Дай мне воды...

Сегодня небо как никогда ярко. Опалено кровью заката. Уже, разумеется, вечер, но жара, подобная дневной, выматывает. Как и все остальное. Сухо в горле. И это не признак простуды… Маркиза Элинор Найтрей сидит, запершись у себя, и пьет вино. Алые терпкие капли катятся с губ, падая на стол. Все терпкое, тихое, красное. Цвет плащей соперников, страсти, тревоги – слова, которые можно сказать о нем. Элли недальновидна, черт, да. Самый большой ее недостаток. Даже не пессимизм, не вспыльчивость… Не иначе как злой дух нашептал ей зайти в приютскую библиотеку два года назад. Увидеть лохматую девчонку, прячущуюся за темной челкой и обложкой книги. Философски-мистическая поэзия. Не любовный романчик с героями без характеров и счастливым концом. Не брошюра по этикету с реверансами и комплиментами. Не книжка по ведению домашнего хозяйства с тестом до крыш и вышитыми ковриками. Крыши соборов, которые до сих пор ранят небо, мысли об иных мирах и безмерное одиночество – все, что так близко самой Элли. Она читает не только сказания о рыцарях. И теперь у маркизы появилась служанка. - Леонна, покажи свои глаза, - просит Элинор. Раскроется ли она? Взлет челки. Элли не любит замыленных романных фразочек, но боится, что тонет в двух темных озерах. Такие одинокие и… близкие. После этого она уже не сможет спокойно глядеть на темные волосы, которые не дадут лучам увиденного взгляда озарить других. «И правильно. Она моя», - думает Элинор. Но только теперь маркиза скована, по рукам и ногам скована цепями первого чувства в своей жизни. Леонна, на первый взгляд скромная и тихая девочка, имя коим легион, иссушает ее до последней капли. Элли в детстве порядочно наслушалась слишком радостных сказок о принцах и принцессах и не понимала, почему ее не тянет к мальчикам. Вскоре вопросы замужества, столь важные для семьи, перестали интересовать Элинор. «Почему так мало сознательных девушек? – думала она. – Ведь есть на свете вещи лучше танцев и сплетен». В один момент маркиза просто закрылась «броней», словно строя вокруг души своей ледяной замок, куда никто не мог зайти. Даже Ванесса. Они с сестрой обе прекрасно фехтовали и любили верховую езду, обе желали полной жизни, в которой будет присутствовать ветер свободы. Но не понемногу пробивающийся через форточку, открытую, пока нет мужа (с учетом того, как девяносто пять процентов мужчин их эпохи относятся к правам женщин, лучше бы супругу и не быть), а вечный, свежий, бурный. Буйствующий. И старшая дочь семейства Найтрей могла показаться бездуховной из-за внешней вспыльчивости. Несс была еще конфликтнее и грубее, когда как Элли не использовала выражений, ненадлежащих дворянам и пыталась держаться в рамках дозволенного. Хотя… редко когда получалось. На самом деле та много знает об устройстве мира и любит синие розы – сочетание мужества и женственности. Лепестки и шипы… Но тайны сестры знала только Элинор, строгая девушка с васильковыми глазами и льняными прядками волос. Ванесса – всадница и пламя. Если уж Элли и пустит первую в свой замок, то та мигом не оставит от него и следа, разваливая, растапливая на ходу. Затем придется вновь собирать по кирпичикам средство обороны. Обмораживать льдом руки, сдирая покрасневшую кожу, чаще дышать, надрываться…. «Пусть ключи будут только у Леонны, пусть», - думает Элинор, замерзая под пуховым одеялом и неуклюже ворочаясь на кровати. Ей вспоминаются те ночи в женской гимназии. Там плохо топили, и судьба большинства учениц – посещение надоевших за два года занятий с насморком, дрожащими (отнюдь не от страха перед экзаменаторшами) коленями и першащим горлом. Домой отпускают только пару раз за двенадцать месяцев. Многие отсюда бегут. Потому и возможность вернуться в семейный круг так редко предоставляется воспитанницам. Но Элинор не хотела часто приезжать в надоевший фамильный особняк, где царит приевшаяся атмосфера лицемерия и равнодушия, а все остается то же. Тогда Элли и Леонна боролись с холодом, сдвинув кровати и лежа в обнимку. Уже теми сиреневыми ночами перед падением в глухую мглу-бездну сна маркиза думала, что хочет вновь отодвинуть спутавшиеся прядки. Впиться в тонкие бледные губы. Обхватить хрупкую на вид, но такую сильную внутри девушку своими крепкими руками. И не переставать ловить взгляды Леонны, печальные и родные. Чтобы одновременно отвечать ей подобными взорами. Опять романтическое словцо! А с утра снова, нисколечко не отдохнувши, опаздывая, бежать в нужный кабинет, ругаться из-за книжных героев, неправильных аккордов и прочих, не таких существенных вещей. Но терпеть и прощать, пусть даже слабо выражать это. Молчать? Почему они обречены на взаимную тишину? Молчание – не золото, такую поговорку придумали безвольные люди. Это сталь, из которой куют кандалы для каторжников. Элинор вспоминает свои давние ночные мечтания. Механически играет одни и те же сонаты. И злится на собственное бессилие. Жилы вздуваются лавой. Как она позволила подкараулить себя, попасться в эти темные порталы с тысячей ловушек! Еще никогда маркиза так сильно не хлопала крышкой несчастного рояля. Вот бы написать оперу сразу с двумя главными героинями! Они обе разные, но независимые, умные и… влюбленные. Друг в друга, угадали. Но за такой опус юную композиторку ожидает в лучшем случае – осмеяние высшего света, в худшем – тюрьма или каторга. «Безнравственность» просто так не оставляют. Правда сейчас неугодна всем. За окном чаще и чаще каркают и бьются в стекла вороны. Никогда Леонна не будет гладить ее волосы в утешение за ночной кошмар (они почти каждый день преследуют ее госпожу), никогда не коснется руками уставших плеч, никогда не уснет рядом с ней… Зачем? Леонна не поймет. Решит, что это лишь каприз. Вот и Ванесса похоронена в фамильном склепе Найтреев. Одной надеждою меньше. «Я сама недолго проживу», - думает Элли, оставляя в привычном месте синие розы, подсознательно чувствуя, что является причиной несчастий семьи. Леонна тоже любит Элинор! Она способна защитить и быть под защитой, она не убежит в страхе из темного леса противоречий и воспоминаний, что окружили сиротку-служанку с каждой стороны. С Элли можно читать, играть в шахматы, наконец, быть самой собой! В ее сновидениях снова – поверженная во мрак девушка с льняными волосами и красными пятнами вокруг себя. Ныне от маркизы пахнет кровью, а не репейным маслом. Элинор растопчет ее сердце, холодно усмехнется, сочтет признание лизоблюдством – а ведь Леонна ни разу не лицемерка. «Молчи», - думает грамотная и от того лишь больше несчастная служанка, прячась за очередным томом, который толще кирпича. - Леонна, дай мне воды, - просит Элли. Холодный стакан оказывается зажат между руками, принадлежащими двум разным девушкам. Кисть Леонны дрожит, как и ладошка Элинор. Маркиза залпом выпивает остывшую жидкость. Лишь шаг оставался, чтобы соединить их миры. Сделан ли он? Известно, что нет. «Прости, Леонна», - говорит Элли в предсмертную тьму, жалея, что не высказала свои чувства служанке. И непонятно, кому из них хуже пришлось – аристократке, оказавшейся убийцей, или девочке, заключающей в себе темную силу, влачащую еще больше века уже бесполезную, надоевшую жизнь? 31.10.18 22:24