...but we are not men

…И когда Кварл Девица, её друг детства, брат и любовник медленно издыхает от раны в живот, она всё ещё пытается сломить сопротивление последнего корабля, вышедшего именно на них. Исход битвы уже решён, но этим, последним, всё никак не хочется сдаваться, а подмога уже начинает праздновать. Яра устала, но Яра зла, как сотня Иных, и ланнистерских латников раскидывает ещё до того, как меч вываливается у неё из подрагивающих рук. Гладкие щёки Кварла уже бледны к тому моменту как она может коснуться их. Капитан мешком валится на скользкую от воды и крови палубу да смотрит в подёрнутое дымом от дикого огня небо. Позволяет поднять себя на руки – славьте королеву Железных островов! Но едва чует в себе силы, просит отвести её к драконьей королеве. На своей галере Дейенерис Таргариен поставила огромную медную ванну, которую наполняют кипятком, когда ей хочется. Чем дальше они плывут, тем холоднее становится: так говорит прожившая на юге все отведённые ей зимы. Яра того не замечает и просто смеётся. Сейчас ей не до смеха. В густых клубах пара валирийку сразу и не разглядеть. Она вваливается, хлопая дверью, подходит стремительно, но останавливается у самого края ванны, не будучи способной хотя бы коснуться металла. Даже дублёная кожа её ладоней, с детства привыкавшая к оружию, не выдерживает этого жара. – Нам был нужен единственный дракон хотя бы на шестую долю часа, – рычит железнорождённая, вся в поту, грязи и крови. – Я слышала, вы победили, – нараспев отвечает ей драконья королева, глядя так, словно сидит она на Железном Троне, а не возлежит раздетой в своей лохани. – Я потеряла половину своих кораблей с людьми. И Кварла. Яра тусклая и откровенно некрасивая. Яра выглядит так, будто её из серой прибрежной глины лепил мастер, желавший сделать грубую, но добротную вещь, она не знает, когда и как лучше говорить. Однако Дейенерис Таргариен едва заметно дёргается и молвит пусть по-прежнему для себя твёрдо, но всё-таки с чем-то исконно женским: – Что до Кварла, я не могу разделить твою скорбь. Война – это сражения, а сражения – это гибели. Такое железнорождённые не знают? Твои люди возьмут себе в Ланниспорте или где захотят морских жён и наплодят детей, вернутся домой богачами. О них будут петь песни. И о тебе. В фиалковых глазах приказной зов. Будет ли считаться изменой её отказ на него откликнуться? Дейенерис Таргариен подаёт ей руку, желая подняться, движется вперёд, немного выгнув спину и от этого полные груди слегка колышутся. Привычным движением Яра, замешкавшаяся было, спешно берётся ладонью за лихорадочно горячее предплечье, которое сразу пачкается оставшейся на ней после боя грязью. – А выпусти я дракона, он сжёг бы дома и урожай. Скоро наступит зима: если я не могу ничего дать своим людям, то хотя бы не должна забирать у них. Стоит только Дейенерис Таргариен ступить на пол, Грейджой дёргает её на себя, и та падает в объятия, на напор отвечает жадностью. Яра не пытается сдержаться, когда получает то, чего давно хотела – силы берутся из ярости. А когда заканчиваются силы, то и ярости больше нет. Она жива, Теон жив. Львиный дом пал, и путь им к Королевской Гавани почти открыт. – Станешь моей морской женой? – в шутку спрашивает дочь Кракена, путаясь пальцами в серебристых локонах своей королевы, голова которой возлежит на её груди. Но валирийка отвечает серьёзно: – У тебя не будет морской жены. А узнаю, что есть, сожгу её. Дейенерис Таргариен определённо безумна, это видно хотя бы по тому, как с ней ведёт себя десница Ланнистер. Яра слегка хмурится и смотрит, не говоря ни слова. Что же драконья королева может сделать с ней? Воевать им или оставаться сплетёнными, двум опасным тварям, кракену и дракону, но друг без друга не обойтись никак. Она обвивает её руками, как глубоководный спрут свою добычу. И, устав думать о туманном будущем под таргариенской короной, закрывает глаза, впервые за долгое время позволяя себе заснуть спокойно.