Экскурсия, что изменила жизнь

      Вечер. Поздний, поздний и тёмный вечер.       По темной дороге, шел парнишка шестнадцати лет, слушая спокойную музыку в синих наушниках, и не обращая внимания на прохожих. Музыка давала расслабится ему, и забыть про весь мир, погрузившись в свой мир фантазий и надежд.       Вот, с темных, засоренных, ужасно грязных и никому не нужных, узких улиц, он дошел до дороги, переполненную разных цветов машинами которые сверкали своими белыми фарами. Высокие, очень высокие фонари освещали проезжую часть, и небольшую часть пешеходной дорожки. На самой улице было достаточно темно, но этот свет, который приятно для глаз рассеивался по улицам, придавал атмосферу некой идиллии. Идиллии, что так нравилась многим людям.        Был слышен свист от машин, и гудки, что означали: «Подвинтесь черепахи!» Или «Хэй, Ты слепой?! Я спешу! Сойди с моего пути!», и ещё очень много чего, ну и матов в большинстве.       Светловолосый парнишка, наконец заметил долгожданную оранжевую, стоящую на окраине дороги машину, чей водитель сидел в своём телефоне (что выглядел достаточно дорогим) с пофигистическим лицом, играя в какую-то игру, не замечая как к нему подошёл Художник.       Светловолосый без всяких церемонности сел в это оранжевое такси, на переднее сидение около водителя. Буквально, кинув, пару бумажных, с кругленькой суммой купюр он сказал водителю:        — На вокзал, к девяти. — коротко сказал Художник, всё ещё слушая музыку в своих старых, но до сих пор работающих наушниках.       Водитель наконец оторвался от своего дорогого гаджета, и посмотрев на деньги которые лежали на его коленях, а потом на Светловолосого, лишь кивнул, и завел машину.       Наконец-то.       Атмосфера.       Тишина.       Приятная музыка в ушах.       Полная идиллия.       Именно эта атмосфера нужна была Художнику, что бы подумать о всем. О друзьях. О школе. О его безразличии в последнее время ко всем. О деньгах. О новых картинах, которые он так любил рисовать на своем небольшом, но очень уютно обустроеном балкончике. О любви…       Честно говоря, он не верил в любовь. Никогда. И думал, что никогда не будет верить. И любить. Его не интересовали ни девушки, ни парни. Он думал, что ему не нужна вторая половинка. Что ему и так хорошо. А вот его двое лучших звездонутых, как и он сам, друзей, думали наоборот. Всегда жизнерадостный Блу, всегда пытался познакомить Инка с красивыми девушками, парнями. Но тот не обращал на них внимание. А лучезарный Дрим, постоянно водит Художника по людным местам, ведь, вдруг его там кто-то заинтересует? Но нет. Инк, после того что случилось в его жизни, стал полным пофигистом. Ему было наплевать на всё и на всех. Но что же с ним случилось? Ох… Даже мне об этом тяжело говорить… Но… Как автор этого рассказа, я должна вам всё рассказать.       В общем…       Это случилось примерно год назад, Инк, его младший брат, отец и мать, ехали в машине на отдых.       Художник с лучезарной улыбкой на лице что-то рассказывал своему младшему брату, а родители говорили о том, где им поселится, и что они таи будут делать.       Послышались крики где-то на тротуаре. И как раз на этом моменте, на светофоре высветился красный цвет, что означало «стоп».       Было достаточно темно… Десять вечера как ни как. Но…       — Мама? Папа? Вы это слышали? — спросил напуганный Инк своих родителей.       — Всё хорошо сахарок, просто не обращай внимание… Наверное опять бомжи дерутся… — с напуганным лицом сказала мама Инка, поворачиваясь к сыновьям которые сидели на заднем сидении.       Еще крик. Душераздирающий крик. Будто человека медленно пытают, всё ни как не давая умереть.       На этот раз, всё семейство обратило внимание на середину дороги, где и раздавались эти душераздирающие крики.       Лицо Инки застыло в полном ужасе. На дороге валялся труб молодой женщины, а вокруг неё, стояли парни в черном.       Женщина была изуродована, нож в животе, глотка разрезана, из ног торчало мясо. Когда они успели сделать это с ней? Быстрые ребята…       Отец Художника быстро и в страхе нажал на педаль, но проехав, буквально три метра, машина остановилась. Шины были пробиты       Теперь все четверо были в ужасе, сердца быстро бились, хотелось оказаться в другом, спокойном месте, и не чувствовать этот душащий страх.       С дороги много кто сдвинуться не мог. Почти все были на своих местах. И по видимости, у некоторых машин, тоже пробиты шины.       Эти парни, а их были около пятерых, начали ходить по машинам и убивать тех, кто находился внутри. Было много крови. Много мяса. Много криков. Много кто пытался убежать, но они их догоняли, и убивали ещё более жестоко.       Люди не смотря на всё, в спешке вылезали из машин и убегали прочь, от этой треклятой трассы, но большинство не успевали. Как и семья Инка.       Они в спешке выбегали из машины, но не успели… Парни подбежали к им, и заткнули рты, заламав руки за спину.       Инк быстро осознал ситуацию, и со всех сил ударил парню ногой в пах, от чего тот скривился, и рефлекторно отпустил Художника. Инк начал бежать не оглядываясь, но вспомнив что он не один, а есть ещё его семья (да ладно, он вспомнил), обернулся…       Но было поздно…       Кровь…       Разрезанная глотка у матери…       Нож в животе у отца…       И…       Братик, с выколотыми глазами…       Как же хотелось умереть самому…       Но нужно бежать…       Поняв что уже поздно спасать кого-либо, он побежал ещё быстрее..       Не весёлое прошлое, да?       Ну и я так же думаю,       Он долго не мог отойти от шока, а тех убийц поймали, и посадили за решётку.       И эта история, оставила большой шрам на психическое состояние Инка. Он стал пофигистом. Ему было всё ровно на всё и вся. Конечно, он ходил по психологам, но чаще всего, ему говорили: «Ваше состояние может улучшится, если Вы найдете себе пару.»       Но Инк не обращал внимание на эти слова. Они были для него пустыми. Ничего не значащие.       И в то время, когда его друзья начинали влюбляться, он начал от них отдалятся…       Ведь они начали всё больше говорить о объекте их подражания, а он… А что он? А он ничего. Он их не слушал, и не собирался… Слушать про любовь, ему было… Больно?       Инк ещё сам не разобрался. И просто сказал себе: «Пусть они делают что хотят, любят, ненавидят. Но я буду жить лишь для себя.» Художник стал холодным.       Очень холодным.       И опять же… «Книгу нельзя судить по обложке.»? Так же говорят? Ну так вот…       Беловолосый, ночами не плакал, а рыдал. Ему было больно. Он до сих пор не мог забыть ту роковую ночь, когда умерли все. Все, кроме его. Он говорил себе… Нет. Кричал: «Это я виноват! Я! Я! Я. Я…»       И из-за этого, начали всё чаще появляться порезы на руках…       Да.       Да.       Да, и ещё раз, да.       Он стал суецыдником. Ему было насрать на своё здоровье. На психическое, и физическое.       Кхм. Так, что-то мы отвлеклись на прошлое.       Нужно ведь жить настоящим, верно?       Художник прислонился лбом к холодному, но чистому стеклу справа от себя, пиля своим бесчувственным взглядом, всё что за ним.       Вот мелькали машины. Вот прохожие. А вот большие и маленькие, красивые и не очень, дорогие и бедные магазины. А там красивый пяти-этажный торговый центр, где толпилось до фига людей, кто-то ждет друга, кто-то семью, а кто-то свою пару… Вот красивые парки, где повсюду влюбленные парочки, фонтаны, деревья, да что там! Даже лавочки выглядели шикарно! Все в каких-то лианах, а на них, росли разные красивые цветы.       В наушниках заиграла песня «Three Days Grace — Fallen Angel»       Эту песню он начал слушать недавно, обычно, такой жанр Художник ненавидел. Но с тех пор… М-да, а он сильно изменился… Но ему на срать на это.       Слушая разные песни, в основном депрессивные, или же какой нибуть рок… Это не моя вина… И смотря в окошко, он даже не заметил что они уже подъехали.       Инк не первый раз на вокзале, так как были и другие экскурсии, в другие города. На которые ему было наплевать.       Поблагодарив водителя и выйдя из машины, он огляделся. Ничего нового. Хотя…       На основном входе стоял какой-то мужик в полицейской форме, и что-то орал всем.       Супер.       И как пройти?       Художник подошёл к нему и спросил в чем дело, и почему ему не дают пройти, ведь он и так опаздывает, а если опоздает, то не жди от него поблажек.       — Извините, но в чем дело? Почему вы не пускаете людей на вокзал? — спросил Инк с раздраженным лицом на полицейского.       — Нам сказали что где-то спрятана бомба, и пока мы её не найдем, мы не можем впустить людей. Прошу, пройдите сразу к поездам.       — Супер… Вокзал заминирован, а я не знаю на какую мне колею нужно! Офигенно! — проклиная мир, Инк пошел на лево, где находились все колеи.       Пока он туда шёл, приятных холодный ветерок дул ему в лицо. Для Художника это как успокоительное — холодный, маленький ветерок. Везде люди, дети, влюбленные парочки…       Так, что-то он слишком часто начал думать о любви. Надо прекращать.       Таща свой рюкзак с жратвой и блокнотами впереди (ведь вдруг рюкзак украдут сзади? Ну или что-то из рюкзака, я так всегда делаю), он прошёл наконец к поездам.       — Чёрт, и где же мой класс? Не хватало ещё и потеряться… Точно! Нужно позвонить Дриму, он всегда приходит самым первым. — размышляя в голос, Художник достал из кармана свой потрепанным временем — телефон, и набрал Мечтателю.       Эти короткие, телефонные гудки — будто вечность для Художника.       Ведь сейчас, он стоит как дебил посреди колей, и пытается дозвонится до своего друга, который, как на зло, не отвечает (жиза прст).       Спустя 4 пустых звонка он услышал:       — Алло?.. — как-то сонно протянул Повелитель снов.       — Дрим! Ну наконец-то! Где ты пропадал?! — начал орать на Солнышко, Инк.       — А, Инк?.. Ну… Я… Понимаешь… — продолжал тянуть Дрим, тем самым зля Художника.       — Да не тяни! Почему ты не брал трубку?! Я тут на вокзале стою как дебил, и ищу наш класс! Ты сейчас где? — более-менее успокоившись, продолжил Инк.       Пока Чернильница оралл, на него поглядывали люди взглядом: «Ю ис дебил?»       А где-то уже какой-то поезд уехал… Надеюсь не его. Очень надеюсь.       По другую сторону телефона, послышался кашель. Кашель Дрима.       — Ну, вот… Я… Заболел. Прости Инк, но я не поеду… — грустно ответил повелитель снов, тем самым вызвав у Инка жалость.       — Оу… Прости что накричал… Поправляйся, — спокойно ответил Инк, виня себя за то что накричал на лучшего друга.       — Ничего страшного. И позвони Блу. Он вроде как уже там, просто мы с ним переписывались недавно. Ладно, пока, я дальше спать, — как-то хрипло зевнув, Дрим сбросил вызов.       — Точно! Блу ведь тоже едет! — Инка осенило. Но через минуту поисков контакта Блу, он сделал жест «рукалицо» и добавил, — Он ведь номер поменял. А я его как последний дебил, не записал! Чёрт… — мыслено обматерив свою память, и себя, он начал искать номера своих одноклассников. И почему же он не напишет Дриму, и не спросит номер Блу? Да потому что Дрим наверняка уже спит, а если писать ему, то у него почти закончился инет.       — М? А это что за номер?       В списке контактов был записан некий «Эррор».       Ох уж эта память. Инк даже не помнит кого записывал в контакты… Хотя, я его понимаю, у самой память как у орешка.       Но посмотрев ниже, он увидел заметки! Вау, он такой умный. Даже я до такого додуматься не могу.       — «Новенький, который прогулял первые 2 недели учёбы и скорее всего, едет на экскурсию»… — прочитал Художник эту надпись и его сново «осенило», — Я ведь могу ему позвонить! Но… Как-то не удобно… Ведь мы так-то и не знакомы… Но другие не берут трубку! Мне ничего не остается, кроме как позвонить этому «Эррору».