Глава один. Красные одежды. I.
В открытом полукруглом помещении, выполненном из белого мрамора и отборного белого дерева, в самом центре под высокими потолками величаво восседал мужчина на резном стуле c длинной спинкой и холодно взирал на подсудимого напротив. Привычно гордо тот смотрел в ответ - ни страх, ни раскаяние не могли омрачить его непроницаемое лицо. Ему была прекрасно ведана его вина, и он не собирался противиться судьбе. Верховный судья четко стукнул два раза полированным молотком и официально-сухо подвёл: - Достопочтимый Серафим Пан Ёнгук отныне и вовек изгоняется из земель Эзелена и лишается своего титула. Ему запрещено возвращаться сюда под каким бы то ни было предлогом. Любому другому ангелу запрещается даже вскользь упоминать его имени. Господа, пожалуйста, уведите подсудимого, суд окончен. Когда судья повторно стукнул молотком, объявляя заседание закрытым, по залу прошелестел ропот голосов, начав нарастать, но под строгим взглядом судьи быстро стих. - Господин Пак, что все это значит? - нагнал судью в коридоре Престол, когда тот направлялся в свой кабинет готовиться к новому заседанию. Преградив дорогу, вопрошающий невозмутимо заглянул ему в глаза и повторил свой вопрос все также уважительно, но в тоже время с большим нажимом. - Престол Ким Химчан, вас это мало касается. Приговор был вынесен, и подсудимый подлежит изгнанию, - приблизившись к Престолу вплотную, он положил мозолистую от частого письма, бледную руку на широкое плечо ангела, несильно стиснув, и заговорил тихим скорбным голосом. - Дело крайне печальное, Престол. Такой ангел, как Серафим Пан Ёнгук... - он покачал своей маленькой темной головкой и подвигал кукольными губами в знак замешательства. - Сложно поверить в то, что он совершил. Горько, горько. Но даже лучшие из нас временами сворачивают не на ту тропу. Сощурив крупные эбеново-черные глаза, что отливали серебром в свете проникающего с улицы солнца, Ким Химчан пристально взглянул на аккуратное круглое лицо судьи. Судья всегда казался ему слишком юным, слишком невинным, а временами и наивным, чтобы занимать пост Верховного судьи. И только залегшая глубокая морщина на лбу, говорила, что ангел, стоявший перед ним, был не так прост. Пак Джису отличался рассудительностью, острым умом и крепкой верой в свое дело. Он был строг, но справедлив. Так часто Химчану приходилось слышать от него фразу: "Факты, представьте мне факты, а не ваши пустые домыслы, сэр". - И вы не посвятите меня в детали, Верховный судья? Все-таки я не рядовой ангел и считаю, что имею полное право знать правду. - Отлично! Хотите поговорить о ваших правах, Престол Ким? Тогда прошу, пройдемте в мой кабинет и для начала мы обсудим ваши обязанности, которых, как мне стало известно, в последнее время вы всяческим образом избегаете. Ангел стрельнул в него полным возмущения взглядом и, не сказав больше не слова, расправил большие белоснежные крылья за спиной, легко приподнялся над мраморным полом и величаво выплыл наружу. Теплое ласковое солнце радушно озаряло округу, но Химчану казалось, что в его душе вот-вот разразится буря. Всё заседание он провел как на иголках, а в сердце не переставал лелеять надежду, что разговор с судьей Ю хоть как-то успокоит его. Но теперь, после упорного замалчивания судьей фактов, которые смогли бы пролить свет на происходящее, ему хотелось рвать и метать молнии в небо, точно разгневанный Зевс. Пусть Пак Джису занимал пост Верховного судьи Эзелена, но он тоже здесь не последний ангел, гневался про себя Ким Химчан. Серафим, подумать только! Самого Серафима подвергнут публичному изгнанию. Химчан задумался, почему этот факт не приносил ему желанного удовлетворения. Все свою сознательную жизнь они провели с Пан Ёнгуком, как на ножах. Точно отважные рыцари, они скрещивали свои мечи всякую их встречу. И что теперь? Заткнуть меч за пояс и проводить его с миром? Никто из них не смог одержать достойной победы в их вечной битве. Поглощенный собственными мыслями, ангел прибыл к центральной площади, на которой пестрила уйма пар крыльев всевозможных оттенков белого и желтого. Пролетев над сгрудившейся толпой, он выцепил взглядом одну единственную фигуру без крыльев - бывшего Серафима. Не смотря на то, что ангел спрятал крылья и надел длинную бесформенную красную рясу, подпоясанную черным плетеным шнурком, было видно, как тот возвышается над остальными, точно царственный алый парусник над захудалыми суденышками рыбаков. Красный цвет со времен раскола Четырех царств значился среди ангелов, как цвет ярости, ненависти, крови и всего отрицательного. Но главным образом он означал позор. Но даже в красных одеждах Пан Ёнгук оставался неприступным и величественным, подобно горе. Бывший Серафим задрал голову к небесам и устремил пронзительный ледяной взор тёмно-шоколадных глаз на кружившего в низких кучерявых облаках Химчана. На секунду ангел оторопел, а вскоре спешно опустился в гущу толпы. Химчан не собирался прятаться от бича судьбы. Вежливо расталкивая на своем пути ангелов локтями, он вышел на самую середину и с вызовом встал перед Пан Ёнгуком, победно ухмыльнувшись тому в лицо. Их взгляды пересеклись и быстро разошлись – даже привычных искр не посыпалось. Весь процесс и после него Пан, к удивление многих, сохранял неестественное для случая спокойствие, словно это не его сейчас готовили к пожизненной ссылке. На обозрение всем его вывели на центральную площадь, облаченного в позорные одежды, и были готовы вот-вот переправить в другое измерение. Ким Химчан, да и все остальные в последний раз видели всеми так уважаемого Серафима Пан Ёнгука. Никто не проронил ни слова. Для всех ангелов это был самый черный день в их практически лишенной ненастья жизни. Когда Химчан отступил, давая простор для действий стражи, отвечавших за переправку заключенного, в толпе раздался голос. Он был звонким, певучим, и в тоже время полным скорби и слез. - Стойте! Остановитесь! Как можно? Что же вы делаете с нашим достопочтенным Серафимом? Очнитесь! - среднего роста и телосложения с землистой кожей и живыми как у щенка глазами ангел на крыльях цвета топленого молока вылетел вперед; он угрожающе потряс перед ними крепко сжатыми кулаками, и продолжил бранить их, - Как смеете все вы обвинять его в чем-то подобном? Серафим никогда бы не посмел сотворить нечто такое низменное, что заслуживает жестокого наказания. Он слишком чист и порядочен для того, чтобы нарушать законы, которые он столько лет соблюдал и следил, как бы другие не свернули с пути истины. Набрав побольше воздуха в легкие, он собирался продолжить свою защитную тираду в адрес горячо любимого им Серафима, как тяжелая ладонь легла на его плечо, заставив обернуться. Широко распахнутыми увлаженными глазами Херувим уставился на ничего не выражающее смуглое лицо любимого ангела. В уголках его век блеснули и скатились крошечные бусины слез. Пан Ёнгук смотрел поверх него. - Чон Дэхён, я прошу вас, успокойтесь. Не нарушайте тишины наших земель, - прозвучал басовитый голос ангела и Чон Дэхён был вынужден придержать свой гнев и недовольство до лучшего времени. Убрав руку с его плеча, ангел развернулся к притихшей публике в анфас и коротко произнес: - Прощайте. С какой-то странной тоской Химчан наблюдал за тем, как пространство перед ними разрезала вспышка света и показалась темная расщелина в другое измерение. Вырывавшиеся из нее вихри подняли листву над площадью, словно желая скрыть бегство обесчещенного ангела. Пан Ёнгук сделал всего пять широких, легких шагов вперёд и расщелина с глухим хлопком исчезла за ним. Как истукан Химчан и остальные ангелы еще какое-то время стояли, слепо уставившись на то место, где только что мелькнули полы красных одежд. Кто-то в толпе тяжело вздохнул, кто-то ропотно забормотал себе под нос. Чон Дэхён рядом с ним горько заплакал.II.
- Чем вы заняты, господин Ким? - в просторное полукруглое помещение шумно хлопая крыльями, влетел юный златовласый ангел и плавно опустился рядом на край стола, за которым сидел Престол. Он начал болтать длинными ногами в воздухе с интересом наблюдая, как бегали глаза учителя по пожелтевшим от времени с бронзовыми буквами листам. Мужчина сосредоточенно перевернул страницу толстого фолианта оплетенного тисненой толстой кожей и, не поднимая головы, обронил: - Чжунхон, если у тебя нет срочных дел относительно учебы, то попрошу тебя не отвлекать меня в данный момент. Скорчив кислую гримасу, юноша наклонился к тексту книги и удивленно воскликнул. - Зачем вам свод законов за прошедшие три столетия? Это как-то связанно с господином Паном? Я ведь прав? Прав? - Тсс! – предостерегая, шикнул на него мужчина. – Если желаешь и дальше оставаться со мной, то будь любезен соблюдать тишину в библиотеке. Сам ведь знаешь, какой хороший слух у библиотекаря О. Чуть опустив плечи, юноша потупил взгляд и тихо пробурчал: - Извините. - Прощаю. Займи себя чем-нибудь. Не шатайся просто так. Прошло не менее двух часов, когда Химчан позволил себе оторваться от исследований. Его осенила опасная, но такая манящая идея. Он перевел внимание на белокурого юношу, что смиренно сидел напротив, сложив пару небольших и таких трогательно хрупких серебряных крыльев за худой спиной, и увлеченно читал трактат известного профессора астрономии о влиянии положения звезд на небе на судьбы существ с самого их рождения. - Чжунхон, - осторожно обратился к нему мужчина. Ангел поднял на него свои круглые черные глаза-бусины и захлопал густыми ресницами. - Да, господин Ким? Внезапно в обуявшем его порыве, Престол схватился за края стола пальцами и, сильно поддавшись вперед, взволнованно зашептал, обдавая кожу юноши сухим горячим дыханием: - Тебе ведь известно, как именно можно попасть в Тёмные земли? Казалось, что сама земля задрожала под ними от этих запретных слов, а вместе с ней усилилась дрожь в руках Престола от волнения. Испуганно выпучив глаза, точно получив хлесткую пощечину, Чжунхон резко дернулся назад, чуть не падая, и в отчаянии всем телом вжался в спинку стула. - Разумеется, я не могу знать этого, сэр, - практически одними губами проговорил он. Химчан привычно сощурил свои раскосые глаза, когда его что-то не устраивало в ответе собеседника, и несколько томительных минут следил за становившимся бледнее с каждой прошедшей секундой учеником. - Я...я не знаю, поверьте, - заикаясь, пробормотал он, крепче впившись ногтями в края обивки мебели. Посчитав, что с ученика хватит и тот либо действительно ничего не знает, либо очень хорошо притворяется, Престол выпрямился. - Забудь, мои слова, малыш. Если поползут слухи, что ангел моего ранга интересуется Тёмными землями... - он оборвал себя на полуслове и, тревожно встряхнув головой, вновь уткнулся в книгу невидящим взором. - Сэр, я знаю… - робко произнес Чхве Чжунхон, когда они покинули стены библиотеки. – Знаю, как попасть туда, куда вы хотите. Быстро прижав к его губам широкую слегка вспотевшую ладонь, мужчина оглянулся вокруг в надежде, что ничье лишнее внимание они не привлекли. - Иди за мной, - прошептал Ким и отряпнув от юноши, быстрыми шагами начал спускаться по мраморной лестнице, все дальше уходя от Чжунхона. Он пересёк улицу и, скрылся в узком переулке между зданий. - Говори же, - горячо потребовал он предательски сорвавшимся на шипение хриплым голосом, когда Чжунхон нагнал его. - Господин Ким, это ведь важно для вас? Знаю, что важно, поэтому покажу. Только прошу, не выдавайте меня. За такие тайны и меня могут изгнать! Придержав юного ангела за худые плечи, Химчан несколько минут внимательно смотрел на по-детски нежное круглое личико ученика, потом тепло улыбнулся и произнес: - Если я когда-нибудь решусь на столь низменный поступок, то не забудь упомянуть на суде, что именно я заставил тебя выдать твою тайну. - Господин Ким… - юноша издал вздох облегчения и тоже улыбнулся, совсем позабыв о мрачной теме их разговора. - Итак, Чжунхон, рассказывай.