***
Возможно, когда был пьян настолько, что отвечая на вопрос взявшегося из ниоткуда репортера о том, есть ли хоть кто-нибудь, кто останется в его постели больше, чем на ночь, хохоча, назвал Джокера. Ведь чем бестактнее вопрос, тем абсурднее ответ, брал себе за правило Брюс. Встречу у черного входа в клуб на следующий день после выхода статьи он не ожидал. Безумец ухмылялся, неспешным шагом обходя вокруг него и пристально рассматривая, как будто решая что-то. Остановившись за спиной миллиардера, он едва коснулся губами его шеи и почти прорычал: — Уговорил, сладкий. Давай попробуем. Пока Брюс переводил дыхание, пытаясь осознать случившееся и проверяя, не перебрал ли он просто до чертиков, Джокер исчез. После себя он оставил только звучащий вдалеке смех, неконтролируемое возбуждение и карту с номером телефона.***
Возможно, когда скрыл всё это от всех, включая Бэтмена, решившись написать первое сообщение. "Чем же я заслужил такое пристальное внимание? Уж точно не статейкой в газете." Если ответного смс он ожидал в этот раз, то продолжительного общения уж точно нет. Принц преступного мира умел быть обаятельным. Очаровывать, хитрить, путать мысли и желания. Харли Квинн, будучи психиатром, не смогла ничего противопоставить его влиянию, так что же говорить о погрязшем в разврате Уэйне? Он попал в паутину, едва услышав впервые хриплый голос в телефонной трубке среди ночи. — Не думал, что мне станет интересно, но ты оказался сложнее, чем кажешься по новостям. Теперь он оставлял после себя сообщения, от которых подкашивались ноги, звонки и всё тоже нескончаемое возбуждение.***
Но, скорее всего, когда в первый раз с безумством впивался в ярко-красные губы, хватаясь за зеленые пряди одной рукой и поддерживая за талию другой, с животной страстью двигаясь внутри. Даже будучи пьяным настолько, что почти не различал ничего, он запомнил это сочетание красного с зеленым на бледном полотне кожи. Джокер сам пришел к нему, встретив всё у того же черного входа. Однако в этот раз Брюс уже не стал стоять неподвижно. — Да-а, именно так я тебя и представлял...— простонал тогда он, кусая губы в кровь. Каждая такая встреча оставляла после себя багряные засосы, укусы, царапины, и негаснущее возбуждение. Несмотря на то, что они становились всё более частыми, он хотел большего. Их мечты развеем в прах. Ты всегда в моих руках. Суждено тебе и мне Главными быть в игре. Первое их появление в "Айсберг Лаундж" вызывает негодование и шок. Несмотря на известность в криминальном мире, здесь часто бывают и обычные люди, ну и, конечно же, всё те же журналисты.***
Бэтмен первый высказывается о происходящем, появившись следующей ночью в особняке и бросая перед Брюсом статью с фото. На фотографии Джокер полулежит на мягком угловом диване, используя колени брюнета как подлокотник. А сам богач с улыбкой перебирает его волосы. Возмущению Рыцаря нет предела, и в его сторону летят упреки в том, как можно спать с убийцей, врагом, тем самым попирая все их принципы и мораль. — Ты предпочтешь знать, где он находится и чем занимается вместо убийств и грабежей, или будешь и дальше твердить мне о том, как я нехорошо поступаю? От секса ещё никто не умирал, а вот от его скуки как раз наоборот. В этот раз уже Брюс Уэйн оставляет горечь и разочарование на душе у Бэтмена, который соглашается оставить их до тех пор, пока никто не пострадает. А Уэйн, вспоминая все упреки, решает, что не так уж и важно, чем занимался его любовник, поскольку в голове вновь всплывают все те фразы, которыми уже весь опутан мужчина. Разве может тот, кто столь страстно тает в его руках каждую ночь, навредить ему? О нет, он станет исключением для Джокера.***
Именно с этого начинает Альфред, когда всё же решается заговорить о происходящем и ставшими уже регулярными отлучками в заведение Пингвина. Дворецкий прекрасно знает своего подопечного и выбирает противоположную Бэтмену интонацию для разговора. Никаких укоров или чего-то подобного, упаси Боже. Старик пытается достучаться до него, говоря о том, что не стоит обманываться на счет поведения преступника и его чувства по отношению к Брюсу. Конечно, он предаст его, как только будет шанс. Бесспорно, он не единственный , кто согревает его постель. Естественно, что такая связь недопустима и ничем хорошим не кончится. — Альфред, от того, что я пью, соображать хуже не стал. И когда нужно будет остановиться, пойму. Верный дворецкий остается один с непониманием и обидой, смотря вслед уходящему, как обычно, под вечер Уэйну. Мысль о том, что какой-то псих начинает понимать его лучше, чем человек, который его вырастил, бьется где-то на подкорке. И это делает Джокера исключительным для него.***
Когда же на эту тему пытается завести разговор Люциус, терпение Брюса уже почти кончается. В этот раз он выслушивает слова о том, что свою тягу к экстриму и саморазрушению можно утолить и другими способами, помимо затаскивания психопата в свою постель. Предлагается даже пойти помощником к тому же Бэтмену, если уж так тянет к преступникам. Тон ученого спокоен и безэмоционален, словно попытка показать, что все данные советы полностью объективны и ни в коем случае не продиктованы личной неприязнью к самому известному психу Готэма. — Может быть я сам смогу решить, чего хочу? Старый инженер остается с тяжелым сердцем и грустным понимание конца этой истории. А Брюс с непонятной самому себе веселостью обдумывает случайно высказанный вариант с собственной постелью, в которой, в отличии от многих других мест в городе, у них ничего не было. Его уже не занимают мысли о том, как люди начинают сторониться при их появлении. Ведь это делает их в некотором смысле исключительными.Я с сигарой в казино Дорогое пью вино, Улыбаюсь всем вокруг, Богач - мой друг!
Его новое увлечение было подобно коробке с потайным дном. И не одним. Джокер разочаровывался и интересовался с каждым новым открытием.***
В первый раз решив поразвлечься, он даже по дурости решил, что судьба подкинула ему самого Бэтмена. В голове складывалось в единое целое слишком много фактов, подтверждающих это. Мысль о том, что его суровый Бэтс является известным пьяницей и бабником, заставляла скалиться от удовольствия и предвкушать новую игру. Правда в этот раз бороться он собирался отнюдь не на загаженных улицах Готэма, а в освещенном светом софитов мирке аристократов, подобных Брюсу Уэйну. Желательно, в постели последнего. О, да. Он был слишком нетерпелив. Настолько, что предпочел встретиться на следующий день в крохотном закоулке у черного входа в заведение Пингвина. Конечно, стоило бы организовать какое-нибудь эффектное появление на одном из приемов, заставив богачей дрожать за свои жалкие шкурки, пока он флиртует с милым Брюсом. Но пока в голове выстраивался очередной план, ноги уже принесли его в "Айсберг". — Не слишком романтично, — отпихивая разбитую бутылку в бурую от отходов лужу, — но кто я такой, чтобы отказывать себе в удовольствии? В этот раз он просто оставил свой номер, не став предпринимать никаких действий. Всё-таки он и так всегда выступал номером один во время их веселых стычек. Пора бы уже и Мышке начать действовать. Не зря же он был настолько взбудоражен. Не каждый день выпадает возможность переспать с любимым врагом.***
Когда же пришло первое сообщение, Джокер был готов рвать и метать. Легче не стало, когда он пристрелил троих из своих ребят, добавив к этому несколько переломов Харли. Последней каплей стала кровь этих придурков, которая забрызгала только доставленную из мойки машину. Это был не гребаный Бэтмен. — Кто ты, тварь? — смс пришло в тот момент, когда Темный Рыцарь с удовлетворением пытался отбить ему всё нутро. Принц не любил ошибаться. Нет, не так. Он не ошибался. Откинувшись в кресле, Джокер с убийственной веселостью потребовал Квинн принести ему новый телефон взамен старого, который улетел в стену сразу после прочтения. Набирая ответное сообщение, он чувствовал темное возбуждение где-то внизу живота. Это не слишком равноценная замена тому, что предполагалось, но в своем извращенном разуме клоун был уверен. А значит Уэйн станет тем, кто проложит дорожку к Бэтмену.***
Пытаясь открыть Уэйна до конца, Джокер всё больше приходил в экстаз. Почти каждая деталь его романа заставляла расцветать улыбку-оскал на лице. То, как реагировала на них пресса, публикуя всё более откровенные снимки каждый день, вызывало радостную злость, итогом которой становились фотографии чуть ли не секса между ними. То, как вела себя Харли, либо противно ноя, прося взять её хотя бы третьей для их развлечений, либо организовывая всё новые несчастные случаи, желая покалечить соперника. То, как глупо начали вести себя все остальные преступные лидеры, положившись на то, что хороший секс и красивый мальчик слишком отвлекут его от дел. И, конечно, то, как всё более запутывающийся в его ядовито-сладких речах Брюс раскрывает перед ним все карты только потому, что их встречи становятся всё чаще, а Джокер видит всё больше ниточек к Бэтсу. — Ты становишься всё более прекрасным для меня, заставляя забывать о том, кто ты. И возбуждение между ними возрастает до предела, ведь путь к его Рыцарю с каждым разом становится всё более ощутимым. Но везенья вышел срок! Равный мне возник игрок. Мои мысли он читал, Все мои тайны знал. В Готэме было не так много людей, которых Брюс Уэйн по-настоящему воспринимал всерьез. И дело было даже не в незримой защите Бэтмена, а в обыкновенной, безосновательной уверенности в себе.***
Первым на ум приходил Пингвин. Высокий, почти что тощий, он умел произвести впечатление, несмотря на свою хромоту и внешнюю неброскость. Во всех его манерах и поведении проскальзывало что-то такое, что вызывало если не искреннюю симпатию, то хотя бы расположение к нему. Возможно, именно поэтому, в своё время, Бэтмен не стал упекать его в тюрьму, а оставил на свободе, дав возможность заниматься полулегальным бизнесом и принимать в своем клубе самую разношерстную публику. Ведь на фоне всех орудующих психопатов Готэма Освальд Кобблпот со всеми делишками по поводу оружия и наркотиков представлял наименьшую опасность, поскольку всегда знал, когда и с кем нужно объединиться. — Следующую карту? Или вы в пас? — с неизменной улыбкой вел он игру. Однако, надо было быть полным дураком, чтобы решить, что такой человек совершенно безвреден и обычные подпольные сделки вершина его злодейства. Брюс не расслаблялся даже в "Айсберге", когда в одном из отдельных залов они садились за один стол для игры в покер. Посвятив столько лет управлению корпорации, он как никто умел читать то, что пряталось за показными улыбками. За улыбкой Пингвина и его невыразительными глазами пряталась смерть.***
Вторым, как бы абсурдно не звучало, был Бэтмен. Гордый защитник города, спасающий всех и вся, он представлял собой образец справедливости и правды. Тем не менее, Уэйн был едва ли не единственным, кто осознавал всю опасность, покоящуюся в герое. Ни один человек не сможет оставаться чистым, в течении стольких лет убирая с улиц всю грязь и видя, на какие зверства способны люди. Никто не задумывался о том, что Рыцарь, сделавший своим девизом отказ от убийства, давным-давно отступился от своего правила, найдя обходные пути. Ведь иногда достаточно просто ничего не сделать, направить бэторанг немного по другой траектории или просто разнести всё вокруг, не думая о пострадавших. — Ты хоть осознаешь, что творишь?! Защищаешь убийцу! — рука сжимает горло до синяков, перекрывая доступ к воздуху. Брюс может лишь дергаться в жалких попытках вырваться. Да, никто кроме него и Джокера не осознавал, как далеко в своей крестовом походе зашел Бэтмен, иногда уже почти не контролируя себя в бессильной злобе. Только вот Принц знал это с самого начала, с удовольствием ожидая момента, когда его враг уничтожит сам себя. А Брюс Уэйн только тогда, когда ярость его друга детства заставила сомкнуть руки на его шее, мстя за слова о безумном клоуне. А когда-то в его глазах он видел защиту.***
Последним был Джокер. Уж его-то никто не считал несерьезным противником, которого можно игнорировать. Обычные люди боялись его появления, всегда сопровождаемого новыми трупами или изуродованными жертвами, а преступники старались не связываться с тем, кто с милейшей улыбкой был способен засадить им пулю в лоб за неправильно брошенный взгляд на его Харли Квинн. Которая тоже иногда боялась того, в кого была так до безумия влюблена. — Мистер Джей, мы же повеселимся сегодня? — закрывая глаза, как будто предчувствуя последующий удар и покорно оставаясь на полу весь вечер игры. Таким его воспринимал Брюс первое время, ещё держа в голове все те преступления, которые творились долгие годы. Но в какой-то момент жалость к клоунессе стала проходить, заменяясь на холодное презрение, а выходки Джокера прекратились с того момента, как они первый раз вместе переступили за "Айсберг Лаунж". И постепенно то чувство самосохранения, которое всегда на стороже при приближении к действительно опасным для нас людям, уходило. В изумрудных глазах он видел людос* . И в решающий момент Джокера со мною нет, Я разбит, повержен в шок: - Да как он мог?!! Они часто играли в отдельном зале, собираясь уже давно устоявшейся компанией. Владелец клуба собственной персоной, почти всегда будучи дилером**. Веселящийся и наблюдающий больше за игроками, чем за игрой, Джокер. Иногда допускаемая за стол Харли, радующаяся как ребенок таким дням. И неизменный Харви Дент, жутко кривящий рот при каждом проигрыше.***
Иногда, когда игра принимала напряженный оборот и ставки становились крайне высоки, в Джокере просыпался сам дьявол. Его излюбленной пыткой над Брюсом было описывать своих прошлых любовников. Пока на столе одна за другой открывались карты, безумец едва слышно шептал о наслаждении в руках кого-то из прошлого, заставляя сминать карты и стискивать зубы. И не дай Бог было начать выяснять отношения. — О, Брюси, что за пошлая ревность? Я всегда сплю только с одним человеком за раз, не надо ровнять меня со шлюхами.— картинно заламывая брови и до боли выкручивая чужие руки. Первой, конечно же, была Харли. Они остались одни за карточным столом, с напряжением ожидая, кто спасует первым, пока все остальные вальяжно наблюдали с диванов. Шеи Уэйна тогда едва коснулись холодные губы и растянулись в улыбке. Не скрывая ни одной детали, Принц рассказывал о том, как хороши её волосы, когда с силой наматываешь их на кулак, чтобы войти как можно жестче. Как гладок живот, на котором, едва нажимая на рукоять, можно выгравировать любой рисунок. И как сладко было кончать в неё. Брюса трясет от ревности, но партию он доигрывает. Джокер сейчас в его руках.***
Когда за столом остаются только Брюс Уэйн и Харви Дент, а тихий голос раздается над ухом, миллиардер в ужасе смотрит на соперника. В сознании с трудом укладывается, как можно вообще спать с подобным типом, не говоря уже о том, чтобы искренне наслаждаться этим процессом. А сидящий напротив Дент даже не ведет бровью, когда слышит обрывки того, что говорит Джокер, хотя прекрасно понимает о чем идет речь. — Ты не представляешь как я был счастлив, когда он получил своё лицо.— происходящее безумие уже не играет для Брюса какого-либо значения. Слушая о том, как его любовник ласкал обезображенное пламенем лицо Харви, он не думает о том, в каком аде находится. В его душе собственный ад, огонь которого усиливается от каждой новой подробности. Позы, места, ощущения. Всё это заполняет их игру, отвлекая и мешая. Несмотря на это, Уэйн выигрывает вновь. В аду есть единственный свет. Джокер всё ещё с ним.***
Когда с ним садится играть Пингвин, Уэйн уже знает что его ждет. Ярость и застилающую все чувства ревность почти удается держать под контролем, хотя руки всегда подрагивают в такие моменты. Ему не хочется признавать себе, что сидящий перед ним Освальд весьма привлекателен и вполне может составить ему конкуренцию, особенно зная изощренный вкус психопата. Но в эту игру что-то идет не так, и тихие слова говорят только о том, насколько хорош Пингвин, как тонок его ум и велико умение выпутываться из любых ловушек. Ревность отступает перед паникой. — А ещё, милый, я забыл тебе сказать, что с ним я только собираюсь переспать, — улыбка соперника становится плотоядной, — так что ты мне больше не нужен. Это первый проигрыш для Уэйна. Когда он опускает ещё дымящийся от выстрела пистолет с надписью "Bang", то понимает, что Джокера больше нет. Что я в парня не стрелял, Всех вокруг я уверял. - Это Джокер, - я кричал, - Со мной играл! Несмотря на всю криминальность клуба "Айсберг", убийства в нем точно не стали бы скрывать. Тем более убийство его владельца.***
Даже бывалые преступники были ошарашены произошедшим. Когда из отдельного зала раздался выстрел, а затем дикий смех Джокера, никто особо не удивился, давно уже привыкнув к таким выходкам. Поэтому и его уходу вместе с Харли Квинн никто не придал внимания. А вот игнорировать белого как полотно Уэйна, держащего в дрожащих руках пистолет, и выходящего с мертвым Пингвином на руках Харви Дента было уже нельзя. — И это ещё нас преступниками называют? — раздавалось со всех сторон. — А как на счет очередной подстилки Джокера, которая, вроде как, элита Готэма? Прекрасный образец того, как должен вести себя каждый уважаемый человек. Спать с безумцем и вышибить мозги следующему претенденту на это место. Брюсу было всё равно на окружающих и их слова. В ушах ещё стояли последние слова Принца, а желание выстрелить вновь накатывало комом тошноты при каждом взгляде на мертвое тело. От великолепного Брюса Уэйна осталось только тело, поскольку разум оказался целиком в чужой власти.***
Альфред был первым, кто приехал в тюрьму. Казалось, что за один день он постарел на десятилетия. А глаза, всегда полные теплого спокойствия, стали почти бесцветными, выражая нескрываемую горечь. Никогда, даже после убийства родителей Брюса, не предполагал он такой доли для своего воспитанника. Однако того уже ничего не могло спасти от пожизненного заключения. Слишком много свидетелей, слишком громкий скандал и полная безучастность виновника ко всему происходящему. — Я не буду ничего говорить о случившимся, это было бесполезно даже тогда, — сухая ладонь касается его плеча сквозь металлические прутья, — но прошу вас хотя бы подумать о будущем. Неужели род Уэйнов прервется в какой-то из грязных камер? Ответом становится в очередной раз тишина. Ни в течение следствия, ни на самом суде, ни после, Брюс не говорит не единого слова, чтобы хоть как-то исправить положение. Ведь стоит ему только дать знать и верный дворецкий пойдет даже против самого себя, чтобы уменьшить срок и попытаться вытащить своего глупого мальчика. Только вот в камере остается лишь туша, в которой даже воли нет, не говоря о чем-то большем. Чахну в камере сырой, Карта с дыркой предо мной. Джокер был союзник мой, А теперь, увы, Я вне игры! Когда его состояние достигает полнейшей апатии, охранники всё чаще начинает забывать приносить ему еду, которую он и так почти не ест. А узнать в этом человекоподобном скелете сейчас кого-либо становится невозможно. Именно тогда перед дверью камеры возникает тонкий силуэт. И впервые едва слышный голос наполняет камеру, больше напоминая тихое шипение в трубах, чем человеческую речь. — Почему предал? Ты так желал меня... Негромкий смех звучит как будто извиняясь. — Какая жалость, что ты решил, что и правда интересен мне. Хотя, если кто и предал тебя, так это твой крылатый дружок, когда выбрал тебя для связи с этим миром. Не старайся он доказать мне, что ты и есть он, я бы не стал спать с тобой, собирая крупицы информации. Хотя секс был неплох, соглашусь. Джокер издевательски поклонился, а уже знакомый пистолет полетел под ноги заключенному. Когда тот подобрал его, силуэт исчез.***
Появившийся через час Бэтмен, так долго не способный навестить своего единственного друга, с содроганием смотрел на брызги крови над кроватью и мертвое тело. Уйэн не знал, когда всё это началось и когда могло бы закончиться. Поэтому закончил, как и начал, сам.