Он не умеет лгать...

…Был обычный день на базе НЕСТ. Все отдыхали после недавней стычки с десептиконами. Лидер автоботов разговаривал с майором Ленноксом. Рэтчет чем-то увлёкся у себя в медблоке, и Джолт, воспользовавшись случаем, решил свалить от него к Сайдсвайпу и Миражу на гонки неподалёку. Айронхайд где-то в сторонке полировал и вычищал свои любимые пушки до блеска (куда ещё чище-то?!). Близнецы страдали, как всегда — ничем. Хотя нет, они опять прикалывались над другими и доставляли немало шума не только самому медику, даже Уилджек, экспериментируя со своими новыми бомбами и каждый раз неудачно, после чего получал нагоняй от медика за разнесённую в хлам лабораторию, из-за чего начиналась тревога на базе, будто это опять Старскрим сбросил взрывчатку на них, и то, шум близнецов и его доставал. Представляете теперь, каково бедному Рэтчету? Все были чем-то заняты. Но один только разведчик не мог найти занятия. После недавней стычки с противниками, он постоянно задумывался о чем-то. Вернее о ком-то… И этот кто-то был никто иной, как один из самых опасных подчинённых Мегатрона. Из его мыслей не выходил этот чёртов десептикон, что так до сих пор и не прикончивший Би, хотя было столько шансов. От нечего делать, жёлто-чёрный разведчик решил прокатиться, подальше ото всех и побыть наедине со своими мыслями. Пока его не заметил Оптимус или того хуже, Айрон с Рэтчем, что последний это вряд ли, учитывая то, как он сейчас увлечён руганью с Уилджеком, напару с близнецами, Би поспешил трансформироваться и уехать с базы. …Да, в одиночестве не стоит искать «чем бы заняться интересным», но и это лучше, чем суматоха, бесконечный шум и споры. Проще уединиться с самим собой, наедине с тишиной, и подумать о чём-то давно беспокоящем тебя. Как и наш разведчик, он тоже решил направиться в куда более спокойное место, подальше от базы и автоботов, без риска вступить в бой с десептиконами. Последнее было «выиграно» с трудом алым знаком в ходе напряжённых переговоров лидеров обоих фракций, хотя то, как фиолетовозначный еле сдерживал себя, чтобы не скрутить голову врагу сиеминутно в такой удачный момент, заставляло сомневаться, что перемирие продлится долго. Бамблби ехал на средней скорости, по несильно оживлённой трассе — лишнее внимание «высших» ему нежелательно. В последнее время он часто пребывал в состоянии долгого и досконального изучения внутренних блоков памяти, пересматривая и прокручивая моменты от начала войны до настоящего времени. Спросите: почему именно этот промежуток времени? Ответ знал только сам разведчик. Точнее, он знал причину своего такого странного поведения, что может показаться таковым для многих, — поиск ответов, — но ответы — то, что он мог упустить в какой-то определенный момент — он не знал, и постоянно пытался докопаться до истины, сканируя снова и снова обрывки воспоминаний, стараясь изучать и обращать внимание даже на самые пустяковые и незначительные факторы и клики (секунды) в его не таком уж и приятном функционировании. А ведь всё началось во время войны, как-то потерянно и незначительно, «слепо», теряясь в том времени, как будто возникая из микроскопического истока. Все эти чувства возникли неожиданно, и теперь этот еле заметный когда-то исток вытек в обширную реку, которой вот-вот наступит конец, и он — этот затерявшийся путник — не сможет пытаться больше выбраться на берег, не сможет противостоять течению. А ведь устье близко… Совсем скоро, он уже не сможет контролировать свои эмоции и чувства, когда их река, её течение, выплеснет его в открытый океан. И по отношению к кому… Он будет потерян там, навечно… Они погубят его, если что-то не сделать сейчас, не предотвратить возможной трагедии. Но ведь путнику всё не по чём, если… Рядом есть родственная душа. Что если сказать об этом, поделиться, разделить эту нелёгкую участь? Может тогда объявится облегчение и умиротворение, сойдет этот груз с плеч и будет намного легче плыть дальше по своему, выбранному именно Вами, течению, несмотря на то, что серьезные преграды ещё ожидают Вас впереди. И их немало… Но будет же легче их преодолеть и оставить в том тяжелом прошлом, на тех пройденных порогах реки, и с облегчением вздохнуть и продолжать плыть, не глядя назад, а наслаждаясь тем, что ты не один, наслаждаться близостью и теплом дорогого тебе существа рядом с тобой. Но что если страх мешает тебе преодолеть этот барьер к новым и взаимным отношениям? Ведь всё не так просто, как кажется. Поначалу есть симпатия, когда сближаешься с ним, будь то человек или трансформер, тебе приятно находиться рядом, узнавать что-то новое, необычное, доселе неизвестное о нём. Но со временем ты понимаешь, что это всё растет слишком быстро: тебе тяжело переживать его отдаление, когда он не рядом, когда зимними вечерами в одиночестве смотришь в окно, пытаясь увидеть хоть долю намёка — вот, он там, на тропе, рядом с крыльцом! Но этот образ быстро растворяется, вместе с новым несильным порывом ветра, вздымающий вихрь снежинок. И этот мираж отзовётся саднящим чувством в глубине сердца и сознания. Тогда ты поймёшь, что уже не можешь без него, боишься, переживаешь за него. Тогда только ты осознаешь, что, действительно, всё это слишком сильно и странно. Поймёшь, что эта скорая, но не всегда, перемена чувств, как плотина, как айсберг, который дал немалую трещину, давая проход новой свежей воде выплеснуться в открытое море. Вместе с этим необычным потоком чувств тебе придёт осознание того, что… Любовь очень сильна, но ранима, чувственна и непоколебима, если она настоящая, искренняя, светлая… И ты это тоже понял. На своём опыте. Бамблби хотел развеяться, хотел хотя бы на какое-то время избавиться от этих мыслей об… Этом коне, затронувшего его искру слишком глубоко. Затронувшего запретную, уязвимую зону, часть искры… Сильных чувств. Но чем больше он думал об этом, тем становилось невыносимее — искра так и наровилась выскочить из камеры в бешеном ритме. Он даже не заметил, как разогнался уже до высокой отметки. Надо сбавить, иначе кого-нибудь убьёт по неосторожности и невнимательности на такой скорости. Свернув с дороги на пыльное бездорожье, он чуть сбавил скорость, хотя это было уже не так необходимо, как на оживлённой трассе. Спустя какое-то время он даже не заметил, как дорога становилась всё более извилистой и трудной, кругом пыль, песок, галька, становится труднее ехать. Но это не помеха для юного автобота… Через какое-то время он съехал с дороги, на поляну, покрытую сочной изумрудной травой, с парочкой раскидистых деревьев. Это был всего лишь июнь месяц, жара постепенно отступала. Скоро начнутся летние затяжные дожди, но такие приятные и тёплые… Которые смогут многим растопить душу. Бамблби давно мучился. Его процессор будто заклинило на этом мехе. Он уже не знал куда деться, куда податься… Но выхода не было. Нельзя этого делать. Нельзя. Нельзя любить его и вообще кого-либо в такое сложное и тяжелое военное время. Решение было только одно. Постараться забыть его. Раз и навсегда. Как бы то сложным не казалось, но так должно быть. Би будто бы сам для себя принял это решение, но на искре было ещё хуже от этого. Как же быть?.. Внезапно его раздумья прерывает шум… Нет, кругом царила прекрасная атмосфера: солнце уже давно ушло за полдень, спускаясь к горизонту и одаривая своими золотыми лучами природу, птицы пели и стрекотали свои песни на пару с насекомыми. Казалось бы, что может быть идеальнее этого кусочка девственной природы? Но тогда откуда здесь посторонний, явно не природный, шум? Хотя, разведчик и сам не природное умиротворение, раз сидел здесь. Значит, кто-то ещё приближался сюда… И это была машина. До боли знакомая оптике Бамблби… Бот даже не заметил, как он оказался перед ним. Как приобрел свой прежний вид. Как приблизился… Ещё шаг… И ещё. Слишком смело и твёрдо они звучали, даже будучи здесь. Разведчик так и замер на месте, не в силах пошевелиться. Только искра бешено колотилась в камере. Тот, кого он больше всего хочет избежать и забыть, теперь напротив него буквально в паре метров. — Вижу, тоже любишь посещать такие места? — десептикон неоднозначно, но без злобы, что удивительно, хмыкнул, глядя своими окулярами на замершего Би. — Не удивительно, что такая пчёлка оказалась тут. От этих беззлобных слов Кейда, Бамблби ещё больше метался у себя в искре, между чувствами, между правильным и неправильным, между ненавистью, холодностью…и любовью. Больше всего сейчас удивило его, так это то, что фиолетовозначный не собирается надрать ему бампер. Да, может сейчас и действует кратковременное перемирие, но не в принципах Кейда поддаваться такому. В любой подходящий удачный момент он не упустит возможности кому-либо вспороть грудной и шейный отдел. Но не сейчас. Не сейчас… Не здесь и не рядом с ним. Сам же полицейский был бы только рад кому-то из автоботов выдрать основные топливные магистрали. Но и сам он был малость удивлён не столько с разведчика, что даже не пошелохнулся, сколько с самого себя. Да, как ни странно, но он понимал свои чувства. Может это и плохо, может неправильно, но зато это прекрасно для обоих…возможно. Мех принял это. Принял свои чувства. Сдался им. Сдался и готов получить в ответ те же. Любовь… — А почему сам ты тут? — вскоре спросил разведчик, стараясь не смотреть на синего лже-полицейского, пока тот, облокотившись о дерево, стоял рядом. — По той же причине, что и ты, — хмыкнул он в ответ, глядя на солнце, -…Пчёлка. Бамблби стушевался, но вмиг совладал с собой, резко встав с земли. — Слушай, Кейд, я не могу так больше. Если ты решил поиздеваться над моей искрой таким образом, а потом в конце концов покончить со мной, то увы, не выйдет. Я не настолько, как ты думаешь, чувственен и поддатлив. Война изменила и меня. — Сдержанно, но как будто наступательно сказал Би, сжав кулаки. — Ещё как чувственен… — хоть Кейда и маленько удивили слова разведчика, но уж явная ложь чувствовалась в них. Десептикон далеко не первый ворн знает его… Скрываться бесполезно и выдавать себя за другого. Далее он подошел ближе к нему, глядя своими красными и голубыми окулярами в ясную голубую оптику Би, который теперь точно потерялся и настороженно смотрел на него, как бы того ни хотелось…избежать этого взгляда, пронизывающего до глубины искры… — Я знаю, что ты давно скрываешь что-то от меня. — Хотя он и прекрасно догадывался, что. -…Скажи мне это. Не бойся… Мех стоял слишком близко от него. Сопротивление было бы бесполезным и ненужным. Тем более, его тон голоса был каким-то… Успокаивающим. Но разведчик держался. Он не хотел этого ни говорить, ни поддаваться. Не хотел, чтобы потом было однажды больно… Смысл говорить сейчас это? Проще солгать, хоть это и в сотню раз хуже. Да и тем более, ему всё равно нечего терять. Десептикон ничего не испытывает к нему такого, от чего мучается много земных лет разведчик. Но так считал только сам Би… Ведь не зря Кейд искусно надевает разные маски, будучи и в плену, и в любой другой ужасной ситуации. И маска лжи — самая легкая и идеально проработанная за долгие ворны маска. Он лучший в этом, и ещё никто его не раскусывал. Но… Сможет ли он солгать самому себе, в своих же чувствах, утаить любовь будучи в этой маске? — Что же ты ожидаешь от меня услышать? Координаты базы? Или где таится осколок или матрица? — спокойно спросил разведчик на что получил негромкий смех со стороны противника. Или всё же не врага?.. — А ты умеешь выкрутиться, пчёлка. — Он опять усмехнулся, только на этот раз уже ещё больше приблизившись к жёлто-чёрному меху и поставив манипуляторы по обоим сторонам от его корпуса к стволу огромного дерева. — Ты прекрасно знаешь и понимаешь, о чём я. Неужели, это так сложно? Разведчик, явно поняв, что имел в виду мех, ответил вопросом на его первоначальный вопрос: — А ты сам как на него ответишь? — он сузил оптику, ожидая чего-то нехорошего… Кейд был удивлен такой смелости, даже сейчас, в таком положении, со стороны автобота, на что он невольно отодвинулся чуть назад. Но в следующую секунду десептикон приблизился к лицевой разведчика и коснулся его губ, теперь уже открытых от маски, своими. На секунду, Баррикейд даже пожалел об этом. Он не смог совладать с собой. С этим зовом. С чувствами. Он просто не мог скрыть их, насколько сильно сам испытывал их. Он не смог солгать даже ему… Своему объекту желаний и любви. Бамблби был ошеломлён до самой глубины процессора. В камеру искры будто так и впрыснул очень горячий энергон, хоть и кончики пальцев немели. Его губы невольно стали поддерживать тот темп, что задавали губы полицейского, а сам он будто даже против воли стал поддаваться ему. «Любить нельзя… Это больно.» Так именно считал автобот, но сейчас он понимал, что главное, от чего он мучился столько времени — от безответной, неразделённой любви, которую он таковой считал — теперь в прошлом. Их чувства были взаимны. Они оба этого добились и осознали. Невольно и осторожно манипуляторы автобота обвили его шею, как бы отвечая и позволяя тому больше проникнуться и углубиться в этот поцелуй. Манипуляторы же Кейда согнулись в локтевых шарнирах, ещё больше сближаясь корпусами друг с другом. Один из манипуляторов скользнул по корпусу разведчика и остановился на талии, притягивая к себе. — На этот раз ты не смог солгать, Кейд… — шёпотом проговорил автобот, разрывая поцелуй, чтобы стравить воздух из вент.систем, и поглаживая лицевую меха пальцами. — Ровно как и ты… Пчёлка… — также ответил мех, а потом Би вновь утянул его в прерывистый поцелуй, -…моя Пчёлка. Теперь уже чувствам на полную отдались оба. И плевать, что война. Плевать на эти разделения и на фракции. Им абсолютно плевать на это. Абсолютно. Сейчас только они оба… Искры сами укажут, как действовать. И неважно, что выйдет из этого. Важно, что они поняли друг друга спустя столько времени. И всё ради этих минут… Часов… Когда уже плавные поцелуи, переходят на более грубые, а манипуляторы властно и, не стесняясь, изучают корпус. А потом и вовсе губы вместе с пальцами ласкают детали и корпус в целом… Когда уже в ход идёт всё, что может доставить высшее удовольствие… У них впереди ещё много времени. Много часов и дней, когда они смогут вот так повидаться. В этом месте. Где они впервые раскрыли друг другу свои чувства. Этот нетронутый невинный край, чистый своей атмосферой, где они сейчас. Где им больше всего нравится. Где они не смогли солгать своим искрам. Своей любви…