Солнце

      Боль – пульсирующая и отчетливая, засевшая в каждом дюйме кожи и беснующаяся под ней. Она пронзила тускло вспыхнувшее сознание, полоснула по каждому нерву, заставив Немертвого издать какой-то невообразимый, животный звук – сил исторгнуть из себя крик не было и он обжог глотку, будто так и не выплеснувшаяся изо рта желчь. Тьма, навалившаяся на него, как пласт черной сырой земли, все еще вдавливала его тело в пол, не давая возможности даже поднять веки, но чья-то теплая рука, легшая на затылок, приподняла голову Немертвого, а вторая настойчиво прижала к его губам прохладное горлышко бутылки.       В рот хлынула жидкость, показавшаяся Немертвому обжигающе-ледяной. Он не мог сопротивляться – даже глотать толком не мог. Горло сжало судорогой, от которой задрожало и напряглось все тело. Немертвый поперхнулся, захрипел. Кто-то бережно склонил его голову на бок, чтобы он не захлебнулся собственной рвотой.       – Осторожней, мой друг, – произнес чей-то голос, донесшийся будто бы из глубин его памяти. – После того, что мы с тобой только что пережили, умереть, подавившись эстусом, было бы крайне обидно.       Обидно... Разум зацепился за это слово. Оно вновь и вновь звучало в голове Немертвого, приводя к осознанию чего-то важного. Он не умер. Кто-то ему помог. Унес его покореженное, изломанное тело с поля битвы и влил в рот исцеляющий напиток, который теперь сотрясал все его существо лихорадочным жаром. Он снова ощутил касание стекла, но на этот раз нашел в себе силы обхватить горлышко губами, жадно приникая к содержимому бутылки. Раны пылали, как будто их прижгли раскаленной добела сталью. С нестерпимым хрустом срастались кости... Защелкнулись распахнутые ребра, снова сплелись воедино растерзанные мышцы. Сожженное огнем лицо вновь обтянула кожа.       Веки, дрогнув, приподнялись. В глазах темнело, а потому лицо того, кто обеспокоенно смотрел на него, казалось тусклым. Но что-то необычное было в его образе, что-то полузабытое, однако смутно узнаваемое. Взгляд Немертвого скользнул ниже – туда, где на груди воина поблескивало золотом солнце.       – Солер... – прошептал он, не в силах больше хвататься за ускользающее сознание.       – Что ты делаешь?       Немертвый остановился, глядя на беспечно стоящего к нему спиной рыцаря.       – Смотрю, – сказал тот, коротко взглянув на него через плечо.       Голос был глубоким, мелодично звенящим. И очень спокойным. Но Немертвый остался недоволен ответом. Рыцаря, казалось, совсем не волновало его присутствие. Такая расслабленность всегда настораживала Немертвого больше, чем явная агрессия – никогда не знаешь, чего стоит от сего загадочного типа ожидать. Подпустить такого к себе – это обычно верный способ схлопотать очередную смерть. А прикончить, чтобы за спиной не мельтешил, вроде как и не за что.       Постояв так еще немного, Немертвый все же приблизился – настороженно, по обычаю крадучись, как зверь. В доспехах двигаться бесшумно было весьма проблематично, но эта привычка намертво въелась в его тело вместе с обычаем держать руку на оголовье меча. Это не давало никаких гарантий, что ты сумеешь избежать смерти... но отчего-то так было спокойнее.       Поравнявшись с незнакомцем, Немертвый остановился в некотором отдалении от него и глянул вниз. Город Нежити не представлялся ему интересным зрелищем – на него Немертвый уже успел насмотреться до тошноты, блуждая по лабиринтам зловонных улиц и отправляя на тот свет его жителей. Но рыцарь смотрел не вниз, а туда, где багровое закатное солнце, сокрытое легким шлейфом облаков, резало их острыми, пылающими лучами.       – Сразу видно, что ты не из Полых, – лицо рыцаря было сокрыто шлемом, но в голосе его слышалась улыбка. – Я – Солер из Асторы. А ты?       – Я... – Немертвый запнулся, удивленный собственной заминкой – он не помнил, когда в последний раз кто-либо спрашивал его имя. Имя, к слову, тоже не помнил – и это вызывало в нем какую-то глухую, скребущуюся изнутри злость.       Но рыцаря, похоже, не слишком смутило его молчание.       – Значит, буду звать тебя Немертвым, – заявил он, продолжая изучать взглядом небо.       – На что ты смотришь? – не сдержал любопытства Немертвый, проследивший за его взглядом, но не нашедший в небе ничего примечательного.       – На солнце, – ответил Солер так, будто это было и без того очевидно.       Немертвый недоуменно вскинул брови – ему показалось, что рыцарь над ним смеется.       – О, не стоит смущаться, – повеселел вдруг Солер, оторвав, наконец, взгляд от неба и взглянув на Немертвого ясными, голубыми глазами. – Поверь мне, все смотрят на меня именно так, как ты сейчас.       И рассмеялся. Тот его смех до сих пор звучал какой-то странной чарующей музыкой в памяти Немертвого.       Немертвый открыл глаза и невольно вздрогнул, поняв, что прижимается щекой к чьему-то бедру. Он попытался подняться – голова гудела, а шея, казалось, вот-вот переломится от ее клонящей вниз тяжести. Немертвый неловко оперся на локоть и, скосив глаза, все-таки сумел взглянуть на рыцаря, который сидел рядом с ним, привалившись спиной к стене. Лицо его, освещенное неровными сполохами костра, казалось каким-то необычайно живым, расцвеченным теплыми тонами человеческой плоти, а глаза, не отрываясь, смотрели на Немертвого.       – Солер, – губы с трудом разомкнулись, разорвав склеившую их пленку крови.       Звук произнесенного Немертвым имени прокатился по внутренностям, будто глоток эстуса даря телу исцеляющее тепло.       – Надо же, ты помнишь мое имя, – улыбнулся рыцарь. – Уже кое-что. Осталось теперь только вспомнить свое.       – Так это ты меня спас, – озвучил Немертвый дошедшую до его все еще заторможенного сознания догадку.       Он ползком добрался до стены и неуклюже пристроился рядом с Солером – пожалуй, слишком близко. Взгляд его скользнул по лицу рыцаря, подмечая то, что он довольно неплохо выглядел без своего шлема. Немертвый был действительно рад его видеть – и не только потому, что Солер появился как раз в тот момент, когда гаргулья уже собиралась выпустить ему кишки.       – Наши пути снова пересеклись, – ответил рыцарь, любуясь танцующим на костях пламенем. – Возможно, нам и не следовало разделяться.       Немертвый осторожно повел плечами, слыша, как хрустят позвонки в задеревеневшем теле, и устало прикрыл глаза. Ему все еще было нужно время, чтобы полностью восстановить силы. То, что плечо Солера прижималось к его плечу – пусть это и было чистой случайностью, вселяло в него надежду, что рыцарь не исчезнет без предупреждения, так что он мог позволить себе немного расслабиться.       Итак, снова Солер... Это действительно уже все меньше и меньше походило на случайность. Мир, по которому путешествовал Немертвый, был полон сюрпризов, но этот был едва ли не единственным приятным. Немертвый делал вид, что дремлет, а на деле он не мог перестать думать о сидящем рядом с ним рыцаре. Мысли о нем и прежде посещали его, особенно в те моменты, когда он лежал, разбитый на части, и ждал, пока подействует эстус. Но все же наиболее мучительными и настойчивыми они становились во время отдыха, когда Немертвый сидел у костра, чувствуя, как одиночество медленно вспарывает грудную клетку, добираясь острием до самого сердца. Он и не думал, что способен испытывать нечто подобное... пока не познакомился с Солером.       Их встреча осветила жизнь Немертвого, выхватив из глубин его черной души давно уже позабытые вещи. Он ощутил себя живым... и как никогда одиноким. Теперь это чувство, прежде кравшееся за ним, естественное и первозданное, как сама тень, причиняло ему боль, жгло внутри, не давая о себе забыть. Слова о том, что они могли бы помогать друг другу, произнесенные тогда Солером, заронили в нем надежду – спутницу столь жестокую и губительную для этого мертвого, пропахшего отчаяньем и кровью мира. Но как ни пытался Немертвый ее погасить, она продолжала тлеть в его душе... а теперь, когда они с Солером повстречались вновь, вспыхнула ярче прежнего. Вот только на что он надеялся?       Немертвый не знал, сколько времени прошло. Мысли, штормом разбушевавшиеся в его голове, постепенно утихли, уступив место какому-то мимолетному, ломкому, но от того и такому ценному спокойствию. Он просто сидел, слушая, как потрескивает пламя, и наслаждаясь внезапной близостью другого существа. Это чувство было новым, незнакомым, пугающим. Но ему не хотелось противиться.       – Ты повторял в бреду мое имя, – сказал вдруг Солер, и в голосе его больше не было прежней веселости. – Почему?       Немертвый открыл глаза – и обнаружил, что рыцарь, повернув голову, буравит его взглядом. Он не знал, что сказать. Поэтому ответил по-своему, так, как ему хотелось – запустил пальцы в золотистые волосы рыцаря и притянул его к себе, жадно целуя. Его губы были очень мягкими – Немертвый прижался к ним крепче, желая, чтобы их вкус еще долго оставался у него на языке даже после того, как Солер его оттолкнет.       Рыцарь отстранился. На лице его было удивление, но не гнев. Он смотрел на него широко раскрытыми, ясными глазами, будто спрашивая: «И что теперь?». Немертвый снова потянулся к нему – скорее с отчаянием, чем с надеждой на продолжение или хотя бы на то, что Солер после случившегося останется сидеть с ним у костра. Мысль о том, что рыцарь может покинуть его в любую секунду, заставила его сильнее сжать пальцы в волосах Солера и откинуть его голову назад. Он провел языком по солоноватой коже, прихватил ее зубами – и Солер изогнулся в его руках, задрожав.       Немертвый, не отрывая губ от его шеи, потянулся к завязкам его доспехов. Солер охотно и торопливо последовал его примеру. Спустя какое-то время латы были отброшены в сторону, а сами они повалились на пол. Плиты под ними были ледяными, но от того соприкосновение их внезапно вспыхнувших жаром тел казалось таким пронзительно-желанным и порождало внутри дрожь – но не от холода, а от лишающей рассудка страсти.       Немертвый никогда не чувствовал себя таким беззащитным, как сейчас – без доспехов, уязвимый для всех и вся, но ему было все равно – ощутив эту непередаваемую, прежде неведомую ему близость с кем-то другим, он не разъединил бы объятий с Солером даже под угрозой смерти.       Он разорвал поцелуй, но лишь затем, чтобы склониться над лежащим под ним Солером и провести языком по его ключице. Рыцарь застонал. Пальцы его потянули завязки штанов Немертвого, нетерпеливо рванули ткань вниз, сжали оголившуюся ягодицу.       Немертвый отстранился, чтобы избавиться от мешающей ему одежды, затем стянул штаны и с Солера. Ладонь его тут же легла на вставший, истекающий смазкой член рыцаря, провела по нему, вырвав из груди Солера гортанный стон. Немертвый крепче сжал пальцы, скользя ими по возбужденной плоти. Слышать жаркие вздохи Солера – вот то, чего ему сейчас так сильно хотелось.       Но рыцарь вдруг открыл затуманенные страстью глаза и решительно перехватил его руку. Потянул на себя, заставляя сесть себе на бедра. Немертвый охотно подчинился. Под ребрами что-то нестерпимо зудело, собираясь жаром в низу живота. Чувство было мучительным – оно требовало высвобождения. Немертвый приподнялся и снова медленно опустился вниз, насаживаясь на член Солера. Рыцарь сжал руками его бедра, нетерпеливо толкнулся. Немертвый стиснул зубы – мышцы ныли, но это необыкновенное чувство наполненности заставило его начать двигаться, вздрагивая от странного, граничащего с болью удовольствия.       – Да, – сладко застонал Солер, задавая ритм и впиваясь пальцами в его кожу – сильно, наверняка оставляя на ней темные следы.       Немертвый двигался, давая телу то, что оно требовало, и уже не сдерживаясь. Он сжимал плечи Солера, чувствуя, как напрягаются его мышцы под вспотевшей кожей. Рыцарь, вбивающийся в него, задел нужное место – и по телу Немертвого прошла волна дрожи. Он выгнулся, отыскивая верный угол, и Солер, ловящий взглядом каждое его движение, снова вогнал в него член по самое основание, заставляя Немертвого вскрикнуть от ослепительного, пронзившего его удовольствия.       Сохраняя темп, Солер обхватил Немертвого руками, прижал к себе еще теснее, словно ему все еще недоставало близости. Его движения становились все более беспорядочными, рваными – каждое из них заставляло его стонать все громче и протяжнее. Взгляд его помутился, ему было все труднее фокусироваться на Немертвом, который двигался, подчиняясь заданному им ритму. Веки его, дрогнув, опустились, губы же, напротив, раскрылись. Руки Солера резко, нетерпеливо потянули Немертвого на себя, заставляя того вжаться лбом ему в грудь. Рыцарь в последний раз толкнулся в него членом и кончил с глухим, похожим на выдох стоном.       Солер замер, тяжело дыша и все еще вздрагивая от прокатившегося по его телу удовольствия. Затем рука его скользнула между ног Негорящего, коснулась его налитого кровью члена. Немертвый выгнулся, безотчетно и жадно толкаясь в его ладонь. Пальцы Солера крепко сжались, жестко и быстро двигаясь вверх-вниз, и уже спустя несколько мгновений Немертвого настиг оглушительный оргазм. Дрожа, он сглотнул вязкую, собравшуюся во рту слюну, и обессиленно опустился на пол рядом с Солером, прижался щекой к его обнаженному плечу.       Он так бы и уснул, совершенно позабыв о том, где они находятся, если бы рыцарь первым не нарушил молчание:       – И что теперь? – пробормотал он – Немертвый почувствовал кожей, как шевельнулись при этом его губы.       – Пойдем дальше вместе, – уверенно ответил он, смирившись наконец с тем, что он должен был сказать это еще очень давно. И, боясь, что рыцарь откажется, тут же добавил на всякий случай: – Кто знает, вдруг по пути ты отыщешь свое солнце.       – Было бы хорошо, – тихо и очень невнятно ответил Солер, шумно выдохнув ему в ухо. – Но, быть может, это уже и не понадобится.