***
Какой-то частью сознания Карлсон чувствует, что не должен был так поступать. Что оставить Ленни одного с этими извращенцами было большой ошибкой. Но в остальном, он только облегчённо вздыхал, в очередной раз убеждаясь в своём одиночестве. Он даже шепчет про себя заветное “ну наконец-то” и запивает эту фразу пинтой пива. Однако расслабиться до конца он не может. Его до безумия бесит тот факт, что уже через несколько минут он начал выискивать взглядом обиженного Ленни, пытаясь услышать его нытьё, несмотря на играющую на всю “Moment’s silence” от Hozier, чтобы только убедиться в том, что тот не попал в очередную проблему. Как только песня набирает обороты, Ленни мелькает возле выхода с тем странным мужчиной, и этого достаточно, чтобы фраза “ну наконец-то” стала чем-то вроде “черт возьми”. Карл молча допивает странное пойло и осторожно спрашивает Мо: – Ты не знаешь кто этот мужик, который к Ленни цеплялся весь вечер? – Я не должен знать всех геев в этом баре, – щурится бармен, но тут же выдаёт информацию, замечая взгляд Карла. – Кажется, это был Луи из Гопстополиса. Поднялся на своей штрафстоянке и теперь думает, что ему все дозволено. Ты бы присмотрел за ними. Помнишь, что он сделал с Гомером? Ещё одно похищение нам ни к чему. Карл улыбается и кивает почти в привычной манере, а бармен забывает о разговоре, как только друг исчезает за дверью чёрного выхода.***
Выйти со странным незнакомцем на улицу, никого не предупредив, да и ещё и крепко держась за руку – Карл просто взорвётся от злости! Единственная мысль, что наматывала круги по сознанию Ленфорда. На остальные рассуждения его не хватало: опьяненный мозг пытался поддерживать хозяина на ногах, что уже само собой являлось невыполнимой миссией. Он, совершенно не сопротивляясь, смотрел на Луи, что тянул его за собой к выходу, со слоновьим спокойствием, думая о Карле. Ленни совсем не боялся, пока не заметил отданный приказ двум головорезам из охраны, чтобы те ушли на несколько минут. Это его обеспокоило, но он только дергается назад, когда Луи подходит ближе. Жмется плотно к стене, чувствуя через рубашку холодный бетон. Ленни пристально, не отвлекаясь на неприятные ощущения, следит за каждым шагом Луи, пока тот не оказывается рядом с ним почти вплотную. Ленфорд умудряется только чуть отскочить в сторону в попытке улизнуть через чёрный ход, пока это не зашло слишком далеко, но не успевает толком сделать шаг, когда получает локтем под дых с такой силой, что в глазах темнеет. — Не сопротивляйся, — тихо шипит Луи на ухо Ленни, когда притягивает его за волосы ближе. Оставляя за ухом влажный поцелуй, отчего на того накатывает приступ отвращения. — Иначе будет куда хуже. Ленни давится, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, когда Луи резко толкает его и бьет виском об стену прямо по стальному креплению двери на ней. Металл рассекает кожу, и Ленни теряется в помутневшем пространстве сразу же после удара. Луи подхватывает его, тянет на себя, и швыряет под ноги на грязную землю, ухмыляясь, наблюдая за жалкой попыткой Ленни повернуться на спину и собрать остатки сознания в кучу. Луи опускается на бедра мужчины, шепчет в лицо что-то крайне пошлое и, пытаясь перехватить свободное запястье Ленни, сильно ударяет его об камень, что так некстати оказался под ним, а затем сжимает до хруста, причиняя еще больше боли. Ленфорд распахивает глаза и вскрикивает; боль в запястье заставляет стиснуть зубы до ощущения железного привкуса во рту. Ленни дергается и сопротивляется, как только понимает, что Луи стягивает с него штаны. Сопротивление, правда, не приносит никакого эффекта. Он слишком слаб, и почти ничего не соображает, потому что висок невыносимо стреляет. Ему кажется, что запястье сломано, голова пробита насквозь, а чужие руки, до синяков впивающиеся в бедра, очень скоро уничтожат всё, что у него осталось. Он ненавидит его, когда тот пытается раздвинуть его колени, прижимая своим весом, и когда тот шарит свободной рукой его по животу, но особенно сильно, когда чувствует его стояк. Ленни хочет сдохнуть. Однако сдыхает Луи. Его кровь фонтаном брызгает прямо на лицо и шею Ленни. Эвакуаторщик, пытаясь ухватиться за тонкий порез на артерии, задыхается в агонии, медленно опускается вниз, всем телом придавливая жертву.***
Ленни Леонард ломается. Как только видит лицо убийцы. В тот момент, когда тот вонзает нож в шею насильника. Чётко в яремную вену, так, как он и представлял. Затем также резко извлек нож, и липкая мокрая кровь брызнула из пореза, словно фонтан. Да, именно в этот момент в голове Ленфорда что-то щёлкает и отключается.“Карл Карлсон перерезал сонную артерию мужчине на заднем дворе таверны Мо.”
Как вам такие заголовки газеты? Или вот ещё:“Тот самый замечательный парень - убийца”
Но Карлу в тот момент абсолютно было плевать на чувства Ленни, потому что он пытался сконцентрироваться на себе. Он смотрит на мёртвого и чувствует, как зверь внутри него недовольно рычит. – Что произошло? – произносит сквозь зубы Карлсон, заставляя Ленни сжать губы и тихонько проскулить что-то невнятное. Такой побитый щенок. – Ленни, твою мать! – Он… Не знаю… Он предложил мне выйти. Он пытался… – тихо бубнит Ленфорд, сжимаясь в комочек всё больше, и Карл он снова мгновенно принимает решение. Он хватает Ленни за рубашку и тянет на себя, заставляя встать на ноги. Но вместо того чтобы обнять, Карл лишь толкает его к машине, шипя чёткий приказ сесть внутрь. Честно говоря, сложно вообще о чем-то думать, когда тебя только что чуть не изнасиловал владелец крупной компании, а твой “спаситель” – друг, которого знаешь всю сознательную жизнь. Мозг бесконечно воспроизводил случившееся, словно издеваясь, несмотря на полное отвращение. Слишком это дико и мерзко, но у Ленни проносится в тот момент, четко поставленный удар, словно Карл репетировал это всю свою жизнь. Он не смог бы вспомнить как именно добрался до машины, и точно не смог бы объяснить, почему сел на заднее сидение. У него только одна жалкая попытка переварить информацию и собраться, всего несколько секунд, прежде чем Карл снова откроет дверь рядом с ним. Ленни немного отшатывается, когда его друг забрасывает в салон тот самый труп, который ещё недавно был живым насильником-извращенцем. Он даже не кричит от ужаса, молча смотря куда-то вперед, не зная, за что бы зацепиться взглядом, чтобы не наблевать рядом. Хорошо, что Ленни всё ещё был пьяным, потому что это немного притупляет все те чувства, которые он испытывает в данный момент, но ему по-прежнему сложно. Сложно игнорировать еще теплое тело, которое наваливается на тебя сверху, как только машина входит в первый поворот, но Ленни не может и пошевелить даже пальцем, когда чувствует ещё тёплую кровь у своей шеи, которая медленно вытекает из недлинной ранки убитого. Он не привык к такому количеству крови, никогда ее столько не видел, никогда не чувствовал её жар на своей коже. Но Карл даже не морщится и не фыркает, когда вытягивает тело из машины, пачкая руки и одежду. Безэмоциональность и холодность — это всё, что в нем есть. Ленни оглядывается – они могли приехать лишь в одно место. Спрингфилдская каменоломня. Прежде, чем его всего зальет вязкой жидкостью, Карл грубо хватает труп, крепко сжимая пальцы на рубашке мужчины где-то меж лопаток, а потом небрежно сбрасывает его с обрыва. Ленни старается не думать, с каким звуком тело обрушилось на дно и сколько костей будет сломано после такого. Карлсон сумасшедший. Чертов псих. Но Ленни куда хуже, ведь послушно тащится вместе с ним обратно к машине и едет к нему домой. Стараясь не думать, не вспоминать, пытаясь распасться на атомы в этой злосчастной машине следующие полчаса. И первое, что Ленни слышит, придя в себя – голос Карлсона. – Иди в душ, – бросает тот, глядя на Ленни, залитого чужой кровью. Вид друга потрясал его сознание – половина лица, шея и рубашка полностью покрылись кровью. На мертвенно бледной коже это смотрелось слишком красиво, а горящие зелёные глаза лишь дополняли образ. Ленни стоял на пороге и выглядел очень растерянным. Это не было удивительным или непонятным, учитывая все события этого вечера. Однако Ленфорд молчал. И это ужасно напрягало Карлсона, ведь его друг никогда бы не смог продержаться целый час, не сказав ни слова. – Если сам не пойдёшь, придётся тебя самому помыть, – снова говорит Карлсон, пытаясь стащить с Ленфорда рубашку, на что тот реагирует слишком болезненно. Физик отдернул руку, шипя и всхлипывая от боли. Карл чертыхнулся и уже более осторожно подхватил кисть, проверяя на наличие сломанных костей. Убедившись, что это просто ушиб, он почти силой затолкал Ленни в душ, и отправился на поиски эластичного бинта. Искать долго не пришлось. Дело в том, что последние лет десять он изучал анатомию человека, строение костей и расположение внутренних органов. Немного увлекшись полевой хирургией, Карл успел оснастить себя лучшей аптечкой всех времен, - так, на всякий случай. И теперь, когда этот случай настал, Карлсон мысленно поблагодарил труп Луи за то, что тот предоставил замечательную возможность воспользоваться полученными навыками. В то время, когда Карл размышлял о своём медицинском образовании, Ленфорд отчаянно пытался собрать кусочки здравого смысла. Ленни отчаянно пытается смыть всю кровь со своего тела, выдраивая с кожи воспоминания за последний час и восемнадцать минут. Более-менее успешно получается только с первым. Пока горячие, обжигающие кожу, капли воды падали на его лицо, шею, смывая чужую кровь по спине, Ленни молился Будде о том, чтобы проснуться сию же минуту в своей комнате. Однако, капли продолжали лупить по телу, Луи продолжал был мёртвым, а Карл всё ещё был убийцей. И вот оно - второе нервное потрясение за день. Боги не помогут в случившемся, у Ленни даже нет возможности обратиться к лучшему другу за помощью. Ибо вот он – Карл, упаковывающий его любимую рубашку в мусорный пакет. Тот, что спрашивает в непривычно озабоченной манере: – Ты в порядке? – Мне нужно напиться, - моментально отвечает Ленни. Как ни крути, но его все равно не покидает ощущение чужой крови на левом плече и шее. Физик на ватных ногах прошёл по комнате и осторожно опустился на диван, где ему и пришлось бы скоротать ночь. – Иди сюда, – скомандовал Карл, замечая у Ленни ссадину на лбу и слегка припухшую руку со сбитыми костяшками. Возможно впервые за это время Ленфорд посмотрел в глаза Карлсона, чуть жмурясь от резкого поворота головы. И всё же он продолжил сидеть на месте, чувствуя, что даже если бы и хотел встать, то все равно бы не смог сделать и шагу. Чернокожий это понял, поэтому сам медленно подошёл к Ленни, опускаясь перед ним на колени. Видеть его в таком состоянии было не приятно. Дикий зверь внутри Карла был зол на эвакуаторщика, ведь никто, кроме самого Карлсона, не может причинять вред Ленни. Он был зол и на самого Ленни, за его глупость и доверчивость. Но Карл лишь осторожно подбирает слова, чтобы не напугать и так разбитого друга. – Нужно обработать голову и перебинтовать руку, ладно? - осторожно спросил он, задаваясь вопросом откуда в его голосе столько заботы. Но иначе Ленни не дал бы и приблизиться к себе. Это работает. Физик утвердительно кивнул, и Карл начал с руки. Обработал счесанные места антисептиком, а после бережно перебинтовал кисть. – Будет болеть два дня, а потом привыкнешь. Ничего страшного, просто ушиб, – приговаривал он, чувствуя, как страх понемногу отпускает Ленни. Теперь он хотя бы не прячет взгляд. – Сейчас будет больно, – предупреждает он, и Ленни снова кивает в ответ. Карл осторожно промачивает ранку на лбу друга, приближаясь на близкое расстояние к его лицу. Стараясь не отвлекаться, он осторожно очищает рану, накладывает пластырь и осматривает результат проделанной работы. Внутри Ленфорда что-то снова щёлкает, когда он смотрит в глаза заботливого Карла. Ему до ужаса хотелось обнять его, что было не в первый раз, однако желание, которое полностью затягивало его сознание, словно паутиной, было в новинку. Физик чувствовал его дыхание на своих губах, и с каждым вздохом он приближался чуточку ближе к лицу чернокожего, отчаянно борясь с желанием почувствовать вкус его губ. Сославшись на последствия стресса, Ленни тихо выдавил из себя слова благодарности, и отстранился от друга, как только это стало почти невыносимо. Карлсон лишь хмыкнул в ответ и, собрав аптечку, отправился в душ, разбрасывая мелкие указания, прежде чем оставить Ленни одного. Он почти не слушал. Всё происходящее ужасно напоминало ему типичные ночёвки у друга. Просто это уже вошло в привычку - таскать его вещи на себе, когда приходилось оставаться в стенах его дома. Но сейчас находясь в его футболке и штанах, Ленни чувствовал себя слишком комфортно и мысль о том, что придётся выбираться из этого убежища была ему противна. Ведь он был уверен в том, что отныне им пришлось бы скрываться и всё время переезжать с места на место, поэтому он понятия не имел, где окажется в ближайшее время, а может и ближайшую жизнь. Подобные мысли вызывали у него лёгкую панику, и он отчаянно поглощал вторую бутылку виски, когда дверь в ванной наконец-то открылась. Карл наспех обтерся полотенцем, еле натягивая на влажное тело тренировочные штаны, и обессилено падает на скрипучую кровать, заявляя о своём присутствии. – Заканчивай с бутылкой, тебе уже хватит, – говорит он, приподнимаясь на локтях. Он тоже заметил эту лёгкую дымку дежавю. Вспоминая, те времена, когда Ленни иногда оставался у Карла на ночь. Когда дела шли слишком плохо, или ему просто хотелось остаться с другом, или, когда его дом был выставлен на продажу - в общем каждый раз, когда у Ленни случалось очередная хрень с жизнью. Карл, который, в принципе, смог смириться с мыслью, что Ленни уже давно неотъемлемая часть его гнусного существования, мог позволить себе оставить его на ночь снова, учитывая, что, на самом деле, он попросту не знал, что вообще делают в таких ситуациях. Леонард пробует встать, но понимает, что уже слишком пьян для этого. Координация движений оставляет желать лучшего, а здравый смысл улетучился ещё после первой бутылки, и сам Ленфорд выглядит дико помятым. Карл чувствует, что ему даже жаль друга, и ловит себя на мысли, что утром ему будет пиздецки сложно встать на ноги. – Тебе свет нужен? Если нет, тогда я выключу. Ответа не было, Ленни замер, уставившись в одну точку, пока резкий щелчок выключателя не выводит его из ступора. Комната погружается во мрак, освещенный лунный светом. Невероятно сильным в эту ночь. Как только свет в комнате гаснет в воздухе что-то меняется. Карлсон ощущает это спиной. Всё поведение, взгляд, да и весь вид Ленни так и кричит, что он хочет что-то от него. – Тебе плохо? Может водички принести? – усмехается Карл. Его кожа подсвечивает голубым сиянием от лунных лучей. В голове Ленни возникает забавная строчка из какого-то романа: “Moonlight Black Boys Look Blue” Ленни хочет спросить, почему Карл почти всегда грустный. Но физика хватает на то, чтобы прошептать просьбу о поцелуе, как тогда, в школьной раздевалке. И Карл смеётся, отворачиваясь, доводя безумие Ленни до критического состояния. Он не выдерживает, подходит, и с осторожностью касается губами верхнего позвонка на шее, прижимаясь к спине мужчины всем телом. Удивление Карлсона граничит с понятием "запредельно сложно", когда он разворачивается лицом к Ленни, и почти впивается в его губы. Недолго, всего на пару секунд. Чтобы не успеть распробовать вкус, чтобы не привыкнуть. Поцелуй разрывается довольно быстро и резко, и Ленни удивленно таращится на него. — Ты слишком пьяный — спокойно объясняет Карл, смотря на него так, будто Ленни самое тупое существо на свете, которое, к огромному несчастью, свалилось на его больную голову. — Ложись спать. — Заткнись и возьми меня, – отрезает Ленфорд, вызывая ещё большее удивление чернокожего. Но он снова чувствует его губы на своих, и только сейчас замечает этот кислый привкус алкоголя. Это заставляет злится, потому что кажется слишком неправильным. Потому что пьяные губы Ленни чертят влажную дорожку на его щеке, покрывая её мелкими тёплыми поцелуями. Карл не сдерживается и улыбается, хотя не должен. Вздыхает, облизывает губы, пытаясь стереть непрошеную улыбку с лица, совершенно неуместную и такую глупую. Он аккуратно проводит кончиками пальцев по шее шатена, заставляя его блаженно прикрыть глаза. Его сильные руки ложатся на бёдра мужчины, и он прижимает его к себе ближе. Шепчет у самого уха, обжигая дыханием кожу: – Я иду спать. И оставляет его одного в лучах лунного света, забираясь на свою кровать, надеясь, что Ленни смирится и отправится на свой диван. Леонард просверливал его спину взглядом несколько минут, прежде чем устроиться рядом. Он двигается ближе и обнимает его за талию, вжимаясь носом в его затылок, прикрывает глаза и ему не надо никаких усилий, чтобы провалиться в сон. Пока Карл изображал того, кто спал слишком крепко, чтобы чувствовать что-либо. И как же сложно было игнорировать Ленни – такого сонного, мягкого и податливого, когда тот мирно сопит рядом на подушке.***
Утром Карл проснулся первым. Он осмотрел спящего Ленни, пытаясь услышать его ровное дыхание, и осторожно убрал прядь волос с лица, чтобы рассмотреть ссадину на виске. Убедившись, что мучать мужчину будет только дикое похмелье, он оставил стакан с водой на тумбочке рядом с кроватью, и, быстро собравшись, поехал вычищать машину от вчерашних приключений. Заодно он попытался разведать обстановку в городе, но видимо их ночное развлечение осталось незамеченным, если на станции всё ещё не говорили об этом. Поработать правда так и не получилось. Опоздав на полдня, Карл успел сообщить всем, что Ленни не будет около недели, потому что тот упал в ванной и сильно ушиб руку, и всё оставшееся время потратил на выслушивание слов соболезнования. Каждый до единого сочувствовали бедному Ленни, но вдаваться в подробности не стали. Так всегда бывает перед выходными - люди не хотят узнавать лишнюю информацию и готовы на всё, лишь бы их не грузили. До самого вечера Карл оставался спокойным. Только оказавшись в любимой таверне что-то изменилось. Он не хотел ехать туда. Это было скорее необходимостью. Карлу нужно было выпить, ведь впереди у него основательный разговор с Ленфордом, а пиво отлично играло роль успокоительного. И когда он зашёл внутрь, несколько пьяниц странно переглянулись, а Мо злостно скомкал любимую грязную тряпку в руках. Однако отказать Карлсону в скромной просьбе налить, так и не смог. – Что-то случилось, Мо? – поинтересовался он, после третьего глотка, и бармен молча кивнул на телевизор, где транслировались новости. После короткого репортажа, где Вигам тщетно пытался пролить свет на ситуацию, Брокман устало выдохнул, поправил галстук и, угрожающе глядя в кадр, заявил, что полиция обязательно найдёт виновного в смерти Луи. – Я не знаю и знать не хочу, что тогда произошло, но того типа, что с Ленни заигрывал вчера, подняли со дна озера на следующий день. А очевидцы, его “доблестная охрана”, которых ты спугнул, утверждают, что нападавший был чернокожий, – бармен многозначительно уставился на Карла. Сизлак никогда не задавал лишних вопросов, а Карл ненавидел на них отвечать, поэтому бармен был в числе тех людей, которые ему нравились. – Вот как? – усмехнулся в ответ Карлсон, допивая своё пиво. – Когда я сказал присмотреть за ним, я не имел ввиду убийство, Карл! – зашипел Мо, швыряя грязную тряпку на стойку. – Если они начнут допрашивать всех негров, что были в этот вечер тут, ты попадёшься. Поэтому искренне советую убраться из Спрингфилда на несколько дней. – А разве это не привлечёт лишнее внимание? – спросил Карлсон, приводя Сизлака в искреннее недоумение. – Не переживай, Мо. Всё обойдётся, только не болтай лишнего. – Да чтобы я! – задохнулся от возмущения бармен, но тут же взял себя в руки, оглядываясь по сторонам. – Я могила. Вернувшись домой, мужчина обнаружил Ленни в спальне. По всей видимости, он проспал весь день и проснулся буквально несколько минут назад, а сейчас усердно медитировал, сидя в позе лотоса. При этом Ленни без остановки шептал что-то неразборчивое. И Карл осторожно опустился на край кровати, чтобы не спугнуть и так странного Ленни. – Мало ли, – подумал Карл, – может у него съехала крыша от увиденного. Ленфорд мог просидеть так и два дня, и даже три, но, к несчастью для них двоих, времени для подобного не хватало. Карлсон думает, что будь у них особое расписание на последние несколько дней свободы, сейчас наступило бы время для того самого сложного разговора. Поэтому он осторожно коснулся кончиками пальцев спины физика, и тот резко поворачивается, наконец замечая Карла. Ленни подскакивает и испуганно смотрит, словно сумасшедший. – Эй, ты в порядке? – спрашивает Карл, но видит, что тот еле сдерживается, чтобы не зарыдать. – Ты убил его и спрашиваешь меня всё ли в порядке, – отвечает Ленни. – Неужели только сейчас дошло? Ленни, ты какой-то странный, – пожал плечами Карл. – Ты убил извращенца с помощью тупого ножа одним ударом. Карл Карлсон, которого я знал всю свою жизнь так не умеет! Да и вообще! Где ты сейчас был? – Отмыл машину от крови, кстати, благодаря тебе, её было не так много. А вот одежду твою спасти так и не удалось. Ещё заехал на работу, сказал, что тебя не будет. Смитерс пожелал скорейшего выздоровления. А ещё я заехал в бар… – И ты так спокойно об этом говоришь?! – взорвался Ленни. – Убийца! Психопат! – Слушай, ты сам виноват. Зачем нужно было идти за ним? – сказал Карлсон, проводя внутри себя некую черту, границу между ощущением что вот-вот рассмеется или ударит Ленни. И второе явно лидировало в списке главных желаний. – Я не хотел идти с ним! – Но пошёл, – перебил его Карл. – Готов поспорить, ему не пришлось долго тебя уговаривать. У тебя вообще есть своё мнение? Или ты делаешь всё, что тебе прикажут? – Это не так! – А если я попрошу тебя мне отсосать, справишься? – Карл злился, но наблюдая за тем как краснеет его друг, всё-таки рискнул продолжить, чтобы посмотреть, как он поступит. Он медленно подошёл к нему, загоняя в угол комнаты. В его голове как пластинка играло воспоминание вчерашней ночи, а просьбе о поцелуе так и звенела на подкорке. Сам же Ленни пытался что-то сказать, но воспоминания волной отчаяния и страха, пережитого в ту ночь, охватили его. Чувствуя, что нервы его на пределе. Уставившись в одну точку, Ленни наткнулся спиной на стену, нервно сглатывая комок в горле. Но Карлсон не хотел отступать, поэтому повернув его голову за подбородок, так чтобы Ленни смотрел на него, он осторожно коснулся губами его губ. – Так значит есть своё мнение, говоришь, – усмехнулся чернокожий, моментально получая удар под ребра. – Есть! – почти прокричал Леонард, освобождаясь из плена. – И я не хочу больше видеть тебя, Карл. Три секунды понадобилось Ленни, чтобы выбежать из дома друга и пять минут, чтобы оказаться у себя. Закрыться на все замки, свалиться в кровать и прорыдать весь оставшийся вечер.***
У Карлсона звонит телефон примерно в три часа ночи спустя сутки после их ссоры с Ленни. Мужчина не хотел отвечать, но, когда устройство в третий раз пропищало, он не выдержал. – Ленни, твою мать, ты вообще-то убийце звонишь, – шипит он в телефон вместо приветствия. – Приходи. Приходи ко мне. Сейчас. – Соскучился уже? Или у тебя на полнолуние крышу сносит? – язвит чернокожий, но сразу осекается, когда слышит всхлипы и прерывистое дыхание. – Карл, мне страшно. Три слова, чтобы заставить Карлсона покинуть тёплую кровать глубокой ночью. Это до чёртиков бесит его, но сопротивляться этому необъяснимому порыву он не может. Да и не хочет, потому что сам факт наличия зареванного из-за него Ленни в пустой квартире – не это ли смысл его существования в последние двадцать лет? Он долго ждёт, пока физик разбирается с замками. И когда дверь всё же открывается, Карл отмечает про себя, что Ленни выглядит ужасно напуганным. Слишком сильно, чтобы строить длинные связные предложения. – Машина, – тихо выдавил он из себя, показывая рукой на соседский дом. Там же на парковке красовался новенький тягач, и Карлсон только фыркнул в ответ, о том, что Ленни чертовски наблюдателен. Но как только Ленфорд указал на неё рукой, машина завелась и скрылась за углом района. – Ну вот и всё, уехала, – констатировал Карл, отмечая за собой, что Ленни возможно был прав, и что фургон тут был явно не спроста. Ведь какой идиот уезжает в три часа ночи из Гопстополиса (о чём он понял, судя по номерные знакам) в Спрингфилд? Но для пущей уверенности добавил: – Вот видишь, я тоже очень наблюдателен. А теперь я ухожу домой. Ленни ухватился за его руку своей больной кистью и вскрикнул от накатившей боли, хотя и не отнял её, продолжая крепко сжимать пальцы. – Ты можешь остаться? Вдруг они вернуться? Иногда Карл приходит к мысли, что Ленни ведёт себя как ребёнок. И почти всегда он получает то, что хочет. И в этот раз, забираясь в кровать в комнате для гостей, Карлсон понимает, что он снова поддался ему. Тяжело выдохнув, он решил просмотреть сводку последних событий, на случай, если вдруг ситуация резко изменилась, и возможно это его последняя спокойная ночь. К тому же ему нужно было отвлечься. – Во всех новостях, значит, - улыбается Карл, вспоминая слова бармена, и открывает первую статью, с кричащим заголовком: “Найдено тело неизвестного на дне Спрингфилдского озера. Есть первые подозреваемые, по описанию очевидцев.” Телефон падает на пол, и Карлсон тихо чертыхаясь, наклоняется вниз, чтобы поднять его, замечая движение возле двери комнаты. Медленно приподнявшись, мужчина наблюдает за Ленни, который выглядел так решительно и взволновано, что на секунду ему становится даже интересно. – Ты был не прав, – наконец выдавливает из себя Ленфорд, почти заставляя Карла рассмеяться. – Я могу принимать собственные решения! – Тогда предприми уже что-нибудь, – прерывает его тираду Карл, в надежде, что Ленни просто заткнется и уйдёт. Но физик срывается с места и в два прыжка оказывается на его кровати, нависая над чернокожим. Благо он быстро сориентировался и чуть нагнул голову, чтобы не столкнуться носами, когда Ленфорд врезается губами в его губы. У Ленни во рту настоящий пожар, так горячо, что Карлу кажется, будто у того лихорадка, и он отстраняется, чтобы заглянуть в лицо другу и понять, что вообще происходит. Ленни пятится назад, как только замечает пристальный взгляд, и уже начинает сползать, краснея от стыда. Но Карлсон хватает его за руки пересекая все возможности побега, и тянет обратно на себя, ловя его губы, касаясь их всего на секунду, мимолетно. Он прихватывает нижнюю губу, облизывает её и только потом проникает глубже. Неуверенно, но затем всё смелее, чутко реагируя на движения и прикосновения Ленни. В конечном счёте, у Карла сносит крышу, и он, поудобнее перехватив его под поясницу, перевернулся так, чтобы Ленни оказался под ним. – Нечего так таращится на меня, ты сам этого захотел, – улыбнулся Карлсон, встречаясь со взглядом Ленни. Его глаза горели смесью страха и полубезумной решительности в глазах. И пока Карл, нависая над ним, пытается бороться с отчаянным желанием сломать ему кисти, которые держит над его головой, своеобразно распяв Ленни под собой, чтобы тот не стал вырываться, сам же Леонард старательно отводит взгляд, заливаясь краской. Карл медленно склоняется к его лицу, почти касаясь носом, почти вынуждая смотреть на него, и только когда взгляды встречаются, он тихо шепчет в полуоткрытые губы: – Куда же делась твоя дерзость? Сдулась от неожиданности? Внутри у Ленни что-то болезненно сжимается. Он прикусывает губу до крови, ощущая её солоноватый медный привкус. Карл отпускает его запястья и чуть приподнимается, давая возможность выбора. – Уходи, если хочешь, – выдыхает чернокожий, но рука Ленфорда резко хватает его за шею, а вторая утыкается в грудь, так чтобы услышать сумасшедшие ритмы его сердца. – Ты меня погубишь, – смеётся Карл. И только потом, слизнув капельку крови, целует его веки, щёки, кончик носа, податливые губы. Облизывает и прикусывает нижнюю, толкаясь вглубь. Ласкает нёбо, а затем сплетает языки, увлекая в страстный танец, делая лёгкий поцелуй более глубоким. Он ловит каждый приглушённый стон, а когда оторвавшись, рассматривает его лицо, ловит себя на мысли, что с прикрытыми веками и полу возбуждённый, Ленни выглядит более беззащитным и уязвимым. Прикусывает мочку уха и скользит губами по шее, в том месте, где кожа слишком нежная. Леонард начинает отвечать на ласки, руками поглаживая бока Карла, царапая его лопатки, путая пальцы в кудрявых волосах, тянется к нему, целуя. И Карл понимает, что не может контролировать себя, хотя желание сломать ему кости уходит на второй план, уступая другому желанию, да и в любом случае, синяки останутся. Карл чувствует, как напрягаются мышцы под его пальцами. Всё тело Ленни в его власти. Хочется скорее овладеть им, ощутить приятную тесноту и жар. Избавляясь от ненужных вещей, Карл отмечает про себя, что тело физика идеально, без каких-либо шрамов или некрасивых родинок. И это тоже сводит с ума, заставляя действовать слишком необдуманно и торопливо. Подтянув Ленни на себя и устроив его ноги на плечах, он нарочито медленно проводит большим пальцем между ягодиц. Надавливает на простату снаружи, массируя. Быстро надевает презерватив, но замечает, что у него нет никакой смазки. А ещё очень некстати понимает, что Ленни не был до него ни с одним мужчиной. А сам Карл явно не претендовал на роль того, кто смог бы... Быть нежным или что там обычно делают в таких случаях? У него был опыт – отодрал разукрашенного гея в последней кабинке туалета таверны. Как раз в один из тех самых четвергов. И сейчас, нервно сглотнув, Карл неловко выговорил: – Это будет больно. – Ничего, – Ленни едва заметно качнул головой. – Я хочу. Карлсон поцеловал его в ответ. Провел рукой по груди, по подрагивающему впалому животу, накрыл ладонью член. От каждого прикосновения физик жмурился, тихонько постанывая. И когда холодные пальцы снова коснулись сжатых мышц, Ленни всхлипнул, замирая. Его щеки буквально горели алыми пятнами. Заставляя Карлсона в который раз оглядеть комнату в поиске чего-то хотя-бы отдалённо напоминающее смазку. Пусть мужчина и хотел причинить ему боль, он не мог себе позволить такой роскоши сейчас. И вот оно чудо – небольшой флакончик с надписью “кокосовое масло”. Вероятно, оставленные в качестве благовоний во время медитаций. Карл действует решительно, обильно полива маслом пальцы, затем тянется за поцелуем к Ленфорда, попутно оставляя засосы по всему телу. Ленни тихо простонал в губы чернокожего, подаваясь бедрами вперёд, насаживаясь на пальцы, стараясь приглушить стон, после проникновения. Ленфорд думает, что этот сплошное безумие можно объяснить, но как он пока не знает. Губы Карла ставят на Ленни клеймо, обжигая и пробирая до дрожи. Подставляться под поцелуи лучшему другу и убийце? Он точно псих, если позволяет всему этому происходить. Да и к тому же, ему это слишком нравится, заставляя постоянно срываться на стоны, вскрикивать, задыхаться и постоянно облизывать пересохшие губы. Протолкнуться в узкое тело дрожащего Ленни удалось далеко не с первого раза. Карл и не вспомнил бы, какую чушь шептал ему на ухо, как целовал в мокрый от испарины лоб. Несколько раз он думал остановиться, но Ленфорд упрямо цеплялся ему в руки, подавался бедрами, терся всем телом. Все получилось как-то само собой. Он вошёл в него и замер, ощущая, как член сдавливают горячие стенки. Первое движение было едва заметным. Он готов был поклясться, что Ленни сам дернулся навстречу. А может, они сделали это одновременно. Ленни и сам думает, что его лихорадит с температурой под 40. Когда Карл начинает двигаться в нём резко, входя с силой, меняя темп. Причиняя боль и удовольствие одновременно. А ещё Ленни понимает, что он точно мазохист, потому что хочет ещё больше и сильнее. Болезненно крича, цепляясь за его руки и плечи, чтобы почувствовать наслаждение. И Карлсон послушно вбивался в горячую тесноту, понимая, что ему уже не остановиться. У Карла перед глазами плясали круги. И только одна мысль где-то у самого края сознания – сейчас он делает больно Ленни, и ему искренне жаль. Будет, когда его отпустит эта мутная, уничтожающая, жадная страсть. – Карл... – холодные пальцы скользнули по предплечью. Он выходит из него громким прошлым звуком, но Ленфорд обнимает его ногами за талию, заставляя прижаться теснее. – Попроси… – жаркий шёпот Карлсона заставляет широко раскрыть глаза, но Ленни не теряется быстро отвечая: – Сильней... Хочу ещё... Хочу чувствовать тебя… Карл усмехается – вот оно, то, чего ему так сильно хотелось видеть в глазах Ленни. Он умоляет его, и Карлсон, с маниакальной улыбкой на лице, снова входит легко и свободно, заставляя Ленни прогнуться, принимая удобную для себя позу, приноровившись. Карл накрывает его губы своими, разделяя каждый вдох и стон. Дыхания смешиваются, а тела сплетаются, становясь единым целым. Сильное тело чернокожего возбуждает, даёт ощущение защищённости и подчиняет, а Ленни словно был заточен для этого, словно это его единственная функция в жизни – быть с Карлом. С каждым толчком Карл подбирался к краю, и, кончая, он словно провалился в черную глухую пустоту, чувствуя только тепло и умиротворение. Зверь довольно оскалился и протяжно простонал. А потом... Он дернулся, подаваясь назад. Нужных слов не оказалось. Поэтому Карл обнял Ленни, скользя рукой вниз, обхватывая его мягкий член. Тот всхлипнул, утыкаясь в его плечо. Прижался доверчиво всем телом. И почти сразу кончил, хрипло часто дыша. Темнота на секунду заполняет сознание Ленфорда, и он почти отключается. Лишь поцелуи и шёпот на ухо возвращают его в реальность. – Ленни…***
Это случается примерно на четвёртый день после убийства. И если кто-то всё ещё сомневался в волшебном свойстве каждого понедельника – а именно в том, что все они поганые, – Ленфорд мог с уверенностью в девяносто девять и девять десятых процента доказывать это, приводя в пример именно этот – четвёртый день после убийства. Ещё с утра Ленни чувствовал, что что-то идёт не так как нужно, но объяснить этого он не мог. Как и не мог сосредоточиться на медитации. После той ночи они почти не разговаривали. Карл уехал к себе, обещая заехать за ним в понедельник, а Ленни был ему благодарен за те вопросы, которых тот ему не задал, и на которые ему не нужно было отвечать. Просто решил не думать об этом и вести себя, как и во все обычные понедельники. Будто ничего не произошло и не происходит сейчас. Ожидая, пока Карлсон заедет за ним на работу, как и всегда. Однако за окном мелькнул до боли знакомый прицеп, и оттуда вывалились двое мужчин, явно ненастроенных на мирный разговор. Ленфорда хватило на судорожный выдох, перед тем, как незнакомцы выбили входную дверь. Ещё он успел слететь с кровати, ударяясь коленями об пол, когда один из уродцев попытался снести ему голову битой. Ленни пытался зацепиться за ноги второго, и ему даже удалось повалить его на пол, несколько раз ударить в подбородок и задеть глаз, но первый всё же достал его своей битой. Деревянная подруга опустилась на голову Леонарда так быстро и сильно, что тот в момент потерял связь с реальным миром, отключаюсь на несколько минут. Этого времени как раз хватило нападавшим, чтобы разнести остатки квартиры. И когда Ленфорд попытался прийти в себя, его новые друзья снова оказались рядом. - Эй, подстилка того чёрного, – послышался смешок, говорил тот, что с битой, – скажешь как его найти, и может я оставлю тебя в живых. – Билл, – запрыгал рядом его напарник, – Билли, а что, что если он не скажет? – Тогда я вначале вытрахаю из него эту информацию, а после оставлю валяться тут овощем, в собственной крови и чужой сперме, – и снова послышался хриплый смешок. Ленни попытался приподняться на локтях, осматривая комнату, пытаясь взглядом отыскать хоть что-то, чем можно было защититься. Заметив осколок внушительных размеров, оставшийся от вазы, Ленни потянулся перебинтованной рукой за ним. – Хотя знаешь, может я вначале сделаю его овощем, а потом вытрахаю инфу. Пока не решил, – засмеялся мудак с битой, наступая ногой на руку, с зажатым осколком в ней. Ленни вскрикнул от боли. Затем снова, когда деревянная подруга пересчитывала его рёбра, и снова, после того как “братишка” Билла решил помочь ей ногой. Карлсон заметил прицеп ещё на повороте, но убедился в присутствии нежелательных гостей лишь заметив выбитую дверь. Убедившись в наличие ножа, Карлсон моментально покинул машину и за считанные секунды оказался в доме Ленни. Перевернутая мебель, разбитая посуда, разбросанная одежда, повсюду стекло и ошметки того, что когда-то напоминало вещи физика. Он нашёл Ленни в тот самый момент, когда над его головой заносили биту, намереваясь нанести сокрушительный удар. Три секунды, чтобы подскочить к нападавшим, две чтобы прицелиться и одна, чтобы полоснуть ножом лицо. Бита характерным звуком упала на пол. Ещё один удар в грудь, и полумертвого Билла тащат к прицепу, моля оставить их в живых. Карл позволяет им уйти, потому что слышит звуки сирены. Копы в нескольких кварталах, а ещё один труп им ни к чему. Он осторожно присаживается на колени возле Леонарда и осматривает его. Разбитый нос, губы, счесанные костяшки пальцев на руках. – Ты защищался? – улыбается Карлсон, помогая встать ему на ноги. Ленни кивает в ответ, хватаясь за перебитые рёбра. Он мысленно отмечает, что ему дико сложно стоять. Повезло вообще, что он мог это делать. Карл осторожно обхватывает его лицо ладонями, а после обнимает, стараясь не причинить ещё большей боли. – Нужно вывести тебя на какое-то время, – констатирует он, и ведёт его к машине. Оставаться у Карла было рискованно. Поэтому они едут в самый отдаленный отель Спрингфилда, туда, где обычно отсутствует сервис, горячая вода и адекватные соседи. И не обращать внимание на то, что остаются там только те, кто проводит ночь со шлюхами, или одинокие неудачники, то в остальном, там очень даже неплохо. А если учитывать, что там приветствуется личное пространство каждого постояльца и уж тем более никто не задаст лишних вопросов – это место и вовсе идеально. Карлсон берет номер на самом верхнем этаже – четвёртом. Просто потому, что он там единственный номер. Он почти заносит туда Ленни. Помогает раздеться, стаскивая зелёную рубашку, джинсы. Отмечая новые отметины на теле друга. Гематома на правом боку, в районе рёбер; залитая кровью и так больная кисть; сбитые угловатые колени. Карл целует его слишком нежно и уж очень неожиданно. Думая, что теперь его тело не такое идеальное, как когда-то, но так даже лучше. – Тебе нужно в душ. Справишься сам? Ленни кивает в ответ. Он забирается в душевую и клянет весь мир, когда железный краник с голубой отметкой летит на пол, срываясь после первой попытки открыть воду. Когда на Ленни обрушивается поток ледяной воды. Ему ужасно, до стука зубов, до онемения шеи и дикой боли саднящих ран. Вода, бьющая из душа над головой, обжигает минусовой температурой. Но он лишь смотрит на бесполезную железку у ног, так, словно сейчас она оживёт и вкрутится обратно, прекращая его мучения. Однако ничего не происходит, и ему приходится отмывать себя от крови ледяной водой. Каждый раз задевая рёбра или порез на руке, он широко распахивал глаза и ловил ртом воздух, получая электрические разряды по всему телу, словно возвращая себя к жизни, не позволяя отключиться. Наверное, в таких условиях всё, что угодно может само в себя вдохнуть жизнь, даже вот кран пытался сбежать. Ленни всхлипывает от очередной вспышки боли и улыбается собственной мысли, пока очередное тихое позвякивание не отвлекает мужчину от раздумий. Отключить воду получилось лишь с четвёртой попытки, и Ленни думает (что всё ещё позволяет его словно одурманенный чем-то мозг), что это число проклято. Он практически выпадает из ванны, и почему-то смеётся, думая про себя, что это место хочет выплюнуть его, так же сильно, как и он остаться в нём. Ленни двигается с трудом, на ватных ногах, но всё же добирается до пункта назначения и тяжело опускается рядом с Карлом. Он безразлично смотрит на то, как чернокожий раскладывает набор из хирургических инструментов прямо на их новой совместной кровати. – Нужно зашить рану на руке, – произносит он, – Это будет очень больно. В ответ Ленфорд кивает и улыбается, потому что вся эта сраная ситуация ему кажется сраным дежавю.***
Карл тянется к бутылке дешёвого абсента из скудного мини-бара и делает большой глоток из горлышка, а после ловит губы Ленни, разделяя с ним вкус напитка и поцелуй одновременно. – Всё закончилось, – шепчет Карлсон, обнимая дрожащее тело в объятиях, успокаивающе целуя в основание шеи. Ленфорд выглядит так, будто из него высосали всю душу, и Карл снова припадает губами к чувствительной ямочке под ухом, оглаживая руками бока физика. Ленни послушно прижимается теснее, выдыхает ему в рот, пока тот шепчет что-то успокоительное. Он гипнотизировал его, заставлял млеть под его руками. Карл тянется за поцелуем, вылизывает его рот изнутри. Ленни издаёт тот самый пошлый стон и у Карлсона снова сносит крышу. Он прикусывает его нижнюю губу, туда где не успела зажить новая ранка, оставляет несколько ярких засосов на шее, ключицах и руках. Ленни судорожно выдыхает, когда Карлсон, проходя губами по шее, прихватывает губами кадык и, спускаясь ниже, покусывает кожу груди, оставляет несколько посасывающих поцелуев на животе. Карл целует каждый миллиметр тела, наслаждаясь теплом нежной кожи, чувствуя, как напрягаются или расслабляются от касаний мышцы. – Перестань, – шепчет физик, решая, что сегодня будет очень трудно чувствовать что-то кроме боли. А если манипуляции его друга пройдут успешно и у него всё же встанет, то наслаждение продлиться совсем недолго, а сам Ленни получит неодобрительную репутацию “скорострела”. Однако Карл не слышит. Игнорирует. А Ленни быстро сдаётся. Ему совсем не хочется спорить. Прикрывает глаза, и чувствует, как тот удобно устраивается у него между ног. Стаскивает штаны, специально касаясь тёплыми пальцами оголенной кожи. Разводит ноги, придвигаясь ближе. Закидывает одну из них на кровать, устраивая сбоку от себя. Ленни дергается, цепляясь пальцами за простыни, когда горячее дыхание обжигает чувствительную кожу. Мягкие теплые губы медленно обхватывают конец, явно мучая, и ведут до самого основания. Ленни выгибается, когда Карл проводит языком вдоль уздечки, облизывает бархатистую головку и заглатывает полностью. Ленфорд стонет, подмахивая ему бёдрами и снова цепляется за уже порядком истерзанные простыни. Он задыхается. Давится воздухом. Чувствует, что лёгкие взорвутся, когда Карл берет всё и сразу. Его искусно мучают, медленно поднимаясь, пуская в ход зубы, но не причиняя и капли боли. Ленфорд на грани, когда тот ведет языком вниз, обводя каждую венку и не понимает, когда и в какой именно момент, ловкие и мокрые пальцы спускаются ниже, нежно проходясь по сжатому кольцу мышц. Не понимает, потому что реальность выбивает в ту же секунду, и, входя в теплый рот на полную длину, ощущая длинные пальцы внутри себя, Ленни кончает так, что его слепит секунд на десять, а в ушах стоит дикий оглушающий звон. Карлсон оставляет поцелуй на животе физика, накрывает своими руками его дрожащие пальцы, переплетая их со своими и ложится рядом с ним. Несколько минут они молчат. Ленни смотрит пустым взглядом в потолок, думая, что небольшой кусочек облупившейся штукатурки вот-вот упадёт ему на грудь. А Карлсон думает о том, что не помнит, когда именно втянул в это дерьмо того самого мальчика в глупом джемпере, и сможет ли он что-нибудь исправить. Сейчас ему похер, хочется просто валяться вот так целый день, а что делать дальше он придумает после. Ленни тяжело выдыхает, обрывая его мысли, и Карлсон понимает – затягивать дальше нельзя. – Мне нужно кое-что уладить, – наконец спокойно произносит он, приподнимаясь на локтях, чтобы осмотреть притихшего физика. – Обязательно сейчас? – слишком сухо интересуется Ленни, зная, что переубедить его остаться всё равно не получится. – Я скоро, – отвечает Карл, оставляя лёгкий поцелуй на прощание, словно извиняясь, и покидает их номер. А Ленфорд медленно умирает. Это была первая внятная мысль физика после того, как Карл закрыл за собой дверь. Ему, кажется, бесконечно больно. Ещё в своём доме он услышал, как что-то трещало и это были не только его нервы. Парочка ребер точно были безнадёжно сломаны, и он чувствовал это каждой клеточкой тела, пока снимал простыни, пропитанные его же кровью и спермой. Ленни пытается сохранять спокойствие и не отключиться прямо в холле, когда просит перепуганную уборщицу принести новый комплект постельного белья. Чуть позже, он с безмерной благодарностью и застывшими слезами на глазах наблюдает, как та же уборщица заправляет новые простыни, приговаривая, что вообще-то тут самообслуживание. А ещё, что обычно новое бельё стелют после того, как уходят клиенты, а не через час, как те приходят. И, конечно же, бросает напоследок: – И хоть мы так не делаем, но вид у тебя, бедняга, просто ужасный. Мне совесть не позволила бы не помочь. Ленни хватает на одно слово благодарности и три шага до кровати, в которую он падает и моментально отключается.***
Проезжая мимо собственного дома, Карл убедился, что его также навестили их общие знакомые. Он не стал останавливаться, просто проехал мимо, решив, что с этим пора уже заканчивать. Карлсон звонит единственному человеку, который в курсе происходящего дерьма, что творится с его жизнью и отправляется в таверну. – Не знаю, стоит ли мне говорить в какую херню ты вляпался? – язвит Мо, наливай Карлсону. – И как там Ленни? Давно он в баре не появлялся. – Жить будет. Нам очень повезло, что шериф города отсталый идиот, – чернокожий усмехнулся и тяжело выдохнул. – Мо, нам нужна помощь. – Нет, – замотал головой Сизлак. – Не втягивайте меня в это! Я и так слишком много знаю. Уговаривать бармена сделать что-то против его воли было практически невозможной задачей. Однако Карл не сдавался, и когда он потратил всякую надежду, Карлсон вдруг выпалил: – Они убьют меня, а потом и Ленни. На себя мне плевать, – бармен снова отрицательно покачал головой, но Карл наконец заметил заинтересованность в его глазах. – Мо, они уже добрались до него. Избили, угрожали. Если бы не успел, кто знает, чем бы это закончилось… – Ладно. – Резко оборвал его Сизлак и, заметив удивлённый взгляд Карла, сложил руки на груди, корча недовольны мину: – Ты не упоминал, что оставил Ленни избитого в грязной гостинице! Они могут издеваться над кем угодно, но только не над Ленни! И снова эта чёртова фраза “только не Ленни!”. Это до дрожи в руках бесило Карлсона. Ну что в нем такого? – Я не знаю, как помочь, Карл, – выдохнул Сизлак, – но знаю того, кто точно может. Мэгги. – Младенец? Ты серьёзно? – Между прочим, она знает Жирного Тони, и я слышал, что тот её должник. А она моя должница. И если проследить связь между взаимным долгом, то получается, я могу тебе помочь! – вспылил Мо. – Встретимся с ней вечером, после закрытия бара.***
В соседнем номере кто-то сильно шумит и ругается, заставляя Ленфорда проснуться. Но все звуки сразу же исчезают, когда тот открывает глаза, словно это ему снилось или происходило несколько часов назад. Он смотрит на часы, опухшими от сна глазами.11:47.
За панорамным окном, что занимало целую стену номера было темно. Так, словно они на самом выезде из Спрингфилда. Ленни совсем не помнит какой дорогой они ехали. И он даже не уверен, что они вообще в родном городе.12:56.
Ленни слегка растерян. Когда это началось? Когда маленький идеальный мальчик, что натягивал рукава любимого джемпера на тонкие запястья, стал мишенью чокнутых эвакуаторщиков? После какого момента он стал зависим от Карла Карлсона? Ленни чертовски вымотан. Он не знает, что делать и о чем думать. Теряется во времени, где-то к середине ночи. Ему слишком больно дышать, но на самом деле ему больно душевно. Что-то грызёт его изнутри. Ленни не хочет знать, что именно. Он вообще не хочет что-либо чувствовать, пытаясь окутать сознание пустотой. Но не может, когда просматривает вечерний выпуск новостей. Очередной сюжет Кента про очередное происшествие на АЭС, и напоследок, избитый Билли, с порезом на щеке, даёт интервью. Он описывает Карлсона. Брокмана озаряет улыбка, и Ленфорду кажется, что все узнали. Он чувствует, как его руки становятся влажными, а спина покрывается холодным липким потом. Пятится назад, к выходу, хватая ртом воздух. У него есть немного вещей, которые могли бы мотивировать физика действовать быстро и без раздумий. Обычно, он долго думает, стоит ли оно того, советуется с Карлсоном, и только с его одобрения принимает решение. Но сейчас он один. А Карл возможно уже схвачен. Ленфорд хватается за дверную ручку и дёргает на себя - заперто. Шепчет, словно в припадке, мольбы, когда шарит рукой под ковриком возле двери, в карманах, заглядывает под кровать, в поисках мобильного. Он клянёт тех придурков, что избили его, потому как понимает – телефон безнадёжно утерян. Через минуту физик всё же находит ключ на тумбочке. Его сильно трусило, а в глазах отражался пар сгорающих лёгких, когда он слетает с лестницы и наталкивается на знакомую уборщицу. – Осторожнее. Что случилось? – недоуменно таращится дама. – Совсем тронулся? – Мой друг, тот, что привёз меня сегодня, – Ленфорд хватается пальцами в её плечи, надеясь, что это поможет ей лучше понять его бессвязную речь. – Он не говорил, куда уехал? – Вчера, милый. Вы приехали вчера. Успокойся, – спокойно кивает женщина. – Только что припарковался твой бойфренд. Ленни выбегает на улицу и почти бросается на друга. – Эй, – ворчит Карлсон, – ты чего? Ленни вжимается всем телом, обнимая его, пытается что-то объяснить, но путается в словах. Поэтому Карл хватает его руки и молча уводит в номер. Он выслушал физика, впервые, возможно, в своей жизни. Успокоившись, Ленни отошёл к окну и уставился в одну точку. – Так ты волновался за меня? – усмехнулся Карл, мысленно чертыхаясь, понимая, что делает только хуже. – Ты не мог бы, – шепчет Леонард, останавливаясь на полу фразе, чтобы жадно вдохнуть воздух, прислонившись лбом к холодному стеклу. - Просто… Карлсон устало выдыхает, облизывает губы и тяжело поднимается. Ему совершенно нет дела до того, чего там снова боится Ленфорд, но он знает, как прекратить его истерику. Несколько шагов, и он у него за спиной. Касается ладонью плеча, чуть сжимает, и Леонард вздрагивает, дергается, пытаясь обернуться, но Карл обнимает его за талию и прижимает к груди. И он наконец-то расслабляется, накрывает его руки, сцепленные на животе, своими ладонями. – Я подумал, – он говорит очень тихо, и Карлсону приходится внимательно вслушиваться, чтобы разобрать слова. – Подумал, что они могли добраться до тебя. Или копы, или эвакуаторщики. – Если ты устал от этого, то можешь уехать куда-нибудь, - отвечает Карл, чуть сильнее сжимая руки. Ленни не отвечает, блаженно прикрывает глаза и старается выкинуть последнюю произнесенную фразу из головы, полностью сосредотачиваясь на руках Карла. Который просто проскальзывает ладонью под рубашку Ленни, касается его напряженного живота, обводит пальцами впадинку пупка. Легко разделывается с ремнем на джинсах. Не может сдержать ухмылки, когда целует его шею, рукой ведя по пояснице, проскальзывая за ремешок штанов, чтобы надавить на копчик. – Я думал... – Ленни всхлипывает от особенно чувствительного движения, – думал... что ты не отпустишь меня. – Почему ты вдруг так решил? – Карл вжимается пахом в его ягодицы, не переставая ласкать. Он гладит лобок, задевая уже полу вставший член. – Потому что, я бы не хотел, чтобы ты меня отпускал, - сказал одними губами Ленни, заканчивая фразу тихим стоном, и выгибается, когда Карлсон осторожно оглаживает его ягодицы второй рукой, спуская его штаны вниз, до колен. – Я знаю, – улыбается Карл, кончиком языка облизывает его ухо, одновременно с мягким нажимом гладя ложбинку. Спускается чуть ниже, касается напряженного отверстия, чуть трет и ловит поцелуем очередной стон Ленни, откинувшего голову ему на плечо. – Они могут отомстить. Тут становится слишком небезопасно, – выдыхает Ленни, пока Карлсон нежно спускает с его плеча рубашку и целует светлую кожу. Карл молчит в ответ, его пальцы снова проезжаются по входу и мягкими движениями принимаются массировать сжатые мышцы, пытаясь расслабить, и Ленфорд стонет, двигаясь бёдрами навстречу. – У тебя есть смазка? – он касается губами виска физика. Тот молча наклоняется, запускает руку в карман штанов и вынимает небольшой флакон, оставшийся ещё с прошлого раза. И вот она его глупая способность набивать карманы неважными вещами, забывая о нужных. Карл осторожно вынимает флакон из его пальцев и щелкает крышкой. Затем капает масло на пальцы, чуть растирает, чтобы немного согреть, и снова проникает ими между ягодиц Ленни. – Ты всё время таскал его с собой? – спрашивает Карлсон, ехидно улыбаясь, и снова принимается массировать, чуть надавливая, проталкивая кончик пальца. Он чувствовал, как дыхание Ленфорда срывается каждый раз, как Карл вталкивает палец до половины. Даже со смазкой это тяжело. Ленни такой узкий, словно это его первый раз. – Слишком узкий, – озвучивает свои мысли чернокожий, осторожно двигая пальцем, зная, что щеки Леонарда вспыхивают смущенным румянцем. Карл прикусывает язык, чуть прикрыв глаза. Немного помедлив он добавляет второй палец. Вталкивает его почти резко. На него снова накатывает желание взять Ленфорда силой, причиняя боль, когда слышит его хриплый вздох. Затем почти сразу проникает в него третьим пальцем. Ему ужасно хочется толкнуть Ленни вперед, нагибая, прихватить за бедро, и вбиваться в узкое тело, забыв самого себя. Но он лишь вздрагивает, когда Ленни хватается за его бедро, слегка царапая кожу. – Прости, – Карлсон скользит пальцами внутри, одновременно лаская член физика, зная, как он любит нежность. – Больно? В ответ Ленфорд неожиданно заводит руку за спину и сжимает через брюки член Карла, и тот глухо стонет, подаваясь бедрами, вдруг понимая, что ему так же почти невыносимо терпеть. Ленни выдыхает: – Я хочу... – он сглатывает. – Хочу тебя… Карлсон реагирует моментально, словно цепной пёс, ждущий команды. Он резко убирает руку от паха Ленни, чтобы расстегнуть собственные штаны, пока физик жмется совсем близко, насаживается на пальцы. Карл осторожно вынимает их и, наконец, прикусив губу, проходится ладонью по своему члену. Приставляет головку ко входу, чуть скользит, надавливает, а потом, обхватив шатена поперек груди одной рукой, а другой лаская его член, начинает медленно вталкиваться. Ленфорд пытается помогать, направляя пальцами, пока Карл двигает бедрами, тяжело дыша. Сдерживать себя невероятно тяжело, но и причинить боль Ленни почему-то не хочется. Он и так почти задыхается, вцепляясь пальцами в его бедро, потому что Карл вталкивается на всю длину, прижимая его ближе и начинает плавно двигаться. Член Ленни в руке подрагивает, сочится смазкой. Медленные движения отдаются во всем теле почти болезненным удовольствием, а то, как физик выстанывает его имя окончательно сводит с ума. – Карл… – захлебывается воздухом, стонет Леонард, упираясь ладонью в стекло, – Быстрее. Пожалуйста... И Карлсон послушно ускоряет движения, лаская его в такт им. Ленни цепляется свободной рукой за предплечье Карла, ища поддержки, шепчет его имя, какие-то признания. Но Карлсон ничего не слышит, просто продолжая двигается, едва не теряя разум от этого жара и узости. Он покрывает поцелуями его шею, плечи, слегка прикусывая их, оставляя небольшие синяки. Прижимается губами к его губам, почти съедая их в поцелуе, чувствуя медный привкус на своём языке. Он вдалбливается, практически не сдерживаясь, и замирает лишь когда Ленни вдруг всхлипывает, вздрагивает всем телом. Его пальцы скребут по стеклу, а по ладони Карла течет теплая вязкая влага. И это ощущение отдаётся внизу живота острым удовольствием. Карлсон толкается бедрами, впечатываясь так глубоко, что Ленни вскрикивает, инстинктивно пытаясь оттолкнуть. Карл кончает с глухим стоном, прижав Ленни к себе так, что больно самому. – Как ты это делаешь? – шепчет Ленни. Мозг чернокожего зависает на несколько минут, и он отчаянно пытается подобрать нужные объяснения тому, как заставляет физика кончать, но благо его мысли прервал сам Ленни. – Как ты борешься со страхом? Неужели тебе всё равно? – Да, – отвечает он, тупо улыбаясь куда-то в загривок мужчины. Ленфорд разворачивается к нему лицом, оставляя на скулах лёгкие поцелуи, вплетая пальцы в кудрявые волосы. – А мне очень страшно. Я даже не знаю сколько дней прошло с того момента. – Я понимаю, – шепчет в его губы Карл. – Завтра вечером всё закончится. Я тебе обещаю. Физик устало кивает, вымученно улыбается и пытается не расплакаться. Не то чтобы ему нравилось происходящее. Или то, как его постоянно выбивают в стены размашистыми, рассчитанными и отточенными ударами с ноги. Просто он понимает, что закончить с этим дерьмом равносильно концу их отношений с Карлом. Что, как только ситуация с эвакуаторщиками разрешится, они снова будут молчать о случившемся, искусно притворяясь друзьями. А он этого не хочет. Совсем. Пускай его хоть каждый день избивают до состояния овоща, лишь бы Карл позволял целовать его губы. Ленни падает на кровать, корчась от неприятного ощущения в груди, поздно вспомнив о сломанных ребрах. – Осталось только договориться с местной мафией, и, если получится, то всё станет как раньше, – говорит Карл, избавляясь от одежды, по пути в душевую. И как только дверь в небольшую комнату закрывается, словосочетание “если получится” больно отзывается внутри Ленни, и слёзы начинают прокладывать свои влажные дорожки по его щекам.***
Первые лучи солнца легко проникли в комнату, освещая лицо Ленфорда. Он почти не спал ночью, прокручивая в голове разнообразные варианты сценариев того, как пройдёт их встреча с Тони. Но тело не выдержало где-то в четыре часа перед рассветом, и физик вырубился на два часа, прежде, чем солнце не коснулось его щёк. Он проснулся первым, и как обычно начал день с медитации. Сосредоточиться не получалось, поэтому он быстро бросил эту затею, полностью фокусируя внимание на спящем Карле. Он наблюдал за ровным дыханием и чуть подрагивающими ресницами. Старался не шуметь, не шевелиться и даже не дышать полной грудью, словно теперь это был способ дойти до духовного прозрения. А когда Карл проснулся, Ленфорд быстро отвернулся, краснея, как будто совершил преступление, воровство. – Пора собираться, – бурчит в подушку чернокожий. С этой фразой день начинает пролетать, незаметно ускользая секундами ожидания. Но Ленни, кажется, не замечает этого. У него ноет каждая клеточка тела, и единственное, чего, пожалуй, хочется – как можно скорее оказаться дома, в безопасности. Физик чувствует каждый ухаб на дороге, по которой они возвращаются в Спрингфилд. Каждый раз, как машина подлетает вверх на несколько сантиметров, он успевает мысленно произнести мантру. А когда та опускается с противным стуком на асфальт – скулит, хватаясь за предплечье Карлсона, проклиная плохие дороги и сломанные рёбра. Как только машина останавливается, Ленни вываливается из салона первым, ощущая почти адскую боль, что эхом звенела в не сросшихся костях. Может поэтому он съедает только половину Красти бургера, наблюдая за голодным Карлом. И может именно поэтому отказывается ехать в таверну, предпочитая прогуляться по улочкам любимого города. Физик прекрасно знал, что Мо Сизлак лучший бармен в Спрингфилде, да и в его жизни, пожалуй. А ещё он знал, что проявление нежных чувств в виде объятий слишком несовместимы с этим человеком. И Ленни сильно удивился, когда Мо швырнул любимую тряпку на стойку и двинулся на встречу к Леонарду, широко раскинув руки. – Осторожнее, прошу, – прошипел Ленни, когда руки Сизлака сомкнулись на его плечах, а знакомая боль выстрелила новыми ощущениями. – Так, все расспросы на потом, сейчас у нас встреча, – Мо подмигнул Карлу, а тот кивнул в ответ. По сложившейся традиции, все собрания мафии проходили под окнами Симпсона, и этот раз не стал исключением. Когда Карл, Ленни и Мо подошли к дому, их уже ждали пять человек, во главе с Жирным Тони. Итальянец выразил свои соболезнования Ленфорду, желая ему скорейшего выздоровления, что удивило физика, а после предложил перейти к делу. Тони внимательно слушал рассказ Карла. Передвинул сигарету в другой угол рта, рассматривая его открыто, в упор. Затем подозвал к себе одного из помощников и шепнул ему что-то на ухо. – Малютка сказала, что вам нужна помощь в очень нелёгкой ситуации, и я смогу вас обрадовать. Это Лу, – он указал рукой на возникшего рядом мафиози. – Он возьмёт вину за убийство эвакуаторщика на себя. С остальным мы разберёмся самостоятельно. – А что нужно от нас? – спросил Карл. – Это же не жест доброй воли? – Сложись эта история не с сеньором Леонардом и не с малышкой, я, конечно же, взял бы плату с вас за наши услуги. Но судьба на вашей стороне, так что да – это жест доброй воли. Мардж Симпсон выглянула из-за угла и предложила свои фирменные угощения, и это стало отличным завершением переговоров. Она не сильно удивилась присутствию Ленни и Карла, лишь осторожно приобняла Ленфорда, приговаривая, что знает о его несчастном случае в ванной и что молилась за его скорейшее выздоровление. – Почему каждый в этом городе хочет тебя обнять? – недовольно рычит Карл, вызывая лёгкую улыбку у Ленни. – Чтобы ты ревновал, конечно же. Физик хватается за руку Карлсона, сплетая их пальцы в замок, и прижимается, смеясь куда-то в плечо. Вызывая тёплые волны нежности в океане чёрствости Карла. Он знает почему все его любят, но, кажется, только сейчас понял, что любит его сильнее всех тех любвеобильных мужчин и женщин вместе взятых.***
Проходит примерно неделя после встречи с мафией. Примерно дней пять со дня последней встречи Карла с Ленфордом. Они решили, что лучше пока не светится пару дней, ожидая подвоха от Жирного Тони. Однако, не условились в сроках. И пока Ленфорд медленно сходил с ума от ожидания, отчаянно борясь с желанием позвонить Карлу, сам чернокожий ощущал скуку. Зверь внутри скулил и выл, царапаясь о сознание мужчины, требуя вернуть Ленфорда на привычное место. Но Карлсон тянул. Игнорировал. Старался выбросить из головы. Так пару дней превратились в пять. И он не знал, сколько ещё протянет и протянет ли вообще, отказываясь принимать тот факт, что Ленни ему необходим. На десятый день, просматривая новости, Кент Брокман сообщил радостные известия о том, что “Спрингфилдского преступника, что разобрался с целой бандой эвакуаторщиков из Гопстополиса, удалось поймать” и с недовольной миной сообщил, что “им оказался влиятельный человек из влиятельного общества”. Это значило, что Тони уже вытащил Лу из тюрьмы. Что теперь можно выйти из своего убежища и вернуться к привычной жизни, чего, по неизвестной причине, совсем не хотелось делать. На двенадцатый день ему позвонили с работы. Угрожая увольнением, его вежливо попросили вернуться. Карлсон послал девушку из отдела кадров и бросил трубку. Но телефон снова напомнил о себе раздражающей вибрацией в кармане брюк. Карл не смотрит на номер. Нехотя отвечает, и сразу же хмурится, как только понимает, что звонит Ленфорд. Не успевает произнести и слова, как тот назначает встречу возле огромных букв “Спрингфилд” на въезде в город, сразу же сбрасывая звонок. Естественно вызывая этим недоумение и ещё большее знакомое раздражение у чернокожего. Однако, Карл садится в машину, и специальная лампочка остаётся проигнорированной, в попытке оповестить владельца о том, что бензина хватит только в одну сторону. Он карабкается по знакомому склону, с начатой бутылкой виски, проклиная всё на свете, каждый раз спотыкаясь об камни или выбоины. И, конечно же, он забирается на “P”, где уже разместился Ленни. Они молчат несколько минут, пока лунный диск не оказывается на нужном месте – ровно над атомной станцией, освещая весь город внизу. – Я ведь говорил, что всё закончится, – выдыхает Карл, делая последний глоток алкоголя. – А я не говорил, что хотел этого, – отвечает Ленни куда-то в пустоту перед собой, словно его собеседник само небо, и чувствует вопросительный взгляд Карла пылающей щекой. – Не знал, что тебе нравятся убийства и избиения, – хмыкает Карлсон, не особо надеясь на продолжение беседы. Но Ленни снова говорит. – Я не об этом, – он произносит фразу примерно за секунду до тяжёлого выдоха, и последнее слово слышится почти как шелест. – Не хочу больше притворяться. Делать вид, что ничего не было. – Ленни, если об этом узнают, мне будет очень плохо. В тюрьме, обычно, сложно. На губах Карла расцветает ухмылка, а в голове проносится фраза: “неужели это так трудно понять?”. Ленфорд наконец-то разворачивается к нему лицом и на секунду замирает. Кожа Карлсона кажется фиолетово-синей, а его улыбка – самое печальное, что физику доводилось видеть. Это, как и в прошлый раз, производило на него слишком сильное впечатление, гипнотизируя, рождая непонятное влечение внутри него. Заставляя неотрывно смотреть примерно минуту, а после сжимать кулаки, сдерживая порыв коснуться тела. – Некоторые говорят, что в стрессовых ситуациях мы действуем совсем не так, как в обычной жизни. Способны на такое, о чём никогда не думали. Я решил, что… если тебе нужно убивать кого-то перед тем как поцеловать меня… – Вот ты о чём… – Ладно. Хорошо. Просто скажи, что для тебя это ничего не значило. Лучше сейчас, чтобы я даже не надеялся. – Иногда ты такой идиот, что я бы с удовольствием убил бы тебя, – говорит чернокожий, спускаясь на землю, стараясь найти баланс равновесия в ничтожных остатках трезвости. Он ждёт, когда физик последует за ним, и помогает ему, думая о том, что его рёбра всё ещё болят при физической нагрузке. Но Ленни отталкивает его руку, старается избегать любого контакта и семенит к шоссе. – В моей машине закончился бензин, – кричит Карлсон. Но Ленфорд не остановился, скорее всего, изначально настроившись идти пешком. И тогда он догоняет его, схватившись на больную кисть, заставляя того охнуть. Ловя себя на мысли, что делает это намеренно. Чтобы наказать Ленни, который не хочет выслушать и снова ведёт себя глупо и по-детски. Он замечает, что Леонард вытирает лицо краем свитера, и Карлсон осознаёт – это пьянит его не хуже виски. – Я думал, что ты предпочтёшь забыть эту часть нашего приключения, – выдавливает Карлсон из себя, пытаясь не причинить слишком много боли физику и при этом старается не рассмеяться. – Мне не нужно кого-то избивать, идиот. И мне плевать, что скажут о нас на работе. Если захочешь рассказать – плевать. Ленфорд смотрит на него своими огромными зелёными глазами, в которых застыли слёзы, что делают зрачки ещё выразительнее. Смотрит, пока Карлсон слетает с катушек. Пока он не целует его, растворяясь в темноте, подсвеченной лунным фиолетово-голубым светом. И слышит тихое рычание зверя у своего уха: – Я слишком люблю тебя, чтобы забыть тебя.