Оксимирон - чертов провидец

– Ладно. Что я натворил? Можно огласить весь список? Его никто ни в чем не обвиняет. Если бы обвиняли, было бы как-то попроще. Это как с предками. Накосячишь, а вместо крика сдержанное «Садись, ешь». Вот и Влад щас, словно батя, выдерживающий паузу перед смачными пиздюлями. Сидит, собирает камешки в игрульке на телефоне и вообще ничего не говорит. А у Кирилла поджилки трясутся. Потому что он в отношениях впервые в жизни и хуй знает, как нормальные люди сглаживают конфликты. Было бы вообще не весело разбежаться после трех недель, когда у них две зубные щетки в ванной и один комплект постельного белья на двоих. А, ну и эти, как их там? Чувства. – Поговоришь со мной? Садится на край дивана, получает обосраться-какой-взгляд и вскакивает, как будто его укусили за жопу. Чешет череп. Ну, он пытался. Пить хочется – жуть как. Он не помнит, как оказался дома, в своей постели, как разделся и как его голова столкнулась в страстном танце с подушкой. Зато помнит очередь из шотов на барной стойке и свои попытки перетанцевать стриптизершу. Идет на кухню, пошатываясь, находит холодильник, прижимается к нему лбом и некоторое время почти мурлычет от кайфа. И только потом замечает зеленый стикер с размашистыми буквами: «Пива нет. Взаимоуважение, любовь и доверие тоже в проебе». После этого лбом прикладывается трижды. Кирилл делает вид, что он при смерти, но на Влада это не действует. Он надевает наушники, чтобы не слушать чужих стонов, и на том его телодвижения заканчиваются. Это довольно жестоко. Потому что Кирилл тактильный и любвеобильный, ему нужно общение, обнимашки и гарантии, что он еще не совсем проебался. Что его не вышвырнут за дверь, хотя сам себя он бы определенно вышвырнул. Летай подставляет его, когда начинает выкладывать фотки со вчерашней попойки. Они идут одна за другой, и месяц назад Палм бы поржал и сел ждать, когда его пьяную рожу сделают мемом, но не сегодня. «УДАЛИ ЭТО БЫСТРО», – пишет он Дане, а в следующую секунду Влад открывает инсту. И поздно. Он отмывает кухню, чистит ванну, закупается продуктами и готовит по меркам 19-летнего неприспособленного к жизни пиздюка нихуевый ужин. Влад демонстративно заваривает себе бич-пакет и уходит с ним за компьютер, полностью игнорируя запахи, исходящие от плиты. Кирилл знает, что Микси и Летай едут на выходные за город и уже прикупили палатку. Что Династ нашел у себя яйца и перестал шарахаться от Майлза, как от чумного. У всех все заебись и только Палмдропов по закону жанра спит на диване, да еще и с одной подушкой, одинокий, замерзший, хлюпающий носом, потому что давно пора сменить летние кроссы на что-то потеплее. – Одеяло второе возьми, – Влад подает голос, когда Кирилл вообще на это уже не рассчитывает. Он появляется в дверях на секунду, а потом сваливает в спальню, и Палм идет в твиттер – писать драматичный пост. Есть вариант – пойти, поскрестись в дверь спальни и надеяться, что его пустят. Пообещать больше вообще не пить, рассказать, как было скучно и тоскливо бухать без Пиэма, вцепиться, как пиявка, и ждать прощения. Обычно он так и делает. Обычно. Сам факт того, что это говно происходит регулярно, напрягает. Кирилл переворачивается на спину и вместо овец перед сном начинает считать свои косяки. И в результате выходит так, что это просто чудо какое-то – почему Пиэм его еще не послал на хуй? «Согласен на воздержание, отказ от всего, что крепче морсика, можешь мне даже «пидорас» на лбу написать, только пусти к себе под крыло». Голуби, блять. Оксимирон – чертов провидец. Надо ему бутылку поставить, что ли. Лимонада, само собой.