Migotanie nadziei

      Титаны ненавидели свет.       Одиноко горящий огонёк веял надеждой. Титаны ненавидели всякие проявления надежды. Но они не шевельнулись; ожидали его дальнейших действий.       Огонёк потихоньку приближался к Титанам. Загоревшись где-то среди улиц разрушенной Варшавы, Огонёк тихо скользит мимо тлеющих обломков и обвугленных тел. Титаны бездействовали. Наконец Огонёк остановился.       Красные, совсем как тлеющие угольки, глаза Титанов узрели одиноко стоящую фигуру посреди площади. Свет нестерпимо бил в глаза. Титаны жмурились.       Он неподвижно стоял, пошатываясь. Последний из партизан, левой рукой зажимая ранение, а правой сжимая коктейль Молотова, он бесстрашно глядел своим палачам прямо в глаза. Титаны безразлично смотрели на мятежника, ожидая, когда же догорит та злосчастная тряпка и тьма восторжествует вновь.       Поляк стоит во весь рост, нервно дышит, совсем как одинокая падающая звезда. "Умереть, но дать людям свет, — проносится в голове у мятежника, — а там где свет там и надежда!"       В свете виднелась закоптившаяся красно-белая повязка поверх имперского орла* на плече. Планшетка сдвинулась назад. Ремень тянули вниз кобура и подсумки. Лучи тусклого света скользили по судорожно напряжённому лицу. Дрожь прошлась разрядом по телу партизана, но он продолжал стоять. Вдох. Выдох. Сердце отстукивало последние аккорды этой песни. Иногда трагедия нуждается в финале больше, чем в зрителях. — Bóg, Honor, Ojczyzna!..**       Его хриплый крик поглотила тьма. Коктейль Молотова поцелил Титану прямо в глаза, сверкнув во тьме параболой в последний раз.       Поляк смеётся, срываясь на кашель и падая на асфальт, задыхаясь, шёпотом напевая старую песнь: — Jeszcze Polska nie zginęła, Kiedy my żyjemy!..**