О способах и осознанности

Райдер шагает в комнату мальчишки и опускается на заскрипевший под ним матрас. Его желторотый Мастер уже истощил его терпение, а ведь еще даже не рассвело. С усталым вздохом он закрывает глаза и пробуждается в своем Шаре Реальности. По крайней мере, в чем он всегда может быть уверен — что его преданное войско ответит на его зов. Теплое дуновение ветра и густой запах коней и людского пота успокаивают его, говорят ему о том, что он — дома. Когда он открывает глаза, его встречают сотни старых товарищей. Они засыпают его расспросами и просьбами на множестве разных языков, и он счастливо отвечает им всем без исключения. После того, как толпа рассеивается, он направляется на поиски Каланоса, мудреца Гандхары. В обычных обстоятельствах он бы немедленно призвал своих доверенных провидцев — к примеру, того же Аристандра, — однако А) он хочет с помощью ходьбы прогнать из себя хотя бы часть того разочарования, что бурлит внутри, и Б) он хочет притвориться, что это новое сотоварищество не обречено, хотя уже знает обратное. «Пусть никто не скажет, что я легко сдаюсь. С другой стороны, возможно, нынешним вечером это скорее порок, а не добродетель...» Райдер находит Каланоса у самого края лагеря и останавливается подождать, пока тот завершит свою медитацию. Как и всегда, Райдер впечатлен преданностью своего старика-советника своим восточным верованиям: даже в пустыне. На заре их дружбы Райдер как-то объявил, будучи пьяным: «Нужна та еще сила духа, дабы предлагать стихиям свои же обнаженные гениталии!» К счастью, Каланос не стал обижаться на это. — Кале, — говорит, как обычно, Каланос. В его улыбке тепло. — Кале, — Райдер уже начинает чувствовать себя лучше. Он садится на землю рядом со своим другом и оглядывает раскинувшийся перед ними военный лагерь. Они сидят в товарищеском молчании, наслаждаясь итогом невозможной мечты. Наконец, Каланос говорит — скрипучим, но все же сильным голосом. — Твою усталость можно ощутить на расстоянии, мой царь. Это твой новый союзник приносит тебе такую печаль? Райдер усмехается. — Я должен был знать, что ты это почуешь. И, отвечая на твой вопрос: да, с этим союзом есть... сложности. Черные глаза Каланоса медленно моргают; он с неопределенным звуком опирается подбородком на руку. — И ты намерен продолжать такое сотрудничество, или наоборот? — Я собирался спросить твоего мнения на этот счет. — Ах. Что же, вскоре ты будешь разочарован, старый друг. В своем нынешнем виде ваше сотрудничество обречено. Потому что это вовсе никакое и не сотрудничество, а беспрестанное сражение воль. Райдер испускает длинный, тяжелый вздох и ложится головой на песок. — По крайней мере, никакого пророчества с предсказанием катастрофического провала. Каланос усмехается. — Зачем тратить силы на очевидное? — Ха! Верно подмечено. — С учетом сказанного, — негромко бормочет Каланос, — мы, возможно, сумеем найти решение. Опиши мне своего Мастера. Райдер вздыхает и чешет бороду. — Юный, — начинает он. — Если у него когда-то и был эраст, чтобы направлять его и защищать, то негодный. Этот мальчишка щетинится, точно злобный кот, при любой попытке с ним пообщаться! Он упрямый, самоуверенный, несдержанный... — ...если мне будет позволено, — перебивает Каланос обманчиво-ровным тоном, — он весьма и весьма напоминает мне одного молодого человека, которого мне доводилось знать. Райдер пытается выглядеть невинным. — Неужели? — М-м-м... Стоило подождать, пока он сам устанет от собственной несдержанности, и свершилось чудо. — Его темные глаза блестят искоркой озорства. — Как ты можешь припомнить. Райдер трет ладонью сделавшееся горячим лицо. Каланос не просто «ждал», пока нечто подобное произойдет; он четко и лаконично отчитывал юного Александра, как наедине, так и прилюдно. Это было почти настолько же действенно, как нотации его матери. «Когда люди либо склоняются перед твоей волей, либо встречают смерть, иметь дело с кем-то, кого даже не заботит любая из этих альтернатив, оказывается... необычно». Превосходный способ для того, чтобы иметь дело с этим мальчишкой. — Хм, и он, к тому же, своего рода ученый малый; возможно, я смогу подкупить его текстом-другим... Каланос устраивает подбородок на ладонях. — В таком случае, почему бы не обращаться с ним, как с любым другим ученым человеком? — Имеешь в виду, искать у него совета? — Райдер возвращается в сидячее положение, глядит вдаль на лагерь и оценивает сказанное. — Я мог бы. Возможно, он знает эту землю и ее народ. Быть может, он и незрелый, но наверняка учился без остановки, чтобы зайти так далеко. — Он ухмыляется. — И кроме того. Я могу искать совета, но не обязан совету следовать! — Как всегда, для меня честь быть среди исключений, — сухо отзывается Каланос. Безоблачно-синее небо простирается перед Райдером, насколько хватает глаз; его сияние почти ослепляет. Мягкий ветерок ерошит ему волосы и совсем слегка пахнет океаном. Запах ворошит в его сердце нечто старое и горько-сладкое. — Я видел современную карту тех земель, которые я завоевал, — говорит он негромко, беспокойно сдвигаясь. — Они оказались меньше, чем я думал. Молчание. Каланос вглядывается вдаль, его узловатые пальцы покоятся у него на коленях. Затем спрашивает: — Ты сожалеешь об этом? Ответ в одно мгновение появляется у него на языке. — Ха! Вовсе нет. На самом деле, от этого завоевание мира становится еще привлекательней. Каланос улыбается с гордостью. — Тот юноша показал тебе эту карту? — Не напрямую. — Райдер решает опустить часть с библиотекой, поскольку в имеющихся обстоятельствах Каланос не сможет посетить ее лично. — Хм... пожалуй, можно сказать, что хотя бы в этом отношении мой призыв не прошел зря. — Посмотрим. Внизу под тем местом, где они расположились, пехота практикуется в маневрах, несомый ветром песок громыхает об их щиты. Где-то неподалеку лошади отмахиваются от мух длинными черными хвостами, их уши вздрагивают в попытке уловить все без исключения звуки. Кто-то — быть может, Таис, эта восхитительная безумица, — насаживает на вертел змею и собирается зажарить ее над костром. Мясо пахнет... сомнительно. Пройдет долгое время, прежде чем он сможет вернуться сюда. Стоит наслаждаться этим, пока возможно. Еще мгновение отдыха, и Райдер встает и кланяется — в точности так, как его учил Каланос. — Возвращайся к своим медитациям, друг мой. Спасибо за твою помощь. — Я смог помочь? Это хорошо. — Каланос повторяет его жест, но куда более отточенными и изящными движениями. — Надеюсь, ты нашел для себя решение. Райдер кивает и как раз собирается поискать Роксану, когда слышит слабый, точно издалека, зов. «Ну что же... Полагаю, с этим придется подождать». *** Он развеивает Шар Реальности и вновь обнаруживает себя в чересчур маленькой спальне. Мальчишка — Вейвер — ждет его, хмурясь, в дверном проеме. — По-прежнему никаких признаков ни Мастеров, ни Слуг. — Он досадливо засовывает руки в карманы — как если бы это он был причиной, по которой враги удерживают дистанцию. — Так что — где это ты был, Райдер? Ага. Выходит, пришло время «навесь-всю-вину-на-Райдера». Должно быть, он отсутствовал достаточно долго, чтобы Вейвер забеспокоился. — Я медитировал. А теперь... — Райдер лениво похрустывает шеей и неторопливо подходит к Вейверу ближе, — я проголодался. Какой род пищи мы можем попробовать здесь, на дальнем Востоке? — Эй, ты куда это? — Вейвер встает между Райдером и дверью так прочно, как только может. Иначе говоря: дрожит, точно лошадь, от которой потребовали взобраться на коварный горный уступ. — Собираюсь пойти и добыть еды, — говорит Райдер, поглядывая, не начинают ли командные заклинания Вейвера подозрительно светиться. Но, похоже, все в порядке. — Или ты уже знаешь, где ее взять? Вейвер сжимает челюсти с такой силой, что мышцы у него на щеках сводит судорога. — Хорошо же. Я достану печенья или чего-то вроде, — выплевывает он и уносится к лестнице. — Так что даже не двигайся! «И пожилая пара по-прежнему крепко спит?» Райдер проверяет снова — просто чтобы удостовериться — и в самом деле: ничто так и не побеспокоило сон стариков. «Быть может, мальчишка беспокоится об этих людях сильнее, чем желает признаться?» Это утешительная мысль, даже если она может оказаться ложной. Вейвер вновь крадется вниз по лестнице. Райдер перебирает свои за ним наблюдения: то, как он наклоняет голову, прислушиваясь к предательскому скрипу, приходящую с опытом невесомость шагов, которые замирают и возобновляются снова как по часам, легкость, с какой его пальцы скользят по перилам. Так ведет себя тот, кто знает, как избегать чужого внимания. Скорее даже: тот, кто обязан знать, как это делается — наподобие травоядного животного в открытой местности. Если тот, кто желает «уважения», так хорошо умеет красться в тенях, так поспешно отступает от легчайших шуток... …Это тревожит. «Ладно уж. Это может подождать». Райдер запрокидывает руки за голову и прилагает все усилия, чтобы расположиться с удобством. Он решает изучить комнату Вейвера. Кто знает, может быть он найдет одну из этих штук — «телевизоров» — о которых сообщал ему Грааль. Возможно, если они разделят пищу и увеселения, их сотрудничество начнет обретать форму. А если и нет... что же, по крайней мере, их время вместе кончится быстро.