сахарная вата.

харукава думает, что она в принципе проебала все чувства. она ошиблась. единственное что у неё осталось — чувство любви. может она какая-то неправильная? она сама не знает. маки видит каеде. слышит её голос. ощущает аромат её духов, когда блондинка-что-любит-розовое проходит мимо. она слушает её игру на пианино и понимает. она к ебням потеряла голову. харукава так же понимает, что она не научит блондинку ничему хорошему. только курению в постели. алкоголю в душе. и ебанному спокойствию, что уничтожает её изнутри. абсолютная убийца сжигает в в себе все ненужные слова. Она просто снова смертельно больна (конечно же, человеком). Такое не вылечить куриным супом, таблетками или ежедневными вакцинами. Такое ничем не вылечить. Кому вообще нужны парни, когда есть о н а? Она смотрит на труп её любимой. Задыхается от подкатывающейся истерики. И она понимает. Что она хоть что-то чувствует. маки смотрит на себя в зеркало и видит только черные радужки, полностью сожравшие зрачки. и ей отчего-то мокро в складках рта. Выплёвываешь в горсть ладоней «лю…» и сверху кроешь чуть кровящим «…блю». Разбивает себя на части, каждый раз когда видит портрет каеде. «Я не вернусь», — стеклу губами шлёшь. и зеркало со смехом тянет: «Лож-шь». у неё внутри — подохшие коты, а таблетки, увы, не спасают от сердцебиения. то у неё на шее/на ключицах — петля, сделанная из веревки. для харукавы блондинка чертов личный эшафот. каеде для абсолютной убийцы смертница со стажем. которой она хочет подарить венок. но она не успевает. она хочет подарить её всю сахарную вату этого мира. она не успевает. венок и сахарная вата остаются гнить где-то на задворках сознания маки.