Кто там?..

      В помещении было сухо и прохладно. По углам притаились густые тени, отогнанные от центра яркой жёлтой лампой, висевшей над отполированным до блеска стальным столом. Свет бил по глазам и искажал отражение на столешнице — измождённого, сероглазого мужчину средних лет с растрёпанной копной тёмно-русых волос в нём словно жарило на костре. Где-то гудел и периодически клацал кондиционер. Пахло средством для мытья пола и едва уловимо — железом.       Гарри здесь почти нравилось, если бы не пара мелочей. Например то, что он был крепко привязан к стулу и, скорее всего, скоро будет избит лысым верзилой в идеально скроенном тёмном костюме, зычной голосиной оравшим ему прямо в лицо. Да, это очень портило впечатление.       — Ты слышишь меня, ублюдок? Эй!       Широкая ладонь с гулом впечаталась в столешницу, толстый золотой перстень, украшавший средний палец, тихо звякнул о сталь. Маленькие камушки, попав на свет, заиграли радужными переливами. Пальцы у верзилы были широкими, иссечёнными мелкими шрамами, костяшки среднего и указательного — стёртыми и плотно сбитыми вместе.       — Слышишь же, мразь.       Верзила навис над ним — свет от ламы выхватил широкий, слегка искривлённый подбородок, плотно сжатые губы, крепкую шею, холмик кадыка и белый воротничок. Всё остальное утопало во тьме.       — Ну хорошо, — с придыхом прошептал здоровяк. — Хорошо, Гарри.       Перстень чиркнул по металлу — голова Гарри дёрнулась в сторону, в глазах потемнело.       К этому всё и шло, — иронично хмыкнул голос в голове. — А я предупреждал, Гарри. Просил!       Мужчина скривился, слизал кровь с пока ещё онемевшей губы. И тут же схлопотал новую оплеуху, едва не опрокинувшую его на пол вместе со стулом.       Ох и красавцем же ты будешь, Гарри, — насмехался голос. — Губки бантиком, нос — картошкой. Человек-отбивная!       От упоминания еды в желудке у Гарри грустно пискнуло.       Да, Гарри… Да! Я тоже очень голоден. Давно. Очень… зверски голоден!       Гарри заскулил. В желудке, казалось, разверзлась бездна. Чёрная дыра. Жаркий очаг боли и нужды.       Как же он хотел жрать!       Застонав, мужчина согнулся пополам, уткнувшись разбитым лицом в спасительную прохладу столешницы. Челюсть свело, рот моментально наполнился слюной.       — Что, Гарри, плохо?       Верзила навис над ним, по-дружески похлопал по плечу, растрепал волосы на затылке.       — Бедняга, — пальцы впились в слипшиеся от пота волосы, отодрали голову Гарри от стола и тут же, с немалой силой, опустили обратно. — Бедный Гарри, — от второго удара влажно хрустнуло промеж глаз, и Гарри на момент ослеп от боли, ошарашенно глотая горячую кровь. — Несчастный Гарри.       Верзила вновь дёрнул его, но в третий раз нанести увечье ему не удалось — Гарри упёрся. Просто замер, напрягая все мышцы разом. Громила пыхтел, давил и давил, но Гарри был словно скала.       — Вот ублюдок! — даже воспользовавшись второй рукой, здоровяк так и не смог сдвинуть его с мёртвой точки. — Чёртов… сукин… сын…       Гарри ухмыльнулся. Кровь, крупными каплями падая на стол, разлетелась брызгами, замарав идеальную белизну рукавов его опрятного мучителя.       Не благодари.       — Сука ты, Гарри, — громила нежно провёл большим пальцем по капле крови, но та уже впиталась в ткань рубашки, оставив на коже лишь слабый мазок. — Никакого уважения. Ты хоть понял, на кого ствол направил, а? — Гарри нахмурился, в носу у него хлюпало и свистело, но боль так и не пришла. — Ну, я тогда тебе так скажу, по дружбе. — Мужчина склонился к нему, шепча прямо в ухо: — Ты хорошего человека пытался обидеть, Гарри. Фиск будет очень недоволен.       Сердце Гарри замерло, а затем забилось часто-часто. Он нервно сглотнул солёный комок, едва не подавился и зашёлся в хриплом кашле.       Кто такой Фиск, Гарри? Твоя подружка? — в голове гремело от булькающего, гортанного хохота. — Она хоть хорошенькая? Аппетитная?       Гарри дёрнулся, ощутив, как расслабились мышцы, и тут же понуро опустил голову.       — Я не знал, — прошептал он. — Я бы ни за что… мне очень жаль! Скажите мистеру Фиску, что мне очень жаль!       Да нихуя! — тут же возмутился голос. — Заткнись, Гарри! Не смей оправдываться. Это была охота. Жрать, Гарри! Мы голодны. Выпусти меня, Гарри. Выпусти!       Это «выпусти» так и гуляло эхом в голове, пока Гарри, задыхаясь и кашляя, пытался вымолить прощение.       — Поздно извиняться, Гарри, — нехорошо улыбнулся громила. Стянув пиджак, он тщательно разложил тот на столе, — подальше от пятен крови — расстегнул запонки, спрятал их в карман и начал закатывать рукава.       Выпусти, Гарри. Посмотри на него. Он ничто!       Может, для навязчивого голоса, так и было, но когда это «ничто» обхватило пальцами сломанный нос, дёрнуло и резко вправило хрящ, Гарри завизжал как девчонка и засучил ногами, стремясь отползти подальше. Стул перевернулся, но упасть ему не дали.       — Давай, дружище, без лишних движений. Не люблю я мараться, а ты у нас слишком много грязи разводишь.       Может, Гарри и был напуган, но злость постепенно заполняла душу. Глупая, бесполезная, но такая окрыляющая злость.       Он сморгнул слёзы, поднял голову и плюнул громиле в лицо.       В голове гудело набатом — столь бурно веселился осточертевший голос, — в лицо летел кулак-оглобля. Но боли не было.

***

      Когда в голове у Гарри зазвучал голос, раскатистым, вибрирующим басом обратившийся к нему по имени, пока он вытряхивал остатки макарон в кипящую воду, мужчина даже не удивился. Прошло более двух недель с того дня, когда он в последний раз чувствовал себя здоровым и сытым, и три недели — с момента его увольнения. С того треклятого собеседования, где плоскогрудая баба-лошадь с хмурой рожей весьма вежливо заявила ему: «Простите, мистер Романи, но мы больше не нуждаемся в ваших услугах». Конечно они не нуждались. От «Фонда Жизни» остались ошмётки, а полезной информации из третьесортного охранника, коим Гарри прослужил на предприятии добрых два года, вытянуть не вышло. Он попросту ничего не видел и не слышал. Все они, за отдельную прибавку к зарплате, упакованную в невзрачный конверт, ничего не видели, не слышали и не знали. Но уволили не всех.       Естественно, Гарри обиделся. А расчёт его, так вообще, оскорбил.       Спиздить всё, что подвернётся под руку, было делом чести. И там, где его бывшие коллеги вовремя отворачивались, он брал и клал в карман или в коробку с нажитым на рабочем месте добром. Он даже умудрился сунуться в крыло диспетчерской, но оттуда его быстро погнали ребята в военной форме, грозно тыкая в бок автоматом.       Спускаясь по лестнице, Гарри показал бравым воякам средний палец, а спустя пару ступеней подскользнулся на чём-то и съехал на заднице до конца пролёта. Ногу обожгло, словно кипятком, так что чужие смешки его даже не задели. Всё равно своё он урвал.       Увы, вырученные на чёрном рынке потратить он не успел — слёг с температурой и слабостью. Жрал, как не в себя, трясся и страдал такими болями в желудке, что реально опасался не выбраться живым. И вот, вроде, только оклемался, а тут…       Гарри, — рокотало в голове. — Привет, Гарри.       Голоса. Он думал, что избавился от них давным-давно. Годы лечения, тонны таблеток, сеансы гипноза. С трудом, но заткнуть их удалось. Он даже специально записывался на всякие экспериментальные тестирования, каждый раз доказывая себе, что смог, что не зря сунулся в клинику доктора Брайтона*. Что это всё, чёрт подери, позади.       Но риск рецидива существовал всегда. А безденежье, тяжёлая болезнь, скудное питание, нервотрёпка и нарушенный режим сна быстро всё вернули на свои места.       Гарри, у нас горит вермишель.       — Это, блядь, макароны.       А есть разница? Пахнет… неаппетитно.       Гарри выключил плиту, вышвырнул пригоревший слипшийся комок теста в урну, вымыл посуду. И всё это время, стойко игнорируя попытки завязать с ним беседу, думал, что делать дальше.       — Что делать? Что делать? Лечиться, конечно же. И дураку понятно.       Глупости, — хмыкнули в голове. — Ты максимально здоров — я за этим проследил. Единственное, что нам сейчас нужно, это пища. Хорошая, свежая.       Гарри открыл холодильник и потянулся к пачке замороженной картошки.       Нет. Это не годится.       Рука дрогнула, пальцы скользнули по упаковке и уткнулись в банку с пивом, перевернув ту на бок. Гарри дёрнулся, прижал непокорную конечность к груди, зафиксировав на месте свободной рукой.       Интересно, — удивление в интонациях внезапно сменилось восхищением. — Ты упёртый парень, Гарри. То, что нужно. Ха! Мне нравится!       А вот Гарри нихера не нравилось. Особенно смех этой столь не вовремя свалившейся на него проблемы с психикой.       Всего за сутки Гарри понял, что он в полном дерьме. Этот ублюдок не только не затыкался, у него ещё и гастрономические предпочтения оказались весьма своеобразными. Каннибалы в его голове раньше не водились.       Соседка — крепко сбитая афроамериканка — косо глянула на него через плечо, и нервно встряхнула горстью ключей. Два холостых поворота замка заставили её занервничать так, что вся связка выпала из рук.       Хм, чёрное мясо… пахнет приятно.       Гарри, до этого стоявший на лестничной площадке, следя за женщиной, ткнул недокуренную сигарету в разрезанную пополам стальную банку, служившую пепельницей, и поспешил наверх, скрываясь в квартире. Судя по грохоту, раздавшемуся снизу, соседка активно строила баррикады.       Что, женщины не в твоём вкусе? — полюбопытствовал голос. — Тогда, может быть, дети?       Гарри включил кофеварку и принялся листать телефонную книгу. К тому моменту, как он дозвонился до сестры, голос начал предлагать ему сходить и поискать милую девочку с розовым рюкзаком, которую они встретили по пути из магазина. Гарри вздрогнул, осознав, что отчётливо вспомнил, как выглядел ребёнок и даже улицу, на которую девочка свернула, когда их пути разошлись.       — Лиз, — почти прокричал он в трубку, когда сестра бросила своё коронное «что надо, неудачник?» — Мне нужна помощь.       По ту сторону так долго молчали, что мужчина начал подозревать, что ошибся номером. А затем женщина презрительно фыркнула и заявила:       — Конечно же, она тебе нужна. Когда ты в последний раз звонил, чтобы просто поговорить, мелкий засранец?       — На твой день рождения. Но ты послала меня на хер.       — Не удивительно. Я была пьяна.       Настала очередь Гарри выказывать презрение.       — Конечно же ты была пьяна. Привычное дело.       — Знаешь что, Гарри? А не засунуть ли тебе телефон себе…       — Подожди! — спохватился мужчина. — Чёрт, Лиз, это опять началось… голоса! Они вернулись, Лиз… Ты слушаешь? Алло?       — Я слушаю, — женщина выдержала паузу, явно ошарашенная заявлением брата, но быстро собралась с мыслями: — Ладно. Хорошо… то есть, плохо, но с этим что-то нужно делать. Я не могу приехать. Сейчас, по крайней мере. А ты? Что у тебя с деньгами? Со страховкой?       Как много суеты, — забормотали у него в голове. — Я не голос, Гарри. Не глюк. Я реален. Перестань страдать хуйнёй.       — Гарри?       — Да, прости. Страховка оплачена. По крайней мере ещё месяц есть на поиск работы… Ну, ты же слышала про «Фонд Жизни»? Меня сократили. Там сейчас федералы всё вынюхивают, так что такие дела.       Пока он говорил, кофе остыл, и мужчина перелил его из кофемашины в кастрюлю, поставил на огонь и опять потянулся к холодильнику.       Вы, люди, много болтаете. Что у нас осталось пожрать?       — Это может быть от стресса, Гарри?       — Да всё вместе. Знаешь, навалилось разом.       Вытащив упаковку с яйцами, Гарри надколол одно и выпил.       Неплохо. Ещё!       Почти два десятка яиц были сметены вмиг. Гарри измазался в желтке, к рукам прилипли осколки скорлупы, а предательски опустевший лоток улетел в дальний угол. Кофе начал выкипать, но Гарри было плевать: за пакетом муки он отыскал позабытую нычку с шоколадным печеньем. Оно немного зачерствело, но было ещё ничего.       Вот! Тоже хорошо. Зачем прятать было?       — Господи, Гарри, что у тебя там происходит? Ответь мне, чёрт тебя подери!       Вопли Лиз вернули его в чувства. Он встряхнулся, осмотрелся и обнаружил себя на полу в куче мусора, запихивающим в рот сразу три печенья разом. Воняло сгоревшим кофе, в воздухе стояло облачко мучной пыли. Но хуже было то, что он увидел в отполированной поверхности духовки напротив.       Здоровенное, массивное и очень зубастое.       Гарри встал, и эта образина повторила за ним. Гарри потянулся за позабытым на краю стола телефоном, и когтистая лапа продублировала движение. А потом оно ему помахало.       Правда, мы красавчики, Гарри?       Мужчина выключил плиту, зажмурился, отвернулся от галлюцинации и прижался щекой к телефону.       От того, что ты повернулся ко мне жопой, я никуда не денусь.       — Лиз…       — Что у тебя там стряслось?!       Гарри поморщился. От всего дерьма, что творилось вокруг, ломило в висках.       — Прости, сестрёнка. На меня упала пачка с мукой… да ещё и кофе сгорел.       Женщина нервно хохотнула, и Гарри понял — она не поверила. Она всегда была умницей. Поэтому, вместо того, чтобы развивать тему дальше, Лиз грустно вздохнула и вернулась к основной проблеме:       — Я подниму мамины записные книжки. Она бережно хранила все твои рецепты, а так же телефоны всех врачей. Сделаю фото и вышлю тебе на телефон.       — Да уж, — улыбнулся Гарри, — мама всегда старалась быть ко всему готовой. Хорошо, что она не дожила до этого рецидива.       — Заткнись, Гарри. И тащи свою задницу к врачу.       Клиника доктора Брайтона встретила его высокими зубьями забора и мрачным КПП с вооружёнными охранниками. Не то чтобы раньше вокруг старого здания не было ограды, просто тогда, далёких двенадцать лет назад, это был обычный высокий забор, поросший плющом и ползучей розой. Сейчас же, казалось, даже деревья стремились не приближаться к крепким каменным столбам и плитам: нигде не торчало даже веточки. Стоянку перенесли за ограду, а по периметру появились чёрные глазки камер.       Гарри высунулся из окна взятого на прокат автомобиля и попытался хоть что-то разглядеть среди плотно посаженных кустов за забором. Ни души. Он бы не удивился, если всех пациентов теперь держат в подвале.       Для пущей мрачности не хватало грома и молнии, но природа ограничилась лишь прохладным ветром и пухлыми дождевыми облаками.       Здесь воняет, Гарри. Зачем мы приехали?       Действительно, зачем?       — Потому что ты меня заебал, урод. Я хочу свою нормальную жизнь обратно.       То есть своё тухлое существование в конуре на окраине помойки ты называешь нормальной жизнью?       Гарри открыл рот, чтобы ответить, но моментально остановил себя. С глюками и голосами в голове не разговаривают. Достаточно плохо уже было то, что он считал внутренний голос чужим. Раньше на тестах, пусть и с трудом, но он понимал, что это его собственный голос. Он узнавал себя, он был почти нормальным.       Нытик.       — Сэр? — судя по всему он так долго стоял на месте, что ему решили пойти на встречу. С автоматом наперевес. — Вас ожидают?       Охранник встал около водительского окна и слегка согнулся, чтобы было удобнее вести разговор. «Стивен Крой», если бейдж на груди чёрной футболки не врал. Высокий, рыжий и довольно обаятельный. Но Гарри тоже так умел. Главное, оставаться вежливым и держать руки поближе к оружию.       — Вам назначено? — в этот раз вопрос прозвучал чуть более настойчиво, а рука мужчины сдвинулась ближе к спусковому крючку.       — Я к доктору Брайтону, — Гарри мастерски скопировал вежливую улыбку мужчины. — Гарри Романи. Старый клиент, если так можно сказать. С ним можно связаться? Тот номер телефона, что у меня есть, заблокирован.       — Вы могли бы записаться на приём.       — Боюсь, в сети я смог отыскать лишь номер личного кабинета мистера Брайтона-младшего. А мне бы с его отцом пообщаться.       Ты жалок, Гарри. Вали отсюда, или я тебя заставлю.       Вот голос и перешёл к угрозам. Быстрее, чем Гарри ожидал. Всё, вообще, эти два дня катилось к чертям на бешеных скоростях, а он даже не знал, где искать тормоза. И, кажется, всё ещё толком не отошёл от внезапной болезни. Возможно, стоило начать с обследования у терапевта и копать в ту сторону, но сперва Гарри хотел поговорить с мистером Брайтоном.       Рация на груди охранника зашипела и искажённым помехами голосом поинтересовалась, всё ли в порядке.       — Всё в норме, — отозвался Стив. — Мы уже почти разобрались.       И он посмотрел на Гарри так, что тот сразу понял — за него всё уже решили. И никто никуда его не пропустит.       — Смею вас разочаровать, мистер Романи, но доктор Гарольд Брайтон скончался два года назад. Можете записаться к его сыну. А здесь, — улыбка его исказилась, тут же выказав всё тщательно скрываемое до этого момента ехидство, — здесь у нас только психи. Но если вы так хотите…       Он тоже воняет, Гарри. Нельзя такое есть. Все здесь… какие-то протухшие.       — Спасибо, обойдусь.       Сдав автомобиль назад, он вывел его с подъездной дорожки, развернул и съехал обратно на трассу. Глянул в зеркало заднего вида, и обнаружил, что Стив никуда не делся, внимательно следя за тем, чтобы он убрался поскорее. Как по заказу, грянул гром и жёлтый зигзаг молнии расчертил мрачное небо.       Отлично. Нам здесь ловить нечего.       Соглашаться с голосами в голове дело последнее, но здесь Гарри ничего поделать не мог.       В кафетериях на заправках всегда была паршивая, но жирная и сытная пища. Ненавистный фастфуд, но Гарри был рад и этому. Осточертевший балабол в башке так вообще чуть ли не урчал от удовольствия, пока мужчина запихивал в себя один сэндвич за другим, едва успевая запивать содовой, чтобы не подавиться. Но чувство насыщения не наступало. Гарри казалось, что его подло обманывают.       Люди старались отодвинуться от него подальше, но мужчине было плевать. От скулящей пустоты внутри хотелось перевернуть всё вверх дном, встряхнуть прыщавого мальчишку-кассира, косившегося на него с явным отвращением, и пару раз приложить головой о стойку. А затем взять эту голову, и откусить…       Морда у него мерзкая, но закуска будет в самый раз. Давай, Гарри, просто позволь мне откусить его тупую башку.       Гарри так и замер, не донеся до открытого рта сложенные вместе бутерброды с сыром и ветчиной. Девочка, сидевшая черед два места слева от него, захихикала и принялась активно тыкать в его сторону пальцем, за что схлопотала от женщины — скорее всего, матери — замечание и лёгкий шлепок по руке. Гарри же достался взгляд, полный презрения.       А эти пойдут на десерт.       Мужчина с трудом проглотил плохо пережёванную пищу, допил колу и поспешил прочь.       Нам этого мало, Гарри. Что там у тебя в бардачке? О, шоколадка!       Гарри едва остановил разворачивающие батончик руки. Тело сопротивлялось, а голос требовал компенсацию в виде вкусняшки, раз уж человечины ему не перепало.       — Заткнись! — кулак с хрустом впечатался в руль, задев клаксон. От резкого гудка в голове зазвенело от боли, по телу пробежало неприятное онемение.       Мерзкий звук. Не повторяй этого, Гарри. Потому что когда больно мне, больно и тебе.       — Заткнись и проваливай, — едва слышно прошептал Гарри, но без ответа его не оставили:       Хуй тебе, я тут, можно сказать, место пригрел. Но помолчать могу, уговорил.       Гарри чуть не сказал «спасибо».       Список с лекарствами Лиз откопала для него лишь под конец дня. Гарри уже успел сдать автомобиль и пересел на электричку. Поиски в интернете напомнили о том, сколь скуден его бюджет. Да и едва ли хоть что-то из перечня препаратов можно было приобрести без рецепта врача.       Пс, Гарри, как насчёт того батончика?       Гарри тяжело вздохнул, достал из кармана упаковку с подтаявшей шоколадкой, откусил сразу половину и сосредоточился на мысли о том, что голос внутри принадлежит только ему, и никому более. Просто он болен, ему нужно вновь взяться за себя, пройти курс лечения, и всё наладится, и всё будет в порядке…       Нихрена.       Цены, сколько бы сайтов он ни перерыл, выискивая скидки, пугали. Нет, не так. Они доводили его до слёз.       Страховка? Ха! Смешно.       Вот Гарри и не знал, плакать ему или смеяться. Но к психиатру он на приём так и не явился. Да и деньги он банально прожирал. А твари в голове было всё мало. Гарри пытался убедить себя в том, что это всё он, его позывы и потребности, вызванные затянувшимся недомоганием. Болтливая тварь слала его в далёкие ебеня и заставляла вставать по ночам — потрошить полупустой холодильник. Но за последние сутки он всё равно убавил в весе на пять килограмм. Это при том, что до этого он потерял ещё шесть.       Гарри сдался. Сделал пару телефонных звонков, в очередной раз убедился, что денег катастрофически не хватает, пострадал с час приступами совести, прерываемыми на пожрать, и полез, наконец, в тайник под комодом.       Как хорошо, что в своё время он подружился с правильными людьми. Ведь как знал, что ствол пригодится. Осталось лишь почистить, собрать и зарядить.       Что это ты удумал, Гарри?       — Иду охотиться, мать твою.       Голос одобрительно хмыкнул.

***

      Гарри боялся двигаться. Казалось, пошевели он хоть пальцем, и тело разорвёт на части. Он распух, превратился в один сплошной ком боли и жалости к самому себе.       Мне за тебя стыдно, Гарри. Ты ничтожен. Но упёртый — этого не отнять. Непослушный кусок мяса. Как тобой управлять? Ты даже сознание не теряешь, хоть я и перестал глушить болевые ощущения.       Гарри всхлипнул и закашлялся. Разлепил разбитые губы, провёл языком по зубам, убеждаясь в их целостности.       Ты меня даже не слушаешь.       Нытик, мстительно подумал Гарри.       Внемли мне, человек! Ау!       Человек откинулся на спинку кресла и вытянул ноги, потной макушкой уловив дуновение ветерка от кондиционера. Тоже хлеб. Главное, чтобы верзила подольше не возвращался. Желательно — никогда.       Эй, Гарри?       Ну уж нет. Ему ведь почти хорошо. Главное, не делать лишних движений и перестать думать. Позволить сознанию поплыть. Отключиться от всего.       Тук-тук, Гарри?       Мужчина улыбнулся.       — Кто там?       Тело непроизвольно дёрнулось. Гарри нервно вздохнул, поражённо ощутив, как покалывают раны и наливается силой измотанное тело. Его окутало прохладой и отупляющим чувством безопасности. За спиной треснули наручники — руки были свободны. Гарри встал, хотя не подавал своему телу такой команды. Глянул на стол и встретился со старым глюком.        Он был оранжевым, даже апельсиновым. Высоким и поджарым, с пастью, полной острых зубов. Белые глаза были непропорционально велики и чуть вытянуты вверх. Пальцы венчали не очень длинные, но крепкие когти.       — Тупая шутка? — прорычало чудовище. — Вот, как? Но мы с этим разберёмся. Я ещё сделаю тебя послушным.       Гарри неуверенно закопошился в своём коконе, не понимая, как реагировать. Паниковать? Злиться? Как вернуть контроль и перестать всё это видеть и ощущать?       — О нет, Гарри. Нет. Теперь ты у нас на скамье запасных. Сиди и смотри.       Он преодолел комнату в один прыжок, выбил дверь ногой и вывалился в ярко-освещённый коридор. Там его уже ждали, но пули словно плавились, даже не вредя шкуре. Он ринулся к первому стрелку, сжал ствол ружья, и оно зашипело, стало хрупким, крошась под пальцами. Двое мужчин ринулись к напарнику, но это было не важно. Он раскрыл пасть — Гарри ощутил, как заныла его челюсть, но тут же осознал, что ощущение это обманчиво, — голова человека поместилась отлично. Челюсти сомкнулись — стрелок пискнул и обмяк. И Гарри, наконец, ощутил, что в пузе не пусто. На пару счастливых мгновений его накрыло покоем и удовлетворением.       — Наконец-то. А теперь — добавка.       Они сами шли к нему в руки. Кричали, стреляли, швыряли дымовые гранаты, а потом тщетно пытались сбежать или вымолить жизнь. Гарри раскидывал их как игрушки, сминал их кости и рвал плоть, раскрывал пасть и кусал. В основном, отгрызал головы, но порой не гнушался и потрохами. Печень оказалась чертовски вкусной.       Когда закончились люди, Гарри побродил по опустевшему зданию, сыто урча, выбрался в окно и прополз по стене, ловко цепляясь за кирпичную кладку. Оказавшись на крыше, он разбежался, оттолкнулся от края, и взвился вверх. Кто-то завизжал, в переулке залаяла собака. Гарри полз и полз, камень под руками осыпался и исчезал в пропасти под ним. Но цель стоила риска.       Город с высоты не казался таким уж мерзким местом. Он сиял огнями, переливался красками и был наполнен жизнью до самого края. Кипел, как котёл. Завораживал.       — Чудное место, Гарри. Просторно, и еды хватает.       Люди не еда. Я не ем людей. Чёрт, всё это просто у меня в голове. Всё это…       — Пиздёж. Галимый и ничем неоправданный. Хватит, Гарри, открой глаза. Мы знатно повеселились. И знаешь, что? Я хочу ещё.       Нет.       — Нет? — он засмеялся, вглядываясь в темноту. — Ты слишком часто говоришь себе это слово. Забудь его. — Там, внизу, копошились люди. Он чуть спустился, обоняя и осязая. Пахло насилием и страхом. То, что надо. — Никаких «нет». Мы идём охотиться.       Кровь не отстирывалась. Гарри всё тёр и тёр, полоскал, заливал средством от пятен, снова тёр, макал в холодную воду. Но тщетно. На рукавах куртки и спереди на джинсах бурые пятна всё никак не сходили. Ну, хоть из-под ногтей смог отковырять.       Брось. Всё равно шмотки отвратные были.       Гарри бросил. С размаху, прямо в своё новое отражение. Мерзкая рожа оскалилась, но хохот раздался где-то промеж его ушей.       — Урод.       Не согласен. Мы прекрасны.       — Нет никаких «мы». Ты понял? Есть только я. Гарри Романи. И…       Точно, имя. Дай мне имя. Я тоже хочу.       — Нет, — Гарри отвернулся от зеркала и предпринял новую попытку отстирать джинсы. — Я уже даже не уверен, что ты за психическое расстройство такое. Доктор Брайтон бы точно сказал. Будь он жив.       Этот славный доктор тот ещё западлист. Славно с тобой поработал. Шутка про апельсин, ха! Даже я её знаю, хотя на этой планете не так уж и давно.       Гарри прыснул, выронил мокрую одёжку и повалился на бортик ванной, хохоча как ненормальный. Планеты? Дожился. В его голове поселился пришелец. Что будет дальше? «Отведи меня к вашему лидеру»? Захват планеты? Залп из Звезды Смерти?       Гарри смеялся, пока не пошли слёзы. Пока он не начал задыхаться от рыданий, икать и давиться, постепенно скатываясь в истерику.       Он убил людей. Гору. Возможно, он их даже ел. И всё это — по велению злобной инопланетной сущности? Почему это не Юлий Цезарь или тот же Элвис? Почему, блядь, злобный инопланетный заводной апельсин?       Успокоился?       Мужчина с трудом восстановил дыхание и поспешил умыться. Потянулся за полотенцем, тщательно вытер лицо и поднял глаза на зеркало, всё ещё питая надежды. Нет, Гарри больше в отражении не было, была лишь эта злобная, наглая тварь.       Гарри решительно — по крайней мере, он на это надеялся — поглядел на глюк, и заявил:       — Ты будешь сидеть там. — Он ткнул пальцем в зеркало, и монстр мастерски изобразил изумление. Мимика у твари была на удивление богатой, даже белесые глаза стали шире. — Я хозяин своего тела и своего разума. Я управляю ситуацией. Я…       Это что, у нас стадия торгов началась? — тварь почесала лысую макушку и злорадно оскалилась. — Тогда я хочу шоколадку и имя. Только крутое. Такое, чтобы все обосрались.       Гарри крепко сжал кулаки и челюсть. Занёс руку для удара, но от попыток разбить зеркало его остановил звонок в дверь. Мужчина растерянно заморгал — он никого не ждал. Разве что копы быстро его раскрыли и пришли повязать.       Звонок повторился.       Не трясись. Намерений нас убить не чую.       В дверь забарабанили.       — Гарри, чёртов неудачник, вылезай из петли и тащи свою жопу открывать! — Он и не знал, чему удивляться больше: тому, что он так хорошо слышит голос сестры через две комнаты и три двери, или что она вообще так быстро смогла приехать? — Всё, я ломаю дверь!       Он поспешил открыть. Буквально на крыльях вылетел навстречу, позабыв натянуть штаны. Лиз не оценила — ткнула раскрытой ладонью в грудь, прогоняя с порога, втащила в помещение два огромных пакета и захлопнула дверь.       Гарри глупо улыбнулся. Она не менялась. Высокая, стройная, резкая и неумолимо сексуальная. Даже в потёртых сапожках, длинной, свободной юбке и серой рубашке. Кареглазая и такая же тёмно-русая, как и он, но ей хоть можно было отрастить волосы и ловко заколоть их двумя шпильками. Глаз не оторвать. Как же он был счастлив её видеть.       — Штаны натяни, мелкий.       — Да, прости, — Гарри метнулся к дивану, на спинке которого висело несколько пар спортивных брюк и схватил первые попавшиеся, спешно одеваясь. — Я просто…       Женщина отмахнулась от него, быстро разулась, подхватила сумки и поволокла их в кухню, слегка прихрамывая.       Так это твоя сестричка, Гарри? Хорошенькая. Что там у неё в пакетах?       Он поспешил на кухню и застал тот момент, когда огромный кусок говядины был отправлен в морозильную камеру. На столе уже были разложены подготовленные к прожарке стейки, а Лиз быстро отмывала сковородку, полушёпотом проклиная чужое свинство.       Она мне уже нравится. — Гарри завороженно приблизился к сестре, следя за тем, как та шинкует овощи. — Где ты её прятал раньше?       — Хватит пускать слюни, как идиот. — Пластиковая лопатка уткнулась ему в щёку. — Иди и приведи себя в порядок, а то похож на потасканную школьницу после приступа истерики.       — Тебе виднее.       Лопатка мягко шлёпнула его по уху, и Гарри поспешил скрыться, не обращая внимание на ехидные смешки в голове. А спустя всего двадцать минут он уже вгрызался в кусок мяса, нежно-розовый внутри и такой божественно вкусный. Овощи были не такими привлекательными, но тоже быстро пошли в расход. Лиз смотрела на него слегка удивлённо, но когда тарелка Гарри опустела, сразу же отдала свою порцию на растерзание.       Я почти влюбился. Так уж и быть, оставлю её про запас.       Гарри едва не поперхнулся, быстро запил водой и продолжил есть уже чуть более спокойно. Под взглядом сестры становилось всё более неуютно за своё поведение.       — Ты был у врача?       Пошла на таран. Ничего неожиданного.       Гарри отрицательно помотал головой, сгрыз последний лоскут мяса с косточки и поспешил оправдаться, пока его не огрели тарелкой по голове:       — Там куча проблем с бумагами. Но я записан на послезавтра.       Лиз облегчённо вздохнула, но тут же нашла новый повод буравить его взглядом.       — Дерьмово выглядишь, братишка. Ты эти дни хоть ел? А то истощал и как зверь бросаешься.        Гарри смущённо улыбнулся и потянулся ко второму пакету с покупками, прислонённому к плите, хотя делать этого и не планировал.       Кто-то прячет от нас вкуснятину.       — О, я совсем забыла, — заметив его поползновения, спохватилась женщина. — У Джилли всё равно аллергия, так что я…       Лиз нагнулась, чтобы помочь, но дёрнулась и зашипела от боли. Выпрямилась, поморщилась и тут же натянуто улыбнулась. Гарри позабыл о сладостях, о голосе в голове. Присел напротив сестры, мягко взял её за руку, ощутив как та мелко подрагивает, и решительно расстегнул пуговицы на манжете.       Синяки охватывали всё запястье. Насыщенно-фиолетовые, бордовые по контуру. В основном длинные, но были и небольшие, как от очень сильного тычка. Гарри провёл по ним подушечками пальцев, едва касаясь, и ощутил, какая воспалённая в этих местах кожа. Лиз закатила глаза и отдёрнула руку, быстро скрывая повреждения.       — Ну, чего уставился? Наши с мужем небольшие шалости в постели тебя не касаются.       От неё разит болью. И печалью.       Гарри это и так знал.       — А рёбра он тебе ломает в страстных объятьях?       — Только по выходным. Когда Джилли у свекрови, а я надираюсь встельку. И ничего у меня не сломано, идиот.       Но болит.       Гарри зажмурился, вцепился сестре в юбку и задрожал. От бессилия и гнева. Лиз ласково гладила его по голове, пытаясь успокоить:       — Я сама виновата, Гарри. Люблю выпить, пофлиртовать, задерживаюсь после работы. Он просто ревнует. Ну же, глупенький, не злись. Тебе нельзя. Обещай мне, — она обхватила его лицо ладонями и приподняла, заставив глядеть на себя. — Обещай, что займёшься своим здоровьем. А я брошу пить, потерплю немного, накоплю денег и… подам, наконец, на развод.       — Лиз, я…       — Ой, не куксись. Так твоя рожа ещё отвратительней. — Гарри заставил себя улыбнуться, и Лиз скорчила рожицу. — Ещё хуже. Не старайся — вся красота в семье досталась мне.       Яйца, судя по всему, тоже.       Гарри ощущал себя прибитым. Бесполезным и ничтожным. Обещал звонить каждый день, кивал, когда Лиз, придерживая дверцу такси, наставляла его правильно питаться и спать не менее восьми часов в сутки. А потом смотрел вслед стремительно удаляющемуся автомобилю, презирая себя за то, что отпустил. Но Лиз очень спешила: опоздай она на поезд, будет ещё хуже.       Это её выбор. Она сама ему твердила это из года в год. И каждый раз сама верила в это дерьмо всё меньше и меньше.       Сердце неровно забилось. Гарри втянул воздух сквозь стиснутые зубы, разжал кулаки, перекатился с пяток на носки и сорвался на бег.       Так ты её не догонишь.       Он это и так знал, но продолжал бежать, выискивая глазами такси. Он запомнил марку и номер машины, на которой уехала Лиз, да и железнодорожный вокзал в городе один, главное поймать попутку.       Ноги сами свернули в ближайший закоулок — совсем не в ту сторону, в которую ему надо. Гарри зло завопил.       Заткнись, истеричка. Давай. Тук-тук, Гарри. Ну!       — Кто… там?       Ноги стали двигаться быстрее, исчезла одышка и боль в правом боку. Гарри оттолкнулся от стены, вцепился в пожарную лестницу, и ловко взобрался наверх.       — По крышам быстрее.       Но нам в другую сторону!       — Знаю. На вокзале нам очень обрадуются. Вежливо проведут под ручку, место уступят. Нет, дружище, мы немного опередим поезд. Ты же знаешь дорогу?       Гарри знал. И на то время, что они мчались по закоулкам, пару раз пересекая улицы как можно быстрее, давал указания, стараясь не думать о том, как его тело с этим справляется.       Они пошли окружным путём, прорвались через промзону, не переставая ругаться и спорить, и засели в перекошенном бараке прямо у железнодорожного полотна. Ожидание продлилось недолго — обогнать поезд удалось лишь на пару минут. И когда они вырвались из разбитого окна, вывалив раму, пришлось даже догонять состав. Тогда Гарри и осознал, что всё происходившее до этого, далеко не предел безумия. Оказывается, он умеет удлинять руки. Или они… Гарри охереть как запутался.       Притянув себя к вагону, они вскарабкались на крышу, и засели там, вцепившись когтями в перекладину. Металл под ладонями моментально проржавел и стал крошиться. Они раздражённо рыкнули, пошевелили пальцами, внимательно их рассматривая.       — Приятный бонус, но надо привыкнуть. Что скажешь, Гарри? Как тебе наши маленькие таланты?       Выпусти меня, — прошептал Гарри. — Пожалуйста.       На долю секунды он ощутил сомнения, а затем тело снова стало маленьким, слабым и таким привычным. Человеческим. Он моментально продрог — ветер немилосердно стегал его, вынуждая скорчиться и обхватить себя руками. Гарри немного сполз, спохватился, но что-то удержало от падения. Мужчина обернулся и обнаружил, что повис на растянувшейся капле густой слизи, в свете луны казавшейся коричневой.       — Это всё не взаправду.       Тебя уронить?       Гарри издал нервный смешок, вцепился озябшими руками в выпирающие края, но подтянулся гораздо быстрее, чем должен был. Словно его притянули за верёвку. Или за ту клейкую полоску, которая никуда исчезать не собиралась.       Он даже набрался смелости и потрогал её. Походило на растянутую резинку. Ничего особенного, если бы это не росло из его спины.       — Господи, блядь, боже. Что ты такое?       Оно выбралось у него из бедра. Проползло, как змея, ближе к колену, обдав прохладой, и улеглось там, уставившись своими пустыми глазами, не переставая скалить зубы в глумливой усмешке-оскале. Хвост этой твари видно не было и Гарри предпочёл не концентрироваться на том, что вторая половина туши сидит прямо в нём.       — Привет ещё раз, упёртый ублюдок.       — Ох… мать.       Он ткнул существо пальцем, угодив прямо в глаз. Оно зашипело и цапнуло в ответ, оставив на коже множество неглубоких ранок. Гарри завороженно следил за тем как они набухают кровью, затем пришла боль и он по-детски сунул палец в рот, прикусив его зубами.       — Что такое? Вава щиплет?       Гарри хрюкнул со смеху, сглотнул слюну с примесью крови, прошёлся языком по повреждениям, и обнаружил, что те успели затянуться. Однако, разбавленная кровь никуда не делась, размазавшись почти по всей кисти.       — Хорошо. Ладно. Допустим, ты настоящий.       — Никаких «допустим». Или мне этот палец полностью отгрызть?       У твари оказался длинный и подвижный язык. Оно лизнуло его, пробуя кровь, и Гарри отдёрнул руку, возмущённо вскрикнув. Создание довольно засмеялось.       — Отлично. Контакт налажен. Мой носитель тот ещё тормоз.       — Носитель? О чём ты, вообще? Что… кто ты такой?       Создание удобнее разместилось на его коленях, словно склизкий рыжий кот. Гарри никогда не любил котов, и они отвечали ему взаимностью.       — Мы называем себя клинтарцами, по имени нашей планеты. И даже не пытайся сделать вид, что не знаешь, чем занимались в своих лабораториях твои работодатели. Они-то сразу просекли, что к чему и быстро начали искать подопытных для симбиоза с моими собратьями. Не дураки, но всё равно идиоты.       Ракеты, сообразил Гарри. А он-то думал, что учёные камушки и максимум бактерии под микроскопом изучают. Да уж, ничего такие бактерии. С характером.       — Так ты сбежал из лаборатории?       — Не совсем. Я — лишь ошмёток. Я отделился от своего родителя слишком рано. Райот и не заметил — так увлёкся избиением Венома. Галимая паскуда. Я там чуть не сдох один. Знаешь, Гарри, мы не очень дружим с огнём. А огня от ракеты было много…       Желудок неприятно сжался, словно от страха. Наверное, в этот момент стоило проявить сочувствие к бедному малышу-пришельцу, но Гарри так задубел и запутался, что смог лишь выдавить нечленораздельное «угу», и принялся растирать себя руками. Заметив это, существо слегка прищурилось, и по телу тут же растеклось тепло. Мужчина изумлённо охнул, и клинтарец пояснил:       — Прелести симбиоза. Я не только раны лечить могу.       Гарри особо с биологией не дружил, но даже он знал, о чём говорит это создание. Взаимовыгодное сосуществование. Значит: отдавать и получать в замен. Ладно, допустим, он получил возможность скакать по крышам, как Человек Паук, и догонять поезда на полном ходу. Раны заживают быстро, система само-подогрева тоже имеется. Это плюсы. Минусы: непомерный аппетит, склонность к каннибализму и зловредный болтливый глист в голове.       — А что ты с этого имеешь?       — Тебя, — оно облизнулось и довольно сощурилось.       Гарри было не смешно. По всему выходило, что имеют его очень даже неплохо. Интересно, от этого как-то можно избавиться?       — Знаешь, почему я выбрал именно тебя?       Гарри предпочёл бы оставаться в неведении, но его мнение вряд ли волновало болтливого пришельца.       — Нелепая случайность. Я так долго пытался выбраться, мастерски таился, переползая из угла в угол, подолгу отдыхал — таким был слабым. Высматривал подходящего носителя. А тут ты. Взял, и грохнулся на меня жопой, скатившись по лестнице.       Вообще-то, это было бедро. Левое. Гарри точно запомнил — так сильно в нём прострельнуло после падения.       — Понятное дело, что я возмутился. Решил: высосу из тебя все соки, и займусь поисками более достойного тела. Но вот беда, я застрял. Мало того, что мы с тобой отлично подходим друг другу, так ты ещё и мастер самоконтроля. Не хочешь прояснить детали? Мы же теперь с тобой не разлей вода.       Гарри извлёк из кармана мобильный и глянул на дисплей. Нужно было скоротать ещё почти час времени. Можно было и поболтать. В конце концов, если всё происходящее просто бред его больного сознания, а сам он валяется где-то в переулке и пускает слюни, то что он теряет?       Память услужливо подкинула картины прошлого. Просторный кабинет, заставленный светлой мебелью. Яркое утреннее солнце, лениво замершие в его лучах пылинки, солнечный зайчик на большом столе, длинные ладони со скрещенными пальцами и широкая улыбка на лице пожилого человека.       — Доктор Брайтон назвал это самопрограммированием сознания.       В его воспоминаниях почти все беседы с доктором начинались одними и теми же вопросами. Сколько ты спал, Гарри? Снились ли тебе сны? Расскажи подробнее. Что ты ел на завтрак? Что тебе сказали твои «друзья»?       — Он не утруждал себя и меня долгими объяснениями. Просто толкал маятник, просил следить за ним, и говорил-говорил. Но мне безумно нравились его голос и это размеренное «цок-цок».       Ещё были таблетки, медитации. И игры. Гарри очень любить играть в «Кто там?» Каждому голосу он дал имя. Всего их было восемь.       — Знаешь, среди них был и Апельсин. Ну, есть такая шутка. Мол, радуйся, что не банан. Ему никогда не нравилось это имя. Тоби* тоже вечно возмущался. Я с ними часто спорил.       — О нет, Гарри, не вздумай возвращаться к этому дерьму. Уж я-то никакой не голос или галлюцинация. — Пришелец медленно поднялся с колен мужчины, и завис прямо напротив его лица, глядя глаза в глаза. Словно змея, гипнотизирующая кролика. — Итак, Гарри, они, эти твои Апельсины и Бананы, стучались или как-то ещё проявляли себя, ты спрашивал кто там. И? Что потом, Гарри?       Потом он с ними разговаривал. К каждому был индивидуальный подход. Кому-то угрожал, кого-то убалтывал, с кем-то спорил до посинения, кому-то закатывал истерики. Доктор Брайтон очень помогал ему в разработке стратегии общения. В конечном счёте, они заткнули их всех. Был лишь Гарри Романи и его мысли, которые он когда-то считал отдельными личностями.       — Что же, я это обдумаю.       Инопланетянин вновь скрылся внутри его тела, полностью впитавшись в одежду. Гарри неосознанно потёр то место, где от контакта с клинтарцем должно было остаться пятно на брючине.       И ты тоже подумай, Гарри.       Мужчина вздрогнул. Он-то надеялся, что оно хоть на время заткнётся.       — Над чем?       Имя, Гарри. Я хочу имя. Достойное.       Весь оставшийся путь Гарри думал о том, что с ним будет, возроди он традицию тупых прозвищ.       Томас никогда не нравился Гарри. Здоровенный, шумный, с огромными лапищами, которыми он вечно лапал его сестру. Не то чтобы он не желал ей счастья. Нет, чёрт подери. Лиз просрала лучшие годы своей жизни на больного младшего брата и заслужила свою толику радости. Джилли не знала имени своего отца, и им стал Томас. И Гарри был бы полным говном, не признай он, что тот его племянницу, нагулянную сестрой непонятно с кем, любит как родную дочь.       Но буквально через полгода после свадьбы Лиз стала ходить в синяках. Не на лице, нет. Томас в этом деле был весьма опытен.       Гарри умел отворачиваться от правды и притворяться идиотом. Но этот сосуд не был бездонным, и сегодня он дал огромную трещину.       — Он вообще затыкается?       Они соскочили с поезда чуть раньше и двинулись в обход, таясь добрались до стоянки у вокзала и видели, как Томас забирает Лиз и увозит домой. Гарри быстро продумал маршрут, по которому они успели бы обогнать старый опель и дождался бы, пока Томас останется в гараже один. Тогда бы они, наконец, поговорили по-мужски. Но автомобиль свернул с пути буквально через пару кварталов от привокзальной площади и двинулась по узким закоулкам. Пришлось нагонять. Томас загнал транспорт в тёмный угол, заглушил двигатель, и с того момента безостановочно пиздел.       Лиз скоро взорвётся.       — Да. Она у нас горячая штучка.       Гарри не успел возмутиться. Лиз выскочила из кабины, хлопнула дверью, но умудрилась прищемить край юбки. Томас медленно покинул водительское сидение, и Лиз засуетилась. Подёргала ручку, потом рванула юбку, высвобождая ту, а когда увидела, что муж обошёл капот, попыталась убежать.       Томас догнал её в два шага. При своей комплекции он, когда хотел, мог быть чертовски шустрым. Вцепившись женщине в волосы, он рванул её обратно, заставил развернуться, и бросил на капот.       Гарри дёрнулся, но тело не подчинилось.       Шевелись! Чего ты замер?!       — Тихо, Гарри. Здесь спешка ни к чему.       Томас перевернул Лиз на живот, надавив одной рукой промеж лопаток, не позволяя вырваться, второй рукой задрал женщине юбку. Расстегнул ремень.       — Не смей этого делать здесь, — прошипела женщина.       — Иначе что? Я сказал тебе сидеть дома. Не послушалась? Ты никогда не слушаешь. Тогда терпи.       Лиз удар приняла молча, лишь едва уловимо вздрогнула, а вот Гарри словно самого ремнём хлестнули. Внутри всё сжалось, а затем полыхнуло. Яркой, неудержимой яростью.       Второй раз Томас руку опустить уже не смог. Лишь успел обернуться, чтобы понять, кто его удерживает, и завопить, когда рука, насильно провернувшись в суставе, влажно хрустнула и провисла. Ремень с тихим шелестом упал на асфальт. Из раны топорщился обломок кости, рукав набухал кровью. Мужчина судорожно ловил ртом воздух, а потом предпринял вторую попытку завопить. Огромная ладонь легла ему на лицо, охватив почти полностью, и приподняла над землёй. Лиз взвизгнула и сползла с капота, укрывшись за колесом. Где-то слева хлопнули рамы впопыхах запираемого окна. Света тоже поубавилось — люди предпочли укрыться в своих квартирках.       — Есть разговор. Отойдём?       Томас замычал, вяло дёрнулся. Глаз, зажатый между пальцев монстра, бешено вертелся и слезился.       У Гарри для этого мешка с дерьмом слов не было. Хватит. Лиз больше не должна этого терпеть.       — Молодец, — похвалил его пришелец и широко распахнул пасть.       Нет! Не так!       Обезглавленное тело шлёпнулось к их ногам. Накрыло удовлетворением и радостью насыщения. Но этого, как всегда, оказалось мало.       Они обернулись, обошли автомобиль. Лиз всхлипнула и бросила в них сапожком, попыталась отползти, но запуталась в юбке и грохнулась на землю.       Нет! Не смей! Остановись!       Они подняли брошенную женщиной обувь и подобрались ближе, присев у её ног. Лиз закрыла глаза и отвернулась. По щеке, из-под плотно сжатых век, ручьём текли слёзы.       Не делай этого! Не трогай её!       Они взяли её за щиколотку разутой ноги, оправили носок, приподняли немного, и натянули обувь обратно. Лиз изумлённо распахнула глаза, бросила короткий взгляд в сторону чудища, и вновь зажмурилась. Тогда они опустили её ногу, склонились чуть ближе, когтями двух пальцев прихватили край юбки и потянули вниз, прикрывая разбитые коленки и покрытые синяками икры.       Женщина судорожно вздохнула, но когда набралась смелости обернуться, существо уже отступило. Совсем близко взвыли полицейские сирены, и чудище дёрнулось, раздражённо рыкнув. Заметив её взгляд, оно оскалилось, слегка поклонилось и пророкотало:       — Не переживай, Лиз. Гарри, конечно, нытик и истеричка, но со мной не пропадёт. И ты тоже. Надеюсь, в том пакете что-то вкуснее этого жирного ублюдка.       Справа замаячили проблесковые маячки патрульного автомобиля, и они поспешили скрыться. Петляя между узких проходов, заваленных мусором, они распугивали бродяг и уличную живность, быстро унося ноги. Гарри угрюмо молчал, так что клинтарец решил пойти на запах. Соль, йод, алкоголь, пот и кровь.       Гарри слишком поздно сообразил, куда они забрались.       Сброд, водившийся в закоулках у набережной не боялся даже инопланетной нечисти. После того, как их попытались огреть битой по голове и пырнуть ножом, пришелец решил, что люди его достаточно сегодня развлекли. Да и ночь отступала, а днём от копов легко не уйти. Не то чтобы он их опасался, просто Гарри точно опять разноется, а они только наладили хоть какой-то контакт.       Пальцы легко вошли в глазницы первого попавшегося человека, кости черепа треснули и разошлись в стороны, раскрываясь как раковина моллюска. Жертва забавно задёргала ногами, словно бежала мелкими шажочками по воздуху. Вот теперь-то люди испугались по-настоящему и благоразумно дали дёру. Язык скользнул промеж костей, обвил мозг и вытащил тот из расколотой черепной коробки.       — Вкусно.       Гарри предательски молчал. А так — не интересно.       Его разбудил телефонный звонок, хотя на днях, уставший от боли, вызываемой резкими звуками, он сам его отключил. Вредный сенсор, наверное, как-то сам разблокировал звук, и у него в кармане теперь завывала Мадонна. Не размыкая глаз Гарри вынул аппарат и отправил в полёт. Судя по двойному стуку, тот от чего-то отскочил и залетел в дальний угол. Там ему и место.       Поёжившись от холода, Гарри перевернулся на бок, разминая затёкшее тело, и стремительно пополз куда-то вниз. Взбрыкнув, мужчина засучил руками и ногами, сгребая по пути пахнущую пылью и сырость ветошь, сухую листву и мелкий мусор. Ноги свесились вниз, но руки намертво приклеились к ветхим доскам, рассохшимся в некоторых местах.       Гарри попытался закинуть ногу обратно, и задел что-то широкое и твёрдое. Используя это как опору, он подтянулся и вскарабкался обратно, сев подальше от края, но ноги всё равно свисали. Да и сидеть можно было лишь хорошенько сгорбившись.       Мужчина перевёл дыхание и осмотрелся. Оказалось, не так уж и высоко он находился. Метра три над землёй, не более. Деревья вокруг утопали в листве, сам же он находился в маленькой, наспех сколоченной из кривых досок, коробке. Место казалось знакомым, но Гарри всё никак не мог понять, где же он, так что поспешил выползти из временного убежища.       Стоило опуститься на землю, как вновь зазвонил телефон. Гарри пнул ногой скомканные тряпки, и мобильный выскользнул в траву. На дисплее высвечивалось имя сестры. Мужчина мигом поднял аппарат и принял звонок.       — Алло, — голос был охрипшим и пришлось немного прочистить горло. — Лиз?       По ту сторону связи устало вздохнули.       — Куда ты пропал? Я тебе с самого утра звоню.       — Прости, я… забегался. А который час?       — Полвторого, Гарри.       — Что с твоим голосом? Всё нормально?       Ну ты и лицемер, Гарри. Не стыдно?       Гарри чуть не завопил в ответ, чтобы кое-кто заткнулся и вообще убирался прочь. Но предпочёл спустить пар на подвернувшуюся под ноги корягу, отправив ту в короткий полёт до ближайших кустов.       — Нет, Гарри. Том… погиб.       Какая трагедия. Но не для нас. Правда, Гарри?       — Мне очень жаль, Лиз.       Не заливай. Она тебе не верит.       Будто в подтверждение этих слов Лиз коротко рассмеялась, но быстро прервалась. Помолчала немного, а потом спросила:       — Ты же приедешь к нам? Джилли очень расстроена. Я пообещала, что ты скоро будешь. Это на время её успокоило, но… — женщина тяжело вздохнула.       — Я приеду. — Пока они разговаривали, Гарри успел немного отойти от постройки, в которой ночевал, и смог её рассмотреть. Старый, перекошенный от времени и погодных явлений домик, построенный им с сестрой между двух дубов, он узнал сразу. Теперь он был маленьким и совершенно неуютным. Искорёженный и разбитый, как их с сестрой жизни. — И довольно скоро. Держись там.       Тропинка, по которой они в детстве бегали к ручью и домику на дереве, почти заросла. В некоторых местах Гарри даже пришлось продираться через плотно подошедший с двух сторон кустарник, и на штанах осела белая пыльца цветения чамиза. Некогда долгий путь завершился довольно быстро, и Гарри вышел на открытый участок, поросший высокой травой, уже начавшей желтеть от постоянной жары. Солнце стояло высоко, на небе было ни облачка, и голову быстро начало припекать, так что Гарри постарался как можно быстрее добрать до высаженных у дороги акаций.       Перескочив через забор, он сделал пару широких шагов и изумлённо замер. Лиз, облачённая в чёрный спортивный костюм и белые кроссовки, сидела на нижних ступенях парадной лестницы, прижавшись виском к перилам. В руках дымилась чашка кофе, вторая стояла рядом с женщиной и явно дожидалась его.       — Откуда ты?..       — Увидела тебя из окна второго этажа. Садись, — она хлопнула ладонью по широкой ступеньке, и Гарри принял предложение, моментально пригубив напитка. Кофе оказался с шоколадом, и пришелец в голове заулюлюкал от радости.       Какое-то время они просто сидели и молчали. Гарри успел поразиться тому, как сильно разрослись деревья во дворе. Заметил, что забор в некоторых местах полностью заменён. Да и сам дом неплохо отремонтирован: окна заменены на металлопласт, откосы и стоки абсолютно новые, пол веранды выложен свежей древесиной, а запах краски всё ещё полностью не выветрился.       Надо было с чего-то начинать разговор, да и кофе давно закончился, так что Гарри начал с самого банально:       — Ты как?       Тупой вопрос, Гарри. Она спокойна. Даже довольна. Не тревожь её из-за пустяка и попроси лучше налить ещё чашку. Но шоколада побольше.       Гарри крепче сжал руки, пытаясь унять дрожь. Лиз протянула ему свою чашку, и он заставил себя расцепить пальцы и принять её. Там тоже был шоколад, и настроение внезапно скакнуло вверх. Как, чёрт подери, можно радоваться вкусному кофе после того, как отгрыз зятю и ещё двум людям головы?       — Знаешь, Гарри, — улыбнулась ему сестра, — я охренеть как счастлива.       Он чуть не подавился. Пришелец злорадно хохотал на задворках сознания.       Лиз улыбалась. Даже приосанилась. Выглядела такой умиротворённой и довольной, что Гарри растерялся окончательно. Заметив это, женщина предложила пройти в дом и залиться до краёв кофеином, или чем покрепче. Ноги сами понесли Гарри вверх по ступеням, пока он не разозлился окончательно и не начал сопротивляться.       Сестра глядела на него широко раскрытыми глазами, но когда мужчина всё же уселся за стол, весь вспотевший и раскрасневшийся, покачала головой и занялась готовкой.       — Это, — попытался оправдаться Гарри, — бывает. Не переживай, я постараюсь не пугать Джилли. Кстати, где она?       — Спит у себя в комнате. Скажи, а как ты так быстро добрался?       Правдоподобной лжи он придумать не мог, так что решил выдать часть правды.       — Я ещё ночью приехал.       — Прямо так? В домашних ретузах, футболке и кроссовках на голую ногу? Без гроша в кармане?       Вопрос на миллион, Гарри. Подсказка друга нужна?       — Ты мне не друг, — раздражённо бросил мужчина, и тут же осёкся. — Это я… с голосами болтаю.       — Ну да, я помню. — Лиз нахмурилась и принялась ломать плитку шоколада прямо в чашку.       Пусть лучше отдельно его положит. Так вкуснее.       — А можно шоколад не заливать кофе? Отдельно на блюдце положить?       Сестра пожала плечами и тут же выполнила просьбу.       Мой герой.       Гарри захныкал. Лиз отдала ему остаток шоколада и какое-то время смотрела на то, как он уничтожает его, запихивая большими кусками в рот и с наслаждением облизывает пальцы, лишь в самом конце залпом запив всё чашкой кофе.       — Скажи, Гарри, а этот голос, или голоса, кто это? Кто из них вернулся?       Он ощутил острую необходимость сделать гадость. Как-то напакостить твари, столь долго над ним измывающейся.       Не смей, Гарри. Я серьёзно.       Но Гарри сегодня был не в настроении выполнять требования инопланетных подселенцев.       — Думаю, Апельсин.       Живот внезапно скрутило болью. Казалось, кто-то сжал кишки и принялся их мять и перекручивать, а потом и вовсе предпринял попытку вытащить их ему через глотку. Гарри застонал, сжался в комок и сполз со стула. Лиз моментально оказалась рядом, обхватила ладонями голову, опасаясь конвульсий.       — Гарри! Гарри, что с тобой?       — По…постучи. Лиз…       Этой просьбы она не слышала от брата уже очень давно. На первых порах Гарри думал, что так справится быстрее, а она только и рада была помочь. А потом доктор Брайтон запретил им так развлекаться — без его контроля Гарри мог себе только навредить. Тем более, как потом узнала Лиз, методика была экспериментальной. Но даже спустя столько времени, стоило брату попросить, она послушно стукнула пару раз по ножке стола.       Гарри что-то промямлил и моментально обмяк. Лиз нежно погладила его по щеке, и увязла пальцами в чём-то густом. Брезгливо отдёрнув руку, она стала свидетелем того, как из шеи и плеча брата выползает подвижная желейная масса оранжевого цвета. Нарост вытянулся, распахнул глаза и оскалился.       — Извинись, Гарри, — потребовало существо. — Немедленно.       Гарри перевернулся на спину, и создание выпустило пару отростков, закрепившихся на полу вокруг мужчины. Оно склонилось к нему, нависая у самого лица, и вновь потребовало извинений.       — Это ты, — прошептала Лиз, но когда монстр обернулся к ней, прижала ладонь к губам.       — Привет, сестричка Лиз. Ты меня помнишь?       Женщина кивнула, а потом, видя состояние брата, набралась смелости и заявила:       — Да. И ты говорил, что мы с тобой не пропадём. А теперь ты… мучаешь его.       Монстр изумлённо расширил глаза. Потом громко захлопнул пасть, оттопырив нижнюю челюсть, и ворчливо заявил:       — Он обещал мне имя. А зовёт Апельсином. И вообще, постоянно бесит. Твой брат трепло, нюня и мудак.       Гарри дёрнулся в своих путах, но тут же был обмотан склизкими отростками по рукам и ногам, так что быстро прекратил сопротивляться. Лиз подумала, что если так продолжится дальше, они разбудят Джилли, а при самом худшем раскладе эта тварь их всех просто поубивает.       — Может, — нерешительно начала она, — мы все сядем за стол, съедим что-то вкусное, и всё обсудим?       — Вкусное? — заинтересовалось существо.       — Да. Есть, например, шоколадный пирог и ещё пара батончиков.       Оно не задумалось даже на секунду.       — Тебе несказанно повезло с сестрой, Гарри. Я тебя прощаю. Скажи «спасибо».       — Спасибо.       Один за одним, отростки начали втягиваться в основное тело монстра, и вскоре Гарри был свободен. Мужчина осторожно встал, покачнулся, и тело пришельца растеклось по его руке, окутав оранжевым покровом, — лишь голова осталось, примостившись на плече человека.       Гарри внезапно поплохело. Он только и успел, что добежать до окна и частично высунуться наружу, как его мучительно вырвало. Мужчина выгнулся дугой, давясь, но второй спазм облегчил его участь. Лиз заботливо постучала его по плечу, и протянула монстру обещанный батончик. Создание приняло пищу с чужих рук, дразняще задев пальцы женщины языком. Она вздрогнула, но руку не отняла.       — Ты там жив, братишка?       — Да… наверное.       Она выглянула в окно и изумлённо охнула.       — Что там?       — Не смотри, Гарри. Но, кажется, тебя только что вырвало соседским котом.       — Мерзкая тварь заняла наше место для сна.       Гарри вполз обратно в помещение и уныло опустил голову.       — Так что там с пирогом?       Лиз уговорила его пожить с ними две недели. Не то чтобы Гарри особо сопротивлялся — в полупустой квартире его ждала, разве что, плесень за бойлером. Да и помощь сестре с организацией похорон отнимала уйму времени и сил. Увы, весь этот процесс лишь больше макал его лицом в жестокую правду. Периодически накатывала такая апатия, что не хотелось даже шевелиться. Инопланетянин заявлял, что это стадия депрессии. Далее будет принятие, и Гарри должно отпустить. Мужчина думал, быстрее бы.       Джилли в его присутствии почти не плакала. Семейный врач посоветовал больше проводить времени с ребёнком, но веселиться на заднем дворе, когда через сутки тебе хоронить обезглавленного тобою же зятя, казалось кощунственным. Лиз так не считала. Она завязала с выпивкой и просто расцветала на глазах, в нужные моменты притворяясь оглушённой скорбью вдовой. И пекла торты. Джилли смотрела на то, как Гарри запихивается ими, едва успевая пережёвывать, и грустно ковыряла свою кашу. Пришелец искренне жалел ребёнка, страдающего аллергией на сладкое, но радовался, что не приходится делиться.       В ночь после похорон к Гарри сперва пришла сестра, а затем, еле волоча за собой огромную подушку и плюшевого жирафа, притопала и племянница. На диване места троим не хватало, и они свернулись клубком на полу. Гарри полночи накрывал пледом брыкающуюся во сне Лиз, подтыкивал под бок Джилли подушки и игрушку. В груди приятно щемило, а где-то на заднем плане, едва уловимое, скользило удивление.       Тепло, — неожиданно поделился пришелец. — Но немного тревожно.       Гарри поднял руку, и Лиз ткнулась макушкой ему под рёбра.       — Это называется семья.       Мне нравится. Никому не отдам. — Гарри широко улыбнулся. В это, чёрт подери, верилось. – Спи. Я посторожу. Но на завтрак хочу оладушек… с джемом.       Ну, хоть не нового соседского кота или самого соседа. И на том спасибо.       Помимо психолога и полиции, расследовавшей убийство Томаса, к ним наведывалась и пресса. Гарри гнал репортёров прочь, не позволяя даже порог переступить, но постоянно рядом с семьёй быть не мог. Да и после похорон клинтарец вынуждал его бродить по округе, словно что-то выискивая, и довольно остервенело спорил по поводу предложенных вариантов имени.       — Ты вредная скотина, — пряча нижнюю часть лица за поднятым воротником рубашки, ворчал Гарри. Люди вокруг особо и не обращали на него внимания, но парочка старых знакомых, встреченных в городе, тревожно отметили, что Гарри вновь болтает сам с собой и интересовались, не нужна ли ему помощь. Вряд ли у кого-то из них было средство от космических глистов, так что мужчина вежливо отмахивался. — Не определишься до завтра, буду звать Принцесской.       Интересно как, если я сожру твои голосовые связки? И язык.       — Что-то ты нервный эти дни.       Пришелец какое-то время молчал, и Гарри успел дойти до дома, но когда взялся за ручку калитки, замер, как вкопанный.        — Что происходит?       Да так,— отозвался клинтарец. — Нашёл, значит. Я думал, он свалит.       — О ком ты?       Тише, Гарри. Дай подумать.       Мужчина ощутил, как спадает скованность, но решил не спешить, дав пришельцу время на размышления. Тем более, он ощущал страх, природы которого осознать не мог. Но были и колебания. И чем ближе они подходили к дому, тем неуверенней ощущал себя внеземной гость.       Подожди. — Гарри послушно замер. — У нас гости. Нежданные. В общем, я тебе раньше не говорил, но у нас на родине не так, как у вас. Не бывает семей и заботы о меньшем. Меньше, значит слабее. — А выживает сильнейший — этому не только в школе учат. Закон Джунглей действует не только на этой планете. — Тот, кто сидит за дверью, больше и сильнее. Он даже грохнул моего родителя, а тот тоже не пальцем деланный был.       — Он у нас дома. Значит, его кто-то впустил.       Да, Гарри. Пошли, посмотрим, как там дела у наших девочек. Но если что…       Да, достаточно всего пары слов.       Первое, что они обнаружили, это пыльные мужские кроссовки. Затем услышали смех, учуяли запах еды и, даже не разуваясь, метнулись на кухню.       Лиз ничего не сказала по поводу хождения по дому в грязной обуви, но взглядом дала понять, что кому-то несдобровать, а затем юркнула к плите, проверяя печенье. За столом, на излюбленном месте Гарри, сидел Эдди Брок. На экране он выглядел крупнее и интереснее. А так, не особо примечательный, чуть выше среднего, в растянутой футболке и потёртых джинсах, с двухдневной щетиной и наглой, довольной рожей. Приветственно взмахнув чашкой — тоже любимицей Гарри, — он отхлебнул напитка и запихнул в рот огромный кусок чизкейка. С карамельным кремом.       Ублюдки.       Гарри был целиком и полностью согласен.       — Привет, Гарри, — поставив в духовку противень с новой порцией выпечки, сестра стянула прихватки и указала на гостя. — Познакомься, это Эдди Брок.       И Веном. Осторожно, Гарри, они явно ужились лучше, чем мы.       — Приятно познакомиться, Гарри. Вы уж простите, но не смог отказаться, когда меня угостили. — И эта падла принялась жрать второй кусок торта. — Чертовски вкусно.       — Взаимно, мистер Брок. Лиз, где Джилли?       — У себя. Рисует.       — Хорошо, но… ты же сама просила чужаков не пускать.       Женщина виновато улыбнулось. Не может быть. Не мог Брок быть настолько обаятельным. Лиз отвела взгляд, и Гарри хлопнул себя ладонью по лбу — не удержался.       — Ладно, — устало вздохнул он. — Надеюсь, мистер Брок, вы не сильно расстроили мою сестру.       — Гарри, заканчивай, — женщина потрепала его по щеке и протянула печенье. Он зло насупился, но принял угощение. Тем более, Лиз предусмотрительно посыпала то сверху шоколадной крошкой.       — Не переживайте, мистер Романи, я уже планировал уходить, но раз вы успели вернуться домой, хотел бы задать пару вопросов и вам.       Гарри сгрыз печенье и потянулся за вторым, но схлопотал по руке полотенцем. Ну вот, а Броку она позволила жрать уже аж третий кусок торта.       И даже харя не треснет, — возмутился пришелец. — Вымани их из дома, Гарри. Заебали в две глотки жрать.       — Хорошо, мистер Брок. Отвечу на них, пока буду провожать вас.       Репортёр кивнул, быстро допил чай, распрощался с хозяйкой и заработал пару печенюшек «на дорожку». И пока они шли к калитке, Брок с огромным удовольствием вгрызался в них, что-то восхищённо мыча в процессе. Клинтарец в голове Гарри рыдал крокодильими слезами.       — Ваши вопросы, мистер Брок.       Эдди взмахом руки предложил им отойти на пару шагов в сторону. Гарри послушался, но отметил, что выбранное для беседы место плохо просматривается из окон дома — так густо там разрослись неумело обрезанные акации.       — Итак?       — Скажите, Гарри, вы ведь работали в «Фонде Жизни»? В охране, верно?       — Слушайте, мистер Брок, я не дурак. Вы умеете копать, так что всю предысторию знаете. Что вам нужно?       — Вот, Эдди, человек ценит наше время. — Из-за плеча Брока высунулась зубастая морда. Чёрная, с белыми глазами. — Мы Веном. А кто у нас вы?       Гарри отшатнулся, ведомый чужим страхом. На самом деле, он и сам был испуган до чёртиков. Если Брок сам по себе не представлял угрозы, то вот этот вот довесок, пускающий слюни у мужчины за плечом, напомнил, что клинтарцы, вообще-то, каннибалы. Что стоит этой твари броситься на него и вцепиться в лицо?       — Спрячься, — зло зашептал Брок. — Мы же договаривались.       — Какой ты зануда, Эдди, — Веном скривил морду. — Я должен был не высовываться, если он просто человек. Но это не так. — Пришелец оскалился и вывалил длинный язык. — Покажись, ссыкло. Не сожру.       Гарри?       Ну надо же, теперь от него ждали решения. Куда же подевалась вся самоуверенность и хищная натура? Мужчина хмыкнул, а затем и вовсе рассмеялся. Веном вытянулся на жилистой шее, игнорируя возмущения Брока, и принюхался к Гарри.       — Совсем сопляк? Ты чей? Выползай, не испытывай моё терпение.       — Он не может. — Гарри не выдержал — отступил на пару шагов, упираясь поясницей в забор. — Я ему не позволяю.       — Ха! Очень смешно, Гарри. Думаешь, мы на эту лажу поведёмся?       — Что, правда? — а вот Брок, судя по всему, заинтересовался. Веном резко обернулся к нему, и Эдди издал нервный смешок. — Но любопытно же.       — Нихера он его не контролирует. Три трупа только здесь. А сколько ещё было? А, Гарри?       — Я ничего не могу сделать, когда открываю ему двери в своё подсознание. Позволяю войти. — Мужчина пожал плечами. — Можете мне не верить. Та ночь… и ещё одна — это срывы. Всё. Больше я ничего вам не скажу.       — Подождите. Были ли ещё случаи, подобные нашего с вами? Я уверен…       — Гарри-и-и!       Детский вопль заставил мужчин и пришельца переглянуться. Гарри слегка подался вперёд, и увидел, что Джилли уже спешит к ним, размахивая огромным листом бумаги, пестрящим ярким рисунком. Светлые хвостики забавно подскакивали, когда девочка пыталась сделать очень быстрые и широкие шаги. Под суровым взглядом Брока Веном нехотя скрылся в его теле.       — Смотри! — девочка обогнула репортёра, и протянула Гарри рисунок. Мужчина развернул лист, обнаружив на нём кривую рыжую собаку. — Мне нравится кличка Раст*. Ржавый, как наша старая раковина!       Мужчина потрепал ребёнка по макушке. Для неё подбор имени пришельцу был освещён как выбор имени щенка, которого Гарри заберёт из питомника, когда вернётся в Сан-Франциско. Брок с интересом сунулся к листку, и девочка изумлённо охнула, моментально укрывшись за дядей.       — Привет, — Эдди помахал ей, и мило улыбнулся. — Я Эдди Брок. А ты, наверное, Джилли? Красивый рисунок.       Девочка смущённо пробурчала слова благодарности и вцепилась дяде в руку.       — Думаю, мистер Брок, вам уже пора уходить.       Брок нерешительно потоптался на месте, бросил очередной взгляд на ребёнка, и принял решение.       — Да, конечно. — Репортёр сам дошёл до калитки и покинул двор, но затем обернулся, взмахнув на прощание рукой: — Ещё увидимся.       — Надеюсь, нет.       Когда Брок скрылся из виду, Гарри вновь взглянул на рисунок. Кажется, это была косматая такса. Очень зубастая.       — Отличная кличка, Джилли. Мне нравится.       А мне — нет. Я не собака! И пусть она перестанет лыбиться. Я не согласен!       Решив, что Веном если к ним и сунется, то только ночью или в местах совсем уж безлюдных, Гарри отправился в ближайший супермаркет — пополнять запасы карамельного крема, выжранные падлой Броком. Там пересеклись с нотариусом, занимавшимся оформлением наследства, и заболтались. Гарри слишком давно уехал из родного города, а люди, имевшие дело с его семьёй, любили поностальгировать при встрече. Мистер Нортон не был исключением.       Домой они вернулись ближе к закату, и встретили подозрительную тишину. Входная дверь была прикрыта, но не заперта. Лиз всегда закрывала дом на ночь.       Пахнет чужаками.       Гарри ворвался в дом и сразу поспешил на второй этаж.       Их нет, Гарри. Не ищи.       Гарри не слушал. Выкрикивая имена сестры и племянницы, обшарил все комнаты наверху. Затем сунулся на чердак, так что клинтарцу пришлось вынудить его свернуть в обратную сторону и направится на кухню.       — Не сейчас! Потом пожрёшь!       Не вопи, истеричка. Принюхайся. Там очень странно пахнет.       У Гарри внутри всё упало. Он споткнулся, ударился об угол тумбочки, и пришелец зло зашипел у него в голове:       Держись на ногах, ничтожество! Это не кровь.       Гарри дал себе пару мгновений, чтобы привести в порядок дыхание и умерить дрожь в руках и ногах, после чего проследовала к цели. На кухне было так же пусто, как и во всём доме, но возникало ощущение, что здесь побывал кто-то чужой. Всякие мелочи так и бросались в глаза: слегка развёрнутый стул, не закрытый до конца ящик со столовыми приборами, чашка отца в мойке, а не на крючке над ней. Гарри поспешил всё это поправить — не мог принять того, что здесь похозяйничал кто-то чужой, — и только потом обратил внимание на стол.       На белой скатерти, прямо в центре, лежала красная роза, а рядом с ней — телефон. Гарри осторожно взял его в руки, провёл по экрану рукой, снимая блокировку, не увидел значков сообщений, и полез в телефонную книгу. Там оказался всего один номер, и Гарри ничего не оставалось, как набрать его.       Ответили ему спустя всего два гудка.       — Добрый вечер, мистер Романи, — голос был незнаком. Мягкий, с лёгким французским акцентом. — Раз вы звоните, значит, кое-что потеряли. Даже, кое-кого.       Незнакомец рассмеялся собственной шутке, И Гарри взорвался:       — Где они? Отвечай!       — О, какой напор. Мне нравится. Надеюсь, он не покинет вас до самого конца. Мистер Фиск очень недоволен пропажей своих людей на моей территории, а вы единственный, кто может хоть что-то знать. Но вы сбежали. Как некрасиво. У нас ведь к вам так много вопросов.       Конечно же. Как он мог забыть? У всего в этом мире, мать его, бывают последствия. И если кто-то сожрал шестёрок Фиска, то он уж точно будет искать. И карать. Вот Гарри и нашли. И не только его.       — Я на них отвечу. На все. А теперь скажи, где они?       — У меня, — хохотнул собеседник. — Я их очень надёжно спрятал. Настолько, что если вы не доберётесь до нас через… тридцать пять минут, то, боюсь, одну найти не смогу. О, уже всего через тридцать четыре минуты…       — Адрес.       — В телефоне маячок, мистер Романи.       Собеседник сбросил звонок. Попытка перезвонить ничего не дала — связь обрывалась.       Гарри сжал кулаки, и телефон бы хрустнул в ладони, если бы его вовремя не остановили.       Это нам ещё понадобится, Гарри. Мы же должны выследить добычу.       — Выследить? — потерянно переспросил мужчина.       Конечно, — пророкотал инопланетянин. — Я же сказал: никому не отдам. Они мои.       — Наши, — уточнил Гарри. — Наша семья.       До цели они успели добраться за двадцать восемь минут. Местность была открытой, но они умудрились притаится между кустами и стойкой рекламного щитка, внимательно осматривая окрестности. Гарри быстро вспомнил, где они, хоть давно и не посещал окраины родного города.       Когда-то здесь был неплохой причал. Затем часть пристаней осела и развалилась, денег на ремонт, как всегда, не выделили, приток капитала упал, и участок у берега вместе с постройками толкнули на аукционе. Новый хозяин сделал ход конём: выстроил уютную бухту-заправочную станцию для водного и наземного транспорта. Чуть позже отгрохали небольшой супермаркет, и это место ожило вновь. Но долго не протянуло — в одной из перестрелок предприимчивого хозяина нашпиговало свинцом, а тот, кто отхватил этот кусок земли, справиться с его управлением не смог.       Место захирело: асфальт потрескался, и кое-где сквозь него пробивалась трава, стены построек украсили граффити, накладываемые одно на другое, отчего рисунки не имели чётких форм, окна скалились зубьями осколков либо были заколочены фанерой. Относительно целыми остались склад и плавучая заправочная станция, которую всё ещё питали надежду продать — по крайней мере, об этом гласил выгоревший на солнце баннер.       На складе горел свет, в единственном окошке периодически мелькали тени. У заправки на приколе стаял катер, который охраняло две тёмные фигуры.       Я насчитал шестерых, но это навскидку.       — Девять. Девочки в складском помещении. Большинство мяса — на плавучей конструкции.       Надо действовать осторожно. Здесь может ещё оставаться топливо, плюс автомобили и катер заправлены, а у них стволы. Думаю, они достаточно тупые, чтобы начать палить, едва завидят твою харю.       — Нашу, Гарри. Но не переживай, светиться не буду. Огонь — наш враг. Я изголодался по человечинке, но не отупел.       Чёрт… нам нужен план.       — Будем импровизировать.       Они выбрались из укрытия, таясь в тенях добежали до здания супермаркета, обогнули его справа и подобрались к складу со слепой зоны. Часовой был один, но оказался слишком внимательным. Дав товарищам сигнал по рации о замеченном движении, он направил пистолет в ночную тьму — прямо на них.       — Ни с места. Кто идёт?       Отступи на время, но не прячься полностью.       Гарри обдало негодованием. Горячим и неприятным, но пришелец уступил место человеку, и на свет, подняв руки вверх, выступил уже просто Гарри.       — Не стреляйте.       Охранник приложил рацию к губам:       — Это Романи.       — Вовремя? Жаль. Ну, впускай, — приказал уже знакомый Гарри голос.       Кивком головы охранник указал ему, чтобы шёл вперёд, а сам проследовал за ним, не спуская глаз. В помещении оказалось просторнее, чем казалось снаружи. Все ящики и хлам сдвинули к левой стене, в центре разместили три стула, на одном из которых сидела Лиз, держа на коленях перепуганную дочь. Двое вооружённых людей притаились в тенях, и сопроводивший его охранник поспешил занять ещё один тёмный угол — выходило так, что центр помещения был замкнут в «пирамиду». Гарри поймал взгляд сестры, кивнул ей, и посмотрел на похитителя.       Высокий человек в шикарном костюме-тройке явно не вписывался в обстановку полуразрушенного помещения. Начищенные до блеска ботинки, тщательно уложенные волосы, фигурные усики, алая роза в нагрудном кармане. Набедренная кобура была слишком маленькой и изящной, но Гарри уже имел дело с пистолетами под женскую ручку, огненной мощи которых хватало на то, чтобы снести яйца.       Забей, Гарри, ты слишком активно потеешь. Они не жильцы.       — Присаживайтесь, мистер Романи, — театральным жестом ему указали на стул, и Гарри осторожно присел на самом краю. — Что же, звучите вы грознее, чем выглядите. — Мужчина неприятно усмехнулся, откинулся на спинку своего сидения и закинул ногу на ногу, положив руки на колени. — Можете называть меня Дэнди. Итак, я вас внимательно слушаю.       Скажи ему, что он смахивает на пидора. Мне даже жрать его не охота.       Гарри дёрнул уголками губ, но вовремя опустил голову. Попытался выглядит как можно более ничтожным, добавил в голос виноватых ноток:       — Вряд ли я много полезного скажу, сэр. В ту ночь случилось что-то странное…       — Да, мистер Романи, мы видели записи. По крайней мере то, что от них осталось. Так уж вышло, что наши люди — между прочим, профи в своём деле, — палили во все стороны при первом же намёке на движение. И я их не виню. То, что мы увидели на записи… Феноменально. — Мужчина чуть подался вперёд, ловя взгляд Гарри, и продолжил: — Смертоносно. Стремительно.       Да-да, мы прекрасны. И очень смертоносны.       Пришелец прямо млел от услышанного. Гордый собой и довольный, как ребёнок, впервые получивший заслуженную похвалу.       — Что это было, мистер Романи? Оно убило всех… кроме вас. Почему?       Гарри оглянулся на сестру, нервно облизнул губы.       — Я постараюсь пояснить. Но сперва, прошу, отпустите мою семью. Они ничего не знают.       Дэнди снисходительно улыбнулся и покачал головой.       — Кажется, мистер Романи, вы кое-чего не понимаете.       Мужчина довольно ловко расстегнул кобуру и выхватил пистолет. Маленький, словно игрушечный, украшенный золотой гравировкой. Пару мгновений Гарри смотрел прямо в дуло, а затем оно сдвинулось в сторону, и он дёрнулся вслед за ним. Лиз тихо пискнула, когда он навалился на неё, принимая первую пулю спиной. Вторая отскочила от подвижной оранжевой жижи, стремительно окутавшей Гарри собой.       — Интересно, — скрипнули ножки стула, раздалось пару металлических щелчков. — Господа, можете стрелять.       Пули посыпались градом. От грохота заложило в ушах, на языке осел кислый привкус. Гарри сжался, ожидая, что рой снарядов пробьёт его тонкую защиту. А затем он увидел, как свернулась под ним Лиз, закрывая собой дочь. Джилли сжала в кулачке ткань её рубашки — побелевшие пальчики мелко подрагивали.       На мгновение выстрелы стихли — оружие перезаряжалось. Изнутри Гарри поднялось что-то тёмное и жаркое, заволакивая сознание. Гнев. Чистый и неконтролируемый.       Верно, Гарри. Наше не трогает никто.       Гарри ощутил, как его обволакивает второй шкурой. Вновь загремели выстрелы. Но что им эти маленькие злые кусочки металла? От их тела отделилось множество отростков, и люди завопили. Они встали, притягивая жертв к себе, одновременно с этим взмахнули руками. Одна из отсечённых голов упала прямо в лапы, и они закинули её в пасть, с любопытством рассматривая свои предплечья. Лезвия, отросшие с их тыльных сторон, моментально вросли обратно в плоть — остались лишь разводы чужой крови.       — Всё хотел проверить, перепало ли что от папочки. Нам бы его арсенал пригодился.       Ещё две пули, ударившие сзади, отскочили от них и, покатившись по полу, рассыпались в мелкую крошку. Они подхватили женщину с ребёнком и отнесли к ящикам, укрыв за ними.       — Спрячьтесь и не высовывайтесь. И не смотрите.       Джилли, глядевшая на них широко раскрытыми глазами, послушно зажмурилась и дополнительно прижала сверху ладошки. Лиз закрыла ей уши. В этот момент в помещение ворвались вооруженные люди, а Дэнди попытался сбежать, прячась за их спинами.       Но они были быстрее. Первый стрелок лишился руки и был сметён с пути. Второму они смяли лицо и швырнули труп в третьего. Выпустили отростки, спеленав остальных и успели перехватить Дэнди в двух шагах от выхода, затащив обратно в помещение. Вгрызлись в одного из стрелков, разгрызая черепную коробку и втягивая в пасть мозг. Отростки натянулись — раздался хруст и тихое шипение. Люди забились в оковах, вопя от боли.       Они приблизились к Дэнди, скалясь ему в лицо. Его одежда и кожа плавились, исходя дымком.       — А тебе, ублюдок, — медленная смерть.       Ещё и кислота? Реально?       — Что я только первые дни жизни не жрал, Гарри. Так что теперь мы окисляем. Круто же, скажи?       Охуеть просто.       Ну вот, теперь они тупо улыбались. Не то выражение морды для всего происходящего. Ещё и пришелец радуется, как дитя малое.       Дэнди задрожал. Постепенно дрожь перешла в конвульсии, глаза мужчины закатились, изо рта пошла пена. Мерзкая смерть, однако Гарри считал, что всё вполне заслуженно. Но нужно было вернуться к девочкам и увести их отсюда.       Лиз сама вышла им навстречу, неся дочь на руках так, чтобы та не могла увидеть трупы и потёки крови. Но Джилли упёрто завертелась и обернулась, внимательно рассматривая пришельца.       Не спугни её.       — Салют, мелкая. Я…       — Раст, — представила его Лиз и коварно усмехнулась, отметив, как передёрнуло клинтарца.       — Щенок Гарри?       — Нет!       Теперь была очередь Гарри ржать у другого живого существа прямо в голове, как последняя скотина. Крутое было чувство. Но вскоре его отодвинула на задний план тревога. Что-то насторожило пришельца, и они резко обернулись к окну, вглядываясь в ночь. Затем глянули наверх — с потолка посыпалась пыль. Что-то бродило по крыше. Что-то тяжёлое, но очень терпеливое.       — Прочь, — приказал он. — Бегом.       Лиз ринулась к выходу, но растерянно замерла. Трупы она обходила осторожно, стараясь не вляпаться. Только женщина переступила порог, раздался звон — наверное под самой крышей была форточка. Они отступили, и на то место, где они только что стояли, приземлилась крупная тёмная фигура.       — Привет, Гарри, — приветствовало их существо.       Оно было выше и шире их. Такое же зубастое и неумолимо опасное, но абсолютно чёрное. Лишь глаза белели на лице. Вот, значит, как выглядит Веном. Гарри нервно задрожал, а вскоре осознал, что не одного его потряхивает.       — Мы не только Гарри, — всё же нашёл в себе силы возмутиться пришелец. — Мы… — он запнулся. Да, выбранное имя ему не нравилось. Очень не нравилось.       — Что такое? Сиротинушке даже имени не дали? Не очень тебя любят, не-Гарри.       Гарри ощутил чужую обиду и медленно закипающий гнев. Веном осознанно дразнил их. Но пока не трогал. Чего он добивался?       — Да и за что любить? Прожорливый, злобный, подавляющий своего носителя… Заткнись, Эдди, сейчас не твоя очередь. — Гарри догадался, что сейчас Веном говорит с Броком, но внимание почти сразу переключил обратно на них: — Знаешь, Гарри, не все из нас стремятся к честному слиянию. Зачастую, когда их что-то не устраивает, наши сородичи подавляют носителя, обманчиво пользуясь его эмоциями. Мы ими питаемся, кстати. Страх, адреналин, гнев…       А Гарри злился часто. Последнее время — слишком часто.       — Не слушай его, Гарри! Этот ублюдок не лучше. Что там с Броком, а? Вряд ли он хоть иногда у руля.       — Брок моя тачка, — довольно хмыкнул чёрный пришелец. — Ой, заткнись, Эдди. Да-да… Он у меня нытик, но мы — едины.       — Мы тоже! — вспылил клинтарец, а Гарри понял, что сейчас и сам взорвётся, но… но гнев был не его. Он не должен был сейчас злиться. — Нет, Гарри, не слушай его. Не верь. Мы… мы… — он замешкался, растерянно шаря взглядом по помещению. — Мы…       — Вы — никто, — подлил масла в огонь Веном. — Ибо нет никаких вас.       Они завопили. Крик этот заставил вибрировать стёкла, отразился от стен, и пронизал всё их тело насквозь. Гарри накрыло такой душевной болью, что захотелось сжаться в комок. Он и представить себе не мог, сколь ранимо это существо. Сколько боли могут причинить ему чужие слова. Пусть даже с толикой правды. Ибо не было никаких «мы», потому Гарри всё это дерьмо до чёртиков пугало.       — Раз нет нас, — прорычал его пришелец, — то не будет и вас.       Нет! Он же просто тебя дразнит. Опомнись!       — Заткнись, Гарри. Помнишь? Никаких «нет».       Они бросились на Венома, а тот только того и ждал. Перехватил за руки и швырнул, как пёрышко. Стена хрустнула, и они выкатились на улицу, осыпаемые штукатуркой и деревянной трухой. Встали, и вновь ринулись на врага. Тот спеленал их длинными чёрными отростками, сжал и потянул к себе — точно так же, как они пару минут назад делали с безликими стрелками.       — Не переживай, Гарри, — Веном вздёрнул их, приподняв над землёй, — я вытащу его из тебя, и ты вернёшься к семье.       Гарри подумал, а возможно ли это? Просто избавиться от инопланетянина-паразита и жить дальше? Забыть всё, как страшный сон.       — Нет! Они наши. Наша семья.       Они рванули изо всех сил, вцепились в свои путы, и те задымились и оплавились. Веном впечатлился, но не растерялся. Отпустив их, он дождался, когда они полностью выберутся из импровизированной сети, и ударил. Гарри ещё никогда не летал от обычной оплеухи. Не сказать, что ему понравилось. Приземление тоже было не из приятных. Под ними что-то заскрипело и треснуло. Кто-то закричал.       Лиз! О боже, они ещё здесь. Вставай. Вставай же… Раст!       — Я не собака, Гарри, — выбираясь из обломков, ворчал пришелец. — Мне не нравится.       Пока они возились, Веном оказался рядом. Просто в один прыжок преодолел все разделяющие их метры, и вцепился им в шкуру на загривке, пару раз приложив мордой об асфальт. Гарри мотало из стороны в сторону, но боли не было, и от этого стало как-то паршиво. А затем он ощутил лёгкий сквозняк — привычный кокон раскололся, и он увидел над собой морду Венома.       — Салют, Гарри.       Он ощутил отчаянное сопротивление своего пришельца. Да, своего. Это было странно, но Гарри вдруг подумал, что разлука не будет уж столь приятной. Да и что с ним будет, с этим осточертевшим ему инопланетным глистом?       — Не хочу, — всхлипнул клинтарец, и забился. — Отпусти нас.       Веном разодрал их, словно Самсон льва. Пасть разъехалась в разные стороны, покров треснул по бокам, и голова Гарри, как и его руки, были свободны. Но он всё ещё ощущал чужие эмоции. Боль. Страх. Одиночество. Большую часть жизни Гарри и сам был таким. А ещё он понял, что всё это время имел дело с ребёнком. А детей оставлять одних нельзя. Даже мелких инопланетных говнюков.       — Выбирайся, — приказал ему Веном.       Но вместо этого мужчина замахнулся и ударил. Вряд ли он хоть как-то навредил противнику, зато неплохо его удивил. Достаточно, чтобы хватка с одной стороны ослабла. Гарри тут же воспользовался заминкой, и нырнул обратно в оранжевую жижу.       Бей и беги, парень.       Его возвращение встретили с щенячьей радостью, но тут же поспешили воспользоваться советом. Тело их извернулось и растянулось. А затем они врезали Веному по морде ногой. Гарри и позабыть успел, что в детстве полгода занимался каратэ. Но надо же, какой хороший удар — теперь они были свободны, а у их противника забавно искривилась челюсть. Отскочив, они встали на четвереньки, готовые бежать.       Сигнал клаксона вынудил их поморщиться — и правда, мерзкий звук. Неуклюжий внедорожник затормозил совсем рядом, и из окна высунулась растрёпанная Лиз. Джилли, плотно охваченная ремнями безопасности, сидела на пассажирском кресле рядом с ней, в глазах ребёнка плескались тревога и надежда.       — Залезайте.       — Идиотка, вали отсюда.       — Только с вами. Ну же!       Они обернулись. Веном терпеливо ждал. Может он и не трогает невинных, а может просто выжидает подходящий момент, чтобы напасть. Да и оставит ли он их семью в покое, если они сбегут?       Главное, чтобы девочки ушли. Ты продержишься?       — Сколь потребуется. — Они обернулись к Лиз и зло зарычали: — Прочь. — Женщина явно собралась возмутиться, но они ей не позволили: — Немедленно!       О, стоило видеть это оскорблённое лицо. По газам она ударила так, что у Гарри не осталось сомнений, что вместо педали сестра воображала его лицо. На здоровье. Главное, что она послушалась.       Машина едва успела отъехать, как их вновь охватило со всех сторон чёрными жгутами и потащило в сторону. Но на этот раз Веном просто швырнул их куда-то вверх. Избавлялись от пут они уже в заливе — противник умудрился перебросить их аж через заправочную станцию. Вырвавшись из воды, они запрыгнули на крышу постройки, и сразу отхватили по морде. Шифер и балки под ними провалились, что-то со звоном раскололось, и в нос ударил запах бензина.       Здесь опасно.       — Знаю, но Веном опасней.       Их вздрёнули за шкирку и приложили головой о стену. Они ударили локтем назад и, о чудо, попали. Это принесло столько радости, что Гарри стало стыдно — это его память услужливо подкинула приёмчик. А сколько раз он так махался в барах, надравшись встельку.       — Гарри, не упирайся.       Непонятно как, но Веном умудрился стать больше и внушительнее.       — Хуй тебе, — они выставили перед собой руку с задранным средним пальцем. Гарри опять стало за себя стыдно.       Веном двинулся на них, и тут в пол у его ног ударила пуля. Они обернулись одновременно. На берегу лежала груда мяса. Вряд ли этот человек дожил бы до утра. Вероятно поэтому он и решил напоследок хотя бы отстрелять магазин.       Вторая пуля чиркнула чуть дальше, и Гарри с запозданием сообразил, что тут ещё хватает бензина. Веном оказался шустрее их — он третьей пули не дождался, покидая помещение. Но они стормозили.       Что-то звякнуло, и моментально взревело. Их окружил огонь — жадная, дикая стена алого и горячего.       Пламя поползло по полу и стенам, с рёвом и треском рвалось вверх. Они бросились к окну, но кусок стены треснул, выворачиваясь вместе с опорами. Огонь ударил им в лицо, и Гарри заорал вместе с клинтарцем.       Больно! Гарри, я не вижу!       Как будто он что-то видел? Он не мог даже дышать. Каждый короткий вздох превращался в пытку.       Гарри наослеп бросился вправо, врезался в горячее и твёрдое. Преграда затрещала — Гарри ощутил, как немеет бок и часть лица.       Вместе, Гарри! Поддаётся.       Гарри отступил, напряг ноги и оттолкнулся, вновь вбивая плечо в неразличимую преграду. Та просела, и он полетел вниз. В спину ударило жаром, но руки обдало спасительной прохладой.       Мы у воды, Гарри. Всё хорошо. Сейчас я…       Слева что-то скрипнуло и хлопнуло. А через мгновение с оглушительным рёвом ударило по ним волной нестерпимого жара. Гарри вдохнул пламя, а выдохнуть уже не смог.

***

      Она оделась в чёрное и принесла цветы. Вернее, всего лишь ветку акации, явно обломленную по пути. Тонкие пальцы периодически сжимали ветвь, и пара цветков опали к ногам. Невидящим взглядом женщина смотрела перед собой — куда-то поверх обгорелого остова и огромного пятна сажи.       Вряд ли она желала вести хоть какую-то беседу. Тем более — с ним.       Брок потоптался на месте, сделал один нерешительный шаг вперёд, и она обернулась к нему. Глаза её потемнели, на самом дне их шевельнулось нечто нехорошее. Едва сдерживаемая эмоция, которой пока ещё не давали свободы.       — Пошли вон, — прошептала Лиз.       — Я… мы… мисс Романи, мне очень жаль.       Она покачала головой и отвернулась.       — Так бывает, девочка, — Веном выполз на свет. Покачиваясь над плечом Эдди, он какое-то время внимательно наблюдал за развалинами, будто что-то высматривал и, в чём-то убедившись, слегка кивнул. — Мы хотели помочь. Молодые особи часто губят своих носителей. Слишком неопытные, непредсказуемые. А с такими генами, и таким носителем…       Ветка тихо клацнула у женщины в руках. Она судорожно вздохнула, но когда заговорила, тон был ледяным.       — Вам и вашему другу здесь не рады, мистер Брок. Советую больше не попадаться мне на глаза. А теперь — уходите. — Но они медлили. — Вон! Убирайтесь!       Эдди отвернулся, смущённый этим внезапным всплеском агрессии. Веном скрылся с глаз, и Брок тут же ощутил его злость и искреннее возмущение. А также настороженность — он всё ещё выискивал признаки жизни. Но кроме рыдающей женщины и мелкой живности в прибрежных кустах, здесь никого не было.       Не грузись, Эдди. Такое и с нами чуть не случилось. Просто, тебе со мной повезло.       — Заткнись. Пожалуйста.       Собрать себя в кучу не получалось. Чёртов Брок. Чёртов Веном. Зачем они вообще пришли? Лиз не хотела на них злиться. Это было бессмысленно. Не их вина, что Гарри не справился со всем этим. Если бы всё сложилось иначе… но глупо об этом думать.       Она встала, резким движением утёрла слёзы. Подошла к развалинам, осторожно ступая по горелой земле. Зарылась носками туфель в золу. Пепел. Вот всё, что осталось от Гарри. Даже ублюдку Тому перепало больше.       Тяжело вздохнув, она дошла до растянутых ленточек с запрещающими вход надписями, воровато оглянулась, и быстро поднырнула под них. Осторожно пробралась к притянутому к берегу остову заправки. Присев, развернула платок. Вытянула руку, сгребая золу, и высыпала щепотку на ткань. Горстка была такой маленькой… Гарри заслуживал больше. Она успела собрать ещё две жмени, а затем на что-то наткнулась. Подвижное и прохладное.       Почерневшие доски заходили ходуном. Одна отскочила, и Лиз за щиколотку охватил тонкий жгут. Дёрнул решительно, но не так сильно, чтобы опрокинуть её или ранить. Она присмотрелась — отросток был знакомого оранжевого цвета.

***

      Первыми вернулись звуки. Шорохи, скрипы, чьё-то злое бормотание, тяжёлое дыхание, и голос. Глубокий, злой, отдающий вибрацией в груди. Кажется, он его знал…       Гарри попытался хоть как-то двинуться, меняя положение онемевшего тела, но пошевелить удалось лишь парой пальцев и немного сместить корпус. Моментально стало очень горячо, его пробило на дрожь. Захотелось свернуться калачиком, но что-то насильно удержало, не позволив этого.       Ах ты упёртый кусок говна. Ещё и брыкаешься, — голос был недоволен, и в то же время исходил гордостью за него. — Не шевелись, мне ещё нужно поработать над тобой.       Он вспомнил! Вернее, осознал. И испугался.       Они горели. Они метались, вопили и мучились. Умирали.       Тогда как он оказался здесь? Что с ним?       Гарри попытался хоть что-то рассмотреть. И либо он ослеп, либо лежал лицом вниз, но зрение не хотело возвращаться. Стоило немного постараться, и он смог различить какое-то белесое пятно, которое моментально накрыло тенью. Гарри возмущённо замычал.       Не дёргайся! Блядь, как же всё было бы проще, если бы не твои исковерканные мозги. И почему я тебя не бросил?       — Ох, Гарри, — тень чуть сместилась, и его резануло по глазам яркой вспышкой света. — Держись, Гарри. Я всё принесла… всё, что нужно.       Да, этот парень будет очень полезен, хоть от него и немного осталось. Но нам нужно будет ещё.       Вновь раздался шорох, затем — серия короткий постукиваний. Гарри задрожал. Тут же что-то тёплое скользнуло по коже. Там, где должна быть рука, ощущалось лёгкое касание. Гарри попытался сжать ладонь, но двинулись лишь указательный и большой палец.       — Ладно… ладно. Но я еле откопала его — отец не любил, когда доктор Брайтон что-то тебе дарил.       Лиз шевельнулась, и он отчаянно сжал вялые пальцы, боясь разорвать контакт. Она не отпустила. Просто что-то делала, и потому шевелилась. Гарри ощутил, как по щеке катится слеза.       А затем что-то принялось ритмично клацать. Словно под ухо ему сунули старые часы.       Клац-клац.       До Гарри дошло, что они пытаются для него сделать.       А он, говнюк такой, как всегда упёрся. И чуть не сдох. Будь он доверчивее, гибче, податливее… Нет, тогда бы его не выбрали. И мысль эта была не его. Но в это мгновение для него словно открылась дверь. Его впустили, слились с ним, дали понять: они — едины. И сдохнуть так просто ему не дадут.       Давай, Гарри. Я восстановил тебе дыхательные пути и речевой аппарат. Давай же, мудак ты упёртый.       Маятник размеренно клацал.       Тук-тук, Гарри.       В этом больше не было нужды. В конце концов, как смеет он выёбываться, когда его, фактически, собирают по кускам. Доверять он не собирался, но двери можно оставить на время открытыми. Даже двери в собственное подсознание.       — Входи, Раст. Для тебя открыто… всегда.       Собаку свою так будешь звать.       По телу, вместе с покалывающим возмущением, растеклось приятное тепло. Гарри вздрогнул, а затем, наконец, смог нормально сжать ладонь сестры всеми пальцами.