, как невольное любование Охтарониэль перерастает в знакомое жгучее желание. Разбудить и сказать ей об этом? Вполне возможно, что, будучи сонной, Нарвендэ станет более покладистой. Покорной. Он никогда её такой не видел. - "Нет. Нельзя", - слова окатили нолдо холодной водой Хелеворна и глубоко вздохнув, эльда сел на краешек кровати и посмотрел на Охтарэ. Тёмно-зелёная лямка ночной рубашки соскользнула с плеча, обнажив молочно-бледную кожу, которая в меркнувшем свете огня стала нежно-персикового цвета. Дрожащими пальцами вернув ткань на место, нолдо лёг рядом с женой. Вот уже четырнадцать лет прошло, как он стал королём, и, что самое главное - мужем и отцом. Радость от исполнения этих заветных желаний столь сильно переполняла его, что часто Морьо даже не верилось в действительность всего происходящего. И каждый раз, просыпаясь от беспокойных снов, он со страхом и нарастающим беспокойством оглядывался по сторонам, смутно боясь одного - увидеть, что Охтарониэль на самом деле вовсе нет, и жизнь его, обрётшая смысл в отцовстве, любви и правлении народом всего лишь обманчивое видение, а сам он находится в тёмной и затхлой комнатушке. Забытый, покинутый, оставшийся один на один с Клятвой. Холод прошёл вдоль спины и, вздрогнув, нэр сморщился, уткнувшись в шею любимой. Запах смородины и лимона, который источали огненно-рыжие волосы, согревал его фэа, сводил с ума и воскрешал воспоминания о первой брачной ночи. Нет, он не должен сейчас об этом думать, не сейчас - Охтарэ слишком устала, а он сам, измождённый бесконечными делами и тревогами, должен понимать, как благостно забытье. - "Только коснись...Прижми к себе" Судорожный выдох защекотал губы, и, прижав жену к себе, нолдо прикрыл глаза, стараясь подавить гнетущее желание. Карнистир опустил ладонь вниз и завёл её под подол ночной рубашки. Эльда наслаждался прикосновениями к тёплой коже, с каким-то острым и сладким страхом ощупывал бедро жены, вспоминая каждую родинку на желанном теле. Нис заворочалась, недовольно пробурчав что-то сквозь сон, и причмокнула губами. Тяжёлые локоны упали на лицо нолдо и, тихо фыркая, он отпрянул, сонно щурясь. - "Моя родная", - с нежностью подумал он, убирая руки и вновь заключая жену в тёплые объятья. - "Ты хочешь большего, верно?" Нельзя, нельзя. Пусть его сладкая Охтарониэль сегодня спит. А осень притаилась за окнами, и, просясь в жарко натопленную комнату, завывала; царапала ставни и стёкла бесчисленными когтями-каплями дымчатого дождя, - но, не дождавшись приглашения, в бессильной ярости терзала деревья, безжалостно отряхивала с них побуревшие листья и обрывала ветви. Последний раз вспыхнув рубинами углей, погас камин. И холод на цыпочках начал прокрадываться в комнату. Как сказать Охтарониэль, что он любит её? Как выразить всю полноту своих чувств, которые просто невозможно уместить в простые слова? - "Ты в любой момент можешь умереть. Как и она, - дождь с яростью ударил по окну, - и все, кого ты любишь, могут умереть. И ты не успеешь сказать их, и никогда она не узнает, что ты к ней чувствуешь" - "Никто не умрёт" - "А Клятва?" Едва возникнув в горле, крик замер, превратившись в холодный комок. С трудом сделав вздох, нэр уткнулся в плечо эльдэ; зажмурился, покачав головой. - "У нас всё будет хорошо" - "Ты дал Клятву, Клятву, Клятву", - с издевкой выстукивал дождь по окну. - "И ты умрёшь, умрёшь, умрёшь", - подхватил рычащий ветер, бросив в окно охапку мёртвых листьев. Это не так, совсем нет. Назло всему и всем они будут счастливы и увидят своих внуков, увидят, как сын принимает бразды правления Таргелионом. Они всё это увидят, Морифинвэ был уверен. Сын. Ещё одна отрада истерзавшегося сердца. С каждым днём Морнэмир всё больше походил на самого Фэанариона, и порой в минуты сыновьего недовольства эльда видел, что подданным нового короля Дор-Карантира придётся совсем несладко. Но даже при всём сходстве сына и отца, было в малыше одно отличие - бесцветные глаза матери, которые порой смотрели на окружающих с такой серьёзной сосредоточенностью, что немногим удавалось выдержать их взгляд. Карнистир снова улыбнулся - и ему показалось, что губы стягивает патока. Действительность ускользала от него, укрываясь за отяжелевшими веками, вырывала из под ослабевших пальцев время и утаскивала остатки в укромные уголки комнаты. Он проваливался в полусон, поддерживаемый крепкими и родными руками, которые когда-то помогали ему встать и идти дальше. Атья. - "Как сказать ей, что я люблю её, атаринья? - спросил он, вглядываясь во тьму. И продолжая падать. - Как сказать, что я сгораю заживо, едва прикасаясь к ней, и боюсь потерять?" Но даже тут, в полусне, Фэанаро хранил суровое молчание, предлагая сыну самому решить этот вопрос. Как всегда. И Карнистир, чувствуя себя беспомощным ребёнком, уже не в силах был сдержать горячие слёзы. - Атья. Атья, тебе плохо? - тихий голос оборвал ниточки сна и Морьо неслышно всхлипнув, с облегчением поняв, что падение кончилось. Но слёзы продолжали катиться по щекам, обжигая их. - "Да, мне плохо, сынок", - хотелось ответить ему, но эти слова тут же растворились, исчезли, едва Карнистир осознал, что тихий голос ему не послышался. Морнэмир? - Атья, что с тобой? - мальчишеский голосок дрогнул, немедленно потонув в вое бури. Пробормотала что-то Охтарониэль, вяло смахнув с плеча руку мужа. Развернувшись, Морьо кое-как разлепил глаза. Сладкая поволока сна лопнула, и, сощурившись, нэр увидел силуэт сына. - Всё хорошо, - соврал Фэанарион, одним быстрым движением вытер мокрые дорожки и усилием воли задушил рвущиеся наружу слёзы. - Это неправда, - маленький эльда обнял отца, сев на краешек кровати. - Я же это чувствую, атар! Погладив Романдора по голове, Морифинвэ слабо улыбнулся. - Правда, всё хорошо. Иди обратно к себе, мой алмаз. Ложись спать, - произнёс на ухо Фэанарион, слыша, как часто бьётся сердце мальчика. Быстро-быстро, как перезвон хрустальных бокалов. - Сейчас поздно и ты устал за день. Иди спать. - Я тебя не брошу, - упрямо и горячо прошептал Романдор. - Ни тебя, ни аммэ не брошу! - "И мы тебя не бросим", - с нежностью подумал Фэанарион, поцеловав сына в лоб. Подтянув мальчика к себе, он осторожно уложил его рядом с Охтарэ. Тихо и ласково фыркнув, Морнэ улёгся рядом с матерью и тут же, свернувшись в клубочек, обнял её. -Морнэ? -просипела Охтарониэль, приподнимаясь на локте. - Спи, амиль, С трудом скрывая улыбку, Морифинвэ поцеловал жену в висок, и произнёс: - Мелиссэ, ложись, - и нежно укусил её за мочку уха. - Хорошо, Веснушка. И воцарилась тишина, прерываемая неустанным плачем осени, которая тщетно сотрясала ставни и всматривалась подслеповатыми глазами в тёмную комнату, где семья, защищённая от непогоды, соскользнула в царство Ирмо.