Время назад

— Все, я могу идти? — Сюньжаню хотелось вырвать из рук психотерапевта бумаги и выйти, наконец, из прохладного кабинета, полного плавных линий и неярких цветов, чтобы больше сюда не возвращаться. — Ну, если у тебя больше не осталось запросов… Все, что касалось того гипноза, мы проработали. — Линь Дун подпер ладонью подбородок и улыбнулся. На самом деле запросы у Сюньжаня были. Если перечислить все, что произошло за предыдущий год, то получался целый список, который начинался бы словами — почему я такой дурак, и заканчивался ими же. Но он не хотел обсуждать что-либо, касающееся личной жизни, с Линь Дуном. Не то чтобы Сюньжань ему не доверял, нет, но эти визиты были данью реабилитации и восстановления на службе. Ну и желанием убедиться, что в его голове больше не осталось чужих приказов. Этого он боялся куда больше, чем неудач в личной жизни, и поэтому исправно ходил на сеансы. — Есть. Но я думаю, что вполне способен справиться с ними самостоятельно. Линь Дун приподнял брови. — И? — Что — и? Вы подпишете мне бумаги? — Сюньжань позволил раздражению прорваться. Ему просто казалось, что еще немного времени, проведенного в этом кабинете, не оставит скрытой ни одной его мысли. А мысленным нудистом Сюньжань никогда не был. И не собирался становиться. — Ли Сюньжань… — Линь Дун по-старушечьи подпер щеку рукой и начал подписывать бумаги. — Где, где, я спрашиваю, восхваления моего гения и благодарность? Добиться того, чтобы клиент мог самостоятельно решать собственные проблемы и запросы — главная задача любого психотерапевта, мы с тобой добились этой цели… и где преклонение и благодарность? — О Великий Линь Дун! Благодарность моя широка, как Хуанхэ в устье, и огромна, как Великая стена… — начал Сюньжань высоким слогом, но потом закончил весьма прозаично: — Подписывай скорее, мне на работу надо. — Вот так всегда. Держи. — Линь Дун протянул ему бумаги. — И, если что, звони в любое время, ладно? — Хорошо. — Сюньжань убрал драгоценные документы о допуске к оперативной работе в папку и встал со стула, протянув руку для рукопожатия. — Спасибо. — Пожалуйста. — Линь Дун пожал его руку. — Обращайся. Потом улыбнулся как обычно насмешливо и с легкой долей превосходства: — И если таки не сможешь решить свои… личные запросы, приходи. Тут в больнице много красивых медсестричек, я думаю… — Линь Дун! — Да и пара симпатичных девушек, которым нравятся надежные парни, у меня на примете тоже есть. — Что ж ты сам-то до сих пор не женат? Если столько симпатичных девушек… — Я и надежность? Шутишь? И потом, как жаль, что сейчас нельзя официально завести гарем… — Линь Дун убирал папку с историей визитов Сюньжаня на полку и уселся в кресло, закинув ноги на угол стола. — А неофициально можно, что ли? — Ты поборник нравственности. — Ноги с края стола норовили соскользнуть, и было забавно наблюдать, как Линь Дун пытается не свалиться с кресла и не опустить ноги. — А ты болтун. — Я лекарь душ человеческих! Иди уже на свидание со своей любимой женщиной! — Линь Дун помахал рукой, словно отгоняя злых духов. — С работой, что ли? — Сюньжань хмыкнул. — С кем еще? — Тебя не переспорить. — Вот и не пытайся. Ладно, иди уже, у меня через десять минут другой клиент. — Линь Дун наконец сел нормально и взял с угла стола другую папку. — Ладно-ладно. Как-нибудь поедим вместе. — И выпьем. — Обязательно. Пока. Линь Дун помахал рукой, уже погрузившись в очередные бумаги. Сюньжань вышел за дверь и, пока никого вокруг не было, глубоко поклонился закрытой уже двери, выражая благодарность, которую чувствовал. Несмотря на всю насмешливость Линь Дуна, специалистом тот был отменным, и Сюньжань был уверен, что все последствия того наведенного на него гипноза наконец сняты полностью. И, в общем-то, Линь Дун был прав. Работа теперь была его любимой женщиной. После того, как он потерял Яо-яо. Хотя… как потерял? Его девушкой она никогда и не была. Яо-Яо он отпустил уже давно, даже был приглашен на ее свадьбу. И смог там улыбаться. Все же в его отношении к ней оказалось куда больше любви, чем он думал. Любви, которой хватало на то, чтобы желать ей быть счастливой. И почти не ревновать. Сюньжань вовсе не был святым, а профессор Бо, который по факту и увел его подругу и любимую девушку, был человеком сложным. Сюньжань безмерно его уважал за профессиональные качества, ревновал к Яо-Яо, хотя сейчас уже и вовсе не имел на нее прав, и да, иногда посмеивался. Над великим детективом и составителем психологических портретов маньяков. Потому что в обыденной жизни господин Бо оказался забавным. Сюньжань знал об этом из сообщений Яо-Яо. Они поддерживали контакт, потому что столько лет дружбы нельзя куда-то выкинуть и забыть. И Сюньжань был готов молиться на создателей WeChat. Потому что тот работал и в Китае, для рынка которого и был создан, и в Америке. Яо-яо по-прежнему беспокоилась о Сюньжане и считала старшим братом, да и сам он предпочитал знать, что с ней все в порядке. Даже если для этого приходилось читать много сообщений про профессора Бо Цзиньяня. В этом, кстати, была еще одна странность. Сюньжаня аж передергивало, стоило прочитать имя мужа своей подруги. Он, честно говоря, думал, что это его задавленная ревность реагирует на теплые отношения Яо-Яо и ее мужа. После сеансов у психотерапевта в голове у него оказалось гораздо больше психологических терминов, чем ему хотелось бы. В любом случае, профессора Бо Цзиньяня он предпочитал звать его английским именем — Саймон. И вот в тот день, когда жизнь его начала налаживаться, все и началось. Он уработался до такой степени, что уснул, едва коснувшись головой подушки. Но вместо обычного беспамятства Сюньжаню приснился сон. Странный, но очень яркий и настолько четкий, что он запомнил даже узор вышивки на рукавах. Сон был обрывочным, словно воспоминания. Моменты из чьей-то чужой жизни. В том сне, Сюньжань отчетливо помнил, было солнце и стены старинных построек. Были ступени, ведущие к его — он сам слышал эти слова, сказанные собственным голосом — к его резиденции. — Мы же братья, что мое, то твое. Только вот лица своего брата он не видел, лишь чувствовал твердое и горячее плечо под ладонью. И то, как забилось собственное сердце. Было еще много обрывков сна — блики солнца на клинке, вытянутом из ножен, острие чертит что-то на траве, а он смотрит на ладонь, держащую рукоять. — Буйвол, водяной буйвол! — два голоса, женский и мужской, звенящие смехом над пойменным лугом. Шелест реки по камням. Сюньжань помнил красивые мужские пальцы и падающий на них свет солнца. — Ну, тогда жемчужину размером с голубиное яйцо... — слова терялись в странном шуме, словно ветер шевелил камыш. — Только не забудь! И собственный голос: — Хорошо, я обещаю. Еще он помнил звездное небо, теплую землю под спиной и тепло двух лежащих рядом людей. И счастье, что переполняло его. Он проснулся со слезами на глазах. Сон был слишком ярким и отчетливым, но в первый раз Сюньжань сумел убедить себя, что это сон. Во второй раз было сложнее. Как и в третий. После седьмого Сюньжань перестал считать. Сны о чьей-то чужой юности приходили к нему раз в неделю, и он уже поймал себя на мысли, что ждет их, как сообщений в чате от Яо-Яо. Потому что во снах он был счастлив. Там были другие люди — император, который, судя по всему, приходился отцом тому человеку, которым был Сюньжань во сне. Матушка, норовящая все время его накормить. Слуги и воины. Члены его семьи — братья, кузены, тетушки и дядюшки; поместье старшего брата, в котором он проводил все свое время. И еще там были парень и девушка. Их лиц Сюньжань не мог увидеть, как ни старался: слишком слепящим было солнце вокруг них. Только руки, детали одежды, наплечники брони под ладонью, узкие, но сильные девичьи запястья. Их смех и голоса. Тот, во сне, любил их обоих. Сюньжань понял это не сразу, но трудно обманывать себя, зная, что это за чувство. Так вот, то, что испытывал он во сне, было сильнее, чем его чувство к Яо-Яо, те трое тоже выросли все вместе, но кроме отношений братьев и сестры между ними было и все остальное — яркая юность, горячее желание и тела, сплетающиеся на расстеленных плащах или в чьей-нибудь спальне. Поцелуи мимоходом, улыбки, прикосновения. Но лиц было не разглядеть, хотя об их одежде или о том, как с грохотом упала отцепившаяся от пояса подвеска, заставив их втроем на миг замереть, он мог бы рассказать и через несколько часов после пробуждения. Сюньжань никому не говорил об этом, просто потому, что не хотел идти на новый сеанс. Открывать вот это солнце перед Линь Дуном не хотелось. Тот не стал бы смеяться, естественно, выслушал бы. И постепенно и неумолимо убрал бы эти странные сны из его жизни. А Сюньжань не хотел их терять. В которых не только он — его любили в ответ. С той же силой. Так же отдавая нежность и тепло, прикасаясь и обнимая. С радостью и смехом, присущим только безумной юности. В этих снах он был счастлив. WeChat: Сестренка Яо: Доброе утро, Китай! Старший братец, как дела? Сюньжань: У меня еще вечер. Сестренка Яо: Как это? Это здесь у нас вечер, а у вас уже должно быть утро. Сюньжань: Начальник просил отчет сдать вечером. Вот до сих пор вечер. Сестренка Яо: Сюньжань, ты хоть домой ходишь? Или так и ночуешь на работе? Сюньжань: Не стоило тебе про отчет говорить, да? Сестренка Яо: Уже поздно! Спалился! Братец, серьезно, береги себя. Я беспокоюсь. Сюньжань: А если беспокоишься ты, значит, беспокоится и Саймон, а это будет пострашнее атомной войны. Скажи мне, на каком основании он настолько беспокоится о моем здоровье, что начинает звонить моему начальству? После этого уже я начинаю беспокоиться о его здоровье. Умственном. Сестренка Яо: Потому что ты мой старший брат? Сюньжань: … Сюньжань: Отчет закончил, еду домой. Объясни, пожалуйста, моему зятю, что я в порядке, не перенапрягаюсь, а просто работаю. Сестренка Яо: Ли Сюньжань! Сюньжань: Зато я хорошо сплю сейчас. И сны мне снятся хорошие. Так что не переживайте. Сестренка Яо: Ладно. Если ты так говоришь… Сюньжань: Правда, хорошие. Потом как-нибудь расскажу. Договорились? Сестренка Яо: Ага. Сны действительно были хорошими. Только вот и неудобство тоже приносили. Потому что Сюньжань спал и жил на работе. Ну, когда был завал с делами. И вот просыпаться со стояком и идти до туалета, прикрываясь курткой, было не слишком приятно. Глядя на кафельную стену в кабинке, под привычные движения руки на члене, Сюньжань иногда казался себе жалким. Настолько жалким человеком, который убегает от собственной жизни в чужие сны. Чужую жизнь, яркую, наполненную светом и смыслом. Потом он мыл руки и смотрел в покрытое каплями воды зеркало. Видел в нем свое отражение и спрашивал себя, не пора ли вернуться в реальность. Это стало походить на зависимость, а как говаривал отец Сюньжаня, любая зависимость — это слабость. Алкоголь, курение, наркотики. Адреналин. Любовь с зависимостью отец никогда, правда, не сравнивал. Может быть, потому, что их с мамой отношения таким словом нельзя было назвать — поддержка, взаимопомощь, беззлобные насмешки, нежность — это в их любви было. А болезненной зависимости от другого — нет . А вот Сюньжаню так пока и не повезло. Он почти бросил курить, но срывался каждый раз, когда очень сильно нервничал. С Яо-яо тоже, наверное, стоило прервать все отношения. Но Сюньжань был рад, что не сделал этого тогда, когда ему было особенно больно. Сейчас боль почти ушла и осталась привычная дружба и забота. Но вот эти сны, заставляющие его чувствовать себя счастливым… и чаще спать дома, вроде бы несли пользу. Но по факту были зависимостью. С которой он пока не в силах был расстаться. Зато все остальное время его жизни занимала работа, которая внезапно принесла ему одну довольно интересную встречу. Свидетелем преступления был мальчик-подросток четырнадцати лет. Он видел того, кто убил его родителей, но опрашивать его нужно было в больнице и в присутствии врача. И Сюньжань сомневался, что в этом будет хоть какой-то смысл. У ребенка было довольно сильное отставание в развитии, но родители не отдавали его в специализированный интернат, надеялись сами как-то компенсировать эти дефекты. Воспитанием, развитием… сейчас у Ян Чэня, так звали ребенка, оставался только один путь — в этот самый интернат: других родственников у него не было. Дерьмовая история, честно говоря. Сюньжань сразу вспомнил другого ребенка, видевшего смерть своих родителей, и испытал желание немедленно связаться с Яо-Яо, чтобы убедиться, что она в порядке, рядом со своим профессором Бо, пишет диссертацию в Америке и наслаждается жизнью. Улик в деле было немного. Тела Ян Тао и Сяо Лу были обнаружены их соседом, Ло Баем, восемнадцатого января в девять часов утра. Ло Бай, возвращавшийся с дружеской пьянки, перепутал свою дверь с соседской. Решив, что ее опять заклинило, он, недолго думая, выбил ее — только для того, чтобы обнаружить два мертвых тела. По его словам, он сначала не понял, что с ними, подошел ближе, наклонился и только потом увидел, что обоих застрелили. Ему стало плохо, он забежал в туалет и там нашел связанного Ян Чэня, сына Ян Тао и Сяо Лу. Ло Бая все же стошнило, потом он пришел в себя и вызвал полицию. А мальчика не развязывал до приезда полицейских. Опять же, по его словам — боялся, потому что «Ну, Ян Чэнь же того… сумасшедший». Рядом с подростком был обнаружен нож. По словам Ло Бая, тот ничего с собой не приносил. Так что предположительно нож был оставлен убийцей. Нож был чистым, без следов крови. Судя по всему, принадлежал хозяевам дома. Зачем убийца оставил нож рядом с Ян Чэнем? Сюньжань не мог представить, что творилось в голове у этого человека. Преступник был так уверен, что мальчик им не воспользуется, чтобы освободиться? В чем был смысл этого связывания, когда веревка крепко затянута на ногах и едва-едва на руках? Или он просто не хотел убивать ребенка? По словам судмедэкспертов, убийство случилось вечером, мальчика нашли только утром. И за прошедшую ночь он не сделал ни единой попытки разрезать веревку . Сюньжань не рассчитывал на то, что мальчик даст хоть какие-то внятные показания. Но это было шансом, и потому к кабинету доктора Лю, который вел лечение мальчика, он пришел со смутной надеждой на чудо. Больница навевала не слишком приятные воспоминания. Именно сюда он ездил лечиться от последствий плена. Сюньжаню уже казалось, что этой больницы слишком много в его жизни. Встреча была назначена на семнадцать ноль-ноль, дверь кабинета была приоткрыта. Сюньжань вежливо постучал, но никто не ответил. Он постучал еще раз и заглянул в кабинет. — Простите? Здесь кто-нибудь есть? Мягкий женский голос зазвенел удивлением: — Цзинъянь? И на него упала увесистая папка с бумагами. Доктор Лю Сяоюй оказалась очень красивой женщиной. Это Сюньжань понял, прижимая к затылку пакет со льдом. Гематома от угла тяжеленной папки оказалась значительной. Затылку было холодно, но всему остальному — очень жарко. Сюньжань не помнил, когда он в последний раз так реагировал на женщину. Не считая Яо-Яо. Да и то, даже с ней не было такого животного желания. Сюньжаню казалось, что лед стоило приложить вовсе не к голове. — Простите. — Нет, это вы меня извините, я вошел без разрешения. — А я вас травмировала. — Она начала крутить в руках ручку, все время нажимая на кнопку. Стержень то прятался, то появлялся вновь. — Нет, нет, все в порядке… — Ну как же в порядке, если… — руки у нее были красивые. Пальцы с короткими, но аккуратно обработанными ногтями, узкие запястья, оба поместятся в его ладони, как в том сне. Колец она не носила. Сюньжань усилием воли отвел взгляд от ее рук и посмотрел в глаза. В ярком солнечном свете, проникающем в ее маленький кабинет сквозь жалюзи, ее глаза казались еще темнее. — Давайте вернемся к делу. — А, да… Простите, вы не могли бы представиться еще раз. — Она вопросительно посмотрела на него. Ни капли кокетства, ресницы, длинные даже без туши, затеняли взгляд . — Да, конечно. Меня зовут Ли Сюньжань, я следователь по делу Ян Чэня. Они заговорили о мальчике, но Сюньжань почти не мог сосредоточиться на разговоре. Он смотрел. Светлая кожа, высокие скулы, небольшой нос, губы, видимо, были накрашены, но за день вся помада стерлась, и теперь они казались бледными. Сюньжань поймал себя на желании провести большим пальцем по этим губам, стирая последние следы помады, поймать ее улыбку ее губ — таких же, как и в том сне… И убрал компресс с головы. — Я могу побеседовать с мальчиком? Разговор с Ян Чэнем многого не дал. Он только раз сказал о черном человеке и больше не произнес ничего. Доктор Лю показала его рисунки — черный силуэт в облаках красного дыма, ничего больше, никакой определенности. Надежды на то, что мальчик сможет как-то опознать убийцу или навести на него, не было. Тот, кто пришел в его дом и разрушил жизнь, или думал, что Ян Чэнь умрет… или очень хорошо знал о его особенностях. — Доктор Лю, подскажите, пожалуйста, а кто был его лечащим врачом до всего произошедшего? — Я была его врачом весь последний год. Они переехали сюда из деревни. Я могу поискать контакты его предыдущего врача. Мне госпожа Ян их давала. Сейчас, минутку. Она села за свой компьютер и начала искать. Сюньжань смотрел на ее фигуру в белом халате, расчерченную тенью и солнечным светом, падающим из окна, и чувствовал отчаяние. Но пытался хоть что-то узнать по делу. А не просто разглядывать красивую женщину. — Он и до этого так мало говорил? — Да, всегда односложно. Очень короткие предложения. Мама его понимала, я тоже иногда. А, вот. Доктор Лин… Странно. — Что? — Я помню, что тут было больше информации. Даже номер телефона и адрес. Госпожа Ян мне о нем говорила только хорошее, но мальчик был настолько дидактически запущен, несмотря на то, что мама оставалась с ним и занималась им все время. А теперь только вот — фамилия. Несмотря на всю очарованность, Сюньжань почувствовал привычный азарт. Данные, исчезающие из компьютера? Причем о бывшем лечащем враче? — Скажите, пожалуйста, кто имеет доступ к этой информации на вашем компьютере? Она запаролена? — Н-нет. Это же информация из общей базы данных наших пациентов. Я ее вносила туда год назад, конечно, могли по случайности удалить… — А кто эту базу ведет? — Врачи. Медсестры, — доктор Лю пожала плечами. — Если, например, я заболею, эта информация должна быть доступна другим врачам. Там же обычно данные о назначенных лекарствах, проведенных осмотрах, ну и так далее… — Спасибо. — Подождите, я еще обычно дублирую дела, которыми занимаюсь, в бумаге. Она встала и снова подошла к шкафу. И потянулась вверх. — Я помогу. Какая папка? Преимущество высокого роста и длинных рук Сюньжань в последний раз демонстрировал Яо-Яо, помогая ей повесить занавески в родительском доме. Сейчас же доктор Лю была так же близко, как Яо-Яо. Сердце предательски громко стучало, а ладони повлажнели. — Спасибо, да, эта. Она приняла из его рук папку, мимолетно задев прохладными пальцами. Сюньжань принялся думать о месте преступления. Когда не помогло, переключился на те дела, что расследовал Бо Цзиньянь… — Цзиньянь? — Что? — доктор Лю вздрогнула, и папка выпала у нее из рук, в этот раз на стол. — Вы меня так назвали? — Да? — она не смотрела на Сюньжаня и нервно листала бумаги. — Да где же оно? — Ну, перед тем, как вот так же уронить на меня папку. Доктор Лю свела брови и недовольно сжала губы. — Я уже извинилась. — Да, простите, — Сюньжань улыбнулся и поднял руки вверх, словно сдаваясь. — Так… Цзиньянь? — Цзинъянь, — она произнесла имя чуть по-другому, наполнив его какой-то странной нежностью и грустью. — Так звали моего… друга. Вы на него похожи, я даже в первый момент перепутала. — Вы давно с ним не виделись? Ее пальцы замерли на обложке папки. — Да. Очень давно. Я скучаю. Доктор Лю подняла голову и улыбнулась Сюньжаню так, что у него защемило сердце. — Простите. — Ничего страшного, — она еще раз улыбнулась и отвела ставшие влажными глаза. — Вот, смотрите, я нашла. — Спасибо. Я могу взять? — Да, конечно. Сюньжань взял визитку с контактными данными. Это был след, хоть какой-то, но след. Ну, или возможность хоть что-то еще узнать по делу. Визитка была напечатана на плохой бумаге и, судя по черным полосам, на струйном принтере. Нужно было связаться с группой, опрашивавшей жителей той деревни, откуда семья Ян уехала год назад, но Сюньжань медлил. — Что ж… тогда если у меня будут какие-то вопросы по мальчику, я могу обратиться к вам? — Да, конечно. Ему не хотелось уходить, не хотелось расставаться с этой женщиной. Выпускать ее из своего поля зрения, снова чувствовать пустоту в жизни. Это было какое-то сумасшествие. Он написал в блокноте свой номер, вырвал листок и протянул его доктору. — Если вы вдруг что-то еще вспомните, или мальчик что-то скажет, позвоните, пожалуйста. Это мой номер. — Да, конечно. — Она снова улыбнулась, не отрывая от него взгляда. — Тогда… всего доброго? — Да, всего доброго. Сюньжань закрыл за собой дверь в ее кабинет, сделал несколько шагов и замер. Он вот так уже потерял одну женщину, которая ему нравилась. И ту, которая в снах, он тоже потерял, он был уверен. И эту… — Доктор Лю? — Да, вы что-то забыли? — А может быть, в компенсацию за ушиб… я могу угостить вас ужином? — Но я же вас ушибла… — она растерянно посмотрела на него. Потом, словно тоже что-то решив, кивнула: — Предложение принимается. Завтра я свободна. И она улыбнулась ему так, что Сюньжаню показалось, как мир залили те самые солнечные лучи. Из его сна. Сюньжань: Яо-Яо? Ты здесь? Сестренка Яо: Где здесь? Сюньжань: В смысле — в чате? Сестренка Яо: Ну да, где мне еще быть в 4 утра, кроме как не в чате… Сюньжань: Прости. Сестренка Яо: Старший брат, что случилось? Сюньжань: Слушай… Сестренка Яо: Что? Сюньжань: Сообщение удалено. Сюньжань: Извини за беспокойство. Отключаюсь. Сестренка Яо: СТАРШИЙ БРАТЕЦ, ТЫ КУДА? СВИДАНИЕ? СВИДАНИЕ? Сюньжань: Все, это просто деловая встреча, по поводу расследования. Сестренка Яо: ЛИ СЮНЬЖАНЬ! Я… фейерверк. Подари ей фейерверк. Отлично подходит для первого свидания. Сюньжань: …Саймон? Это ты? Сестренка Яо: Фейерверк. Яо-Яо завтра рано вставать. Спокойной ночи. Сюньжань: Спокойной… спасибо. За совет. Сестренка Яо: Расскажи потом, как пройдет, старший братец! Сюньжань: Яо-Яо. Добавь Саймона в этот чат. Резкая смена личности за клавиатурой меня пугает. Сестренка Яо: СПАТЬ. Сюньжань: …я вот об этом. Да. Естественно, той же ночью ему приснился сон. Только вот не такой, которого он ожидал, весь день отвлекаясь от работы на то, чтобы вспомнить улыбку доктора Лю. Сон был таким, что Сюньжань проснулся на мокрой от слез подушке. Голова раскалывалась, голос хрипел, словно он долго кричал. Сюньжань не помнил, когда столько плакал в последний раз, но грудь просто разрывалась от боли, и он сидел на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону и прижимая ладони к лицу. Там, во сне, он уехал куда-то на границу, а когда вернулся, мир, в котором он жил, стал совершенно другим. Тот парень из его солнечных снов… его семью объявили предателями, а сам он погиб на северной границе, в бою с императорским войском. Сюньжань не верил. Это было просто невозможно. Чтобы его друг предал? Императора? Свою страну? Но его величество вынес свое решение. Старшего брата Сюньжаня казнили, его самого снова отправили на границу, чтобы не мозолил глаза отцу. Удушающее, черное отчаяние, похожее на то, которое он испытал, узнав все о том, как им управлял маньяк в этой жизни, крыло с головой. Еще во сне он впервые увидел ту девушку. Му Нихуан. Княжна Нихуан, так ее звали. Только вот радости это Сюньжаню не принесло. Во сне они увиделись через некоторое время после того, как все рухнуло, она оставалась на южных границах, он — на западных, и это, наверное, было правильным. Потому что когда они встретились, то чувство потери и боли стало еще больше. Они любили того, кто ушел, больше, чем друг друга. Они стали тем, кем стали, только ради него. И теперь даже утешить друг друга не могли. От поцелуя стало только больней. Они старались не встречаться все последующие годы. Сюньжань ударил по подушке кулаком. Но почему у той девушки, княжны Нихуан, было лицо доктора Лю? Молодое совсем, но не узнать было нельзя. Эти сны помогли ему восстановиться, давали толчок к жизни, и вот теперь, когда он, кажется, нашел человека, который ему понравился, первую женщину, на которую он обратил внимание после Яо-Яо, сны тянули его в депрессию. Нужно было сходить к Линь Дуну. Поведение его психотерапевта в обычной жизни не располагало к личным откровениям, но Сюньжань пообещал себе, что если сны не прекратятся и будут такими же дрянными, он сходит. Обязательно. В конце концов, доктор-то он отличный. Работа его отвлекла, как и всегда. Когда занимаешься чужими делами, связанными с болью и смертью, на собственные переживания остается не так много времени. Тем более что вечер у него в кои-то веки был занят. Свиданием с симпатичной ему женщиной. Сюньжань едва не опоздал: сначала было совещание по делу Ян Чэня и его родителей, потом он отвлекся на стажеров, которых направили ему в отдел, так что с работы он в буквальном смысле слова выбежал. Они договорились встретиться в кафешке на полпути между их работами, а Сюньжань еще хотел купить доктору Лю цветы. И нет, никаких фейерверков, спасибо. Как назло, по пути не попадалось ни одного цветочного магазина. Сюньжаню приходилось следить еще и за дорогой, и за скоростью машины. Нога все время пыталась вдавить педаль газа до упора. Он припарковался, вышел из машины — и уткнулся взглядом в желтые солнышки ромашек. Не магазинных, а полевых. Откуда их взяла старушка, сидящая на скамеечке, Сюньжань не знал. Серьезно, ромашки в феврале? Он просто зачарованно смотрел на них. — Нравится? Он с трудом отвел взгляд от цветов. Старушка смотрела на него со странной улыбкой. — Простите? Вы их продаете? — Да, последний букет остался. Нравится? — Очень, — серьезно ответил Сюньжань, говоря, кажется, не только о ромашках. Старушка его поняла и засмеялась, по-девичьи прикрыв рот ладонью. — Нравится — так бери. А то последние цветы упустишь. — Беру. Он отсчитал требуемые деньги, взял букетик. Сквозь запах бензина прорывался неяркий запах. Обернулся поблагодарить — но старушки уже не было. Сюньжань спрятал цветы за спину и зашел в двери кафе. Доктор Лю уже ждала его, сидя за ширмой с вышитым на ней золотым цилинем. — Добрый вечер, это вам. Друг посоветовал подарить на первое свидание фейерверк, но я подумал, что ромашки будут лучше. Доктор Лю растерянно приняла цветы, зарылась в них лицом, совершенно не стесняясь ни людей, ни того, что может смазать макияж. И потом посмотрела на Сюньжаня. — Это солнце. — Что? — Ромашки — это солнце. Спасибо. — И она улыбнулась так, что у Сюньжаня пересохло во рту и повлажнели ладони. Словно он был на самом первом свидании в своей жизни. В какой-то мере так и было. Никогда раньше у него не было такой взаимной заинтересованности, те девушки, с которыми он встречался раньше, его почти не трогали, а Яо-Яо воспринимала только как брата. Здесь же, кажется, оба чувствовали притяжение и видели интерес другой стороны . Пусть это было не слишком профессионально, доктор Лю все же была связана с его работой и делом Ян Чэня, но это было просто выше его сил. Отпустить эту женщину. Тем более что чувство из его ранних снов вернулось — яркое, наполненное солнцем состояние. Почти парение, почти полет. Они много смеялись и говорили обо всем. Тем общих нашлось немало — от литературы до расследований и обратно. Кино, погода, знакомые, книги, увлечения. Выяснили, что оба в одно и то же время ездили со своими классами на экскурсию к Великой Стене. Могли даже, наверное, видеть друг друга. Оба любили мясо и не очень хорошо относились к рыбе. Да даже здесь, в Цзянчжу, жили недавно. Доктор Лю переехала сюда около года назад, как и сам Сюньжань. Общего было много, и с каждым словом Сюньжаню становилось все легче, словно он отделял сны от своей сегодняшней жизни и выходил из темного угла на свет. Немного страшно, но так хорошо. Они смогли расстаться только через два часа, Сюньжаню нужно было возвращаться на работу, у доктора Лю… нет, вернее, у Сяоюй, они все-таки перешли на другой уровень общения, было утреннее дежурство. Так Сюньжань и запомнил этот день, с ее улыбкой и букетом ромашек, которые она нежно держала в руках. Работа снова закружила, заставляя путать день с ночью, спать урывками и идти по следу, словно ищейка. Хотя, по сути, он ищейкой и был. Еле удавалось выкраивать время на свидания. Еще Сюньжань искал информацию по тем обрывкам из сна, что удавалось услышать. В истории Китая не было никакой Му Нихуан. Да и императора с таким именем, как в его снах, не было. Так что это не было реинкарнацией, как он какое-то время думал. Просто игры подсознания, встраивающего знакомых людей в новые реалии. Единственное, что Сюньжань упорно не мог узнать, — это собственное имя во сне. Там его называли «Ваше высочество» или «Седьмой принц». И еще он не знал имени того парня, погибшего на северной границе. Того, кого он любил во сне. Сюньжань редко врал себе. А по-иному это чувство назвать было нельзя. Но сейчас в его жизни была доктор Лю, и он не собирался позволять снам управлять его жизнью. Это была его жизнь. А не того человека из сна. Например, собственный отец Сюньжаня фигурировал в этих снах как жесткий начальник управления Сюайцзин. Ся Цзян, вот как его там звали. И Сюньжань во сне крайне его не любил, потому как именно этот человек и принес доказательства того, что армия Чиян перешла на сторону предателей. Сны были яркими, но оставались все лишь снами. Потому что, пусть его отец тоже был полицейским и руководил со всей строгостью, но он был его отцом. Любящим Сюньжаня и беспокоящимся о нем. А вовсе не тем человеком из сна. Это была его жизнь. И он делал все, чтобы быть счастливым — встречался с Сяоюй, работал, навещал родителей. И старался не обращать внимания на сны, которые рассказывали историю седьмого принца. Не слишком радостную. В его личной жизни радости было гораздо больше. Они с Сяоюй выкраивали из своих графиков время, чтобы встречаться. После третьего свидания перешли ту грань, которая отделяет платонические отношения от плотских. В общем-то, желание было обоюдным, и тянуть дальше оба не видели никакого смысла. Они оба оказались прагматиками в этом плане. Хотя всякие романтические позывы, типа кофе в постель, милых сообщений в чате и дарения полевых цветов, Сюньжань и не думал в себе гасить. Сложнее всего было с цветами. Но он все-таки нашел пару оранжерей, где выращивали и полевые, и садовые цветы. Как экзотику. В прошлый раз он вообще подарил ей подсолнухи. Сюньжаню нравилось, как Сяоюй улыбается, как теплеют ее темные глаза. Он хотел делать ее счастливой как можно чаще. И спустя две недели после начала встреч все-таки признался себе, что снова по уши влюблен. Они немало говорили во время встреч. Целовались еще больше, и, засыпая рядом с ней, Сюньжань знал, что ему ничего не приснится. О своих прошлых отношениях или друзьях они пока не говорили, но Сюньжань предвидел, что ему еще предстоит знакомить ее с Яо-Яо и профессором Бо. И в общем-то не чувствовал отторжения по этому поводу. Скорее предвкушение. И да. Желание похвастаться своей женщиной. Это у него и впрямь было впервые. Яо-Яо он хвастался как сестрой. Сестренка Яо: Так-так-так. А теперь рассказывай. Как свидание прошло, как вообще? Кто она? А то пропал на две недели, только привет-пока и никаких ответов на вопросы. Вот я помру от любопытства, будешь знать. Сюньжань: Если ты помрешь от любопытства, я тоже помру. Меня твой профессор Бо прибьет. Изощренно. Чтобы доказательств не было. Сестренка Яо: Ладно, ладно, хватит! Рассказывай про Фейерверк! Кто она, как ее зовут? И как у вас дела? И все, в общем, рассказывай! Сюньжань: Хорошо. Фейерверка не было, я подарил ей ромашки. Сюньжань: Она врач, зовут Лю Сяоюй. Психолог детский. Ну… мы встречаемся. Сюньжань: Яо-Яо? Ты где? Куда пропала? Саймон: Она прыгает на диване. С воплем «Братец Сюньжань влюбился!». Мне кажется, дальше, чем про ромашки, она не прочитала. Сюньжань: А. Ясно. Спасибо за совет, Саймон. Он навел на хорошую мысль. Саймон: Не за что. Обращайся, если понадобится совет насчет первой романтической ночи. Сюньжань: Спасибо. Но мы сами уже разобрались. Саймон: Она опять скачет. Сюньжань: Саймон: Сестренка Яо: А по делу Ян Чэня никакого продвижения не намечалось. Ребята опросили жителей деревни, в которой до переезда в город жило семейство Ян. Ни о каком докторе Лин никто, конечно, не знал ни в деревне, ни в ближайшей к ней больнице, куда мальчика возили на осмотр не чаще, чем раз в полгода. А как сказал Ле Жэнь, глаза у жителей деревеньки нехорошие были. Больше на круговую поруку похоже, чем на правду в ответах. Ло Бая опросили по три раза, Ян Чэня тоже, но они ничего нового не нашли. Ян Чэнь нарисовал снова черного человека в алых клубах дыма. Гром грянул через неделю, когда в соседнем городе произошло похожее убийство: родители были застрелены из пистолета, а мальчик с особенностями в развитии психики исчез. Он был чуть младше Ян Чэня. Улик опять же почти не было, но почерк был похожим. Родители мальчика были убиты выстрелами в голову, так же как и родители Ян Чэня. В ванной были найдены обрывки такой же веревки, которой связывали Ян Чэня. На ней были следы крови, предположительно принадлежавшей мальчику. Ножа рядом не было. Это только добавляло вопросов. Ребенка объявили в розыск, место преступления едва не обнюхали, но не нашли ничего, указывающего на присутствие в доме посторонних. Сама семья недавно переехала в город из деревни, с соседями они не общались, а потому трупы были обнаружены только через три дня. Дело стремительно превращалось в серийное. Стажеры, которых Сюньжань направил в архив на поиск соответствий, нашли информацию о еще трех похожих делах — они были в соседних округах и информации было не так уж много — поиски никаких результатов не дали. Сюньжань снова оставался ночевать на работе, периодически выкраивая время для того, чтобы увидеть Сяоюй. Сны его по-прежнему беспокоили, но он научился от них отвлекаться, тем более они не были такими тяжелыми: седьмой принц проверял гарнизоны на границах своей страны, иногда приезжая в столицу. Ему было плохо, но не может человек все время жить в кошмаре, и он привык к постоянной боли внутри. Сюньжань просыпался, первым делом писал какое-нибудь глупое сообщение Сяоюй и шел умываться. Потом начинал заниматься делами, перебирая данные по жертвам в поисках совпадений, периодически отвлекаясь на то, чтобы посмотреть, не ответила ли она. Оба они существовали в рамках разных графиков, но когда Сюньжань получал ответ вместе со смайликами и сердечками, то чувствовал, как его отпускало. По делу же не было никакого продвижения. Жители той деревушки, откуда уехала вторая семья, также уверяли, что ничего о них не знают: те говорили, что приехали из Пекина, и прожили в деревне два месяца, почти ни с кем не общаясь. И нарушая тем самым неписанные деревенские законы. Да они даже не здоровались ни с кем! А мальчик почти не выходил из дома. Так что и тут все зашло в тупик. До тех пор, пока ему не позвонил Чжэн Хуань. Он был двоюродным дядей Сюньжаня и вообще редко вмешивался в его жизнь — занимался преподаванием психологии в университете. Разница в возрасте между ними была не так велика, пара лет всего, поэтому Сюньжань считал его скорее двоюродным братом, чем дядей. Ну и обращался соответственно. Именно брат Хуань посоветовал хорошего врача-психиатра тогда, когда Сюньжаню это было нужно. — Слышал, у вас опять серийное? С детьми с особенностями? — Чжэн Хуань всегда начинал с главного, иногда даже забывая поздороваться. -Э… Да. Но откуда ты знаешь, старший брат? В прессу еще не просочилось… — У меня свои источники. Слушай, я поговорил с одним человеком на эту тему, он согласен вам помочь. — Брат, это же… — Он профессор по криминальной психологии. — Бо Цзиньянь? Но он в Америке… — Сюньжань! Не все в мире сводится к твоей девушке! А, прости, она уже не твоя. Так вот, я скину тебе номер, позвони и договорись лично. У него сейчас есть свободное время, и он может вам помочь. А твой отец, я думаю, сможет все оформить официально. И звони быстрее, пока в прессе не начали говорить об этом. Ты же знаешь, тема детей, которые отличаются от других, в нашем обществе болевая точка. — Да… — Сюньжань замолчал. Он понял, почему брат вмешался. У него самого был ребенок с… особенностями. И эти убийства, раз уж он о них узнал, задевали Чжэн Хуаня. Вернее, теперь уже задевали семью Сюньжаня, а это всегда было для него сильнейшим стимулом. — Да, брат. Спасибо тебе. Обязательно позвоню. Как его зовут? — Мэй Чансу. Профессор Мэй. Так, прости, мне пора. Отключаюсь. — Пока, — сказал Сюньжань гудкам в трубке. Потом позвонил профессору Мэй. Трубку взяли с третьего гудка. — Слушаю. — Добрый день, меня зовут Ли Сюньжань… Из динамика послышался грохот. Сюньжань отвел телефон от уха и недоуменно на него посмотрел. Вызов все еще шел, секунды сменяли друг друга. — Профессор Мэй? — Да. Простите, я уронил телефон. — С вами все в порядке? — Да, все хорошо, просто руки были немного заняты, прижимал плечом… — Я вас отвлекаю от дел? Простите. — Нет, все в порядке. Вы Ли Сюньжань, брат Чжэн Хуаня? — Да-да… Сюньжань продолжил разговор, но подумал, что профессор, как и все гении, человек немного эксцентричный. Саймон всегда упирал на свое неумение и нежелание общаться так, как принято в обществе, профессор Мэй, похоже, был рассеянным человеком. Умелым в общении и с приятным голосом. Сюньжань поймал себя на мысли, что ему не хотелось вешать трубку. О помощи и ее оформлении они договорились достаточно быстро, и профессор пообещал приехать в участок завтра утром. Сюньжань был доволен, что дело хоть так началось двигаться с мертвой точки. Но что-то все же его царапало. Неуловимо, на грани восприятия. Имя профессора? Сюньжань поискал в интернете — профессор Мэй был не настолько известным, как Бо Цзиньянь, он занимался в основном теоретическими исследованиями, но и практика у него была. Сюньжань смотрел в умные глаза человека на фотографии и не мог понять, что все же его беспокоит. Он закончил с бумажной работой и решил съездить домой. Чистая одежда закончилась, да и поспать хоть раз на своей кровати — это было сродни мечте. Сяоюй дежурила в эту ночь, и Сюньжань просто подъехал к ее больнице и увиделся с ней, пусть только на пять минут. Привез снова букет ромашек и получил нежный поцелуй в ответ. В принципе, если бы у них было еще минут десять, они бы все успели, пусть и в этом чертовом закутке со швабрами, только вот когда Сяоюй уже расстегнула ему брюки, а Сюньжань — застежку на ее слишком узкой юбке, доктора Лю срочно вызвали по рации. Перекур закончился, так и не начавшись, но Сюньжань обещал приехать к ней перед работой. Он сомневался, что после вот такого сможет уснуть, но снова отрубился, как только коснулся головой подушки. И может быть, виновато было кончившееся ничем возбуждение или просмотр фотографий, только вот сон, приснившийся Сюньжаню, нельзя было назвать приличным. Нет, все начиналось хорошо, хотя и странно. Тому, кем он был во сне, свою помощь предложил человек по имени Су Чже, он же Мэй Чансу. Помощь в том, чтобы стать императором. Ну, сначала наследным принцем, а уже после… Перед глазами снова разворачивалась чужая жизнь. Тот-кто-во-сне спас Нихуан-Сяоюй из подстроенной для нее ловушки, но, несмотря на это, оба почти не говорили потом — одиночество и боль так и не исчезали из их глаз. Зато вот Мэй Чансу становился все ближе. Это было странным, но тот-кто-во-сне начал ловить себя на желании. Их путь от недоверия и почти ненависти к любви уложился в один короткий сон. Шаг за шагом, словно танцуя, все ближе и ближе — до сплетенных пальцев и гаснущей свечи. Но имени своего Сюньжань так и не услышал. Только «ваше высочество» — от уважительного тона до задыхающегося шепота. На часах было пять утра, за Сяоюй нужно было заехать через два часа. Сюньжань поставил чайник, насыпал в стакан кофе. В доме стояло несколько банок чая, заботливо купленных мамой, только вот Сюньжань не слишком любил чай. Кофе — другое дело, без кофе день начаться не мог. Но собраться сейчас с мыслями ему не удавалось. Сон, разбередивший боль и принесший наслаждение, был странным. Почему именно этот человек , Сюньжаню очень хотелось спросить свое подсознание, запихнувшее в его странные сны незнакомого ему мужчину. Он постарался снова отстраниться, просмотрел сообщения. Сяоюй ему пока не писала. Зато вот в WeChat, кажется, он очень давно не появлялся. Сюньжань: Привет. Сестренка Яо: О! Старший братец! Ты куда запропастился? Снова заработался? Или более… приятные дела были? )) Сюньжань: И работа, и дела… и у нас будет еще один гений психологии. Сестренка Яо: Что-что? Еще один гений? Откуда? Сюньжань: Брат посоветовал. У нас тут опять серийка, да еще запутанная. А вы с Саймоном в Америке. И официально консультироваться с ним я не могу. Сестренка Яо: Понятно. Ну и как? Что за гений? Сюньжань: Да не знаю пока, сегодня должны встретиться… Сестренка Яо: Интересно-интересно, расскажешь потом? Саймон: Кто он? Сюньжань: И тебе привет, Саймон. Не знаю, знакомы ли вы — его зовут профессор Мэй. Мэй Чансу. Саймон: А. Саймон: … Сюньжань: Саймон? Так ты его знаешь? Саймон: Хороший профессионал. Это я признаю. Сюньжань: Вау! Вот это да… значит, похоже, опять гений. Куда ни глянь, всюду гении, как жить, как жить Сестренка Яо: Ну, старший брат, может, в этот раз этот гений выберет тебя? Сестренка Яо: Старший брат? Ой, что я написала-то) Сюньжань, это же шутка)) Саймон: Ли? Сестренка Яо: Старший брат ? Телефон выпал из пальцев Сюньжаня, потому что воспоминание пришло остро и резко, словно и правда воспоминание из жизни, а не из сна. Солнечные лучи, падающие сквозь открытые окна, две пиалы с вином на столике. «Я выбираю вас». Сюньжань помотал головой, отписался в чате, что ему пора, и пошел принимать душ. Струи воды смывали с тела усталость, только вот мысли из головы выбить не получалось. Почему? Как? Именно этот человек? Мог ли он быть тем, кого любил этот принц в юности? Но тогда бы он узнал, не мог не узнать, да и Нихуан тоже — они же оба не могли забыть… Поглощенный этими мыслями, Сюньжань собрался и на автомате доехал до больницы. Естественно, никакого продолжения вечерних шалостей у них не вышло, Сяоюй была слишком усталой после работы, так что Сюньжань просто отвез ее домой и отправился начинать свой рабочий день. На ступеньках Управления его окликнули. — Офицер Ли? Сюньжань обернулся и почувствовал, что сердце замерло. Перед ним стоял тот самый человек из его сна, человек с фотографий. Но он не был похож ни на фотографии, ни на болезненного стратега из его сна. Он, конечно, не блистал ярким румянцем во всю щеку, но выглядел вполне здоровым, пусть и худым. Кашемировое пальто, темно-серый костюм, сидящий по фигуре, уложенные волосы, показательно небрежно завязанный галстук. Профессор Мэй явно не чурался последних модных тенденций и следил за собой. Сюньжань на короткий миг почувствовал себя неловко, но потом вспомнил, что утром искупался и форма чистая, вспомнил, как Сяоюй целовала его на прощание и просила не соблазнять всяких свидетельниц и потерпевших своей улыбкой. Вспомнил и расслабился. — Профессор Мэй? Сюньжань протянул руку и получил твердое и уверенное рукопожатие. Да, слабости телесной в этом человеке не было. — Приятно познакомиться. — Да, мне тоже. Пройдемте. Пока они шли по коридорам управления, Сюньжань уточнил: — Так как вы меня узнали? — А, профессор Чжэнь показывал ваше фото. — Надеюсь, не из семейных архивов… — пробормотал Сюньжань под нос, получив в ответ слегка ироничную улыбку. Если профессор Мэй был гением, то гением не типичным. Скорее гением в общении с людьми. Потому что буквально через пару минут Сюньжань чувствовал себя комфортно, словно общаясь со старым другом. Да и остальные приняли его практически мгновенно. В нем не было высокомерия Бо Цзиньяня, а вот интерес к другим людям был. Сюньжань общался с ним полдня, показывая материалы дела. И периодически ловил себя на том, что разглядывает профессора. Тот был утонченно красив. Так, как сейчас было в тренде. Он был красив, начиная с умного взгляда и заканчивая кончиками пальцев. Но не вызывал у Сюньжаня того желания, что было у принца по отношению к его советнику. Они были разными людьми — те, кто снились ему, и те, кто были в реальности. И Сюньжань радовался — потому что у него был приятный собеседник и любимая женщина. А не тот ад, что творился в жизни принца. Договорившись сходить к Ян Чэню на следующий день, они вежливо распрощались, и Сюньжань вернулся к работе. Что-то в этом деле было не то. Общая связь прослеживалась, совпадений в делах жертв было даже слишком много для того, чтобы выбрать и прорабатывать какой-то один вариант. Обе семьи не имели друзей и близкого круга общения. Переехали в текущее место жительства год назад. Формально посещали врача, пропуская визиты. Общая версия, выработанная отделом — убийца — врач, связанный с этими детьми. Сяоюй какое-то время была под подозрением, но она была связана только с Ян Чэнем, так что возможность ее участия или соучастия откинули почти сразу. Домой он к полуночи все же добрался, чтобы поменять одежду, искупаться и поспать часов шесть — непозволительная обычно роскошь. Ведь что бы Сюньжань себе ни говорил, его напрягала эта ситуация со снами и тем, что в них происходило, начиная от подсчета родинок на чужом теле и заканчивая удовольствием от совместного сна. В жизни это удовольствие он получал с Сяоюй и вовсе не хотел ее терять. И тут вступало в дело совсем другое совпадение — девушка, которая ему нравится, расследование и очередной гений в его жизни. Ему очень не хотелось знакомить профессора Мэй с Сяоюй. Их отношения были недолгими, и, хотя Сюньжань не верил в то, что она переключится на другого мужчину, опасения в нем все же были. Глупые и несправедливые по отношению к Сяоюй, и поэтому он старался выбросить их из головы. Слава предкам, этой ночью ему ничего не снилось, и потому он относительно спокойно выспался и встретил профессора Мэя около больницы. Обменявшись вежливыми приветствиями, они прошли внутрь. Профессор Мэй не изменился со вчерашнего дня, был так же вежлив, и все так же в его присутствии Сюньжань потихоньку расслаблялся. Он не был уверен, делает ли это профессор специально, или это уже вошло в его привычное поведение, но все же… — Ли Сюньжань! Кто-то всплеснул руками перед его носом, и Сюньжань очнулся. Они с профессором Мэем вошли в лифт, в котором уже были люди. И даже знакомые ему люди. Линь Дун как всегда блистал и привлекал к себе все внимание. Особенно если учесть, что он был выше ростом, чем Сюньжань, и занимал, казалось, все пространство своими жестами и ухмылками. И был идеален от кончиков небрежно уложенных волос до блеска начищенных туфель. Но Сюньжань не жалел, что послушал совета брата Хуаня и обратился именно к этому человеку. Конечно, неиссякаемый поток насмешек, призванный растормошить его, заставлял ощетиниться. И Сюньжань любил хорошие шутки, только вот не всегда понимал чужой юмор. Особенно такой. Все это вместе с неистребимой привычкой шутить на разные темы и вечно разыгрывать окружающих не мешало Линь Дуну оставаться хорошим человеком. И приятелем. Если не другом. — Добрый день, доктор Линь, — обреченно сказал Сюньжань — М-м? Ты нам представишь своего нового друга, а? — А вы незнакомы? — удивился Сюньжань. Даже чуть преувеличенно. — Это профессор Мэй Чансу, он помогает мне с одним делом по просьбе брата. Это — доктор Линь Дун. — Я его психотерапевт. — Линь Дун протянул руку Мэй Чансу, тот чуть заторможенно ее пожал. — Бывший, — уточнил Сюньжань. — Психотерапевты не бывают бывшими. Всегда можно найти повод навестить хорошего друга и поговорить о жизни. — Он описал кистью широкий круг и как-то двусмысленно пошевелил пальцами. — А это не лечение, это сплетни, доктор Линь. Нам десятый. — Зануда. — Линь Дун нажал на кнопку. Серьга в его ухе отразила электрический свет. — Болтун. Мэй Чансу рассмеялся, Линь Дун фыркнул, Сюньжань улыбнулся. И тут в углу лифта кто-то откашлялся. — Простите, я забыл представить моего коллегу, доктора Чжао Шу. Легкая атмосфера испарилась, потому что доктор Чжао хоть и выглядел как добрый дядюшка, сразу же начал неостановимо болтать, так что пока они доехали до десятого этажа, где работала Сяоюй, Сюньжань почувствовал головную боль. — Нам пора. — Приятно было познакомиться. — О, вы же к мальчику? Передайте ему мандарины, офицер. К нему мало кого пускают, а ребенку нужны витамины. Доктор Чжао впихнул Сюньжаню бумажный пакет с мандаринами в последний момент, когда двери лифта уже закрывались, так что тот не успел возразить. Сюньжань остался стоять в растерянности, глядя на блестящую дверь лифта. Очнулся он только в тот момент, когда его руки коснулись чужие теплые пальцы. — Давайте я возьму их, офицер Ли. И передам мальчику. Хорошо? — А… да. Пойдемте, вам нужно сначала поговорить с доктором Лю, чтобы потом получить разрешение навестить мальчика. — Щекам отчего-то было очень тепло. Сюньжань даже представлять не хотел, что краснеет. Особенно от короткого прикосновения к руке. Что за бред? — У вас прямо охранно-пропускная система? И доктор Лю выдает уровень допуска? На миг Сюньжаню показалось, что он говорит с Линь Дуном. — Странно. Мне все еще кажется, что вы с Линь Дуном должны быть знакомы, в конце концов, вас обоих рекомендовал брат, и… — Мы знакомы, но… как бы это сказать. По переписке. — В смысле? — Сюньжань недоуменно посмотрел на профессора Мэй. — Мы общаемся по электронной почте. Лично встретились в первый раз, и очень удобно, что вы все-таки нас представили при встрече. Общение в интернете очень отличается от личного. Офицер Ли, спасибо вам. — Теплая ладонь легла на плечо, и Сюньжань недоуменно на нее посмотрел. И расслабился. Человек с лицом профессора Мэй из его сна так никогда себя не вел. Не позволял телесного контакта. И эти прикосновения успокаивали. Да. Скорее всего. — Не за что. Список запросов дополнился еще одним «почему меня успокаивают его прикосновения», но обсуждать это с Линь Дуном Сюньжань не собирался. Не раньше, чем ад остынет. — Идемте? — Да, конечно. Дверь в кабинет Сяоюй была приоткрыта, и Сюньжань, испытывая чувство дежавю, коротко постучал. Дверь, как обычно, поползла в сторону, и ему послышался какой-то вскрик. Все, что он успел, — заскочить в кабинет и поймать падающую Сяоюй, которая опять зачем-то полезла на верхнюю полку, стоя на неустойчивом стуле. Сюньжань закрутился вокруг своей оси, стараясь не упасть и не уронить Сяоюй. — Ты в порядке? — А, да, спасибо. — Сяоюй улыбнулась ему. — Скажи мне, пожалуйста, зачем ты опять туда полезла? — Ну, ты же сказал, что нужна будет информация по Ян Чэню, а папка с его данными и историей болезни стоит наверху. — Тогда переложи куда-нибудь. А если бы я сейчас не зашел? — запоздалый испуг, видимо, отразился в его голосе, потому что Сяоюй прижалась чуть теснее. — Я бы спокойно спустилась. — Сяоюй! — Все-все. Не переживай. Ты меня спас, как рыцарь спасает принцессу от чудовища. — Да, твой чудовищный стул точно надо заменить. Чудовищный стул, кстати говоря, так и валялся под ногами, крайне мешая стоять. Кабинет у Сяоюй был маленьким. — Сюньжань. — Простите… Они оба обернулись, и Сяоюй до боли сжала пальцы на его плечах, судорожно, словно испуганно. — Ты в порядке? — Я, да… спусти меня, пожалуйста. — Хорошо. — Сюньжань отпустил свою девушку и повернулся к Мэю. — Простите, профессор. Давайте я вас представлю. Это профессор Мэй Чансу, он помогает нам в деле Ян Чэня. А это доктор Лю, она лечащий врач мальчика. — Очень приятно. Они смотрели друг на друга так странно, что у Сюньжаня мороз бежал по коже. Что-то было не так, совершенно. Неужели… он теряет Сяоюй? — Простите, профессор, а вашего отца случайно звали не Мэй?.. Профессор слегка изменился в лице. В ярко освещенном солнцем кабинете было видно, как он побледнел и впился взглядом в Сяоюй. — Да. Его так иногда называли. — Значит, скорее всего, он был тем старым другом моего отца по переписке. — А? Да… скорее всего. Я не очень осведомлен об этом, отец довольно рано умер. — Да, мой тоже. Я просто нашла письма. Это был странный разговор, очень странный. Сюньжань чувствовал себя не в своей тарелке, словно эти двое вели разговор сразу на двух уровнях, один — обычный, второй — только с им известным шифром. И это вызывало подозрения и тревогу, а он вовсе не хотел подозревать Сяоюй… но она не говорила с ним о своей семье. Никогда. Сюньжань откашлялся и вернул разговор в профессиональное русло. Он должен был подумать обо всем этом позже. Когда у него будет время. Сейчас же нужно было заняться делом Ян Чэня. После повторного визита к мальчику они не узнали ничего нового, только профессор Мэй снова застыл при виде мальчика. С другой стороны, вот от этого странноватого поведения Сюньжань немного успокоился. Может быть, профессор на всех так реагировал? Но ведь вчера он совершенно спокойно первым подошел к Сюньжаню, да и в отделе со всеми нормально общался. В комнате, где они встречались с мальчиком, было солнечно, и оттого его бледность и отстраненность бросались в глаза. Профессор разговаривал с ним тихо и спокойно и даже, видимо, получал более развернутые ответы, чем Сюньжань или Сяоюй. Вообще профессор был человеком без возраста. Вчера в участке, с зачесанными назад волосами и в очках, он казался значительно старше Сюньжаня, выглядел стильным мужчиной лет сорока. В кабинете Сяоюй он, слегка потерянный и настороженный, впервые показался Сюньжаню ровесником. А сейчас, общаясь с Ян Чэнем, он выглядел как студент лет двадцати, ненамного старше мальчика. А всего-то челка растрепалась и на губах появилась какая-то хулиганская улыбка. А уж когда он подбил подростка на соревнования по отжиманиям, Сюньжань подумал, что некоторое безумие — это особенность всех гениев. Победил, кстати, мальчик, который без особого труда мерно отжимался так, словно был способен сделать не пятьдесят, а сто отжиманий. Или еще больше. Потом Сюньжань перевел взгляд на Сяоюй, и ему показалось, что в кабинете стало слишком душно. Она смотрела на профессора и мальчика и улыбалась — с печалью, болью и такой нежностью, с какой никогда не улыбалась ему. С такой любовью, с которой улыбалась в его снах княжна Нихуан. — Я схожу, перекурю, — тихо шепнул ей Сюньжань и вышел. Сил смотреть на эту идиллию у него не было. Выкурив две сигареты, он слегка успокоился и вылез в чат. Сюньжань: Всем привет. Сестренка Яо: В такое время и здесь? У тебя же работа. Сюньжань: А у тебя должен быть крепкий сон, а не чат. Сестренка Яо: Ну, у меня диссертация. Сюньжань: А у меня перекур. Сестренка Яо: Сюньжань, что случилось? Сюньжань: Все в порядке. Сестренка Яо: Братишка, ты же куришь только когда тебе плохо, ты думаешь, я не знаю? Саймон: Девушка бросила? Сюньжань: Саймон, вот без твоих комментариев я мог бы и обойтись. Но почти. В процессе. Сестренка Яо: Погоди-погоди, у вас же все в порядке было, чем она это объясняет? Сюньжань: Пока ничем. Просто смотрит. На другого. Сестренка Яо: СЮНЬЖАНЬ! Прости, у меня слов не хватает! Она просто смотрит, а ты решил, что вы уже расстаетесь? Что за бред? Да даже если она и смотрит — то на что? Может, у него пиджак симпатичный, или она думает, о, вот такая прическа пойдет моему дорогому? Саймон: Ты сдаешься? Вот так отдашь свою девушку другому? Я разочарован, Ли. Я весьма разочарован. Сестренка Яо: Сюньжань? Саймон: Ли? Сюньжань смотрел на экран телефона и испытывал дикое желание его разбить. Он не мог рассказать им о своих снах, о том, что, кажется, сошел с ума и видит в реальных людях объекты своего воображения. Никто ни в чем не виноват. Но да. Отдавать Сяоюй своим снам он не собирался. И людям из этих снов тоже. Даже таким красивым людям. Он написал ответ в чат и вышел из курилки. Сяоюй и профессор Мэй нашлись в ее кабинете, они спокойно разговаривали как малознакомые люди, но интуиция Сюньжаня кричала, что что-то нечисто. Поэтому он попрощался с обоими и поехал на работу. Привычный аврал и беготня помогли хоть немного успокоиться, только от воспоминаний не избавили. Потому что в любой момент времени, когда он закрывал глаза, короткими вспышками приходили воспоминания: расчерченный полосками солнца белый халат Сяоюй, пальцы, сжавшиеся на его плечах, улыбка — не для него. Растрепанная челка профессора Мэй, указательный и средний пальцы, отбивающие ритм на строчках истории болезни в такт его рассуждениям — безумно знакомый жест, от которого тело прошило дрожью. Сюньжань чувствовал, что действительно сходит с ума — он видел этот жест раньше, до того, как увидел в реальности — или ему просто казалось? Все это мешало сосредоточиться на работе, так что к концу дня Сюньжань был взвинчен и напряжен. И даже сообщение от Сяоюй с предложением встретиться не обрадовало. Он был готов к тому, что она попросит о расставании. Или начнет расспрашивать о Мэй Чансу. Но они приехали на берег реки и, сев на лавочку, смотрели, как запутавшееся в смоге солнце садится за небоскребы . Сяоюй взяла его за руку, пальцы у нее были теплыми и твердыми. И этот жест внезапно успокоил Сюньжаня. — Что случилось сегодня? — тихо спросила она в окутывающих их летних сумерках. Над рекой зажглись фонари, и огненные дорожки задрожали в воде. Сюньжан сжал ее пальцы и рассказал. Он говорил до тех пор, пока не охрип — про Яо-Яо и любовь к ней, давнюю, долгую, в которой признался ей слишком поздно. О мужчине, появившемся в ее жизни и забравшем ее себе. Про все это дело с маньяками и похищениями, гипнозом и психотерапией, про то, как смирился и отпустил. Про их свадьбу и про чат со смайлами и всем остальным. И про сегодняшнюю дикую ревность, о том, как боится, что очередной гений уведет его девушку. Сяоюй смотрела и слушала, сжимала его руку. А в самом конце прижалась губами к его губам и целовала сама, так страстно, как никогда раньше, заставляя жалеть, что они сейчас на улице, а хотя бы не в машине. Машина была рядом, и хотя место и было общественным, но до дома дотерпеть не было ни возможности, ни сил. Они оба были словно подростки, впервые урвавшие время для секса, или словно давно не видевшиеся люди, тоска которых была слишком велика для того, чтобы оглядываться по сторонам. У Сюньжаня машина была небольшой, и, несмотря на то, что сиденья откидывались, места все равно было мало. Они все время упирались во что-то, но это не мешало их лихорадочной нежности. Рубашка Сюньжаня и блузка Сяоюй потом недосчитались нескольких пуговиц, а молния на ширинке его брюк и вовсе починке не подлежала. Ее заело, и Сюньжань рванул изо всех сил. Но, в общем-то, это все были мелочи по сравнению с тем, что вопросы были заданы, а ответы получены. Сюньжань не рассказывал ей о снах, а Сяоюй ничего так и не уточнила по поводу профессора Мэй Чансу. Но Сюньжаню все равно было хорошо. Запищал телефон, сообщая о новых сообщениях в чате, он пролистал их и ответил парой смайлов. — Дай-ка я. — Держи. Сяоюй написала в чат «Спасибо за вразумление Сюньжаня» и добавила пару смайлов. — Эй! — Ну я должна сказать спасибо, что они оставили тебя нам. — Кому это нам? — Мне, — быстро поправилась Сяоюй и усмехнулась. — Может быть, поедем? — А, да… Этой ночью ему ничего не снилось. Совещание по делу Ян Чэня состоялось во второй половине дня. Солнце проникало через запыленные стекла кабинета, напоминая, что на улице весна. Ле Чжэнь приоткрыл фрамугу, и в комнату ворвался теплый ветер, гул машин, запах бензина и вездесущие лепестки сливы. В этом была некая ирония, которой Сюньжаню хотелось поделиться, но они обсуждали дело, и писать в чат не было времени. Мэй Чансу, залитый солнечным светом, что-то набирал на ноутбуке. Пальцы так и мелькали. Сюньжань мимолетно подумал, что такие руки должны принадлежать пианисту или хирургу. Хотя для того, чтобы вскрыть чужую душу, профессору Мэй наверняка хватало только слов. — …преступник, скорее всего, тесно связан с психиатрией или психологией. Возможно, лечащий врач подростков. Потому что убийца был знаком обеим семьям, его пустили в дом, не оказав сопротивления. Из-за частых переездов знакомых у обеих семей было немного. — Врач? — Это предположение, причем, скорее всего, преступник проживает здесь, в городе, недавно. Три предыдущих дела, одно шесть лет назад, три и два года назад происходили здесь, — Мэй Чансу вывел на экран проектора карту и обрисовал участок. В этом районе до прошлого года находилась клиника N, в которой хотя бы раз отмечались исчезнувшие дети. Год назад клинику расформировали из-за недостаточного финансирования. Цзянчжу — ближайший город, где есть потребность в специалистах такого профиля и достойный уровень заработной платы. И здесь произошли два последних случая. Убийце зачем-то нужны дети с особенностями. Если мы узнаем ответ на вопрос — зачем, мы сможем найти и убийцу. — Что ж, это подтверждает нашу текущую версию, спасибо вам, профессор, — начальник отдела, присутствовавший на совещании, побарабанил пальцами по столу — Тогда берем ее в разработку как основную. Вы можете выдать заключение? Доступ к некоторым медицинским файлам возможен только после него. — Естественно. — Мэй Чансу улыбнулся. — Для этого меня и пригласили. — Профессор Мэй, вы что-то смогли узнать от Янь Чэня? — Сюньжаню нужно было кое-что уточнить. Перед его глазами как наяву стояла вчерашняя сцена с отжиманиями на кулаках и на пальцах. — Вы же видели, офицер Ли. Мальчик почти не говорит, но физическая форма у него просто отличная. Он привык играть, в форме игры его можно направить на любые действия. Но речь почти не развита, он говорит односложно и на любые вопросы о прошлом или о себе замыкается. Насчет Ван Юна… Информации, конечно, меньше. Но судя по опросу жителей той деревни, где они жили до переезда в город, мальчик очень силен. Он редко выходил из дома, и в один из таких выходов подрался с местными детьми. Офицер Ле, это же вы проводили опрос? — профессор Мэй переложил бумаги и, найдя нужную, взял в руки, Сюньжань помимо воли задержал взгляд на его пальцах. — Да, все верно. — Офицер Ле откашлялся. — Мне несколько раз повторили разные люди, что мальчишка — чудовище, бросается на людей, говорили, что одному из детей он сломал руку. Я опросил всех, кого мог. Руку он действительно сломал соседскому парню на два года старше. Сложный перелом. — И в дело все отчеты об этом вы приложили. — Да, конечно. — А может быть, это не серия? В конце концов, Ван Юн мог убить своих родителей… — офицер Чен произнес это вслух как бы размышляя, но именно он отстаивал то, что дела не связаны. Сюньжань знал, что для подобных рассуждений у офицера Чена были личные причины. Он очень не любил детей с особенностями. — Этот вариант также нельзя отбрасывать. — Профессор Мэй оставил в покое бумаги и улыбнулся. — Но даже если мы исключим дело Ван Юна, остаются еще несколько дел, в которых происходили убийства родителей детей с особенностями, а сами дети исчезали. Да, в закрытом деле и двух архивных есть упоминания об агрессивности этих детей и их неумении контролировать свою силу. И напоминаю — родителей убивали из огнестрельного оружия... Профессор продолжил увлеченно рассказывать, солнечные лучи из открытого окна медленно переползли ниже, на его стол, легли на бумаги, на крышку ноутбука и вновь привлекли внимание Сюньжаня к нервным рукам Мэй Чансу. Пальцы его ни на секунду не оставались в покое, то влетали вверх к лицу, то отстукивали что-то в такт словам. И почему-то это было завораживающем зрелищем. Маникюром профессор тоже не пренебрегал, судя по всему. — Звучит так, словно он готовит из них убийц. Или рабов. Как в каком-нибудь сериале-уся. — Ле Чжэнь буркнул это себе под нос, профессор Мэй как раз сделал паузу в своей речи, поэтому услышали все. — Не я это сказал… — профессор Мэй улыбнулся краем губ. — Но в любом случае, круг подозреваемых можно сузить. И я хотел бы попросить ваших стажеров найти информацию о всех пациентах той клиники и докторах. Потому что откуда-то он узнавал об этих детях и знакомился с ними… Они продолжили совещание, только Сюньжаня что-то цепляло. Он не мог понять, что конкретно, и это ныло внутри, словно заноза, не давая сосредоточиться и отвлечься. Поэтому когда профессор Мэй пригласил его поесть вместе, Сюньжань от неожиданности согласился. Не то чтобы он был против общения с профессором, просто… Сюньжань и сам не мог сформулировать, что было не так. Возможно, эти проклятые сны, в которых он занимался любовью с человеком с лицом и именем профессора Мэя, как-то повлияли на него. Сюньжань часто замечал чужую красоту, и женскую, и мужскую. Яо-Яо была красива, Саймон — тоже, это даже не вызывало вопросов. Только вот никакого желания отслеживать жесты Саймона, разглядывать пальцы, кисти, движения не было, и слава предкам. А вот с профессором все было не так просто. Сюньжань не успел заметить, когда они пришли в кафе, выбрали и заказали еду. Он пришел в себя, разглядывая лицо профессора Мэя так пристально, словно тот был подозреваемым. Правая сторона его лица была чуть менее подвижна, и шрам под бровью был почти незаметен. Но Сюньжань предполагал, что раньше шрамов было больше, и профессор делал операции или пластику. — У меня что-то на лице? — Простите. — Сюньжань наконец встретил взгляд профессора и смутился. — Это было невежливо. — Полагаю, у вас профессиональное? Это была автокатастрофа. И несколько операций после. — Простите. — Сюньжань еще раз извинился — Я не должен был… — Профессиональная деформация. Не стоит извинений, все в порядке, — профессор улыбнулся Сюньжаню. Взгляд его чуть потеплел. — Ешьте. — Да. Приятного аппетита. Через несколько минут, когда первый голод был утолен, профессор спросил: — Офицер Ли? — да? — Сюньжань вытащил из лапши еще один орех и положил его на салфетку. Надо же было заказать… — Почему вы не едите орехи? — Не люблю, — просто ответил Сюньжань и посмотрел в тарелку профессора. Тот тоже отодвигал орехи. — А у вас что? Аллергия? Профессор как раз отпивал из стакана воду и едва не поперхнулся. — Нет, тоже не люблю, — откашлявшись, ответил он странным тоном. Что-то снова царапнуло Сюньжаня, какая-то мысль или воспоминание всплыли на поверхность. И снова исчезли. — Что ж, насчет больницы, как вы узна… Мысль, уворачивающаяся от него почти полдня, Сюньжань наконец поймал ее за хвост. И произнес растерянно, не успев обдумать: — Сяоюй работала в той больнице. И перевелась сюда год назад… Ему стало страшно. Это в снах она была княжной, верным другом и хорошим человеком. Здесь, в реальной жизни, Сюньжань ее любил, но не знал о ней почти ничего. У них на разговоры было не так много времени, даже о ее родителях он ничего не знал. В отличие от того же профессора Мэй, отец которого, оказывается, дружил с отцом Сяоюй. И если в этой реальной жизни его собственный отец, в отличие от его снов, был хорошим человеком, кто сказал, что Сяоюй не могла быть плохим? Сюньжань сжал в руках палочки и стиснул зубы. И почувствовал, как его сжатый кулак накрыла чужая ладонь. Он распахнул глаза от удивления и сказал, снова не давая себе думать: — Нет, это невозможно. Иначе мальчик не подпустил бы ее к себе. Профессор Мэй приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать, потом отвел взгляд и сделал еще глоток воды. И ответил, после паузы. — Нет, конечно. Не подпустил бы. — Спасибо. Профессор Мэй убрал свою руку, и они продолжили обедать. Только вот сомнение, страшное, мучающее, подлое — так и осталось внутри. Работа перешла в самую муторную стадию поиска информации о тех, кто работал в той больнице, и о тех, кто там лечился. И Сюньжань снова внес Сяоюй в разряд подозреваемых. Да, он не верил, что это она. Но до тех пор, пока преступник не пойман, он не имел права просто так исключать ее из списка. Даже после слов профессора Мэй. Но кроме этого материала на их отделе было еще несколько, так что работы хватало. У Сяоюй тоже было что-то на работе, то ли отчетность, то ли проверка, так что они почти не встречались. И, может быть, поэтому Сюньжань не мог выкинуть дурные мысли из головы. После того случая с маньяком и гипнозом он не слишком доверял себе, терять доверие к близкому человеку не хотелось еще больше. Но как-то странно все это вместе складывалось. А проклятые сны не давали облегчения. В них все уже неслось к финалу, не снижая скорости. Сюньжань не знал, чем оно все должно было кончиться, но судя по всему, счастливым этот конец не мог быть по определению. Конечно, сны могли быть вывертом его больного подсознания или вообще выражением тайных желаний, но Сюньжань крайне сомневался в том, что хочет раздеть профессора Мэй и заняться с ним любовью, и чувствовать при этом не только наслаждение, но и вину. И потом, мужчины ему не нравились. Седьмой же принц был то ли мазохистом, то ли просто не мог противостоять своим желаниям. Сюньжань не мог точно сформулировать это, но иногда ему казалось, что сны — правдивы. И в каком-то другом мире жил Седьмой принц с его лицом, исполнял свой долг и любил женщину и мужчину. Думать так было легче всего. Сюньжаню периодически хотелось рассказать об этих проклятых снах и избавиться от них. Его жизнь была и так достаточно насыщена событиями, чтобы добавлять туда еще и это. Потому что оно отвлекало его от его собственной жизни. Он был собой, Ли Сюньжанем. И должен был прожить собственную жизнь со своими ошибками и победами, а не довольствоваться огрызками эмоций этого человека. В выдавшийся выходной он съездил домой, в Тун. Чтобы повидаться с родителями и хотя бы ненадолго отвлечься от того, что происходило. Только вот сны нагнали и его и здесь. Дом для него всегда был убежищем, местом, где можно отдохнуть. Время как будто растягивалось в бесконечный весенний день, наполненный мамиными разговорами и короткими комментариями отца. Неспешным ужином за семейным столом, обязательными сетованиями, что он не женат и похудел, и «пора бы тебе найти девушку», перекуром с отцом на балконе, разговорами о делах и работе, соседях и друзьях. Все это очень успокаивало и расслабляло. Сестренка Яо: Привет, куда опять пропал? Сюньжань: Я у родителей. Сестренка Яо: Привез девушку знакомить? Сюньжань: Пока нет. Но все еще впереди. Сестренка Яо: Это здорово… Как там город? Сюньжань: Все в порядке, никуда не делся. Твоя сестра передавала привет. Мне кажется, она вставила шестую сережку в ухо. Сестренка Яо: Мама ее парня вряд ли это оценит, да? Сюньжань: Не знаю, я не мама ее парня. Сестренка Яо: … Сюньжань: Сестренка, что-то случилось? Сестренка Яо: У меня диссертация накрылась. Кажется. Сюньжань:Это еще почему? Сестренка Яо: Ну… Сюньжань: Что — ну? Ты заболела? Или тебя исключили? Но как? И… Сестренка Яо: У нас ребенок будет. Сюньжань: Поздравляю! Но при чем тут диссертация? Ты не сможешь ее написать? Беременность вряд ли так влияет на мозг, что ты мгновенно поглупеешь. Сестренка Яо: Нет, конечно. Но Саймон так носится вокруг меня с полудня, что сомневаюсь, что он вообще позволит мне ей заниматься. Сестренка Яо: Подожди немного. Дай ему привыкнуть к мысли. Это он разум потерял, временно. Ты просто подготовь аргументы в защиту того, что тебе полезно думать во время беременности. Тогда ребенок точно будет таким же гениальным, как и он. Сестренка Яо: Знаешь, я думаю, достаточно будет этого аргумента, спасибо, братец. Саймон: А я так не думаю. Сюньжань: А вот и испанская инквизиция, внезапная как всегда. Сестренка Яо: О! Так ты посмотрел, наконец, тот сериал? Сюньжань: Частично. Времени особо не было. Ладно, я спать. Поздравляю еще раз вас обоих. Сестренка Яо: Спасибо. Саймон: Спасибо, но одного этого аргумента не хватит. Сюньжань: Не хватит, значит, сестренка найдет еще. Я в нее верю. Кровать дома была узкой, и в маленькой комнате было слишком жарко. Но Сюньжань отлично выспался… до того момента, как ему не приснился очередной сон. Самым странным было не то, что в нем наконец выяснилось, что советник Седьмого принца Мэй Чансу и тот его друг, которого принц любил в юности, один и тот же человек. Это было поразительно, но не более. И чувства, накрывающие в тот момент и оставившие потом опустошенным, все это Сюньжань прочувствовал на себе. Самым странным было то, что это сон был ему знаком. Он только сейчас вспомнил это. Именно этот момент с аудиенцией у императора, где Седьмой принц едва не выпивает яд вместо своего друга, снился Сюньжаню много раз в детстве. Этот сон и еще один, где императора вынуждали пересмотреть дело о преданных людях и уничтоженной армии Чиян. Они снились в детстве много раз, только вот разум не сохранил детали. Это были сны о справедливости и о дружбе, именно поэтому Сюньжань не связывал их. Это было как прочитать заново книгу, которая нравилась в раннем детстве. Оказалось, что и сюжет был совсем другим, и детали. Да и содержание… Это все еще были сны о дружбе и справедливости, о наказании и о возмездии. Но еще это были сны и о любви. Собираясь в дорогу и складывая в багажник всю ту еду, что давала ему с собой мама, Сюньжань не мог перестать думать об этом: — Отец… — Да? — Помнишь, в детстве мне снились сны про принца и его друга? — Те, в которых я был злобным главой спецслужб? — Ты помнишь? — Еще бы не помнил, мы отцу Чжэнь Хуаня тогда звонили, спрашивали, вообще нормально ли это? Тем более что они тебе каждый месяц раза по три снились. — А потом перестали. — Ну… — отец почесал нос. — Что? — Мы тогда к врачу с тобой съездили. Ты так переживал из-за всего этого, и из-за снов, и из-за меня… — Ты хочешь сказать, что возили меня к психотерапевту? — Ну да… — отец зажег сигарету и глубоко вздохнул. — После одного сеанса они перестали тебе сниться. И ты даже забыл о них… Цзинъянь насторожился. — К какому врачу? И как его звали? И что конкретно он сделал? — Не помню. Прости старика, память уже не та… Будешь? — отец протянул ему пачку. — Не прибедняйся, — Цзинъянь закурил и сделал глубокую затяжку. — Наверное, тот знакомый Чжэнь Хуаня, к которому тот изначально хотел меня отправить, расписывал, какой отличный специалист. Дым растаял в утреннем воздухе. — Ну да, наверное. Специалист отличный, хватило одного сеанса. — Гипноз же был? Я слабо помню. — Скорее всего. Они помолчали, продолжая неспешно курить. — Тебе снова они снятся? После… того случая. — Отец осторожно на него посмотрел. — Да. Но я обращусь к Линь Дуну. То, что сделал один врач, может сделать и второй… Ну а если не сможет, ничего страшно. Я уже взрослый и разделяю сны и реальность. — Хорошо, — отец похлопал его по плечу. — Я понимаю, что ты занят, но приезжай чаще. Мы скучаем. И найди себе, наконец, девушку. Сюньжань улыбнулся, но смолчал. О Сяоюй он собирался рассказать, как только спросит ее разрешения об этом. Они ведь так и ни разу не обговаривали свои отношения. Встретиться с Сяоюй на этой неделе у него не получилось. То она была занята, то он. На самом деле, было бы желание, и он мог бы к ней приехать, хотя бы на пять минут, привезти цветы и повидаться. Только вот проклятые подозрения никак не желали исчезнуть. Он хотел бы ей верить и любить, как и раньше, без оглядки. И поэтому хотел немного успокоиться, прежде чем встретиться с ней и выдать свое недоверие. Зато с профессором Мэй он виделся каждый день. Тот приходил в отдел, уточнял имеющуюся на данный момент информацию, что-то записывал, разговаривал с сотрудниками. И еще каждый раз приглашал Сюньжаня обедать. К концу недели в отделе уже шутили, что профессор пытается отбить Сюньжаня у его девушки, советовали соглашаться, поскольку партия выгодная, и вообще изворачивались, как могли . Сюньжань отшучивался в ответ, но чувствовал себя несколько неуютно. И по отношению к Сяоюй, и по отношению к профессору, с которым они за обедом обсуждали и дело, и общались просто так. Сравнивая все происходящее со снами, Сюньжань был уверен, что это не имеет никакого отношения к любви. Просто дружеские отношения с человеком, с которым ему было комфортно. Честно говоря, это нельзя было описать одни словом — удобно, приятно, хорошо. Все вместе. И разговаривать, и обедать, и идти по улице до здания управления. Но никаких плотских желаний не было, именно поэтому Сюньжань и убеждал себя, что это дружба. Нельзя же влюбиться в человека одного с собой пола, если ты до этого любил только женщин. И до сих пор женщин… женщину любишь. А сны — не в счет. В субботу профессор не пришел. Сюньжань почувствовал мимолетное разочарование, но, в конце концов, у каждого из них были свои дела, а не только это приятельство. Тем более что сегодня Сюньжань собирался закончить с делами пораньше и поехать на свидание с Сяоюй. Хотя они и не встречались, но сообщения посылали друг другу регулярно, и Сюньжань по-прежнему чувствовал ее присутствие в своей жизни. Он написал ей сообщение, что выезжает, подключил телефон к зарядке в машине и завел мотор. Через пять минут ему пришлось резко припарковаться и перечитать раза три ее ответное сообщение. «Не приезжай, я очень устала сегодня. Завтра встретимся». В животе образовалась сосущая пустота. Что-то было не так. Они никогда не встречались по воскресеньям, Сяоюй ездила каждую неделю к сестре, помогать с племянником. Она ездила на поезде, потому что не любила водить. И каждую субботу, несмотря ни на что, Сюньжань провожал ее на поезд. В прошлые выходные не смог, потому что сам уезжал… и вот теперь. Он набрал номер: — Да? — голос у Сяоюй был очень тихий и усталый. — Что-то случилось? Ты не… — Все в порядке. Я просто устала. Не приезжай. — Но… — Пожалуйста. Сюньжань послушал гудки в трубке, бросил телефон на приборную панель и поехал. Субботним вечером пробок было немного, но когда Сюньжань приехал в больницу, Сяоюй уже там не было. И телефон ее был выключен. Можно было, конечно, оставить все как есть, но Сюньжаня снедала тревога и подозрения. Он постучал пальцами по рулю и набрал номер профессора Мэй — тот вчера ездил навестить Ян Чэня и наверняка виделся с Сяоюй. Его телефон тоже не отвечал. Этому вполне могло быть логичное объяснение, но в тот момент Сюньжаню до логики было как до Марса. Это было глупейшее в его жизни чувство. Ревность. Он не ревновал Яо-яо, когда она начала работать с Саймоном. У него просто прав на ревность не было. Но сейчас словно бомба взорвалась в груди, лишив его возможности мыслить. Он вдавил ногу в педаль газа, и машина, взвизгнув колесами, выехала с парковки больницы. Как ни во что не врезался во время этой поездки, Сюньжань не знал. В голове висела алая пелена. Профессор Мэй каждый день навещал мальчика в больнице. И виделся с Сяоюй. А если он своим дружеским поведением усыплял бдительность? Притворялся? Чтобы спокойно встречаться с его девушкой за его спиной? И подозрения Сюньжаня насчет Сяоюй, если он навел на них специально, чтобы охладить их отношения? Сюньжань кое-как припарковал машину около дома, где жила Сяоюй, и выскочил из нее, не помня даже, захлопнул ли за собой дверь. Его вели ярость и страх, накопившиеся за все это время, с начала этих проклятых снов. Он вдруг представил, как эти двое целуются… и замер на середине лестничного пролета. Кровь шумела в ушах, сердце бухало так, словно стремилось сломать ребра, но дыхание не слишком сбилось. Это было хорошо. Сюньжань глубоко вдохнул и выдохнул, а потом выругался, не в силах контролировать себя. Нужно было перекурить и успокоиться. Он охлопал себя по карманам и понял, что забыл сигареты в машине. Возвращаться не было никакого смысла. Он продолжил подниматься по ступенькам, стараясь думать о зажигалке и сигаретах, а не о той волне желания, которое окатило его, стоило ему представить, как его девушка и профессор Мэй целуются. Он старательно выбрасывал из головы единственную мысль. Мысль о том, кого он ревнует, и почему чувствует себя преданным — вдвойне. Сюньжань остановился замер перед дверью Сяоюй и набрал код, не останавливаясь и не задумываясь. Если все в порядке, он собирался извиниться. Если же нет — увидеть своими глазами. Замок громко запищал, и Сюньжань, не давая себе задуматься, вошел. Квартирка у Сяоюй была маленькая, крохотный квадрат прихожей, где снимали уличную обувь, тут же дверь в санузел, который был ненамного больше, и комната-студия. Сяоюй и профессор Мэй и правда лежали вдвоем на одной кровати. Только вот в комнате был еще и коллега Линь Дуна. Доктор Чжао. С пистолетом. — Как вы не вовремя, молодой человек, как же вы не вовремя… За спиной с грохотом захлопнулась дверь, и кто-то схватил его за шею, пережимая трахею и не давая дышать и говорить. — Ян Чэнь. Убей. Сюньжань слепо ткнул локтем куда-то назад, попал, рука на его шее дрогнула, давая глотнуть воздуха. Нападавший чуть сдвинулся, кажется, поскользнувшись на кафеле пола, они снесли дверь и ввалились в санузел. Сюнжань ударил еще раз, перехватывая руку нападавшего, применил болевой прием. Ян Чэнь отпустил его шею и ударил в ребра. Размаха в маленьком пространстве ванной ему не хватило, но удар все равно был силен. Ребра вспыхнули болью, Сюньжаня шатнуло, и он спиной сшиб что-то. Кажется, зеркало. Потому что оно с грохотом и звоном упало. Ян Чэнь коротко двинул рукой, попав в точку на плече, отчего оно безвольно обвисло плетью. Сюньжань ударил левой и добавил коленом. Мальчишка странно двигался, уворачиваясь от ударов. Слишком быстро, и удары получались скользящими . Ян Чэнь снова поймал его в захват, зажал точку на шее. Боль вывернула наизнанку. Сюньжань слабо ударил еще пару раз, не желая сдаваться, не собираясь умирать. Но боль была сильнее, боль кипятком прошлась по нервам и почти швырнула его за грань. Ян Чэнь выпустил его из захвата, выпрямился и прижал палец к губам. Сюньжань медленно и беззвучно вдохнул и выдохнул, заслужив легкий кивок. Ян вышел из разгромленного санузла и оставил открытой дверь. — Мертв? — голос доктора Чжао разорвал тишину. Ян молча кивнул, оставаясь в коридоре. — Сюньжань! — Помолчи, девочка. Покойникам не нужны твои слезы. Тем более что ты у нас теперь станешь прекрасным серийным убийцей, которой подчиняется мальчик-аутист. И которая убила обоих своих любовников. — Вы не сможете не оставить следов, доктор Чжао. — А вас не должно это волновать, молодой человек. Я не собираюсь с вами разговаривать. У меня не так много времени, чтобы объяснять свои планы и коварно смеяться. Вы мешаете и потому умрете, как тот молодой человек в ванной. Вы мешаете. Ничего личного. Доктор Чжао говорил не очень долго. Но этого времени Сюньжаню хватило, чтобы подняться и сделать четыре шага из ванной, показавшихся почти бесконечными. Мимо равнодушно стоящего, как выключенная кукла, Ян Чэня, мимо плитки, на которую Сяоюй вечно проливала кофе по утрам, мимо кровати, на которой связанными лежали профессор Мэй и Сяоюй. Ее квартира и правда была очень маленькой. Доктору Чжао было сложно промахнуться, но он просто не успел поднять руку, чтобы попасть в голову. Выстрел едва не отбросил Сюньжаня назад, боль ударила в плечо, но второй раз выстрелить доктор не успел. Сюньжань, двигаясь уже по инерции, выбил пистолет и ударил в горло. Доктор Чжао упал, и сам Сюньжань, не удержавшись, тоже упал на пол. Плечо обожгло болью так, что стало трудно дышать. Он оперся о здоровую руку и приподнялся. Ему нужно было подняться, развязать Сяоюй и профессора, ему нужно было… — Сюньжань! Голова кружилась, боль в плече пульсировала. Сюньжань сделал два шага до кровати. Веревка, которой были связаны запястья Сяоюй, была скользкой. Рукав рубашки уже набух от крови, и нужно было торопиться. — Ян Чэнь! Развяжи профессора Мэй! Голос у Сяоюй не дрожал, Сюньжань мимолетно удивился, но увидел краем глаза движение. Ян Чэнь послушался. Кровь лилась уже на одежду Сяоюй и на проклятую веревку, толчками при каждом движении. Перед глазами темнело. Наконец, он развязал запястья Сяоюй. — Рубашку! Пальцы уже не слушались, Сяоюй рванула рубашку за ворот, пуговицы разлетелись по комнате, на миг напомнив Сюньжаню ту ночь в машине, а потом перед глазами потемнело, и он почувствовал, что падает. Темнота затягивала мир. Над ним склонились две тени, Сюньжань не мог отчетливо их видеть, но слышал на удивление хорошо. Кто-то затягивал жгут на его руке, чьи-то пальцы зажимали точку на плече. — Цзинъянь! Цзинъянь! Не смей! Сюньжань! Он сощурил глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то... и вспомнил, вспомнил, как все-таки звали Мэй Чансу во сне. — Не бойся. Сяо Шу… — он падал в темноту, но должен был сказать, должен. — Нихуан… Это его жизнь. Это не сон. Почему в его жизни всегда двое: женщина и мужчина? — Сяоюй… Профессор… Темнота сомкнулась над его головой. Ему вновь снился сон — длинный и подробный, о жизни Седьмого принца Великой Лян, Сяо Цзинъяня. Наконец-то имя было известно. Сюньжань смотрел на его жизнь со стороны, словно кино разворачивалось перед его глазами. Детство, юность, двенадцать лет опалы… борьба за место наследного принца и восстановление справедливости. И, наконец, коронация. Дальнейшие годы его жизни терялись в смутном тумане, словно то, что было главным, то, что освещало, ушло вместе с теми людьми, которых он любил. Мэй Чансу восстановил доброе имя своей семьи и погиб на войне — как воин, а не как ученый. Нихуан осталась на границах своего княжества и тоже не нашла покоя. Сяо Цзинъянь был императором, но счастья ему это не принесло. Сюньжань задумался об играх судьбы, которая снова свела их троих вместе, заставив еще и вспомнить вот эту придуманную жизнь. Только вот он был Ли Сюньжанем, сыном своих родителей. Любил Сяоюй и был другом Мэй Чансу. Да, может, когда-то в прошлой жизни он любил Нихуан и сяо Шу, но сейчас это был всего лишь сон. Он не принц, он тот, кто он есть. И он будет жить настоящим. В себя он пришел под тихий разговор. — И что ты будешь с ним делать? — голос Сяоюй был усталым. — Опекунство оформлять, что еще. Думаешь, не доверят? — Мэй Чансу, кажется, тихонько хмыкнул. И этот смешок, которого Сюньжань не слышал в той жизни — Сяо Шу никогда так не смеялся, да и тот Мэй Чансу тоже, — заставил расслабиться и отпустить себя. — Профессор Мэй… Вы же понимаете, что это на всю жизнь. Тем более что последствия гипноза у Ян Чэня наложились на его особенности. И неизвестно еще, какие приказы преступник в него внедрил. — Сяоюй говорила медленно и спокойно, словно с ребенком. — Отдельная тема для исследований. Это основная причина, по которой я хотел бы оформить опекунство. — Не притворяйся. Мне можешь не лгать? — теперь ее голос звенел. — Могу. Они замолчали. Сюньжаню стоило бы открыть глаза и сказать… ну, хоть что-то. Выяснить, каким образом они оказались в квартире Сяоюй вместе с преступником и Ян Чэнем. И что между ними происходит. И что они вообще помнят о том прошлом, кроме его имени. — Профессор… — Сяоюй произнесла это вопросительно, а потом все же добавила. — Сяо Шу… ты никогда не отличался пустой благотворительностью. Я полагаю, что мальчик напоминает тебе Фэй Лю… но это не он. Скажи мне правду — и я буду всеми силами способствовать опекунству. Послышался легкий звук, словно кто-то барабанил пальцами по столу. — Он не убил Цзинъяня. Это можно считать достаточной причиной? Сяоюй молчала, а Сюньжаня словно кипятком ошпарили воспоминания. О совместных обедах, о коротких и частых прикосновениях. О снах, в которых они принадлежали друг другу. О взглядах, которые Сюньжань ловил на себе и старательно не обращал на них внимания. Сердце словно рухнуло куда-то в пустоту, а потом забилось гораздо чаще. — Он… Он — Сюньжань, профессор. Другой человек. Ты должен это учитывать. Разное детство, разное поведение, разные родители. Друзья. Работа. — Девушка та же. Но подозреваю, что теперь ты исключила меня из нашего союза. — Сяо Шу! — Сяоюй почти кричала шепотом. — Я помню то, что было в прошлом, не отчетливо, но достаточно хорошо. Нихуан любила Сяо Шу и Цзинъяня. Но я — другой человек. Я хочу жить этой жизнью, не зацикливаясь на прошлом. Сюньжань любит Сяоюй. — А я? Она внезапно горько рассмеялась. — И тебя тоже. Но Сюньжань… — Он вспомнил. — И это дает гарантию, что он согласится с тем, что нас всегда трое? Воспоминания это одно, чувства — это другое. Ты любишь Нихуан и Цзинъяня. Не зная нас. Мы с тобой виделись два раза. И… — Тебе нужно время. — Нам всем оно нужно. Они замолчали, и Сюньжань почувствовал, что это хороший момент для того, чтобы проснуться. Он открыл глаза и осмотрел палату. Солнце уже было довольно высоко и, проникая сквозь большое окно, пускало зайчиков по стойке капельницы, воткнутой в его здоровую руку. Вторая рука тоже была на месте, но Сюньжань ее не чувствовал. — Сяоюй? Профессор? Что… случилось? Они подошли ближе. Сяоюй села на стул возле его кровати и взяла его за руку, профессор остался стоять, скрестив руки на груди. И начал рассказывать. — История эта была довольно проста. Профессор Чжао занимался обучением наемных убийц. Слуг. Телохранителей. Живых роботов, послушных приказам своих хозяев, — Мэй Чансу говорил короткими, рублеными фразами и смотрел в окно, старательно не замечая того, как Сяоюй сжимает руку Сюньжаня. — Этот человек выбирал ребенка, мальчика. Входил в доверие к его родителям и начинал обработку. Гипноз, медикаментозное воздействие… На это уходил в среднем год. — Откуда… — в горле пересохло, и Сюньжань закашлялся. Сяоюй принесла ему воды и держала стакан у его губ, пока он не сделал несколько глотков. — Откуда я это узнал? — профессор Мэй пожал плечами и, сжав пальцами край своего рукава, принялся его тереть. В отличие от… прошлого, здесь рукава были узкими, и это смотрелось забавно. — Офицер Ле получил ордер на обыск его жилья практически сразу после его ареста. — Он жив? — Сюньжань дернулся, ему казалось, он четко помнил треск трахеи Чжао. — Да, но говорить пока несколько… не в состоянии. Сюньжань откинулся обратно на подушку. Потревоженное плечо заныло. — Я продолжу? — Да, конечно. Профессор Мэй достал из кармана пачку, выбил щелчком из нее сигарету и постучал ей о пачку. Сюньжань уже видел этот жест, когда Мэй Чансу размышлял над чем-то, он часто так делал. И вот это слияние старых привычек с новыми уже не казалось Сюньжаню странным. — Наш дорогой профессор Чжао, в конце концов, поставлял не массовых убийц. А что-то вроде элитного товара. С отсутствием всяких ограничений. И потом продавал мальчишек. Последним этапом всегда шло убийство близких людей. И выбор — разрезать ножом веревку и уйти с доктором. Или остаться связанным и умереть. Он считал себя человеком, предлагающим своим созданиям выбор. — Вся эта информация нашлась в квартире? — Да, Чжао Шу, если ты помнишь, очень любил поговорить. Но вот беда, о своей гениальной идее он не мог говорить ни с кем — но зато наего компьютере была найдена диссертация и заметки к ней. Там расписаны все детали, от и до. Какая жалость, что он ее никогда не защитит. — Если бы слова профессора Мэй были кислотой, они, наверное, уже разъели бы пол в больничной палате. А Сюньжаню невыносимо хотелось курить. Мэй Чансу продолжил: — С Ян Чэнем вышла осечка. Его слишком рано нашли. Обычно мальчишки сидели в запертой квартире около суток, прежде чем доктор Чжао возвращался и уводил их с собой. Вне зависимости от того, какой выбор они сделали. Он наконец вспомнил о сигарете в пальцах. Недоуменно посмотрел на нее и прикурил от серебряной зажигалки в форме дракона. — Мне тоже, если можно. Мэй Чансу оторвался от невозможно интересного вида за окном и посмотрел на Сюньжаня. — Что, простите? — Сигарету, если можно. — А… Он чуть растерянно заглянул в пачку, а потом показал ее Сюньжаню: — Пустая. Курить захотелось просто невыносимо. Он перевел взгляд на Сяоюй. — Мои в больнице остались. — Она развела руками и слегка улыбнулась. — Ну как всегда… — Курить вредно. — Сяоюй посмотрела на профессора Мэй. — Эй, это моя фраза! Профессор Мэй откашлялся: — Я продолжу? Получив ответный кивок Сюньжаня, он проследил за его жадным взглядом и протянул свою сигарету. Сюньжань, не задумываясь, перехватил ее, задев теплые пальцы, и с наслаждением затянулся. После второй затяжки голову слегка повело. — Дай-ка. Сяоюй забрала сигарету из его руки, тоже сделала затяжку, не слишком глубокую. И затушила сигарету в пепельнице на подоконнике. Врачи не слишком рассчитывали на сознательность и отказ от курения у своих пациентов. Поэтому в каждой палате имелась пепельница. Сюньжань перевел взгляд с Сяоюй на профессора и удержал все, что хотел сказать, при себе — таким отчаянным и жадным был его взгляд. — Продолжайте, пожалуйста, профессор Мэй. И спасибо. — Что ж, — Мэй Чансу откашлялся, — Чжао Шу пытался вернуть Ян Чэня, а когда по его следу пошли полицейские, придумал изящную комбинацию с тем, чтобы подставить Сяоюй. Он просто пришел к ней на правах коллеги, вколол успокоительное и ввел ее в транс. Так, что она под гипнозом забрала Ян Чэня из клиники и приехала домой, где ее уже ждал доктор Чжао с вашим покорным слугой, которого банально похитили тем утром. Опасность, содержащаяся в этих простых и коротких фразах, осыпала морозом спину Сюньжаня: если бы он не пришел туда из-за своей тревоги и ревности? Что тогда? Профессор помолчав, добавил: — Он нас связал и собрался меня убить, а Сяоюй — отправить в свое убежище. Эту часть он любезно озвучил мне, хотя и говорил потом, что не собирается ничего рассказывать. А потом появился прекрасный рыцарь Ли Сюньжань и всех спас. Профессор несколько неловко закончил свой рассказ и перевел взгляд на них. После рассказа все трое некоторое время сидели молча. Сяоюй держала Сюньжаня за руку, а профессор смотрел. Жадно и тревожно, так словно тоже хотел сесть рядом и… прикоснуться. Сюньжань прикрыл глаза — в голове плохо укладывались мотивы преступника, его попытка подставить Сяоюй, и личные чувства. Его собственные. — Цзинъянь… Голос профессора был тих, но Сяоюй так сжала его руку, что Сюньжань поморщился. Он не знал, что ему нужно сказать и как реагировать. Профессор был его другом, но эти проклятые сны. И в них Нихуан была прежде всего невестой Линь Шу. А вовсе не его девушкой. Сюньжань открыл глаза и посмотрел: на Сяоюй, на профессора. Это была его жизнь. Его выбор. — Меня зовут Ли Сюньжань, — тихо сказал он. — Понятно. Тогда с этим больше не буду беспокоить. И, офицер Ли… — Давайте не будем спешить? — Сяоюй переводила взгляд с одного на другого и смотрела почти отчаянно. В больничном коридоре послышались шаги и громкий голос отца. — Я не… — профессор не договорил. — Пожалуйста, — сквозь туман в голове и слабость проступили чувства, которые Сюньжань отрицал так отчаянно, что предпочитал вообще не видеть. — Дай нам время. Мне, Сяоюй и тебе. Не сбегай. Профессор смотрел на него тихо и потрясенно, Сяоюй улыбалась сквозь отчего-то проступившие слезы. Мэй Чансу выдохнул: — Хорошо. И наконец-то расслабил плечи. Дверь палаты с грохотом уехала в пазы, и на пороге появился отец. — Сюньжань, какого черта ты… Он замер, разглядывая Сяоюй, сидящую у кровати, и внезапно закашлявшегося профессора. И особенно руки Сюньжяня и Сяоюй, соединенные вместе. — …Не познакомил нас со своей девушкой? — Прости, папа. — Сюньжань чувствовал, что улыбается так, что щекам больно. — Не успел. Времени не хватило. Саймон: …все верно. Когда багаж знаний не соответствует объему багажника, багажник перестает закрываться. Мэй: Поэтому некоторых так сложно заткнуть. Сюньжань: Яо-яо, что тут у нас? Мерянье размерами гениальности? Сестренка Яо: Похоже, что так. Только попкорна не хватает. Сюньжань: У меня есть печеньки. Ореховые. Могу поделиться. Саймон: Яо-яо. Ты же вроде полчаса как спать легла… Сестренка Яо: Общий чат — такое палево. Сюньжань, я думаю нам нужно запилить свой. С попкорном и печеньками. Сестренка Яо: И не смотри на меня так, дорогой, я уже иду спать. Сюньжань: Так у вас же сейчас день? Или я в сутках запутался? Саймон: Бо-младший так пинает Яо по ночам, что она не высыпается. Сюньжань: Представляешь, а если он все-таки вырастет не гением психологии, а футболистом? Задатки-то есть. Сестренка Яо: Прекращайте ваши глупости. Саймон, принеси мне сок, пожалуйста. Саймон: Сейчас. Профессор Мэй, обсудим этот вопрос чуть позже. Мэй: Непременно, профессор Бо. Сяоюй: Сюньжань, тащи печеньки. Чай я уже заварила. Сюньжань: А кофе? Мэй: А кофе ему нельзя, если он сейчас спать собирается. Сюньжань: А я собираюсь спать? Мне кажется, у меня просто на это не хватит времени. Мэй: сообщение удалено. Сюньжань: сообщение удалено. Сяоюй: Вот взрослые вроде люди, один инспектор, другой профессор. А все равно мальчишки. Сюньжань: Да периодически забываю, что общий чат. Сяоюй: И за что я вас только люблю? Идите на кухню уже. Мэй: сообщение удалено Сяоюй: сообщение удалено. Мэй: Я тут. Сюньжань? Сюньжань: Я тоже.