***
Фабрицио внимательно изучает лицо Эрмала, слегка сжатые губы, тяжёлый взгляд куда-то в сторону. В парне что-то изменилось, и Моро пока не может понять, что именно. «Я думал, у нас сегодня выходной». Эрмал скрещивает пальцы обеих ладоней между собой и сжимает их, едва не ломая. — Планы изменились, — резко отвечает. — Мы не можем оставаться на месте. Нам надо репетировать, репетировать, репетировать, — и сейчас натянутая улыбка уже не может сделать ничего, чтобы ввести Моро в заблуждение. Когда позже он обсуждает это по телефону с сестрой, она до необычного внимательно его слушает, а затем замолкает ещё на несколько секунд, пока Фабрицио напряжённо ждёт ответа. «Ну, я не умею читать мысли», — наконец произносит девушка, заметно колеблясь. «Но ты не думал, что он может быть влюблен в тебя?» Фабрицио замирает, не понимая, стоит ли ему смеяться над этой ужасной шуткой. — Что? — Эй, я просто предположила. Для меня, основываясь на всём, что ты рассказал, всё выглядит так, словно он ревнует. Фабрицио трясёт головой, несмотря на то, что она не может его видеть. Эрмал Мета? Влюблен? В него? Это не может быть правдой. Правильно? Несомненно, сестра воспринимает его затяжное молчание как утвердительный ответ. — Что ж, не забудь пригласить меня на вашу свадьбу, хорошо? Порой Фабрицио действительно ненавидит свою сестру. Однако с этого момента эта мысль не выходит из его головы. Он наблюдает за Эрмалом, оценивая каждую его реакцию на все свои действия. Он видит, как тот напряжённо почёсывает кончик носа, пока Фабрицио беззаботно рассказывает об одной из своих бывших подружек; замечает, ужиная в ресторане, то, как сильно он сжимает ладонь на своём колене, пока Фабрицио слегка флиртует с симпатичной официанткой. Это всё становится так очевидно для него, что Моро спрашивает себя, как мог он не замечать этого раньше? Как мог он не обращать внимания на то, как очаровательно Эрмал выглядит, буквально прожигая взглядом кого-то из персонала, кто, возможно, прикасается к Фабрицио немного больше, чем требуется? Как мог он не замечать, как восхитительно незаметно он приближается и как вздыхает, когда гримёр не может оставить непослушные волосы Фабрицио в покое (даже несмотря на то, что Эрмал поторапливал его снова и снова). Это происходит во время одного вечернего шоу с Элизой. Весь мир становится свидетелем, как Фабрицио в очередной раз проёбывается. На этот раз по-настоящему. Он наслаждался этой игрой слишком долго, наблюдая за реакциями Эрмала и получая удовольствия от чувств, наполнявших его, по правде, не отдавая себе отчёта о том, что именно это были за чувства. И, возможно, он мог бы заметить это, пока не стало слишком поздно — заметить напряжённую линию губ и неподдельную грусть в глазах. То, как опускаются руки Эрмала в момент, когда он тихо произносит: — Это правда было так необходимо? В ответ на это Фабрицио лишь смеётся: «Ты такой милый, когда ревнуешь». Он осознает, что проебался в тот самый момент, когда пластиковый стаканчик с водой из рук Эрмала падает на пол, расплёскивая воду повсюду. «Придурок». Его голос излишне спокоен; кажется, будто все эмоции улетучились. «Ты, ты просто играл со мной все это время». Его дыхание утяжеляется, а то, как он сжимает свои зубы до хруста, ломает что-то внутри Фабрицио. Он сделал это. Он «подарил» лицу Эрмала это выражение и заставил его руки дрожать. — Нет, подожди, Эрмал, это не-… — Нет, это именно то, идиот. Ты издевался надо мной, и даже до сих пор думаешь, что это очередная толстая шутка, не правда ли? — Эрмал, постой… Он делает шаг по направлению к парню, но то, как Эрмал дёргается, заставляет его немедленно застыть на месте. Его рот беспомощно открывается и затем закрывается за недостатком слов. Полное осознание того, что только что произошло, падает на него в один миг, и он не уверен, что может выдержать этот вес. А затем Эрмал уходит, оставляя Фабрицио бездумно смотреть в одну точку, а его сердце и разум — в смятении. Он не видит Эрмала до конца дня — единственного человека, знающего его чересчур хорошо и потому удачно избегавшего его всё это время, до тех пор, пока не становится слишком поздно. Как бы то ни было, утром у них совместная примерка костюмов. Фабрицио находит парня в его комнате, вернее, узнаёт от персонала, что он там, но так как тот отказывается открыть дверь — ну разумеется, — то Моро приходится быть чуть более… оригинальным. Он благодарит небеса и того, кто придумал примыкающие спальни и невысокие балконные поручни, так что запрыгнуть на балкон Эрмала не составляет особо труда. К сожалению, дверь оказывается заперта, но Моро рассчитывает либо на желание Меты победить (а так как простуженный Фабрицио, лишённый голоса, явно этому не поможет, то ему придётся-таки открыть эту чёртову дверь), либо на страсть парня к курению. Однако не происходит ни то, ни то другое. Глаза Эрмала широко распахиваются в тот момент, когда он видит Фабрицио снаружи; через секунду тот оказывается уже внутри. — Что ты делаешь, с ума сошёл? Как долго ты там простоял? Его руки порывисто скользят по телу Моро, проверяя на замерзшие участки, в то время как сердце мужчины раскалывается ещё чуть больше. Что он сделал с этим чудесным, нежным созданием? Несмотря на то, что он вел себя отвратительно по отношению к нему практически всё время, что они пробыли здесь, Эрмал всё равно волнуется за него, и Фабрицио в этот момент ненавидит в себе абсолютно всё: то, что он сделал, как себя вёл, как говорил и как выглядел в тот момент. Он вздрагивает, когда Эрмал нерешительно касается его щеки; он даже не замечает, когда начал плакать, но теперь он не может остановиться и то, что он видит волнение в глазах напротив, лишь делает только хуже. Ведь он знает, что единственная причина, по которой он всё ещё не видит счастливого лица Меты и не чувствует его тёплых рук на своей талии, единственный, кто виноват во всём этом — это он, и его глупое эго. Но рука Эрмала замирает на его лице, и, пока его пальцы рассеянно скользят по щеке, они оба чувствуют, как далеко зашли. — А знаешь, что ещё хуже? — Эрмал понижает голос, облизывая кончиком языка подсохшие губы. — Я бы смог справиться с тем, как ты потешался над моими чувствами. Я бы справился с твоим отказом. Но ты предал мою веру в тебя, Фабрицио. Я не могу справиться с этим. С губ Фабрицио срываются сдавленные рыдания. Когда он пытается заговорить, его голос ломается, и он может лишь трясти головой. — Я никогда бы… Эрмал вздыхает, в последний раз проводя рукой по щеке: «Сядь». Его голос полностью лишён каких-либо эмоций. Легонько подтолкнув Фабрицио к дивану, он оставляет его в одиночестве, прежде чем вернуться с бутылкой вина и двумя бокалами. Диван поскрипывает, когда на него садится ещё один человек, но между мужчинами остаётся так много пустого места, что Фабрицио судорожно шмыгает носом и отворачивается. Они пьют своё вино в полной тишине, до тех пока Эрмал вновь не начинает говорить, нарушая неловкую паузу. — Ну? Так что же это было тогда? Фабрицио втягивает носом воздух, не обращая внимания на трясущиеся руки и понимая, что избегать правды больше невозможно. — Я имел ввиду именно то, что сказал тогда, — краем глаза он замечает, как Эрмал сбоку от него напрягается. — Фабрицио-… — Нет, пожалуйста, дослушай. Я действительно имел ввиду именно это. Ты выглядишь слишком хорошо, когда ревнуешь так, словно хочешь убить кого-то, кто подойдёт близко ко мне. Ты очарователен, когда… Впрочем, ты всегда очарователен. Фабрицио вздыхает, безучастно уставившись в потолок, не смея взглянуть на парня, сидящего сбоку; не желая видеть его реакции и мечтая лишь умереть в этот момент. — Что ты имеешь ввиду? Закрыв глаза, он обкусывает корочку на губах. Нет, он не хочет говорить это, не сейчас, не вот так. Может быть, в далёком будущем, когда они вдвоём будут счастливы, когда они оба не будут задыхаться от боли, может, тогда он бы сказал. — Ты знаешь, что я имею ввиду. Он чувствует, как диван слегка проседает рядом с ним, чувствует тепло, когда колено Эрмала случайно задевает его собственное. Нерешительно, чувствуя, как учащается дыхание, он разворачивает свою ладонь, кладя её на чужое бедро — открытое приглашение, которое легко могло быть проигнорировано, принято за простое движение. Однако его сердце пропускает удар, когда трясущиеся холодные пальцы переплетаются с его собственными. — То, что ты сделал — ужасно. — Я знаю, и мне жаль-… — Но мне также не следовало сомневаться в тебе. Фабрицио сжимает чужую руку — это слишком хорошо, чтобы быть правдой: «Это не твоя вина. Я совершил ужасную ошибку». — Однако... В этот момент Фабрицио чувствует чужой вес на своих плечах, тёплое дыхание, ползущее по шее, и его сердце вновь пропускает ещё один удар. — Мне тоже очень жаль, Бицио. Эта фраза ломает его, заставляя тянуть на себя другого человека, даже не смотря на то, что он обещал себе не давить, и он не останавливается до тех пор, пока их губы не соединяются; пара неловких соприкосновений до того, как движения станут нежными и Эрмал окончательно расслабится, сделав Фабрицио самым счастливым человеком на этой чёртовой Земле. Однако перед тем, как углубить поцелуй, он отстраняется, улыбаясь. — Только давай помедленнее? — проносится шёпотом. Эрмал лишь усмехается, а Фабрицио замечает в его глазах ту искру, которой ещё несколько минут там так не хватало. — Конечно. Мед-лен-но, — повторяет эхо за Эрмалом, который слишком занят, расстёгивая пуговицы на чужой рубашке, наслаждаясь каждой секундой.Часть 1
5 ноября 2018 г. в 08:25
Когда Фабрицио впервые замечает это, он не придаёт этому особого значения. В конце концов, Эрмал всегда любил подшутить над ним, пользуясь любым подходящим случаем. Когда холодным вечером в Лиссабоне молодая женщина приближается к ним с улыбкой на губах, адресованной только ему, и только ему, рука Эрмала как-то сама собой оказывается на плече Фабрицио, тяжёлая и теплая, большой палец демонстративно поглаживает его шею.
— Итак, милый, где бы ты хотел поужинать сегодня?
Улыбка на лице женщины дёргается и пропадает за секунду до того, как она, развернувшись на каблуках, направляется прочь, исчезая в темноте узких переулков. Демонический смех Эрмала эхом разносится по улице, а Фабрицио всё ещё думает, что это очередная его безобидная шутка.
— Ты видел её лицо? Она, похоже, действительно запала на тебя! Жаль, правда, что сегодня с тобой был твой горячий парень!
Фабрицио мягко улыбается в ответ и трясёт головой; иногда парень просто не знает, когда нужно остановиться (и, может быть, он слегка раздражён, ведь правда, он не стал бы лишний раз утруждаться только чтобы повеселиться, но Фабрицио быстро убирает эту мысль прочь).
«С чего ты взял, что это ты тут горячий парень?» — мужчина беззлобно отвечает Эрмалу, а его рука непроизвольно легонько ерошит тёмные локоны. И, может быть, это лишь его воображение, однако улыбка Меты становится чуть натянутее, чем раньше.
Подготовка к Евровидению проходит весьма неплохо до тех пор, пока в один день Фабрицио вдруг не теряется. Он прогуливается по коридорам, будучи полностью уверенным в том, что Эрмал идёт прямо за ним, однако затем он разворачивается и понимает, что сзади никого нет, и, чёрт, кто-то крупно проебался. С возрастающей паникой, Фабрицио нервно озирается вокруг, пытаясь найти кого-то знакомого, но видит везде лишь одинаковые коридоры и безликие стены. Он буквально чувствует, как пульс ускоряется, а дыхание учащается. Боже, он так проебался!
— Эй! Вы же от Италии, верно? — Фабрицио останавливается в неловкой и позе; он готов поспорить, что наверняка выглядит сейчас как полный идиот с раскрытым ртом, потому что, во-первых, кто-то говорит с ним, что происходит довольно нечасто — по словам Эрмала, он просто излучает пугающую ауру, прогоняя бедных незнакомцев прочь, — а, во вторых, что более важно, он наконец может полностью понимать, что ему говорят!
— Вы говорите по-итальянски? — теперь, когда неизвестность больше не нависает над ним, и паника медленно отступает, мужчина наконец может сосредоточиться на женщине перед собой. Она великолепно выглядит и, кажется, он уже где-то видел её. Возможно, на одной из репетиций. Он дружелюбно улыбается, пытаясь приукрасить хоть чем-то свою отвратительную память. Если бы только он помнил эту встречу чуть подробнее…
— Да, это восхитительный язык! Честно говоря, я…
— Так вот ты где! — неожиданно тёплая рука ложится мужчине на талию, мягко, но упрямо утягивая в том направлении, откуда он только что пришел.
— Что за… Эрмал?
— Пошли скорей, нам надо поторопиться! Рад был встрече! — и, прежде чем Фабрицио успевает что-то сказать, они сбегают вниз по лестнице, оставляя обескураженную женщину позади.