Любовь моя!

Темнота. Настолько плотная, что, кажется, её можно потрогать. И Мидория плывёт в ней. Он не видит своих рук, но чувствует их. Он не видит своих ног, но… Их он не чувствует. «Это просто кошмар, — успокаивает себя мальчик, — я сейчас проснусь». И он пытается. Щиплет себя за бедро, за живот, за плечо, пытается распахнуть глаза, да хотя бы закричать, чтобы разбить эту странную, давящую тишину. Но все попытки тщетны. Из сна его выводит кое-что другое. Голос. Чужой голос. Он нисколько не похож на мамин, но всё равно поразительно знаком. — Деку, проснись! Хватит спать, пора завтракать. «Деку… Кто-то из одноклассников? Я что, уснул в Юэй? Но почему тогда завтракать?» Мысли Мидории текут плавно, расслабленно. Слишком плавно. Мальчик приоткрывает один глаз, но тут же зажмуривается от слишком яркого света. — О, я сейчас выключу лампу. Шаги. Непонятно чьи, но тоже очень знакомые. Мидория пытается вспомнить, где он слышал этот голос, кому принадлежат шаги. Но даже от попытки подумать голова начинает раскалываться. Словно в висок забивают ржавый гвоздь. Щелчок выключателя. Мальчик пытается ещё раз открыть глаза. В этот раз попытка успешнее. Над головой что-то серое. Виден кусок лампочки. — Деку-кун, ты уже очнулся? — чей-то голос звучит участливо, даже заботливо. — Да… — ответ Мидории еле-еле слышен. — Ох, я же не сделал тебе больно? — Холодная ладонь ложится на лоб, ослабляя боль. — Я пытался быть предельно аккуратным. — Что?.. Кто ты вообще?.. — Ох, неужели ты не узнал меня, Деку? — незнакомец (или же знакомец?) неестественно смеётся. — Это же я, Иида. — Иида… — Мидория тихо стонет от боли. — Да, мой хороший. Это я, — его голос тих и вкрадчив, а рука ласково гладит лоб. — И мы наконец-то вместе. — Подожди, что?.. — Мидория пытается приподняться на локтях, но Иида второй ладонью аккуратно укладывает его обратно. — Тш, — парень ласково улыбается. — Ты ещё слаб, но действие транквилизатора скоро пройдёт. Мидория откидывается обратно на подушку, пытаясь осмыслить происходящее. «Я. Он. Его хороший. Транквилизатор. Что тут произошло? И почему я не чувствую ног?» Иида быстро ходит по комнате, мурлыкая себе под нос. Видно, что он взволнован, но взволнован радостно. — Иида, — Дурман с Мидории медленно спадает, — где я? И что я… — он тихо шипит, потирая висок. — Что я тут делаю? — Где мы — я знаю, — Брюнет беззаботно пожимает плечами. — Но не скажу. — Почему? — Чтобы никто нас не тревожил, любимый, — в глазах Ииды пляшет адский огонёк. — Да и в Юэй лично мне возврата нет. — Почему? — Мидория испуганно на него смотрит. Он не просто боится, он в ужасе. — Что ты сделал? — Я избавился от конкурентки, — ласково мурлыкает Иида. Он возвращается к постели и безумно-влюблёнными глазами смотрит на Мидорию. — Деку, любовь моя, нас никто не потревожит. — В смысле? — Мидория отодвигается к стене, вжимаясь в угол. Он пытается натянуть одеяло на голову, чтобы спрятаться от этого взгляда. — Очако-тян пыталась меня задержать, — плаксиво отвечает парень. — Она хотела забрать тебя у меня. — Что ты с ней сделал? — Мидория кричит, сам не зная, больше от гнева или от ужаса. — И почему ты меня так называешь? Иида, хватит шутить, пожалуйста! — Да какая разница, любовь моя? — Брюнет подползает ближе, придвигая своё лицо к лицу Деку. — Главное, что нам никто не мешает. — Не называй меня так, — Голос Мидории дрожит. Он пытается это скрыть, но попытка проваливается. — Пожалуйста, Иида, хватит. Мне страшно. — Ну, ну, — Иида ласково гладит его по щеке. — Не бойся меня. Я же тебя люблю. И я не сделаю тебе ничего плохого. Мидория замирает, словно громом пораженный. «Любит? Нет, нет, не может быть. Мы же уже об этом говорили. Это просто дурная шутка». — Ты голоден, любовь моя? Я бульона куриного сварил, — Иида отлипает от него и, тихо насвистывая, выходит из комнаты. «Надо выбираться отсюда. И как можно скорее», — эта мысль бьётся в голове у Мидории. Иида нездоров, явно нездоров. От него нужно бежать как можно дальше и быстрее. Мальчик скидывает одеяло с ног, пытается встать. После наркотического сна ноги еле его держат, колени просто ходуном ходят. Мидория с удивлением обнаруживает, что переодет: вместо школьной формы — тёмная майка и синие шорты. «Он раздевал меня, пока я был в отключке? Мерзость какая». — Любовь моя, открой дверь. В критических ситуациях, наподобие этой Мидория мыслит достаточно быстро. Дверь открывается внутрь комнаты. За ней слышен звон — видно, Иида, не дождавшись ответа, ставит тарелки на пол. В Мидории уже закипает сила «Одного за всех». Он не убежит просто так — Иида всё равно быстрее, но он хотя бы попытается вырваться в ближайший крупный город, а там уже в агентство. Объяснить им всё. Но сначала — оглушить Ииду. Мидория выдыхает и неслышными шагами подходит к косяку со стороны ручки. Затаиться. И ударить. Всё очень просто. Но терзает его, терзает червячок сомнения: может, всё-таки, дурная шутка? Медленно поворачивается ручка двери. Мидория заносит руку для удара. Дверь распахивается, но в проёме никого нет. — Любовь моя, — тянет Иида, — ты уже встал? Какой же ты у меня молодец. «Почему он не заходит? Почему так тянет?» Мидории всё сложнее держать даже жалкие пять процентов силы. Мгновение тянется, словно целая вечность. А потом ещё одна такая же. И ещё. А Иида всё топчется где-то у порога, даже не наклоняется за мисками. — Я столько бежал… — с придыханием шепчет он. — И всё ради тебя, любовь моя. Ты не видел мои ноги. Но я не чувствую боли от ожогов, когда ты рядом. «Ожоги?» Мидория вспоминает, как бывший друг часто жаловался на перегревы двигателя. Но до ожогов он себя довёл впервые. «Неужели я где-то на другом конце страны?» — Я долго искал место, где почти нет связи с реальным миром, — Иида шепчет всё быстрее, слова его сливаются, — и нашёл. Мы сейчас в одной из небольших деревушек на побережье. Если бы ты вышел, то увидел это прекрасное море. Мы далеко от Юэй. Только вдвоём. Ты и я. Мидория чувствует, как сила рассеивается. Он пока что слишком слаб, чтобы держать её долго. Он быстро вертит головой, чтобы найти хоть что-то, чем можно оглушить Ииду. Но комната аскетична: кровать у стены, лампочка на потолке и окно с плотно закрытыми жалюзи. Серые стены, серый пол, белый потолок. — Да, — Иида наконец-то показывается в проёме и так же скептически смотрит на комнату. — Эта комната недостойна тебя, но это лучшее, что мне удалось найти. Ничего, любовь моя, это временно. — Иида, — Мидория чувствует, что его опять бросает в дрожь, — хватит, пожалуйста, это уже не смешно. Я не люблю тебя. Я вообще девочек предпочитаю. — Что?.. — брюнет разжимает пальцы и тарелка летит вниз. Она разбивается с жутким грохотом, а бульон из нее растекается желтоватой лужей вокруг Ииды. — Ты же шутишь? — он кривит губы в улыбке, но его кулаки непроизвольно сжимаются. Мидория отступает на шаг. Слишком страшно выглядит Иида: безумный взгляд, на лбу вздувается вена, кулаки сжаты, а он сам как пружина. Одно неправильное слово, один неверный шаг — кинется. Иида делает такой же шаг вперед. И тут Мидория понимает, как можно рискнуть. «Вероятность почти нулевая. Но это лучше, чем ничего». Они двигаются вместе — Мидория отступает назад, шаг за шагом, не отрывая взгляда от него, а Иида так же медленно приближается к нему. Зеленоволосый заводит одну руку за спину, пытаясь сделать это как можно более естественно. — Любовь моя, — Иида внезапно останавливается. — Ничего страшного, — Он улыбается, уже намного естественнее. — Тебе просто нужно время, чтобы привыкнуть. Он резко исчезает, оставляя Мидорию одного. Мальчик не может не воспользоваться шансом, данным ему самой судьбой. Он медленно выглядывает из комнаты. Коридор прямой, как стрела, но Ииды нигде нет. «Неужели?..» Мидория выскакивает в коридор и бежит. Быстрее, как можно быстрее отсюда. Справа от него — двери квартир с различными номерами. Жилой дом. А вон уже и лестница вниз. «Спуститься, попытаться затеряться на улице и связаться с кем-нибудь. И спрятать волосы!» Он только наступает на первую ступеньку, как спину пронзает боль. От одной точки она растекается по всей спине. Мидория не может устоять и кубарем летит вниз, до конца пролёта из десяти ступеней. Он ударяется головой о стену. Перед глазами темнеет и сознание покидает его. Но из забытья его выводит боль. Ещё сильнее, ещё резче. Вот теперь он полноценно чувствует ноги. Его правую ногу дробят на кусочки сильными ударами. Мидория чувствует, как по ноге течет кровь, слышит, как хрустит кость. Он не в силах поднять взгляд, но он знает, кто с таким энтузиазмом крошит его кость. Мидория кричит, надрывая связки. «Кто-нибудь! Кто-нибудь, пожалуйста!» Но никто не слышит, никто не приходит. — Тише, любовь моя, — на фоне слышен металлический звон. — Всё закончилось. Силы покидают мальчика. Его глаза закрываются и он обмякает у стены. Это сон? Мидория не знает. Слишком всё реально выглядит. Вот он лежит на земле. Рядом с ним Иида. Он перебирает тонкими пальцами зелёные волосы и смотрит, не отрывая взгляда, на его умиротворенное лицо. Это не выглядит мило, а пугает Мидорию. — Иида-кун! — громкий женский голос. Очако. — Что с Мидорией? Он в порядке? — Да, конечно. Просто… — Иида на секунду замолкает, но быстро находит ответ, — переутомился. Да, после тренировки. — Неужели? — Очако хмурится. — Тогда к Исцеляющей Девочке, срочно! Это может быть серьёзно! — Не думаю, — Иида делает странный жест рукой. — Бывает иногда. Всё хорошо, Очако-тян. Мидорию передёргивает — от Ииды исходит такая волна агрессии, что она кажется ощутимой. Однако Очако этого не видит. — Срочно в медпункт! — Она быстрым шагом подходит к ним и касается рукой Мидории. Тело мальчика мгновенно теряет вес и приподнимается над землей. — Очако, не смей, — Иида вскакивает с места, хватает девочку за плечо. — Я сам разберусь. То, что происходит дальше, Мидория видит, словно в замедленной съёмке. Звук почему-то пропадает, но всё ясно и без него. Искажённое лицо Очако — она кричит на Ииду, скидывает его руку с плеча. Лицо бывшего друга Мидория не видит — теперь он словно смотрит из-за его плеча. Откуда-то снизу раздаётся треск ткани. Двигатель выдвигается из икры брюнета. И сразу же начинает работать, разрывая брюки. На лице Очако успевает промелькнуть страх, но брюнет мгновенно оказывается у неё за спиной. Мелькают руки Ииды. Одной, как думает Мидория, он закрывает Очако глаза, второй — рот. Но потом брюнет резко поворачивает голову девочки на себя. Тишину разрывает хруст. Иида отпускает голову Очако, и тело сломанной куклой падает к его ногам. Брюнет тихо, но удовлетворенно хмыкает и возвращается обратно к Мидории. Иида наклоняется над ним, аккуратно берёт на руки. Мальчик видит, как он наклоняется к его лицу, но куда целует — уже нет. Мир перед его глазами меркнет и наступает тьма. Мидория просыпается от своего крика. Этого не может быть. Иида не может просто так взять и сделать такое. «Это просто от боли. Это просто галлюцинации… Кстати, а где я?» Теперь всё вокруг него слишком светлое, преимущественно белое. Белый потолок, кипенно-белое постельное белье, бледно-желтые стены. — О, любовь моя, — голос слышится откуда-то сбоку. Мидория скашивает глаза, чтобы понять, откуда именно, — ты уже очнулся? Какое счастье! — Иида выдыхает, как кажется Мидории, с облегчением. Выглядит брюнет кошмарно. Он словно похудел, некогда правильные и даже приятные черты лица теперь напоминают гротескную маску, волосы растрепаны, а одно из стекол очков чуть треснуло ближе к переносице. Но самое страшное — глаза. Воспаленные, словно Иида не спал пару дней, белки покрыты сеткой лопнувших капилляров и ярко-красного цвета. «Недавно плакал», — отстраненно думает Мидория. — Ты в порядке? — Иида горячо шепчет, постоянно озираясь, словно кто-то может забрать у него Мидорию. — Прости, я… Я сам не знаю, что нашло на меня тогда, на лестнице. Я так испугался, что ты можешь уйти навсегда… — он быстро накрывает ладонь зеленоволосого своей, и у Мидории просто нет сил скинуть её. — Я нашел лучшего врача в этой деревне. Еле-еле наскреб на твое лечение. Ничего, поголодаю пару дней, не страшно. Главное, чтобы ты остался здоровым. Он говорит что-то ещё, но Мидория его не слушает. Мысли его далеко отсюда, где-то в Юэй. «Как там мама? А Всемогущий? Я подвёл его, подвёл! А родители Очако? А одноклассники? А…» Слишком много таких вопросов. И ни одного ответа. «Никогда», — звучит в голове, как окончательный приговор. И нервы парня не выдерживают. Он начинает тихо скулить. Никаких других звуков, никаких всхлипов — только скулёж, словно у побитого щенка. Слёзы сами начинают течь из глаз, капая на подушку. Он резко вдыхает, пытаясь заглушить рвущийся наружу вой. Но всё случается наоборот — он громко всхлипывает, пытаясь отвернуться от Ииды, но сломанная нога не дает ему это нормально сделать. — Я пойду, любовь моя, — Иида медленно поднимается с пола. — Ничего, ты привыкнешь и забудешь эту девчонку. И мы будем вместе. Навсегда. Он выходит из этой белой палаты и тихо закрывает дверь. Так же опускается занавес, скрывающий от Мидории путь в прошлую жизнь.