Споры

Громкий крик разрезал покой небольшого двухэтажного особняка, где Занзас, Тсуна и дети укрылись на время, пока не найдется более надежного места. Кричал как раз Тсуна. И Занзас в секунду подпрыгнул с кресла и оказался на ногах, кажется, чуть не на звуковой скорости поднимаясь по лестницам старой итальянской усадьбы. Крик прервался так же резко, как и прозвучал. Как будто задушенно. Но Скайрини не думал, не заметил подобной детали — у него в висках кровь стучала, так, что соображать было сложно. И он не пытался. К черту! Тсуна кричал, значит, что-то случилось. Что-то неожиданное и пугающее. В комнату он влетает и молча застывает на месте. Тсуна стоит у зеркала и, когда он гремит, сбивая на пол тумбочку, стоявшую у двери, поворачивается медленно, ужасно медленно. Голова дрожит. На щеках — прозрачные дорожки слез. У Занзаса сердце рвет, но он остолбенел и дальше шага ступить не может. И сказать что-то — тоже не может. Отвратительное чувство беспомощности поглощает, ярость разгорается внутри Урагана и внезапно его руки загораются алым. Тсуна как-то слабо и как будто беспомощно улыбается. Скайрини встряхивает руками, фыркает, пытаясь отогнать подступающий к горлу мат, а гнев загоняя куда-то под кожу. Пламя тает на глазах. — Что стряслось? — Юноша глядит исподлобья, однако не имея возможности сдержаться, чтобы не смотреть на мелкие, редкие чешуйки на руках и лице босса. Буквально пять штук — на шее, двумя наростами. Тсуна прижимает ладони к груди. Все еще выдавливает из себя улыбку. — О, Тсуна, если не можешь улыбаться — хотя бы не делай такую жалкую гримасу! — цедит парень, грубым тоном стараясь дать понять Саваде — все в порядке. Все так же, как было. Только Ураган немного ошарашен и в растерянности, так это ничего, и не такое бывало… Шатен выдыхает. — Прости, — шепчет Тсунаеши, выравнивая дыхание. Но у него не получается, и шатен, чтобы просто не зарыдать от страха, говорит таким шепотом, что у Занзаса, кажется, сердце не бьется. Слышны только тихие слова, оглушающие в этой адски страшной тишине. Ни стука сердца. Ни биения крови. Только медленно подступающий холод и слова: — если я не буду этого делать, то заплачу и не смогу остановиться. А это мерзко. Не хочу… — Под конец голос почти пропал, воздух из груди Савады выбило. — Что случилось, я тебя спрашиваю, — терпеливо, как показалось самому Скайрини, повторил брюнет. Тсуна с силой прижал ладонь к правому глазу, кивая, словно говоря: сейчас, секунду, я отвечу. Прося подождать. И Занзас ждал. — Понятия не имею, — уже громче и увереннее заговорил Тсунаеши, чуть мотая головой. — Я проснулся, и это уже было. Сколько я спал? — Часов семнадцать, — напряженно ответствовал Занзас. — Думаешь, подцепил что-то и за время сна оно в тебе проявилось? — задал вопрос парень, только сейчас переставая оглядывать Небо изучающим взглядом. Переводя взгляд узких вишневых глаз на лицо шатена. — Так и есть, — кивнул Савада. — Надо позвонить Арии, может, у нее какие знакомые есть… — вспомнил он тут же, сдвигаясь с места и рассеянно шаря руками по рабочему столу. — Тсу, — позвал Занзас и, дождавшись, когда босс поднимет взгляд на него, продолжил: — твой телефон внизу, раздолбанный так, что я хотел было выкинуть, но подумал, что мисс Небо Джиглио Неро мне за это вставит по самое основание, — максимально ясно выразился подросток, живописуя всю легендарную миролюбивость Аркобалено Неба. — Поэтому звонить придется со стационарного, но он тоже внизу. Нужно спуститься. — А… Хорошо, — наконец, кажется, выплыл из своих дум Тсуна. Подошел к Занзасу, смущаясь его цепкого взгляда, тут же обращенного на него. — Я так странно выгляжу? — спросил парень, аки девица. Скайрини усмехнулся, помотал головой. — Все не так плохо. Просто я за тебя волнуюсь, — и предусмотрительная, несколько угрожающая резь в ставших рубиновыми глазах. Мол, цыц, я ничего больше не скажу. Занзас не привык быть откровенным. Тсуна улыбнулся, на этот раз более… не вымученно. Кивнул на выход. Скайрини долго просить не пришлось — он сразу обернулся и пошел вниз, немного стремительно. У Савады в голове все мысли крутились вокруг детей и Арии. Фуута, И-Пин и Ламбо уснули не так давно и проснутся через пару часов. Значит, они еще какое-то время будут оставаться в неведении о его проблеме. Хорошо. — Мне не знакомо это отклонение, — призналась Ария, на близком расстоянии рассматривая чешуйки на щеках Тсунаеши. А если точнее, то сидела на подлокотнике кресла, в которое усадила Саваду, и так всматривалась в лицо парня, что тот едва не краснел. Эта женщина умела смутить так, чтобы согнать все волнения и вообще все куда-то на периферию сознания. Наконец, она отстранилась, вставая. — Но я еще подумаю и поспрашиваю своих знакомых, возможно, нужного человека вспомнит кто-то из нас. Позволь спросить, как вы добрались? Вас никто не увидел? И как ты умудрился оставить детей одних? — задала несколько вопросов наперед женщина, отходя к чайному столику и разливая по чашкам нечто ароматное. — Ну, Зан отказался отпускать меня одного, — ответствовал негромко Тсуна, наблюдая за действиями брюнетки. Занзас дырявил его взглядом, стоя напротив, сбоку от рядом стоящего дивана. — О, от нашего Яростного Неба только этого и стоило ожидать, — произнесла Ария, подходя и ставя на журнальный столик поднос с чашками, усаживаясь на диван напротив юного протеже. — Он очень тебя опекает. Хотя, раз ты себя так не бережешь, так хоть он, — покосилась Аркобалено на Скайрини, который фыркнул на непонятный намек. Просьба оберегать его теперь еще сильнее? Что? — А почему ты не позвонил со своего телефона? — быстро нашла новую тему брюнетка. Тсунаеши промолчал, и она перевела взгляд на Скайрини, глядя из-за плеча, при этом не выпуская из рук чашку. — Он сломал его на последней миссии, — нехотя высказался подросток, передергивая плечами. — Не знаю, что там произошло, но телефон в таком состоянии, словно Тсуна его в глотку какому-то монстру запихал и вытащил сквозь сомкнутые челюсти, — и в этом тоне чувствовалось, что парень имеет огромное желание проиллюстрировать свои слова действиями. Ария улыбнулась, качая головой. Такой ребенок. — Пришлем тебе новый, — вновь обратилась она к Тсуне. — А теперь пейте чай, хорошо? Нечего попусту волноваться. Хотя… Тсу, я бы посоветовала тебе пока не ходить на миссии. И Занзасу. Чтобы было, кому за тобой присматривать. — Она снова оглянулась на Скайрини и, получив утвердительный кивок, посмотрела на Саваду. — Мы позаботимся о том, чтобы у вас было все необходимое. И старайся сильно не волноваться. Договорились? — Да, — кивнул Тсунаеши, непроизвольно покрывая* ладонью запястье, более всего покрывшееся странными чешуйками. Занзас без единой заминки, слитным движением — подошел к двери, держа обе руки в карманах, вынул одну и постучал в дверь тяжелым старым дверным молотком в виде кольца. Отошел обратно и встал рядом с Тсуной, поддерживая, молча и ненавязчиво. На голове шатена — глубокий капюшон, в котором, Занзасу кажется, поместится три головы Тсунаеши. Все тело скрывает одежда: полосатая толстовка, поверх которой жилетка на молнии — теплая, на руках тонкие, едва заметные перчатки, ноги в синих джинсах, не закрывающих голеностоп, и ступни — в простых светлого оттенка кедах, словно в знак протеста всему остальному образу. Только участок кожи на ногах открыт, только по нему можно вынести маленький приговор: природная загорелость. Занзас ничего не говорит. Руки в карманах. Поза расслабленная, непринужденная, несколько ленивая. Он знает: спрашивать что-то у босса сейчас — самолично, голыми руками копать себе яму. Насажаешь заноз еще в процессе, а что уж потом будет — подумать страшно. Тем более, парень знал свое Небо, как никто другой. Смысл спрашивать о том, все ли нормально, не волнуется ли он, говорить глупые фразы о том, что все будет хорошо? Занзас знает ответы на вопросы, знает всю их бесполезность и глупость. Это успокаивает спрашивающих. Дает понятие об их нервозности тем, кого спрашивают. Тсуне это ничем не поможет. Тсуна волнуется. Но они вместе обговорили это, решили, что хуже уже вряд ли будет. Слышатся шаги. Дверь открывается, на пороге — мужчина европейской наружности, белый и высокий, высунувшийся на улицу в воистину расслабленной манере. — Вы Тсунаеши Савада и Занзас Скайрини? — очень слабая вопросительная интонация. Занзас кивает через силу, переводя взгляд вишневых глаз на незнакомца. — Я доктор Цимберман, Уилл. Проходите, доктор Магнус вас уже ждет. — Здравствуйте, — поприветствовала женщина, поворачиваясь к парочке, приведенной Уиллом в ее кабинет. — Занзас, Тсунаеши, — кивками указала она на юношей, называя по именам. Занзас утвердительно кивнул, подтверждая. — Доктор Цимберман, можете идти, у вас еще отчеты не дописаны, — улыбнулась она мужчине, до сих пор стоявшему около входа. Тот удрученно выдохнул, но помещение покинул, закрыв за собой дверь. — Садитесь, — приветливо сказала она, указывая на диванчик перед ее столом. — Я разолью чай и вы расскажете мне то, чего мне еще не рассказала мисс Джиглио Неро, если вы, конечно, не против, — тут же сказала она, садясь на стул возле рабочего стола, разливая по чашкам дарджелинг, на глазах у гостей — на всякий случай, та женщина, Ария, сказала, что детишки могут быть подозрительны сверх меры. Но Хелен Магнус не впервой, не зря же она столько лет работает с абнормалами, едва ли доверяющими окружающим больше, чем дети мафии. — Итак? — сказала она, пододвигая к подросткам чашки. Занзас и не сдвинулся, ожидая реакции Неба. Тсунаеши ждать себя не заставил — почти сразу после этих слов снял капюшон, являя специалисту развившиеся… отклонения. Лицо было широкими, крупными, но все же урывками покрыто чешуей — полоса в области носа и еще несколько, словно трещин, отрезков чистой, смугловатой от природы кожи. Перчатки были сняты тут же, без особого перехода, Тсуна не в первый раз показывался врачу. — О, боже, — выдохнула женщина, как-то странно изучающе разглядывая лицо Тсуны. Тот сглотнул, но собрался и начал: — Первые признаки появились три года назад. Я прибыл с миссии, проспал семнадцать часов и проснулся уже с этим. — Он указал на лицо пальцем, однако не поднимая рук с колен и не отнимая друг от друга. — Сначала их было значительно меньше, но они быстро разрастались… В один момент их стало так много, я испугался, испугал Занзаса… — Я обжег его, — хмуро подытожил вместо босса Скайрини, таки обращая взгляд на женщину-доктора. — И чешуя прекратила распространяться. Мы решили, что это связано с тем, что я его истинный Хранитель. Ария рассказывала вам? — спросил он, не глядя на босса, давая тому привести мысли в порядок. — Пыталась, но я, возможно, не совсем поняла, — кивнула Хелен, смотря в глаза Скайрини. — Если рассматривать ваше… наличие Пламени у определенных индивидов с позиции моей деятельности, то я считаю, что это — способность определенного вида абнормалов, возможно, находящихся в паразитических отношениях с людьми, но не во всех носителях проявляющихся в полной мере. Но истинность… Что-то вроде психической связи между вашими паразитами, возможно. Но тогда я не понимаю, как это связано с физическим здоровьем Тсунаеши и резкой остановкой распространения чешуи, — подвела какой-никакой итог Магнус. — Еще когти росли, — поднял руку на уровень лица Тсуна, давая Хранителю понять, что он готов продолжить. Пальцы — тонкие и светлые, их практически не тронула чешуя, расползаясь по кисти. И действительно, ногтями это было сложно назвать — они отросли и были несколько длиннее, даже в сравнении с женскими, хотя парень их явно периодически ровнял. Они были зеленоватого оттенка и светлели с красивым, медленным переходом. Однако Тсунаеши от этого лучше явно не становилось. — Вообще Зан пальнул в меня хорошим таким зарядом, прицельно, а получилось, что значительно задеты были ладони, район груди и шеи, ну и лицо — я закрывал его, так что получились полосы, — несколько болезненно хихикнул юноша. — И я не в полной мере согласен с вашей теорией. Мне близка большая часть, но про истинность неизвестно и в наших кругах, так что с точным определением вам, возможно, уже некому помочь. У меня всего один Хранитель, хотя и истинный, у меня нет опыта, — закончил он, ожидая следующих слов доктора. Хелен ответила с некоторым опозданием: — Ну, в таком случае, перейдем к обследованию, хорошо? Успеем обсудить, поверьте. Пойдемте в лабораторию, это недолго. — Она встала с места и прошла к выходу, открывая дверь и энергично призывая подростков идти за ней. Тсуна поднялся первый, Занзас следовал за ним по пятам. Просить Ураган беречь Небо сильнее, чем они берегли до этого — чревато. Едва ли существует атрибут, более преданный Небу, более его понимающий. Конечно, если это истинный Хранитель — это доказано огромным опытом поколений и несколькими ранними опытами Эстранео, одними из наиболее мирных. И если сказать им то, на что Ария намекнула Занзасу, то не избежать переизбытка внимания. Ураганы слишком старательны, они собой не управляют, а те, кто управляют — настолько чистые Ураганы, что их атрибуту ничего не мешает, ничто с ним не конкурирует, и их внутренняя буря просто находится в непотревожимом* состоянии покоя. Так было с Фонгом. В Занзасе же боролись за доминантство Гармония и горячий Ураган, исключительно различные и похожие атрибуты. В детстве было тяжело, тяжело было до самого появления Тсуны. Но Небо сгладило углы, сделало его Пламя более податливым и мягким, внутреннего монстра почти можно было контролировать. Но не всегда. К сожалению, не-чистота атрибута с помощью хирургического вмешательства не изымается, и проблемы никогда не прекратятся. Часто именно Ураганы к концу жизни получали в награду разного рода психические заболевания — от биполярного расстройства и до шизофрении, очень редко — диссоциативного расстройства личности. — О, боже, — выдохнул Уилл, присутствуя на осмотре, когда Тсунаеши снял с себя большую часть одежды, оставаясь в одних боксерах. С губ шатена сорвался какой-то болезненный хмык, и Цимберман очнулся. — И я о том же, — кивнула Магнус, подходя к новому пациенту и начиная проверять все параметры. — Ничего не напоминает? — между тем продолжала женщина, не глядя на заместителя. — Серпенс? — удивленно воскликнул мужчина, привлекая к себе и внимание Занзаса. Этот парень знает, что с его боссом, а сам Скайрини — нет? Неправильно. — Я склоняюсь к этому варианту, — просвечивая глаза подростка, ответствовала Хелен. — Но здесь… какая-то более пассивная… версия. — Почувствуешь себя Вистой, — заметил еще один мужчина, вошедший в лабораторию с планшетом в руках. На него с осуждением посмотрела доктор Магнус. — Что? Я проверяю свои системы, — возмутился он и пошел дальше, вглубь зала, открывая нечто, подозрительно напоминающее энергощит. Однако внутри оказалось множество проводов, небольшой монитор и под стать клавиатура. Занзас тихо хмыкнул, отворачиваясь обратно к Небу. Кажется, пока им ничего не угрожает. — Какая-то вторичная, мне кажется, — продолжила, как ни в чем не бывало, женщина. — Кажется, уже от здешнего Серпенса. Как будто он стал слабее и податливее. И споры остановили распространение, когда их… подпалили, говоря словами Тсунаеши. — Упомянутый, кажется, даже покраснел. — Хотите сказать, они мутировали? — сделал предположение Цимберман, с интересом наблюдая за действиями доктора. Те же споры, что у него когда-то — на сущем ребенке, который и пожить-то нормально не успел. Хотя Магнус говорила, что они из мафии, так что, возможно, ему и не светила особенно нормальная жизнь. Вообще что-то нормальное по определению обыкновенных людей. — Это я и хочу сказать, Уилл, — подтвердила доктор Магнус. — Но об этом потом. Значит так, Тсунаеши, садишься у того стола, я возьму у тебя кровь и пока ты будешь свободен, — распорядилась она, глядя в глаза Савады. Тот кивнул и покорно подошел и сел, куда было сказано. — А разве никаких больше анализов делать не надо? — вновь подал голос Занзас. — Рентгеноскопия, УЗИ, что-то из этого разряда? Хелен, казалось, была готова к такому повороту. Готовилась. Это же дети, подростки, было ясно, что хоть одному из них гормоны в голову ударят. Да и можно его понять — если учитывать то, как они говорили об этой связи «истинных», то… Женщина могла себе представить эту связь. И старалась относиться с пониманием. — Пока мне необходима только кровь, чтобы подтвердить или опровергнуть гипотезу, — терпеливо пояснила она, глядя в испещренное шрамами лицо. — Нет смысла мучать Тсунаеши процедурами в первый же день, у вас и без того проблем хватает — долгий перелет, смена часовых поясов. Этим ответом Скайрини удовлетворился. И начал питать к доктору Магнус какое-то неявное уважение — большинство специалистов были так увлечены, что совсем забывали о, собственно, пациенте и сопровождении. Были только они и неизведанный вирус, который все равно им было не под силу опознать. — Все, — спустя какое-то время, собрав кровь в несколько колб, сказала Хелен, поднимая глаза на юного пациента. — Перепоручаю вас доктору Цимберману. Он проведет экскурсию и покажет вам спальню. — Благодарю, — тихо ответствовал парень, кивая. Магнус улыбнулась и встала с места. — Вот теперь я в лабораторию, — сказала она, обращаясь к Уиллу. — А ты покажи им все, ладно? — Тон, не приемлющий возражений. — Так точно, босс, — наотмашь отдал честь Цимберман, чувствуя, как док, проходя, хлопает пару раз по плечу. — И попробуй их разговорить. Хотя бы Тсунаеши. Кажется, он охотно идет на контакт, — тихо добавила она и тут же двинулась в дальнейший путь, выходя из помещения. Уилл остался наедине с двумя итальянцами и одним занятым своими игрушками Генри, которого отвлекать не хотелось. — Что ж… — нарушил затянувшееся молчание он, видя, что Тсунаеши встал и потянулся к одежде, — одевайся и прогуляемся. Покажу вам нижние этажи, — сказал Уилл и, кажется, после кивка Тсуны и того, как он начал одеваться, напряженная атмосфера значительно отступила. — Зан, а не пойти бы тебе спать, — в который раз сказал Тсуна, однако теперь во всем нем чувствовалось: это последнее его слово и Занзасу будет сложно его переубедить. Брюнет вздохнул. Но не кивнул. — Если с тобой что-то случится, виноват буду исключительно я, — обосновал свою упертость Скайрини, покачиваясь. На этот раз его спас доктор Цимберман — и Тсуна благодарно кивнул ему, однако не отрываясь от разговора: — На тебя сильнее, чем на меня, действуют длительные перелеты и смены часовых поясов. Тем более, готов спорить, в самолете ты ни на минуту глаз не сомкнул, чтобы присмотреть за мной, — несколько осуждающе, но не столь категорично, как мог бы, сказал Тсуна, глядя в глаза Урагану. — Доктор Цимберман присмотрит за мной, здесь в принципе найдутся люди, которые смогут помочь мне в случае чего. Вспомни заветы Арии. Проспись и завтра будешь меня опекать, не перетруждайся, — просил Тсунаеши, не в силах приказывать — не сейчас, ведь Занзас на протяжении трех лет был единственной его опорой и защитой. С появлением этой чешуи Пламя стало хуже слушаться, да и они оба не ходили на задания, и эмоциональная разрядка, таким образом, просто испарялась в ворохе нервозности. Тот взрыв, ожоги на теле Савады, которые странным образом бесследно затянулись за год с небольшим — почти все, — дали какую-то разрядку, но тут же свели ее на нет. Нет ничего хуже Урагана, причинившего боль своему Небу. Разве что те Ураганы, которые причинили боль собственным Пламенем. — О, черт! — прошипел раздраженно Скайрини, встряхивая головой. — Твоя взяла! Но если завтра я увижу хоть что-то лишнее, что смогу принять за ранение… — подступил он ближе, даже не покачнувшись, угрожая. Тсуна нахмурился. — Иди спать, — почти приказной тон, и на этот раз не было никаких лишних действий — Занзас развернулся и молча ушел в сторону комнаты, которую отвели им с Тсуной, памятуя о просьбе Джиглио Неро. Уилл проводил горячего парня взглядом. — Надеюсь, вы не поссорились… — протянул он, потирая шею. Тсунаеши улыбнулся и помотал головой, говоря: — Что вы, доктор Цимберман… — Уилл, — кажется, как-то рефлекторно прервал слова Савады мужчина. — Зовите меня «Уилл». Как минимум, потому что я не ваш лечащий врач. — Хорошо, Уилл, — согласился Тсунаеши. — С Ураганом легко влезть в конфликт, но не после пяти лет взаимодействия. Он понимает. Только слишком упрямый, чтобы уйти, никак не воспрепятствовав. — И улыбнулся — достаточно уверенно. Уилл не мог связать это с тем, кого представлял, услышав от Магнус укороченную версию истории этого подростка. Возможно, обоих. Но в большей мере Тсунаеши. — Скажи, — обратился к Тсунаеши снова Уилл, — как ты… или вы? Как вы с этим справились? У меня с самого первого дня были Магнус и еще несколько человек, и каждый по-своему разбирался в абнормалах. А вас, кажется, было всего трое?.. — Он, казалось, по пути растерял всю свою уверенность. Или просто не мог подобрать нужных слов? Внезапно собственная речь показалась невозможно сухой. — Не считая детей. — Шатен, ставший прежним, кивнул. — Значит, я правильно понял, что вы уже сталкивались с чем-то подобным? Все-таки доктор Магнус в лаборатории спросила вас. — Да, в этих изменениях повинен абнормал из Полой земли, — кивнул мужчина. — Не из этого мира. — А вторичная версия означает, что я заразился уже от какого-то зараженного из нашего мира? — уточнил Тсуна. Цимберман, по сути, был отдан в его распоряжение, так еще и многое знал об этой стороне. Так почему бы не расспросить? Чтобы не утруждать Магнус и не пробиваться сквозь барьеры. Тем более, учитывая вполне охотные ответы, Тсуна делал вывод, Уиллу можно об этом распространяться. — В целом, так и есть. Но ты не ответил на мой вопрос, — вовремя напомнил Цимберман. — Давай так: твой вопрос, затем мой. После этого я задам еще один. — Согласен, — кивнул чуть нехотя Тсуна. — Отвечая на ваш первый вопрос: это было довольно нервно. Ария — наша, так сказать, благодетельница — спрашивала своих знакомых, а те своих знакомых, и так далее, в умеренном диапазоне, конечно. Мы ждали их ответа. Вскоре начались походы к различным специалистам — в самых разных странах. Нам, конечно, не привыкать разъезжать по всему миру, но не так часто… Мы посетили, наверное, всех имевших вес и славу подпольных врачей и ученых-биологов, иногда в ход шли иные, с, так сказать, светлой стороны — Занзас пару профессоров убил, чтобы не разболтали лишнего, — Тсунаеши последнее сказал с едва заметной заминкой; слишком холодно, как показалось Уиллу. — Ты так об этом говоришь. — Мужчина нарочито передернул плечами, показывая, что он имел в виду. Тсунаеши слегка приподнял тонкие брови, но тут же вновь вернулся к прежнему виду. Мягко, едва различимо пожал плечами. — Я уже давно кручусь в мафиозных кругах, — невозмутимо сказал он, — я убивал сам. Часто не поодиночке — даже нам, беглецам, которым требовались неофициальные задания, порой перепадали миссии по ликвидации целых Семей — мафиозных кланов. Я знаю, что такое отнять у человека жизнь, подстроить взрыв или расстрелять группу преступников на людной площади. Если бы те профессора проговорились, всем были бы одни проблемы. Занзас сделал добро и им, и нам. В какой-то мере, — под конец Тсуна пожал тонкими плечиками. — Моя очередь. Давно вы с доктором Магнус? — Несколько лет, — кивнул Цимберман, все еще пытаясь понять философию юного мафиози. — Сколько ты в мафии? — Давно, — опять пожал плечами Тсуна — но в этот раз в действии виднелась привычка, ненарочность. Уилл ждал продолжения. — Наверное, можно считать началом мое двенадцатилетие, когда отец впервые мне все рассказал. Сначала мы пробовали собирать мне Хранителей, но мое Пламя всех отвергало. Через два года появился Занзас — уличный мальчишка, который воровал на базаре Сицилии и спасший меня от таких же воров. Мое Пламя приняло его — и он это почувствовал. Спустя неделю я сбежал от отца, а через месяц мы натолкнулись на Арию, которая помогает нам и теперь. Мой вопрос: вы психолог? — Д-да, — кивнул, запнувшись от неожиданности, Уилл. — Откуда знаешь? — Ария рассказала. — Парень чуть мотнул головой, как будто заменяя этим полноценное пожатие плечами. — Все-таки лечить будут меня, да и Занзас через меня довольно нервный — ей нужно было уверить его, что все пройдет гладко. — Тсунаеши как-то странно, как показалось Уиллу, улыбнулся — но все равно тепло. — Значит, тоже добываете информацию? — вернулся к вопросам Савада, и Уилл остро почувствовал — его тоже умело раскручивают на сведения. Вздохнул. Теперь видно, что это дитя, этот юноша — мафиози. — Магнус попросила разговорить вас, — признался он — все-таки это не было особенным секретом, и Тсунаеши кажется понятливым — докопается, если захочет, почему Хелен Магнус попросила о таком свою правую руку. — И наверняка добавила, что хотя бы меня, — хмыкнул, но все равно чуть насмешливо улыбнулся Тсунаеши — Уилл увидел, как в карих глазах заплясали оранжевые огоньки. Появилось острое желание протереть глаза — огоньки никак не хотели исчезать. — Занзас весьма скрытный. Он бы ничего без, по крайней мере, разрешения не рассказал, да и без пресловутой надобности. — Савада все-таки снова пожал плечами — и, когда открыл глаза, оранжевого огня в глазах уже не было. Цимберман выдохнул облегченно. — Ну, в принципе, у меня больше нет вопросов. Про абнормалов вы рассказали и показали, а с остальным я сам справился. Можете спрашивать, — разрешил паренек, — про Пламя мне не впервой рассказывать несведущему. — Я скажу тебе «спасибо», — кивнул Цимберман. — Магнус кое-что рассказывала, но я вот чего не понял — почему вы так печетесь об этой истинности? Если не ошибаюсь, ты бросил все, что у тебя было, чтобы уйти с Занзасом. И он сейчас сильно от тебя зависит, — дополнил свой вопрос Уилл, как бы иллюстрируя свое непонимание. Ему сложно было проанализировать эту сторону поведения Тсунаеши, ведь мало того — непонятен сам феномен этой истинности, так еще и сами мафиози не знают о нем почти ничего. — О, — как-то грустно улыбнулся Тсуна, припоминая, как предал Семью. Предал ее ради собственного блага, — истинность и в нашем мире — почти что миф, редко кто находит своих истинных Хранителей, истинное Небо. Я в свое время хотел найти свои истинных — я был, и я до сих пор такой, ребенком — наивным, в какой-то мере с горячей головой. Я искал людей, которых бы приняло мое Пламя, и нашел — спустя два года поисков. Но он, узнав, что я из Вонголы, отверг мое предложение — и мне нужно было действовать радикально. Это сейчас Занзас старается всегда быть рядом и уже не скрывает этого. А тогда связка произошла только с моей стороны — и я чувствовал, что чуствует он, а сам Занзас — еще нет. Он вообще, так сказать, покорился моему Пламени только спустя пару месяцев знакомства, — поделился Тсунаеши — он редко кому мог рассказать эту историю, даже без обилия деталей. Шатен до сих помнил все до мелочей — и тряпичную «занавеску», закрывающую обзор с улицы через отверстие-окно, и как прошмыгнул через отверстие-дверь незамеченным, и как в помещении, где жил Занзас, было темно. И как совершенно забыл в итоге о том, что снял рубашку, и поплелся домой с голым торсом — а его потом отчитывали горничные. Сейчас было довольно приятно кое-что рассказать, в общем говоря. — Связка — это что? — шел дальше Цимберман, продираясь сквозь дебри незнакомых слов. Звучало как что-то важное. — Не знаю, как объяснить, — невозмутимо пожал плечами Тсуна — он не в первый раз говорит так. — Но Связь — это такая вещь, которая может быть только между истинными Хранителями и их Небом. Тогда они чувствуют то, что чувствуют остальные — но прежде для этого должна произойти связка. Понимаете? — Понимаю, — кивнул Уилл, — кажется. Слушай, а ведь Пламя так или иначе есть у всех людей, да? — Ну, грубо говоря, — медленно кивнул Тсунаеши. — Но если они не могут им управлять, то считается, что его нет — ведь почувствовать нельзя. Гражданские не видны на радаре Облака, к примеру. Но формально Пламя есть во всех — это жизненные силы, и человек умирает, когда они заканчиваются. — Вот это информация, — покивал Уилл, понимая, что этого Ария Магнус, похоже, не говорила. А ведь важная деталь. — Я другое хотел спросить, но вот сначала: я так понимаю, при объяснении всех тонкостей мафиози часто пропускают часть о жизненных силах, да? — Кажется, Тсунаеши тоже кое-что понял. — И правда, — глубоко кивнул он. — Я сколько раз объяснял, а сказал это только сейчас. Спасибо, что обратили внимание. — Это моя работа, — улыбнулся Цимберман. — Но я хотел вот что узнать: сможешь ли ты и в обычных людях определить атрибуты? — Смогу, — пожал плечами Тсунаеши — и, казалось ему, что Уилл очень этому обрадовался, — но скорее по характеру и поведению. А это все же не очень точно… — Ты за это не волнуйся, Тсунаеши, — впервые назвал его по имени мужчина, резанув по слуху подростка полной формой. Его так даже Ария уже не называет. — Вот, допустим, я — какой атрибут? — Дождь, — сходу ответствовал Тсуна. — Я уже привык, встречая людей, в особенности гражданских, идентифицировать их таким образом — что-то вроде игры, — поделился он. — А Магнус? — Небо, — тихо и мимолетно рассмеялся Тсунаеши — Цимберман даже ненадолго застыл от неожиданности, — не зря вы ее боссом зовете. Она лидер. Хотя и с примесями, но это сейчас в порядке вещей. — В смысле с примесями? — Этого он еще не слышал — ни от кого, в сущности. — Ну, чистых атрибутов сейчас практически нет, — охотно объяснял Тсунаеши. — Например, доктор Магнус — Небо, в котором кроме того преобладают Гроза и немного Дождя — насчет второго это я так думаю. В вас если и преобладает что-то еще, то слишком незначительно — я этого, по крайней мере пока, не вижу. Я сам преимущественно Небо, но мог бы развить Туман и Облако — но они были бы гораздо слабее, чем у более сильных представителей этих атрибутов. Занзас — весьма жестокая смесь Неба и Урагана — сложно сказать, что преобладает, но мы склоняемся к тому, что он все-таки Ураган. — Тсунаеши выдохнул — монолог получился неожиданно длиным, и он рассказал его на одном дыхании. Как-то так вышло. — Так… ладно. Я пойду и расскажу это все Магнус, а ты, наверное, направляйся в комнату. Или куда еще — думаю, если что, найдешься, — сделал предположение мужчина, переводя взгляд на лицо собеседника. Тот, приподняв левый уголок губ, кивнул — мол, не потеряется. — Спасибо, — сказал под конец Цимберман, — ты многое порассказал — как бы не аукнулось. — Все будет в порядке, Уилл. Думаю, вы не проболтаетесь мафии, — с легкой усмешкой сказал парень и первый пошел по направлению к отведенной им комнате — да только еще не собирался туда идти, это так, для решимости Цимбермана. — О, ты ж тот самый новенький, да? — на нижнем этаже, где Тсунаеши пытался нагнать на себя сон мыслями, прозвучал смутно знакомый шатену голос. — С чешуей? — Голос приблизился, и Тсунаеши повернулся к его обладателю — среднего роста белому мужчине. Савада кивнул, ожидая, когда тот назовет свое имя. — Я Генри, здешний техник, — представился он, протягивая руку, перед этим переложив на вторую ноутбук и еще пару незнакомых агрегатов. Тсунаеши пожал ее, представляясь сам: — Тсунаеши. Вы не абнормал? — поинтересовался он, опираясь на металлические поручни, которые служили и ограждением этакого вольера. — Оборотень, — легко ответствовал он, чуть отходя — к ближайшей стене и, садясь на пол и аккуратно расставляя около себя агрегаты, открывая такой же отсек, как и в лаборатории. — А тебе Магнус еще не сказала, кто ты? — задал очередной вопрос мужчина, явно привычно копаясь в электронной панели. Тсунаеши, пользуясь тем, что его собеседник отвлечен, повернулся лицом обратно к вольеру, наблюдая, как немаленьких размеров рептилия ходит между папоротниками. — У нее есть гипотеза, — ответствовал Тсуна. Генри шумно, но понимающе усмехнулся. — Значит, скоро скажет, — заверил он шатена. — А как так получилось, что ты только сейчас нашел Убежище? Сколько тебе… — Девятнадцать, — хмыкнул Савада, очевидно, удивляя своим ответом Генри. — Я не с рождения такой. — Вот как, — понятливо покивал Генри. — Прости, у меня последняя неделя проверок, я с Магнус почти не говорил. Она, может, рассказывала о тебе, но я не запомнил… Тсунаеши, говоришь? Что-то восточное? — предположил он, продолжая внимательно печатать на небольшой клавиатуре, встроенной в панель, и то и дело поворачиваясь и подключая или отключая принесенные с собой гаджеты. Тсуна был не в обиде — он сам на собеседника не особенно смотрел. — Я родился в Японии, — кивнул он. — Вы всю неделю так ходите между этажами и что-то проверяете? — позволил себе полюбопытствовать он — после Уилла, который многое знал о нем и ситуации в целом и желающего узнать еще больше, заполняя пробелы в своих знания, Генри был отдушиной — он, похоже, понятия не имел, с кем говорит, да и особого желания узнавать не имел — скорее всего, сейчас его мысли всецело занимала электроника в этом огромном здании. — Ага, — кивнул мужчина. — Тут в каждой стене панель, отвечающая за энергосбережение на какой-то определенной местности. Если любые шестнадцать выйдут из строя, система безопасности вырубит электричество, и тогда будет плохо, — рассказал Генри. — О, Генри сказал, что ты можешь быть здесь, но я не была уверена. — Этот голос Тсунаеши уже запомнил — голос доктора Магнус. Он кивнул и, нехотя отведя взгляд от рептилии-абнормала, обернулся к женщине. — Здравствуйте, доктор Магнус. Сколько сейчас?.. — Пять утра, — с улыбкой ответила она. — Занзас, насколько я знаю, еще не проснулся. — Угум, — кивнул, разворачиваясь лицом к вольеру, Тсуна, — я бы почувствовал. Уилл вам все рассказал? — Да, — кивнула она, тоже подходя к перилам и вглядываясь в существо. — Панголин. Чем он тебя заинтересовал? — Женщина заглянула в карие глаза, выдававшие задумчивость своего обладателя. Тсунаеши слегка наклонил голову набок, не сводя взгляда с Панголина. — Не знаю. — Он пожал плечами. — Наверное, надо думать: стал бы я таким же? Так это неинтересно: чешуя давно перестала распространяться. Я остаюсь человеком. А Панголины думают, как люди? — полюбопытствовал он, лицом оборачиваясь к Магнус. Та продолжала улыбаться. Все-таки Тсунаеши еще такой ребенок… Это радовало женщину. Она не могла понять точно, почему, но радовало. — Вряд ли точно так же, — ответствовала она, также опираясь на металлическое ограждение, — но их разум отличается от разума обычных животных. У Панголинов собственный способ мышления — он уникален. — Вот как… А у тех существ, от которых я заразился? — Я не знаю — живого представителя не видела, — женщина пожала плечами. — При возможности спроси Уилла — возможно, он вспомнит. — Обязательно спрошу, — кивнул Тсунаеши, говоря таким тоном, что Магнус не приходилось сомневаться — спросит. — Вы что-то хотели? — Думала, если ты не спишь, сказать, что моя гипотеза подтвердилась, — кивнула твердо Магнус, почти не глядя на Тсунаеши. — Сейчас мы готовим лабораторию, чтобы провести кое-какие исследования. По сути, это привычные тебе УЗИ и рентген, только совмещенные и немного… в ином формате, если можно так выразиться. — Она ободряюще улыбнулась такому холодному Тсунаеши — не по эмоциям, а так — от него словно веяло холодом. — Мне думается, Занзас вас зауважал после того, как вы терпеливо объясняли ему то, что он спрашивал. — Тсуна тоже повернул голову к собеседнице, улыбаясь самыми краешками губ. — Теперь вам стоит просто не менять резко своего отношения, и все будет в порядке. Он вам меня доверил. Тсунаеши сказал это только потому, что знал — женщина на самом деле старается с ними подружиться, и в особенности ей интересен не он, а Занзас — его весьма горячий, острый на язык напарник, про которого даже Ария не знала и половины. Да, они оба были для нее ценными источниками информации, Тсуна так еще и пациентом — но это старание, это терпение, которое прилагала Магнус, льстило. Казалось, ей ничего не стоит объяснить лишний раз, что, как и зачем она собирается делать — Зан не требовал подробностей, ему вполне хватало рассказа вкратце, — но Тсунаеши понимал: не так это легко, как кажется. Рано или поздно начинает надоедать, а резкие вопросы — раздражать. Но она продолжает делать это, поясняя Тсунаеши, чтобы он потом рассказал Занзасу, если понадобится. Сейчас ее никто не спрашивал, никто не торопил — как будто она хотела это пояснить, по собственной воле, а не загодя из-за Скайрини. В ответ на небольшой монолог Тсунаеши Магнус не изменила своей улыбки, хотя взгляд ее слегка потеплел. — Буду знать, — ответствовала она, непринужденно кивая головой в неизвестном направлении. — Ладно, я пойду обратно — как закончим приготовления, пришлем за тобой. Здесь будешь или в комнату пойдешь? — внезапно вспомнив, спросила женщина. Савада, еще с полминуты не отводя взгляда, посмотрел на Панголина, а затем обернулся всем телом к ожидавшей ответа доктору. — В комнату пойду, — решительно кивнул парень, — Занзасу нужно во время сна хоть раз почувствовать мое Пламя, а то не успокоится. — Он снова, как при Цимбермане, обезоруживающе, тихо и мимолетно рассмеялся. — Спасибо за работу, доктор Магнус, — поблагодарил он, первым входя на лестницу, ведущую на верхние этажи. Хотелось еще немного прогуляться. Занзас, стоя рядом с Тсунаеши, прикрывшим глаза, лежа на этаком операционном столе, еле держался. Ему вот-вот предстояло выйти из комнаты, и Тсуна останется один — наедине со всеми этими холодными скальпелями и неясного происхождения отравами. Нет, то, что доктор Магнус объяснила им обоим, что это, для чего и даже примерно из чего — это погоды не делало, потому что Занзас чувствовал беспокойство своего Неба. И то для подсчета пришлось бы возводить в квадрат — вместе с его собственным. От размышлений его отвлек Тсунаеши, вслепую нашедший руку Скайрини и крепко сжавший горячую ладонь. Савада выдохнул, словно до этого долго задерживал дыхание, под испытующим взглядом единственного Хранителя и ощутимо попытался расслабиться — да только ладонь, лишь сильнее обхватившая руку Урагана, выдавала бравое Небо. Хелен Магнус уже подготовила все оборудование, даже перчатки надела и держала навесу перед собой — но не смела нарушить этот момент, вмешаться, когда эти удивительные дети достигли подобного… единения? Наверное, можно было и так сказать. — Тсу, все, — сказал Занзас, мягко разжимая тонкие пальцы на своей ладони. Он почувствовал взгляд Магнус, скосил глаза и увидел, что все уже готово к операции. И сейчас, высвободив руки, нагнулся к судорожно хмурящемуся боссу, поцеловал в покрывшийся испариной лоб — на стыке чистой кожи и той, что была покрыта колющимися чешуйками, — все будет хорошо, — шепнул юноша на ухо как будто и вправду расслабившемуся Тсунаеши. Выпрямился, оборачиваясь к Магнус и с серьезной миной кивая ей. Вышел из помещения, вставая прямо напротив прозрачной стены-окна, складывая руки на рельефной груди. Он будет рядом, пока Тсунаеши снова не поднимется на ноги. Иначе и быть не может. Прямо сейчас Занзас находился в специальном тренировочном зале — с пуленепробиваемыми и едва ли не бронированными что обычными стенами, что прозрачным окном под самым потолком. Сам зал, в котором соседствовал снежно-белый блеск и металлический, высотой был примерно этажа в три — обычного многоквартирного дома гражданских, и полтора — Убежища. Ураган заново учил свое Небо управлять Пламенем, не имевшим выхода вот уже три года. — Сосредоточься. Ну, — попеременно вставлял он, когда Тсуна снова бессильно опускал руки, предварительно вздрогнув — потеряв нить контроля Пламени Неба. Наконец, посреди лба шатена, кожа которого все еще местами была зеленоватой и покрытой полупрозрачными чешуйками, загорелся рыжий огонек — еще не такой яркий, как пару лет назад, вялый и едва колыхающийся от волн контроля. Тсунаеши выдохнул от натуги, широко раскрыл глаза, в которых снова плескалось как будто позабытое Занзасом Пламя Неба. Хранитель довольно оскалился и уже через минуту бросился в атаку — больше физическую, лишь при соприкосновении приложив Пламенем. Тсуна выставил блок, складывая вместе обе руки предплечьями, плотно сжимая их между собой, напитывая место соприкосновения Пламенем. Его откинуло буквально на полтора шага Занзаса, после чего трение восстановило справедливость, и шатен остановился, с силой упираясь пятками в пол импровизированной арены. Молниеносно сверкнул глазами из-за все еще выставленных рук и кинулся в атаку, не давая Занзасу время на раздумья. За всем этим с научным интересом наблюдала Хелен Магнус, стараясь делать это как можно незаметнее, чтобы не мешать юным мафиози. — Доктор Магнус, результаты лечения положительные. — Вошедший в дверь позади женщины Уилл плюхнул на стол около входа папку с отчетностью о пациенте Саваде Тсунаеши. Со времени окончательного выхода из операционной прошел уже месяц. Магнус вздрогнула едва заметно, обернулась и недолго побуравила подчиненного нечитаемым взглядом. — Спасибо, доктор Цимберман, — улыбнулась она, снова переводя взгляд на арену и с некоторым разочарованием замечая, что противники уже собираются выходить из зала. — Ты пропустил все самое интересное. — Она снова обернулась к психологу, вскоре делая пару шагов к столу и поднимая с деревянной поверхности бумаги. Мужчина пожал плечами, выглядывая в тренировочный зал, где он когда-то говорил со своим первым пациентом-абнормалом, мальчиком-мутантом, убившим нескольких членов своей семьи. Сейчас Занзас заботливо поддерживал Тсунаеши под локоть, выпуская его чуть перед собой из сверкающего помещения. — Посмотрю на камерах, доктор Магнус. Вы нашли что-то интересное? — Он наконец обратил внимание на то, что уж больно долго глава всей сети Убежищ рассматривает выводной лист. Та, отвлекшись, легко мотнула головой отрицательно, вскоре отрывая взгляд от документа, закрывая папку и небрежным жестом прижимая ее к груди. — Нет, Уилл, все замечательно. На этой неделе уже отпустим их, да? Цимберман снова выглянул из-за плеча Магнус в уже пустой зал и с небольшим опозданием кивнул, ответствуя: — Да. Вас тоже они заинтересовали, правда, доктор Магнус? Женщина пожала плечами и первая вышла из наблюдательного пункта. Уилл вышел следом спустя какую-то минуту.