Действенный метод

Цубаса задержалась в кабинете, заполняя своё расписание на весенний семестр. Наконец она сложила листок вчетверо, убрала его в тетрадь, а тетрадь — в сумку. За окном сгущались синие зимние сумерки, и глубокие тени пролегли между парт. В коридоре было тихо, но едва уловимое чувство заставило Цубасу напрячься и оглядеться. Девушка вздрогнула — в темноте у стены, куда не попадал слабый свет из окна, выделялись контуры высокой человеческой фигуры. После секундного замешательства, во время которого сердце Цубасу забилось часто-часто, она узнала ученицу средней школы, подругу Арараги-куна — Суругу Камбару. — Привет, Камбару-кохай. — совладав с голосом и вернув себе привычное выражение лица, со спокойной улыбкой поздоровалась Цубаса. Тень сделала шаг ей навстречу, и выглянувшая из-за горизонта луна осветила вздёрнутый нос девушки, короткую чёлку, перемотанную эластичным бинтом руку. Цубаса почему-то вспомнила, что в последнее время часто замечала подвижную фигурку с забинтованной рукой — то пролетающей мимо на перемене, то чирикающей неподалёку со стаей девушек из средней школы за обедом, то сидящей на лавочке в парке, где Ханэкава любила подолгу прогуливаться после занятий. Цубасе даже казалось, что карие, светящегося янтарного оттенка глаза внимательно наблюдают за ней, но она ни разу не поймала прямого взгляда девушки. Может быть, ей стоило испугаться? Ханэкава вспомнила историю, связанную с демоном Камбару, который несколько раз нападал на Арараги-куна. Конечно, Арараги-кун, с его неистребимой страстью помогать всем и каждому, охотно принося себя в жертву, не расписывал животрепещущих подробностей, но и того, что Ханэкава видела своими глазами, было достаточно. Однако она не чувствовала опасности — может быть, только лёгкий трепет, но его Цубаса усилием воли спрятала поглубже, к другим чувствам, которые считала неуместными или не стоящими внимания. Камбару, тем временем, не спешила начинать разговор, изучая Ханэкаву из-под завеси чёлки. Цубаса задумалась — поскорее уйти или остаться и спросить, что означают все эти странности и зачем, собственно говоря, девушка караулила у её класса. Но тут Камбару прервала молчание. — Ханэкава-семпай. — она выдержала длинную паузу. — Говорят, вы нашли какой-то безотказный способ давления на Сенджогохару-семпай. — Ханэкава взглянула на девушку с удивлением. Действительно, несколько раз ей удалось переубедить Сенджогохару-сан, используя логические аргументы и упомянув шутливое предположение, что Арараги-кун может предпочесть её, Цубасу, Сенджогохаре-сан. Но ей никогда бы в голову не пришло на самом деле переходить дорогу решительной и ехидной однокласснице и, тем более, вмешиваться в ситуацию, где Арараги-кун, пусть по-своему, но определённо счастлив. — Говорят, Ханэкава-семпай, — между тем, продолжала Камбару, — что вы угрожаете расстроить личную жизнь Сенджогохары-семпай, забрав себе Арараги-семпая! — весь вид девушки выражал негодование. — Как бы я не относилась к Арараги-семпаю, — который то и дело норовит ворваться ко мне в комнату, когда я не одета, — он важен для Сенджогохары-семпай. И потому… — взгляд Камбару пылал решимостью, руки сжались в кулаки, грудь подалась вперёд, — и потому я вызываю вас на бой! Ханэкава, широко раскрыв глаза, смотрела на девушку, стоящую напротив. Та и не думала отступать. — Я готова сражаться за счастье Сенджогохары-семпай! Наконец до Ханэкавы дошла вся нелепость ситуации. — Но это же просто глупо! Ты не можешь драться со мной… — губы её собеседницы растянулись в ухмылке. Камбару прищурилась, в упор глядя на Цубасу. — Значит, вы трусливо отказываетесь от боя? Что ж, тогда мне придётся применить другие методы. Я должна убедиться, что все препятствия на пути Сенджогохары-семпай к счастливому будущему с её возлюбленным нейтрализованы, — в полутьме коридора глаза Камбару зловеще сверкнули. Перед глазами у Ханэкавы снова промелькнул избитый Арараги-кун, и она представила себе жуткого, под стать обезьяньей руке, которую прятала Камбару, мохнатого монстра, подстерегающего её за каждым поворотом. Глубоко вздохнув, девушка смиренно опустила голову. — Будь по-твоему. — Ханэкаве подумалось, что лучше поддаться неуёмной кохай — тем более, она всё равно не собирается вставать на пути у Сенджогохары-сан и Арараги-куна, не так ли? Камбару довольно улыбнулась. — Мы поборемся трижды. Условия выигрыша — уложить соперницу на лопатки или заставить её сдаться. Если я стану победительницей три раза из трёх, вы оставите свои посягательства на Арараги-семпая и не будете больше принуждать Сенджогохару-семпай унижаться перед вами. Ханэкава подумала, что будет, если Камбару хоть раз потерпит поражение, но предусмотрительно промолчала. Зато ей в голову пришла другая мысль. — Нам нужен судья, Камбару-кохай. — Я об этом не думала, но да, вероятно, вы правы. — девушки замолчали в раздумьях. — Арараги-семпай? — наконец, неуверенно предложила Камбару. Цубаса обречённо вздохнула — она и сама думала о том же. Сенджогохару-сан нельзя пригласить — по понятным причинам, — Огненные сёстры, хоть и наполнены жаждой справедливости, вряд ли смогли бы помочь в этой ситуации, как и их застенчивая подружка, Надэко Сенгоку. Был бы здесь Ошино-кун, он мог бы — впрочем, скорее всего, он просто отшутился бы, посмеявшись над дурацкой затеей. — Арараги-семпай не должен знать ничего о деталях нашего уговора. Его задача — подтвердить мою честную победу во всех трёх раундах, вот и всё. — Камбару с сияющими глазами обошла Ханэкаву и двинулась прочь по коридору. — Завтра, после занятий, у меня дома. Приводите Арараги-семпая, Ханэкава-семпай! *** Арараги сидел на стопке книг, за спиной у него, развалившись, подбрасывала вверх дождик из мелких бумажек Шинобу-тян. Арараги хмурил брови, на лице у него было написано недоумение. — Я понимаю — Камбару, от неё чего угодно можно ожидать. Но ты, Ханэкава-сан, главный оплот адекватности в моей жизни?.. Как тебе в голову пришло участвовать в этом «дружеском матче» за… коробку шоколадных батончиков? — Арараги покосился на ящик, стоящий в углу комнаты. — И вообще, в чём вы собрались драться? В этот момент из ванной комнаты вышла Камбару в эластичном лифе без бретелей и коротких купальных шортах. Повязки с руки она не сняла. — Конечно же, в удобных, не сковывающих движения костюмах, Арараги-семпай. — парень судорожно сглотнул, и щёки его начала заливать алая краска. — Что, и Ханэкава-сан тоже?.. — скользнувшая в освободившуюся ванную Цубаса уже переоделась и вернулась. Её внушительную грудь удерживали лишь несколько лоскутков ткани, и весьма умозрительные трусики прикрывали округлые бёдра. Арараги окончательно покраснел и уставился в окно. Выглянувшая из-за его плеча Шинобу одобрительно хмыкнула: — Зрелище может получиться интереснее, чем я рассчитывала. Думаю, мы обойдёмся тремя видами пончиков вместо четырёх, Арараги-кун, в компенсацию за эту долгую прогулку по солнцепёку. Камбару устроилась на коленях на импровизированном ринге, отпихнув носком книгу, завалившуюся на поле, и сложила руки на груди. — Прошу вас, Ханэкава-семпай. Цубаса, не глядя на Арараги, неуверенно зашла на поле и опустилась на колени напротив соперницы. Она сняла очки и теперь чувствовала себя очень незащищённой. По сравнению с подтянутой Камбару, чья небольшая грудь даже не требовала дополнительной поддержки, Ханэкава казалась себе непропорционально фигуристой — неловко скрещенные пятки, на которые опираются сочные, мягкие бёдра, белый живот с едва заметной складочкой, величественно возвышающаяся грудь, которую она не может обхватить своей ладошкой (даже ладони Арараги вряд ли бы хватило, чтобы поднять её целиком), нежная шея, немного растерянное овальное лицо, обрамлённое короткими волосами. Карие глаза Камбару смотрели на неё изучающе, и Ханэкава, занервничав, поёрзала на пятках. — Начнём уже? — немного громче, чем собиралась, спросила она. — Следите внимательнее, Арараги-семпай. Если одна из нас признает поражение или пять секунд проведет, прижавшись лопатками к рингу, раунд можно считать законченным. Ясно? Арараги вытер ладони о штаны и судорожно кивнул. Шинобу выбрала для себя позицию наблюдения на подоконнике перед тщательно зашторенным окном. Повисла пауза. — Давайте старт, Арараги-семпай, — ухмыльнувшись, напомнила Камбару. — А? Да, точно. Три, два, один… начали! Камбару слегка поклонилась, и поза её в мгновение неуловимо изменилась. На место расслабленности пришла собранность, изящные, обманчиво лёгкие движения были полны ловкости и сдерживаемой силы. Стройная фигура девушки напоминала тело пантеры, готовой к прыжку. С небольшим запозданием Ханэкава поклонилась в ответ, ощущая свою неловкость. Камбару двигалась по кругу, следя за ней с хищным выражением лица, а Ханэкава лишь скованно поворачивалась, стараясь не потерять соперницу из виду. Та сделала один пробный выпад, второй — Ханэкава попыталась уклониться, но стремительным рывком девушка оказалась прямо рядом с ней и толкнула её, растерявшуюся, на спину, прижав сверху своим весом. Их лица оказались совсем рядом: Камбару смотрела в глаза Цубасе насмешливо и с вызовом. Вдруг приблизившаяся горячая тяжесть её тела, ловкие руки с тонкими пальцами, обхватывающие плечи, и этот насмешливый взгляд вызвали у Ханэкавы необычное, незнакомое чувство. Она услышала, как Арараги негромко начал считать секунды, и неожиданно ощутила прилив азарта. Она оттолкнулась, перекатилась и, перехватывая инициативу, прижала Камбару к полу. Сидеть верхом на бёдрах девушки, удерживать её руки, не позволяя ей отбиться, было неожиданно приятно. Ханэкава даже мысленно обругала себя, ведь Суруга учится только в средней школе, а она, старшеклассница, вместо того, чтобы помогать и подавать пример… Но ‘девочка из средней школы’ не дала ей насладиться триумфом — она высвободила правую руку, взяла Ханэкаву за шею и с неожиданно сильным рывком сбросила её. Теперь Камбару снова была сверху, но дух борьбы в Ханэкаве только окреп. Она обхватила соперницу ногами поперёк талии, одновременно стараясь вырваться из её хватки. Стараясь отпихнуть девушку, она упёрлась ладонями в узкую грудь, и ощутила под руками небольшие холмики. Но выбирать точку опоры не приходилось. Обе девушки раскраснелись, и Арараги, наблюдающий за ними со стороны, мог бы заметить, как горят у них глаза — если бы не старался по большей части смотреть в сторону. Шинобу, обхватив колени руками, наблюдала за происходящим на ринге. — Ставлю на младшую, — заявила она Арараги. — у неё даже не сбилось дыхание, а твоя староста скоро начнёт задыхаться. Вопиющее пренебрежение базовыми правилами боя. — вампир укоризненно покачала головой. Не догадываясь, что она, вопреки своему обыкновению, нарушает какие-то правила, Ханэкава упёрлась лопатками в пол, подняла копчик и ногой пыталась отпихнуть навалившееся на неё тело. В ответ Камбару двумя руками поймала и отвела в сторону её щиколотку, так, чтобы Ханэкава оказалась к ней спиной, проехалась ладонями вверх — по ягодицам, по талии. Цубаса почувствовала себя так, будто спрут обвил её своими щупальцами — кольцо рук сжималось прямо у неё под грудью, а одна нога её оказалась зажата между худыми и сильными бёдрами. Ханэкава пыталась вырваться из сковавшей её хватки, но та сжималась только крепче. Нежные, непривычные к борьбе руки беспорядочно скользили по волосам, лицу, плечам Камбару, напрасно ища опоры. Сбившееся дыхание, о котором говорила Шинобу, теперь дало о себе знать, и когда Камбару, сгруппировавшись, практически перекинула Ханэкаву через себя, а затем села на неё, коленями прижав её руки к полу, та ещё немного потрепыхалась, но, глядя в лицо наклонившейся над ней девушки, поняла, что не может сопротивляться. Первый раунд остался за Суругой Камбару. — Арараги-семпай будет гордиться мной, — победно сияя, сказала она Ханэкаве, которая пыталась отдышаться и поправить сбившийся купальник, — я не позволю никому вмешиваться в отношения, которыми дорожит Сенджогохара-семпай. — Что?! — Арараги, кажется, поперхнулся воздухом после этих слов. — При чём здесь Сенджогохара-сан? — Что? — Камбару обернулась к нему, улыбаясь так, что только камень мог не поверить в её искренность. — Нет-нет, Сенджогохара-семпай совершенно точно не имеет никакого отношения к моему неожиданному желанию заключить с Ханэкавой-семпай пари, в котором я непременно окажусь победителем. Начнём второй раунд? В этот раз Ханэкава была готова к нападению и полностью сконцентрировалась на противнике. Ей самой было бы сложно объяснить, почему, но она испытывала жгучее, хотя и не до конца осознаваемое, желание побороть эту ловкую обезьянку, прижать её к полу, лишив возможности вырваться, и даже, возможно, заставить просить о пощаде. Она вывернулась из первого захвата Камбару, перехватила её ногу под коленкой и повалила девушку на спину. Сидя перед ней на коленях, Ханэкава поймала её руки и потянула на себя. Суруга оказалась на её коленках, скрестив ноги у неё за спиной. Какое-то время Суруга старалась перехватить её руки, но в итоге обхватила шею рукой и завалила их обеих на бок. Чтобы не оказаться вновь распятой на полу, Ханэкава изо всех сил обняла Камбару, почти повиснув на ней. Девушки катались по рингу, крепко сплетясь, выпрямлялись, опираясь на колени, и снова падали. Ханэкава зажимала голову Суруги под локоть, но та выскальзывала из захвата и обрушивалась на соперницу поперёк, а затем хватала ногу Цубасы и держалась за неё, как утопающий за плавучее деревце. Кончилось всё тем, что они, расположившись валетом, — головами в разные стороны и закинув ноги друг другу на плечи — сделали полтора кувырка и разжали объятья. Камбару, через голову которой прошёл последний переворот, на мгновение замешкалась, и Ханэкава упала на неё, зажав её руки над головой девушки. Это было шаткое преимущество. Одну ногу Суруга закинула ей на поясницу, вторая безрезультатно скользила между её бёдер; всем весом Цубаса навалилась на длинные руки с рельефными мышцами, которые особенно явно проступили в таком положении. Разметавшиеся волосы казались змеями Медузы Горгоны, девушка извивалась и изворачивалась под Ханэкавой. Конечно, скользкие от пота ладошки не могли долго удерживать сильные руки Камбару, и она выдернула их, лишив Цубасу равновесия, но, вопреки ожиданиям, не стала отталкивать её, а лишь крепче притянула к себе. Рука Суруги, замотанная в бинт, легла на её бедро, вторая зарылась в волосы. Носом и губами девушка мягко провела вдоль ключицы Цубасы, прикоснулась к шее, и та, растерянная, поняла, что теряет всякую волю к борьбе. С удивлением Цубаса обнаружила, что прогибает шею, стараясь поймать движение горячих губ, а руки её уже не сжимают, а ласкают спину и плечи соперницы. Она отпустила Камбару, бросила смятённый взгляд на Арараги, и, сдавленно пробормотав, что сдаётся, торопливо скрылась за дверью ванной комнаты. Тяжело дышащая, растрёпанная, с горящими щеками, Камбару лежала на полу, раскинув ноги и руки. — Может быть, третий тур вы закончите без меня? — совершенно раздавленный смущением, спросил Арараги, которому явная стеснённость и неудобство мешали сидеть. Камбару повернула к нему голову, прищурив один глаз. — Как, вы не хотите остаться, Арараги-семпай? Полагаю, Ханэкава-семпай была бы рада, если бы вы дошли с нами до самого конца… Вышедшая из ванной Ханэкава, столь же всклокоченная, как и Камбару, вопросительно посмотрела на Арараги, откинув волосы со лба. — Насчёт меня же, Арараги-семпай, вы знаете, что я всегда готова услужить вам как ваша кохай даже в самых щепетильных вопросах. Вместо ответа Арараги стал ещё более пунцовым и буквально вылетел из комнаты, Шинобу, закатив глаза, последовала за ним. Из-за дверей донёсся её насмешливый голос, которым она язвительно комментировала позорное бегство отважного рыцаря от двух спасённых им прекрасных дам. *** Третий раунд они провели на брошенном здесь же, между книг, матрасе Камбару. Цубаса изучала свою соперницу, такую податливую теперь, по-новому — нежными руками, губами и проникновенным взглядом — узнавая вздорные черты лица, крепкие руки бывшей баскетболистки, упругую грудь со сладковатыми сосками, плоский животик с едва заметной полоской волос ниже пупка, мускулистые ноги. Суруга, кажется, умудрялась целовать её сразу везде, а когда она спустилась ниже и, бросив на неё свой смешливый взгляд, сосредоточила внимание между бёдер Цубасы, девушка почувствовала, что сковывающий её стресс улетучивается, как облако пуха. Через какое-то время — Ханэкава даже не следила за ним — они лежали, переплетясь телами, обнажённые и разнеженные. Камбару приподнялась, и, опершись на локти, положила подбородок на сплетённые пальцы. — Я первой заставила вас кончить. — заметила она. — Полагаю, победа в третьем туре тоже осталась за мной — хоть Арараги-семпай и не сможет подтвердить её. Теперь вы, согласно уговору, перестанете угрожать Сенджогохаре-семпай, и мне не придётся запирать вас, убивать или обездвиживать. — подумав, Суруга добавила: — И это хорошо, потому что теперь мне бы не хотелось делать с вами ничего из этого. Цубаса промолчала, поглаживая пальцами её шею и плечи. Камбару поднялась выше и зарылась лицом в короткие волосы. — Вы ведь знали, что так получится, да? Арараги-семпай говорит, вы знаете всё на свете. Ханэкава мягко улыбнулась. — Я не знаю всего, Камбару-кохай, я знаю лишь то, что знаю. — она провела носом вдоль шеи Суруги и с той же лукавой улыбкой прильнула к её губам.