рассвет тьмы

      Всё это время на метеоре перед моими глазами был мрак, окутывающий каждый звук, каждый предмет, каждую живую душу, находившуюся рядом со мной. Мрак, пронизывающий насквозь, заставляющий мурашки пробежаться по холодному и дрожащему в испуге телу. Я не видел себя, не видел ничего и не мог касаться всего, что находилось рядом со мной кроме самой пустоты. Всё, что я слышал — размазанные голоса и умеренный стук, который сопровождал меня всю мою жизнь. Он становился громче и чаще каждый раз, когда я ощущал тревогу и желание выбраться из собственной темноты. Было холодно и страшно, но иногда мою темноту посещала девушка, дарившая яркие лучи, но забирающая моё горячее дыхание. Я не мог отказаться от тепла и мне нужно было согреть свою ледяную кожу. Тепло. Приятно. Но каждый раз, когда она уходила, забирая моё дыхание, я чувствовал себя опустошенным и истощенным, но мог греть себя какое-то время, прижимая яркий луч к груди, угасающий быстро и стремительно. Мне их было настолько мало, что я звал девушку вновь и вновь, но она не всегда слышала меня, даже, когда я кричал и молил о тепле. Я скучал по ней. Я мечтал прикоснуться к её рукам, переплести пальцы и почувствовать жар, который согрел бы меня раз и навсегда.       Я слушал шепот, бесконечный гул откуда-то сверху и ждал, когда вернется солнечная дама. Она приходила всегда неожиданно и не договаривалась со мной о встречах, давала яркий луч, отворачивалась и уходила вновь, растворяясь, подобно сахару в горячем чае. И так раз за разом. Однажды я подумал, что не хочу, чтобы она уходила и осталась со мной, потому что без неё я не видел своей жизни. Я ждал встречи, чтобы попросить её остаться. Мне казалось, что в эту секунду стук был настолько частым и громким, что я мог потеряться в нем. Девушка всегда улыбалась мне, но, когда я осмелился назвать её по имени и попросить остаться, её свет начал меркнуть, а улыбка спала. Огонь моей души отказалась и направилась в противоположную сторону от меня, как в те разы, когда она покидала мою темноту. Дыхание участилось, а стук в голове готов был пробить любимые стены страха. Я бежал за ярким светом, часто спотыкаясь, ухватил Терези за руку, чтобы остановить. — Каркат, не прикасайся ко мне больше. Ради твоего же блага.       Рука девушки была ледянее самого мрака и я отпустил её, когда почувствовал что-то холодное и сковывающее в моей груди. Яркая и восхитительная дама, которая всегда улыбалась мне и шла навстречу, не поднимая век, все же раскрыла их. Её глаза казались чернее самого мрака. Я посторонился, а свет девушки померк. Темнота окутала её, и я больше не мог наслаждаться её красотой. Я гулял по пустоте, тишине. Темноте. Стука больше не было слышно, будто Терези прервала его еще в тот миг.       Я не знал чего мне ожидать и куда идти.       Я не чувствовал ничего кроме холодного пола под моими ногами. Усевшись, я обнял колени и прижался к ним щекой. Я уже не слышал гула, стука и шума только тишину, которая была настолько жадной и голодной, что с радостью поглощала меня изнутри.       Я ждал Её, но она не приходила. В ожидании проходили все мои дни. Каждую секунду я мечтал о луче света и тепле, которое она обменивала на мое дыхание. Я не знаю сколько прошло времени. Я замерзал всё больше и больше. Мне казалось, что всё во мне было уничтожено и заморожено.       Вдруг я услышал тиканье. Такое непривычное для моей тишины, что оно начало беспокоить и вскоре раздражать меня. Оно очень отличалось от стука, который каждый раз упирался в стены моего мрака и стискивал его. Тиканье проникало сквозь него и дотронулось меня, углубляясь куда-то в грудь. Я почувствовал что-то обжигающее. Не теплое, к которому я привык когда-то давно. С дрожью в коленях, я поднялся и начал осматриваться, чтобы заметить виновника, напугавшего меня и пронзающего в самую грудь, но ничего не увидел. Я шел в темноте, пытаясь найти источник звука, но не мог отыскать его, как бы не пытался. Устав, я уселся и обнял свои плечи. Тиканье начало звучать громче. Я оглядывался по сторонам, но разглядеть что-то было все так же невозможно, но тиканье становилось все громче и заглушило тишину, убив её навсегда. Я почувствовал звук в моей груди, которая слегка подрагивала с каждым тик-таком, чему я очень удивился и навострил уши, будто эти звуки что-то рассказывали мне.       Почему-то я улыбнулся, поджал колени к груди и обнял их. Тик-таки толкались, будто пытаясь вырваться и стать свободными, как раньше, но я поймал их, словно опустошенный сосуд, ожидающий только одного лишь живого звука. Живя с ними так долго и согреваясь, я вскоре привык к ним, а позже напевал мелодии и сочинял стихи, основой которых были тик-таки. Я полюбил их звучание в моей груди.       В следующие дни, когда я занимался привычными напеваниями, мне дано было услышать механический голос, звучащий в такт моей мелодии. Я замолчал и он тоже стих, но стоило начать звучание, голос продолжал его. Я снова замолчал, будто играясь с ним. Шептал — он звучал так тихо, насколько это было в его силах. Я усмехнулся и попробовал петь еще громче, что совершенно непривычно для моей тишины — механический голос накрыл мой собственный, и я почувствовал тепло, словно меня окутали какой-то нежной пеленой. Ощущение нельзя передать словами так легко. Чтобы почувствовать это вновь, я заглушал тишину достаточно громко и звучно, как и мой новый Сопровождающий.       Однажды, я забылся и начал кружиться во мраке вокруг меня, наслаждаясь музыкой, которую создавали мы оба. Я перебирал ногами так неловко и несколько раз оступился. Это в самом деле было нелегко для меня, но в тот момент я почувствовал, что даже такая глупость, как танец под силу мне.       Я ощутил, как что-то начало обвивать мое тело и руки теплом, но не видел, кто решил преподнести мне такие нежные прикосновения. Я продолжил кружиться, вытянув руки, будто у меня есть партнер в этом танце. Если бы вы могли видеть это, то наверняка посчитали бы глупостью, но это значило куда больше, чем какая-то нелепость. По крайней мере… Для меня.       Мелодия подошла к концу, я оступился вновь и в этот раз не удержался на ногах. Упав и ударившись грудью, тиканье смогло вырваться наружу сквозь моё тело. Оно поднималось от самого пола по стенам и до потолка, освещая все, что находилось рядом, но также быстро угасало. Впервые я заметил серые стены, в которых был заточен.       На этом прервалась моя последняя мелодия и тик-так. Я так легко смог потерять его… Так легко, как раньше упустил яркую девушку и её лучи. Вновь я расстроился и ощутил себя настолько одиноким, насколько это возможно. Почему-то именно в этот момент я впервые почувствовал, что хочу заснуть. Я лег и прикрыл веки, пытаясь высвободить все то, что творилось и плело сети в моей голове, чтобы запутать мысли. Я сделал последний выдох в этот день. Холод начал окутывать моё тело, иногда покусывая кожу заморозками. Я поморщился, но желание заснуть не покинуло меня.       Стук.       Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.       Звуки чем-то похожие на прежнее стучание пытались пробудить меня, но я не смог открыть веки, так как почувствовал, что они заморожены.       Скрип. Топот.       Что-то тяжелое склонилось надо мной, а после прикоснулось к моему плечу, обжигая кожу, прижалось, заставив холод таять. Я открыл глаза, но ничего не увидел.       Тик-так. Тик-так. Тик-так. — Что это за звуки? — Это всего-лишь мое сердце. Надеюсь, ты не испугался?       Я был в недоумении, но страха это не вызвало. Я чуть приподнялся и уселся, кто-то продолжал прижиматься ко мне и согревать. — Я могу коснуться твоего сердца? — Механизмы внутри меня очень хрупкие. Я боюсь доверять их кому-то ведь могу сломаться так легко, а починить будет невозможно. Не думаю, что у кого-то есть шестерни подходящего размера и жизни для замены моих.       Я погладил механическое тело и прижался к его груди, прислушиваясь к тиканью. — Если ты боишься доверить мне свой механизм, то я не буду настаивать. Я тоже… Боюсь довериться, чтобы не замерзнуть опять. — Почему ты так легко замерзаешь? Жар моих шестерней не позволяет моему телу охладиться, и я нахожусь в тепле пока забочусь о себе.       Прижимаясь к нему, я и вправду чувствовал нечто подобное, но не жар, а скорее нежное и ласковое тепло. Ту самую пелену, которая окутала меня во время танца. — Потому что я из плоти и крови. Жидкость в моих венах замерзает, и я не могу согреть себя самостоятельно. — Я почувствовал мороз и испугался… Ты не против, если я буду согревать тебя?       Я не мог поверить тому, что услышал. Неужели он хочет согреть меня? — Если не затруднит, но тепло мне нужно каждый день и достаточно много, чтобы я чувствовал себя хорошо.       Мне казалось, что я прошу от него слишком многого и, наверное, даже пытался оттолкнуть этими словами, но его это не пугало, и он был готов приложить усилия. — Я могу восстановить твое горячее дыхание, если ты поделишься со мной своим временем. Я хочу, чтобы ты проводил его со мной, как и раньше.       Я догадался, что тиканье принадлежало именно ему. Он хотел, чтобы мы проводили время вместе взамен на то, что забрала солнечная девушка. Это в самом деле очень выгодно для меня. — Я согласен, но пообещай, что будешь приходить так часто, как только сможешь. — Обещаю.       С этого дня мы проводили почти все свое время вместе, не считая моментов, когда моему новому другу Дейву нужно было завести свой механизм. Я не видел его, как и он меня, но мы ощущали друг друга настолько хорошо, что этому, возможно, могли бы позавидовать многие. Часто мы вместе сочиняли мелодии и глупые стихи, устраивали рэп-баттлы, основой которых было тиканье Дейва. Мы прижимались друг к другу, согревая наши тела. Я и представить себе не мог, жил бы я дальше, если бы парень из шестерней не появился бы в моей жизни? Но в один день пришел миг временного расставания. Он должен был уходить на битву против зла, желающего покорить себе галактики. И чтобы я не замерз без него, Дейв подарил мне сияющий цветок со жгучими, но нежными лепестками, о котором я должен был заботиться. Он был по-настоящему живым и дарил мне тепло, но не такое, какое я получал раньше от моего друга. Цветок рос в горшочке и жил, пока я ухаживал за ним. Он наслаждался моими слезами обо всем, что тревожило меня. Я привык высказываться ему и поить, а взамен получал тепло.       Через какое-то время Дейв вернулся с победой. Он изменился, пока был там. Стал более решительным и смелым. Вернувшись ко мне, он был рад увидеть, что я и цветок в порядке.  — Цветок настолько нежный и горячий, как мой механизм, Каркат, я рад, что ты позаботился и уберег его, поэтому… Я думаю, что могу доверить тебе ключ, который заводит моё сердце.       Я не знал, смогу ли принять ключ к его сердцу. Это сложный выбор, от которого зависит все, что будет между нами дальше. Я не хотел терять Дейва и быть с ним настолько близко, насколько это возможно. Я не испытывал такого тепла ни с кем, кто посещал мою темноту. — Твой механизм — большая ответственность и… Я думаю, что смогу заботиться о нем так хорошо, как заботишься обо мне ты.       Я выдохнул и наконец услышал родное тиканье. Дейв отдал ключ в мои руки и открыл небольшую дверцу, находящуюся спереди его тела. Его нутро встречало меня блеклым светом и медленно двигающимися шестеренками, которые иногда делали мелкие остановки и создавали неприятные звуки. — Тогда ты можешь завести меня сейчас? — Оу, да, конечно, но куда мне…       Дейв взял меня за руку и направил к нужному месту. Я вставил и повернул несколько раз ключ. Шестеренки начали работать активнее, а тиканье стало более громким и частым. Я отдернул руку из-за жара и отвернул голову, поскольку сияние его нутра практически ослепило меня. В этот момент мы могли видеть друг друга, и я почувствовал, как все туго сжимается в моей груди, как сильно я влюблен в свет, в тепло и в Дейва. — Я вот подумал, что… Ты не хочешь уйти отсюда? — А это возможно? — Да, но пообещай, что ты не забудешь об этом ключе, когда выйдешь и… Я хочу, чтобы ты нуждался в моем тепле и дальше.       Я обнял Дейва и пообещал, что никогда не оставлю его. Мы прижимались друг к другу, но он прервал наши объятия и окликнул меня. — Каркат, смотри!       Я отстранился и повернул голову в ту сторону, в которую указывал Дейв. Цветок начал разрастаться и менять свою форму. В скором времени он стал большущим деревом, чьи ветки раскидисто свисали, держа на себе спелые яблоки. Я рассматривал дерево, восхищаясь его сияющей красотой, но потом одно из яблок решило упасть и ударить меня по голове.       Я тут же вскрикнул и уселся, тяжело дыша. — ох ты ж бля каркат ты норм? — Дейв уставился на меня, не понимая, что произошло. — ЧТО? ГДЕ Я? — я осматривался и не мог понять, что со мной происходит. Полуденное солнце одаривало светом, раскинувшийся под ним город Банок, поля, деревья. — карклс у тебя на лице покраснение вероятно из-за той херни что упала с дерева прямо перед моим лицом ух не хило тебе досталось, — Дейв приобнял меня и поцеловал в ушибленный лоб, — но расслабься все пройдет — СПАСИБО… — только сейчас я осознаю, что на самом деле уснул на чужих коленях. Вспоминая сон, я придвинулся ближе к Дейву и уселся на его ноги, начал подсаживаться ближе к чужой груди, — Я МОГУ ЗАВЕСТИ ТЕБЯ? — что? — Дейв вскинул брови в недоумении и отвернул голову в сторону, немного смущаясь моему вопросу. — ВЕРНЕЕ… БЛЯТЬ, НЕ ВАЖНО, — я положил руки на его щеки и повернул голову к себе, после чего прижался своими губами к его, смачно причмокивая. Дейв поцеловал меня в ответ и прижал еще ближе к себе? после чего я почувствовал, как его руки шастают по моей спине, шее и затылку. Я никогда в жизни не променяю это на все солнечные лучи мира.       Этот сон подарил мне море эмоций и заставил пережить все сначала, но так, будто это происходило в моем собственном сердце. Жар шестерни обжег меня, и я смело поддался вперед, не боясь сгореть. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.