Диван

Юдзуру всегда держит окно открытым. Особенно по ночам. Диван не против. Зато против кот Юдзуру, но дивану наплевать, что думает по этому поводу какой-то кот. Всё-таки это ужасное существо было виновником всех его дырок и царапин. Не то, чтобы это было важно, если честно. Не то чтобы, кого-то волновало благополучие дивана. Каждый вечер Юдзуру грациозно восседает на диване у окна, лихорадочно набирая текст в телефоне. Так всегда всё и началось: с сообщения. Будь то ответ или его инициатива. Иногда они просто переписывались. И на этом всё – просто Юдзуру, ещё больше портящий себе зрение, его сияющее лицо в мягком голубоватом свете от экрана телефона. Его пальцы двигаются быстрее скорости света, когда он пишет ему. Ему. Шоме Уно. Порой, в хорошие дни, обычно в теплые ночи, когда кот не донимает диван, Шома звонит. Раздаются то тихие смешки, то громкий хохот, то едва слышные «я люблю тебя», то оглушительные «Заткинь, Юдзуру! Это не смешно…» «Ой… ты такой милый, когда смущен…» Лёгкая болтовня. Простые слова. Диван стоит в счастливой тишине, слушая, как беззаботный смех парня заполняет пустые комнаты, его вермишельные конечности неистово подёргиваются, время от времени ударяясь о чувствительный диван. Однако диван не возражает, ведь делает парень это в основном от радости. - О боже, я люблю его, люблю, люблю! – восклицает Юдзуру, нежно прижимая к груди кота и кружась с ним по комнате посреди ночи, а затем плюхается на диван. Ой-ой. Диван терпеливо стоит в гостиной, слушая нескончаемую речь парня о том, какой Шома Уно идеальный. Пока парень продолжает свои мечтательные излияния, кот начинает медленно подбираться к дивану, чтобы потереться о него уже третий раз за неделю. О Господи, он опять метит территорию. - Какой же он милый! Среднестатистический человек обычно выпускает газы около четырнадцати раз в день. К счастью для дивана, Юдзуру и Шома люди далеко не среднестатистические. На самом деле, они довольно неординарные личности – ведь Юдзуру часто приносит домой Золото, а Шома – Серебро. - Так вот, значит, где ты живёшь? - Ага… - просто отзывается Юдзуру, его рука каким-то образом оказывается обвитой вокруг талии Шомы, когда они оба подходят к дивану. – А что? Тебе не нравится? - Очень нравится, - в ответ спокойно улыбается Шома. Вообще-то, их поведение довольно странное. Они не набрасываются друг на друга с пошлыми развязными поцелуями, не начинают тут же заниматься умопомрачительным сексом, к чему диван, зная людей, уже привык. Вместо этого они просто сидят на нём, нежно глядя друг на друга и обмениваясь миллиардами слов. Они говорят обо всех. О том, что Нейтан, «Король Квадов», может побить его на Чемпионате мира, и о том, что он ещё не готов проигрывать. Они говорят о том, как хороши в последнее время прокаты Хавьера, и что тот, возможно, победит из-за его дурацкой травмы. Они говорят о своих надеждах и мечтах, и о том, что, по их словам, они ещё не достигли своей цели, хотя на самом деле это неправда. - Мы достигли. Определённо достигли, - прошептал Шома. – Однажды мы абстрагируемся от всего этого и увидим, насколько мы хороши, – говорит он. Шома вяло растекается по дивану, прислонившись к своему парню, в то время как Юдзуру гладит его по волосам. - Да ладно? – сомневается Юдзуру, краешек его губ трогает лёгкая улыбка. - Угу, прикинь, - отзывается Шома, закатив глаза. Диван стоит, удерживая парочку вместе, вознося их поближе к звёздам. Они укрыты дюжиной тонких одеял, свободные наволочки лениво прячут подушки, которые у них одни на двоих. Вместе с ними этот ужасный кот, его мурчание проходит вибрацией по мягкому старому дивану, впитываясь в ткань. Диван терпеливо остаётся стоять в притихшей комнате, в которой слышно лишь сопение одной конкретной парочки влюбленных. Диван думает, что к такому можно и привыкнуть. Он переезжает к ним. Шома. И они проводят добрую половину своей совместной жизни на диване. Но не то, чтобы тот возражал. Настоящее. Неприкрытое. Счастье. Этот мальчишка был светлее самого солнца. Жизнь превращается в нескончаемый поток объятий, щекотаний с радостным беззаботным смехом, который заполняет всё пространство, отражаясь от стен их маленькой квартиры. Дни стоят солнечные и ясные, вечера всегда теплые, окна открытые. Иногда они гуляют по ночам и не возвращаются даже под утро. Однако, когда это случается, всегда наступает полный беспредел, поскольку страшное когтистое существо вечно оставляет на нём свою шерсть. До чего же невоспитанный комок шерсти. Но они счастливы. А это, решает диван, единственное, что по-настоящему важно. - Шома, ты там готов? - Ещё пять минуточек, милый! - Я тут не становлюсь моложе от ожидания, знаешь ли! - Ой, заткнись, Юдзу… - говорит Шома, внезапно выходя и демонстрируя свой прикид. - … Ну как? Как я выгляжу? Ожидание того стоило? Юдзуру одаривает его восторженной улыбкой. - Определённо. *** - Диван-кун? - Не называй меня так. - Я уже пометил тебя как свою территорию, - шипит кот. – Я могу звать тебя, как захочу. - Что тебе надо? – стонет диван. Каким, чёрт возьми, образом они вообще сейчас общаются? - Что произошло с Шомой? – мяукает кот дивану. Он выглядит искренне встревоженным, что странно. - Я… я не знаю. Он всё ещё здесь. Порой, когда он утомлён, он сидит на диване, гладит кота и смотрит телевизор. Иногда он смотрит прокаты Юдзуру, иногда – свои собственные. И каждый раз, просматривая свои выступления, он записывает свои мысли, только чтобы потом разразиться проклятиями. Порой он вовсе ничего не смотрит. Больше не слышно заполняющего пространство смеха. На его место приходят шумные ссоры и неприятные оскорбления. Окно больше не открывается, отчего становится трудно дышать, и Юдзуру проводит ночи в компании дивана, а Шома – с котом. - Боже. Ох уж эти мужчины и их гордость, почему они такие? – вопрошает кот, пока Юдзуру и Шома оба на соревнованиях. Он вылизывает лапу, беззаботно развалившись на диване. Как будто диван знает. Да ради бога, он всего лишь чёртов диван. Однажды он просто исчезает. Больше не слышно даже криков. Теперь лишь абсолютная тишина, и единственный звук, который разносится по квартире, это звук горьких рыданий. Диван впитал в себя так много слёз, парень, скорее всего, уже выплакал целый Тихий океан слёз. - Он ушёл, ушёл… - плачет Юдзуру. Всё, что он делает последнее время, это плачет и сетует на то, как скучает по любимому. Больше нет болтовни допоздна, нет объятий по утрам, нет случайных телефонных звонков в три часа ночи, нет долгих переписок до рассвета. Ничего нет. Диван теперь стоит в одиночестве в гостиной, нетронутый. В эти дни его часто оставляют одного, поскольку Юдзуру торчит в своей комнате, выходя оттуда лишь для того, чтобы взять чего-нибудь поесть. Всё тихо и спокойно. И неподвижно. Диван пытается вспомнить времена, когда Шома был здесь, или когда Юдзуру засиживался допоздна лишь ради того, чтобы поболтать с ним. Он возвращается воспоминаниями туда, где были радость, любовь, чувство, что так будет всегда. Где Юдзуру дышал и жил. Диван становится потёртым и старым, отжившим своё. И он задаётся вопросом, посчастливиться ли ему хоть разок ещё услышать болтовню прелестной парочки. *** Когда дверь открывается, диван ничего особо не ждёт. Лишь Юдзуру, вернувшегося домой с очередной долгой вечерней тренировки. Возможно, он отправится прямиком в кровать. В последнее время он тренируется с утра до ночи. Больше нет слёз, да и долгих бесед с котом на тему того, как он сильно облажался, тоже нет. Окна снова открыты, и кот начал спать на диване. Стало так холодно, а вечера ещё холоднее. - Как думаешь, мы увидим ещё Шому? – спрашивает кот. - Да боже мой, я - мебель! Перестань задавать мне вопросы, - стонет диван. Серьёзно. Они не в сказке Диснея. - Понимаю, я тоже по нему скучаю, - вздыхает кот, мурча в диван. – Появилось ощущение какой-то дисгармонии, не так ли? Несмотря на то, что диван лишь куски ткани и ваты, собранные вместе, он тоже это ощущает. Слишком много Инь и никакого Ян для гармонии. - Это совершенно точно плохо кончится, - мурлыкает кот, укладывая голову на диван. Диван не признает этого вслух, однако он знает, что кот определённо прав. Очередной день. Очередная ночь. Они почти и не ждали, но вот он здесь. Шома Уно. Во всей своей небесной красе. - Я… слышал о том, что случилось, - мягко произносит Шома. - О, да… - неловко отвечает Юдзуру. Господи. - Мне жаль, что ты получил травму, - тихо добавляет Шома. Он теребит пальцы рук – он часто так делает, когда нервничает. - Да пустяки, - дёргает плечом Юдзуру, его голос звучит грубо. Неужели возможно вести себя так холодно с теми, кого так нежно любишь? - Это не пустяки, - вдруг возражает Шома. – Как ты сможешь тренироваться, готовясь к Олимпиаде? - Справлюсь как-нибудь, - хмурится Юдзуру. - Нет, ты не… - Я сказал, что СПРАВЛЮСЬ, - резко произносит Юдзуру, хмурясь ещё сильнее. И именно тогда Шома начинает плакать. Люди по природе своей отвратительные существа, но даже самые жестокие из них имеют свои пределы. Пределом Юдзуру был Шома. - Шома-кун, прости, что повысил на тебя голос… подойди ко мне, - просит Юдзуру, его голос смягчается. Он хлопает по дивану, отодвигаясь, чтобы освободить немного места для Шомы. Шома приближается к парню, неловко усаживаясь рядом, и в следующую секунду Юдзуру поспешно хватает его, начиная осыпать его короткими поцелуями. - Не плачь, Шома-кун, ты же знаешь, когда тебе грустно, мне тоже грустно, - шепчет Юдзуру парню, по его щекам катятся слёзы. – Ну же, успокойся, - говорит он, поглаживая Шому по волосам. - Прости меня, Юдзуру… Я так по тебе скучал, - признается Шома, крепко вцепившись в Юдзуру, словно от этого зависит его жизнь. - О боже, не извиняйся, это я виноват, что был таким ужасным парнем для тебя, - отвечает Юдзуру, вплетая пальцы в волосы младшего. Он скучал по этому. По нему. По его прикосновениям, по его запаху, смеху, просто по его Шоме. - Мы оба были хороши, - говорит Шома, издав слабый смешок и обнимая Юдзуру, у него хриплый от плача голос. - Ага, - тихо выдыхает Юдзуру, держа парня в своих объятиях, словно ребёнок своего плюшевого мишку. - Боже, мне этого так не хватало, - выдохнул Шома. – Не хватало тебя. - И мне… - отзывается Юдзуру, он вдруг неловко отстраняется, побуждая Шому посмотреть на него. – Как думаешь… можем ли мы начать всё с начала? – тихо спрашивает он. - Конечно, - отвечает Шома, слишком поспешно, что это вырывает у Юдзуру смешок. Он обнимает парня ещё крепче, теперь они почти касаются носами. - Шома Уно, я люблю тебя, - улыбается Юдзуру. - Я знаю, - отзывается Шома, сокращая расстояние между ними. Настоящая любовь действительно всегда побеждает. *** Диван теперь живёт в доме, а не в квартире, окруженный трофеями, медалями, постерами и множеством других наград, которых удостоилась парочка. Фотографиями японской команды и их товарищей по льду теперь залеплен весь холодильник, а дом завален плюшевыми винни пухами. Каждый субботний вечер парочка усаживается на диван возле открытого окна, кот удобно устраивается у Шомы на коленях. Конечности Юдзуру и Шомы переплетаются, и они всю ночь болтают о старых добрых временах, вспоминая те дни, когда они тренировались с утра до ночи до боли в спине и онемевших лодыжек. - Я же тебе говорил, - улыбается Шома, пока Юдзуру обнимает его и наслаждается тишиной. Единственное, что он сейчас хочет слышать, это голос его прекрасного мужа. – что однажды, когда мы станем старше, мы абстрагируемся от всего этого и увидим, насколько были хороши. - Ну, и? – произносит Юдзуру. Внезапно их разговор прерывает телевизор, где на экране ведущий объявляет: - Мы продолжаем наш специальный выпуск «Величайшие фигуристы в истории»: Далее в программе – японские фигуристы Юдзуру Ханю и Шома Уно! Шома одаривает мужа самодовольной ухмылкой, и Юдзуру пытается подавить улыбку. Однако он быстро сдаётся, и по его лицу расплывается похожая ухмылка. - Боже, ты такой милый. - Я знаю. - Я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю, идиот. Диван счастливо стоит в доме, наполненном беззаботным хихиканьем и солнечными улыбками. Жизнь не может стать ещё лучше.