***
Салли уже понял, что для того, чтобы Трэвис вел себя спокойнее, с ним нужно общаться наедине. Рядом с другими учениками Фелпс всегда пытался показать, насколько ему неприятны Салли и его компания, хотя и поубавил злобности после первого разговора. Наедине, впрочем, он был не намного вежливее… — Чего тебе, чудила? Салли с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. К слову об актерском таланте: со своей любимой ролью грубияна и задиры этот парень справляется превосходно. — Хотел с тобой поговорить насчет спектакля. — Бля, не напоминай мне об этой херне. Вот с какой радости мне всучили эту роль?! — Ты не хочешь играть? — Нет, конечно! Кривляться на сцене — это для гомиков. Вам как раз подходит, а я не в вашей команде. Но нет, блять, я теперь пры-ы-ынц… — скривился Трэвис. — По-моему, многие хотели бы эту роль, — проигнорировал Сал «гомиков». — А ты вполне для нее подходишь. Блондин почему-то смутился; его покрасневшее лицо заметно контрастировало с волосами, и это было забавно. — Вот еще! И вообще, чего ты приперся-то? Сам хочешь быть пры-ы-ынцем, — продолжил он коверкать слово. — И целоваться с Кэмпбелл? Без проблем с тобой поменяюсь! Теперь настала очередь Салли краснеть — благо, под протезом не видно. — Да нет! Но, — в голубоволосую голову пришла новая идея. — Раз ты не хочешь играть, может, поменяешься с кем-то другим? Я, собственно, хотел с тобой поговорить о том, как вы с Эшли будете репетировать, и попросить тебя не обижать ее… Но, если ты сам не хочешь быть главным героем… — Ну пиздец, они еще ко мне парламентера прислали. — Никто меня не присылал, я просто захотел помочь вам обоим. — Какого хуя ты такой добренький, Фишер? Всем помогаешь, обо всех заботишься… Бесишь. Ладно, — Трэвис внезапно ухмыльнулся. — Раз вопрос стоит так, то я поменяюсь с кем-нибудь, но ты мне будешь должен. — Что?! Но ты же сам не хотел… — А я, может, передумал. Ну, так как? — И что именно я буду должен? — Когда я скажу, сделаешь для меня то, что я попрошу. — Ну… Хорошо, но только если это не будет кому-то во вред. — Иди нахер отсюда, мать Тереза, пока никто не увидел, что я тут с тобой лясы точу, а ты все еще на своих двоих. А то придется придать картине достоверность и врезать тебе пару раз. — То есть, мы договорились? — Договорились. А теперь — вали! — Спасибо. Трэвис тут же выдал совет по поводу того, куда Салли может засунуть это «спасибо», но он уже не слушал. В общении с Фелпсом в какой-то момент привыкаешь мысленно фильтровать его речь от грубых выражений, воспринимая только сказанное по делу. — Чувак! О чем ты говорил с этим… — налетевший на Салли, подобно урагану, Ларри выглядел одновременно возмущенным, озадаченным, слегка напуганным и даже, кажется, несколько смущенным. Сал, после разговора с Трэвисом, разыскал друзей только перед самым уроком, и успел лишь сообщить, что миссия выполнена, а потом у них до конца занятий не было возможности поговорить. Поэтому они еще ничего не знали, а разговор, между тем, уже возымел какое-то действие. Видимо, Фелпс не стал откладывать это дело в дальний ящик, и сразу же обсудил замену с руководителем. — Мне отдали его роль! — продолжал Ларри, размахивая руками. — Он сам об этом попросил! Мы так не договаривались! Салли тоже озадачился, поскольку и он не договаривался о том, кому должна достаться роль. Трэвис, похоже, не смог обойтись без небольшой подлости. — Чел, успокойся, я тоже об этом впервые слышу. Он сказал, что не против с кем-нибудь поменяться, но мне и в голову не приходило, что это можешь быть ты. — Ошизеть! Какой из меня, нахрен, принц?! — Трэвис говорил примерно то же самое о себе, — улыбнулся под протезом Салли. — Слушай, но почему бы и нет? По крайней мере, вы с Эш точно сможете хорошо подготовиться к выступлению, вы же давно общаетесь. Если бы у меня был подобный выбор, я бы предпочел выйти на сцену с другом, которого хорошо знаю, чем с человеком, к которому еще нужно сначала привыкнуть. — Ну… Наверное, ты прав… Но это как-то слишком. Меня вполне устраивала роль слуги. В ней даже слов не было! А тут дофига текста придется выучить! — Ты справишься. Ты же знаешь наизусть все песни «Смысловой Фальсификации»; вряд ли сценарий труднее запомнить. — Хах, спасибо, что веришь в меня, приятель. Блин… Но ты же мне поможешь, если что? — Конечно, можешь на меня рассчитывать. Салли еще не знал, во что все это выльется в итоге.***
Репетиции шли из рук вон плохо. Тодд, как староста класса, честно пытался как-то организовать одноклассников, но приличная посещаемость образовалась только тогда, когда он, не найдя другого способа призвать всех к порядку, обратился к классному руководителю, а Ларри провел пару задушевных воспитательных бесед с особо непонятливыми. С тех пор посещение репетиций стало обязательным и проверялось руководителем лично — и Тодд избежал всеобщей ненависти лишь благодаря тому, что ссориться с самым умным парнем в классе никому не хотелось, дабы не лишиться возможности списывать — а излишнее веселье и дурацкие шутки поутихли. Но, если честно, делу это особо не помогло. Кто хорошо справлялся со своими ролями, так это Эшли, Мэйпл и Пых — последний в виду того, что ему практически не нужно было ничего делать. Еще несколько человек, среди них и Трэвис, по какой-то причине даже не прогулявший ни одной репетиции, тоже были достаточно хороши для сцены. Остальные же представляли собой весьма жалкое зрелище. Хуже всех было Ларри, и дело не в том, что он не мог запомнить текст и движения — с этим как раз особых проблем не возникло. Металлист просто стеснялся, когда на него смотрели. Вдвоем с Эш или Салли, приходившим на помощь, когда он пытался отработать сцены из жизни в замке, у него все получалось весьма пристойно. Однако стоило Ларри оказаться перед другими зрителями, и он сразу терялся, путал слова, начинал краснеть и заикаться. Трэвис каждый раз смеялся над этим громче прочих, и Салли с Тоддом не раз удерживали друга от того, чтобы кинуться в драку. Фелпс ловко избегал попыток это обсудить, так что Салли оставалось только поддерживать Ларри и не позволять ему сорваться. — Он нарочно это устроил, чтобы постоянно ржать надо мной! — Ларри, ну, это же Трэвис; просто не обращай внимания, ему самому должно когда-нибудь надоесть раз за разом повторять одни и те же несмешные шутки. — Действительно, — соглашалась Эшли. — Забей на этого кретина, Сал все равно не позволит нам его пришить… — Эш, и ты туда же? — вздыхал Салли. — Вместо того, чтобы обсуждать Трэвиса, давайте лучше репетировать, чтобы лишить его самой причины для смеха. Они репетировали вместе с классом после уроков, а потом — своей небольшой компанией в «Апартаментах», после того, как разбирались с домашними заданиями, которые, конечно же, никто не отменял. Тодд, которому досталась роль отца Белль, на этих домашних репетициях присутствовал всегда, Мэйпл — сестра Белль — тоже приходила довольно часто, хоть и жила далеко, а вот Пых сразу же отказался, сказав, что ему хватает «отсидки» после уроков, за время которой он каждый раз рискует умереть от голода. Их репетиции проходили куда продуктивнее школьных, так что ребята хорошо выучили свои роли, но все успехи Ларри по-прежнему испарялись, стоило ему оказаться в центре внимания других учеников. Была у него и еще одна проблема: Ларри не умел танцевать, а сцена с танцем Белль и Чудовища была одной из самых важных. Несколько уроков вальса ему дала Лиза, а Эш, у которой с этим трудностей не было, старалась помочь, как могла, но заканчивалось все тем, что расстроенный Джонсон истово просил прощения за отдавленные ноги, и на том уставшая компания расходилась. — Слушай, Сал, мне реально нужна помощь с этим. Эш не может всю репетицию потратить на то, чтобы пытаться со мной танцевать, да и мне ужасно стыдно, что я постоянно наступаю ей на ноги… А у мамы нет времени, и она устает на работе, опять же стыдно ее напрягать такой фигней. В общем… Ты мог бы потанцевать со мной? В качестве партнерши? Ну, то есть, я не хочу сказать, что ты похож на девчонку, или что-то еще… К концу монолога Ларри окончательно смутился и замолчал, неловко ссутулившись и, по обыкновению, сунув руки в карманы, отчего сделался похожим на нахохлившуюся птицу. — Мог бы просто попросить, без вот этих долгих объяснений, — фыркнул Салли. — Для чего еще нужны друзья? — То есть, ты согласен? — Конечно. Я смотрел, как вы танцуете… Ладно, пытаетесь танцевать… И, вроде бы, все запомнил. Так что, давай, попробуем. — Ты — самый лучший друг, — прочувствованно заявил Ларри, подходя к магнитофону. Первые полчаса ушли на то, чтобы приспособиться к разнице в росте и вообще приспособиться. Оба то и дело путались, сбивались; Сал не успевал за слишком порывистыми движениями и широкими шагами друга, а Ларри, после достаточно высокой Эш, было непривычно танцевать с кем-то настолько маленьким. Наступая на ноги друг другу, едва не падая и постоянно извиняясь, они мучились так до тех пор, пока Салли не посмотрел в предельно сосредоточенное лицо Джонсона и не рассмеялся. — Чего ты ржешь? — У тебя такой серьезный вид… Как будто ты пытаешься решить уравнение из высшей математики… И лицо все красное… — выдавил Салли сквозь смех. — А у тебя уши — тоже, — не остался в долгу Ларри, тоже начиная смеяться. — Выглядим, как два придурка. — Два придурка, которые не умеют танцевать… — … И творят какую-то хрень под унылую музыку. О, слушай, а что, если сменить музыку? «Фальсификация» тут, конечно, не катит, но у меня было что-то, подходящее по ритму… Воодушевленный идеей, Ларри метнулся к своей музыкальной коллекции, и через несколько минут комнату заполнили низкие раскатистые звуки фортепьяно. — Воу… Пафосно, — оценил Сал. — Это готик-рок, там все пафосно. Ну что, попробуем? — Давай. Композиция действительно подходила по ритму, но из-за непривычного звучания попасть в этот ритм оказалось не так-то просто. Однако и слушать такую музыку было приятнее, чем классический вальс, за время репетиций надоевший до чертиков. И, как ни удивительно, у парней действительно начало что-то получаться. Воодушевленные успехом, они запустили закончившуюся песню по второму разу, сбились на моменте, где темп ускорился, но продолжили кружиться по комнате, снова отдавливая друг другу ноги и смеясь. На третьем повторе они почти не сбивались, на четвертом уже танцевали вполне сносно, на пятом Ларри закружил Салли в пируэте, который раньше даже не рисковал пытаться повторить, по-детски радуясь удавшейся выходке, когда Сал вскрикнул от удивления. — Раз такой крутой танцор, — по-кошачьи фыркнул смущенный Фишер. — Давай играть по сценарию. — По сценарию на тебе должно быть платье, — хихикнул Ларри. — Нашел, к чему придраться… Щас изобразим. Он содрал с кровати друга простыню и обмотался ею, сделав некое подобие юбки. Под неудержимый хохот изобразил реверанс, и Джонсону пришлось принять игру, кланяясь в ответ и приглашающе протягивая руку. — Эй, ты еще должен что-то говорить. — Ну не учил я еще эту часть, потом в текст посмотрю. Так что… Бла-бла-бла и бла-бла-бла… — Хреновый из тебя принц, с этим «бла-бла-бла». — Я вам сразу это говорил, а вы не верили… Переговариваясь, они уже начали танцевать, чтобы не сбиться снова и не начинать сначала, и вместо своих реплик Ларри, дурачась, стал подпевать песне, повторяя довольно типичный текст про загробную любовь и заставляя Салли смеяться над его кривляниями. В конечном счете, Сал тоже втянулся, и танец превратился в отыгрыш сюжета песни — с полагающимися проникновенными взглядами (преимущественно у Фишера) и трагичными выражениями лица (у Джонсона). — В вечности и после — я навсегда твой! — затянули оба дуэтом, и тут их прервало ехидное покашливание. — Извините, что помешала, — в дверях стояла Эшли с улыбкой до ушей, явно счастливая тем, что «застукала» друзей. Парни тут же шарахнулись друг от друга, Салли запутался в своей «юбке» и полетел на пол, Ларри бросился его поднимать, и в итоге на полу оказались уже оба. Эш от души хохотала и твердила, что ей необходима видеокамера, чтобы запечатлеть это и пересматривать вечерами. — Зато, как я вижу, танцевать ты стал не в пример лучше, — похвалила она Ларри, помогая ему освободить Салли от простыни, но не удержалась от подкола. — Может, это ему надо быть твоей принцессой, чтобы постановка удалась? Салли только издал тяжелый вздох и закатил глаза: тема его «женственности» уже становилась какой-то «семейной шуткой», не обижаться же на это, в самом деле…***
А день «Х», между тем, близился. Ларри и Эшли, помимо репетиций, рисовали декорации для спектакля, Салли помогал с музыкой — поскольку было решено использовать в постановке более современное звуковое сопровождение, для гитарных партий тоже нашлось место, и все, кто мало-мальски владел каким-нибудь инструментом, по мере способностей вносили свою лепту. Занятие нашлось для всех; а, когда было решено немного изменить некоторые моменты сценария, правкой вместе с Тоддом занялся, неожиданно, Трэвис, у которого обнаружился явный писательский талант — правда, Фелпс обещал убить любого, кто хоть слово скажет на эту тему. Большая часть женской половины класса работала над костюмами, подгоняя под участников старые, а на некоторых и делая новые, под присмотром учительницы домоводства. Парни трудились над объемными декорациями, сколачивая стенды и платформы. Смирившись с неизбежностью спектакля, класс, все же, втянулся в работу, и даже препирательств и ссор на репетициях почти не стало. За неделю до постановки работа была практически завершена, оставались лишь мелкие штрихи. К этому времени многие, наконец, осознали, что им предстоит выступать на сцене перед всей школой, и класс затопила волна разнообразных неурядиц. Кто-то из швей напортачил с костюмами, пришив не то и не туда; несколько человек упали с внезапно провалившейся под ними платформы, в которой, как оказалось, существенно не хватало гвоздей — благо, она была невысокой, и пострадавшие отделались испугом и ушибами. Пых, проверявший механизмы за сценой, слишком сильно дернул за веревку, и она оборвалась, а подвешенный на ней груз рухнул в полуметре от одной из девушек, напугав ее так, что бедняжка упала в обморок. Обмороки среди девушек вообще словно стали входить в моду: то и дело то одной, то другой делалось дурно во время репетиции; да и парни порой подозрительно бледнели. Ларри, изрядно измотанный подготовкой, на этом фоне держался молодцом: он уже слишком устал, чтобы нервничать, а бесконечные повторения роли сделали свое дело, и теперь он помнил ее наизусть, хотя и желал поскорее забыть, как страшный сон.***
И вот — день премьеры. С самого утра все были на взводе. Кто-то повторял свои реплики, кто-то вертелся перед зеркалом; то и дело происходили мелкие стычки, и классный руководитель разнимала спорщиков. Тодд носился по закулисью с космической скоростью, пытаясь убедиться, что все идет, как надо. Несколько девчонок тихо плакали, жалуясь на «огромные» (на самом деле, практически незаметные) прыщи и якобы излишнюю полноту, кого-то из парней тошнило в уборной, еще двое, судя по зеленоватому цвету лиц, были к этому близки. Ларри нервно расхаживал по сцене, то надевая, то снимая маску Чудовища — довольно жуткообразную лохматую голову, чья морда смахивала на помесь волка и льва. — Ребята, а где Эшли? — это Тодд выбежал из-за кулис, сжимая в руках пачку сценариев. — Еще не видел ее, — признался Салли, сидевший на краю сцены в качестве моральной поддержки для Ларри. — Разве она еще не пришла? — глухо прогудел Джонсон из-под маски. — То-то и оно, что нет! У нас всего несколько часов до начала, а исполнительницы главной роли до сих пор нету! — потрясенно размахивая сценариями, Тодд умчался обратно прежде, чем Салли смог сказать что-то обнадеживающее. — Он так носится с этим спектаклем, будто это дело всей его жизни, — покачал головой Ларри, в очередной раз сняв маску. — Просто Тодд — очень ответственный, и пытается быть ответственным за всех, — развел руками Салли. Эшли появилась через полчаса — бледная, с пылающими щеками. Рухнула на стул, где ее тут же окружили друзья, и тихо произнесла: — Ребята, кажется, я все испорчу. Я умудрилась заболеть; мама даже не хотела отпускать меня из дома, потому что у меня поднялась температура, но я ее убедила, что не могу не прийти. Но я так паршиво себя чувствую… — О, черт, — расстроился Ларри. Салли сочувственно вздохнул, а Тодд приложил ладонь ко лбу девушки и неодобрительно поморщился. — У тебя, и правда, жар. Может, действительно, откажешься от участия? — И как это будет выглядеть? Мы же не можем отменить постановку из-за меня, все так готовились, старались… — А если найти замену? — предложил Сал. — Увы, — не согласился Тодд. — Никто не готов ее заменить: у главной героини слишком много реплик, а многие и со своими небольшими ролями с трудом справились. Да и платье всего одно; вряд ли нам так повезет, что оно подойдет той, кто сможет заменить Эш. Марта, например, действительно могла бы запомнить большую часть реплик и сымпровизировать с остальными, но… Все посмотрели в сторону Марты, которая была практически одного роста с Ларри, но примерно вдвое шире него. — Да, не вариант, — признал Салли. — Эш, ты как, сможешь продержаться все выступление? — заботливо спросил Джонсон. — Если будет совсем плохо, постарайся подать нам знак, мы что-нибудь придумаем. А я постараюсь сымпровизировать, если что, — он даже перестал нервничать по поводу собственного выступления, беспокоясь о подруге. — Думаю, я справлюсь, — кивнула Эшли. Она, действительно, справлялась и держалась прекрасно. Да и все остальные выкладывались по полной, не желая упасть в грязь лицом. Зрительный зал, поначалу скучавший, понемногу заинтересовался и начал сопереживать персонажам. Младшеклассники вообще были в восторге, да и родители школьников — тоже. Неприятности начались во время танца: у Эш закружилась голова, она пошатнулась, наступив каблуком Ларри на ногу, но Джонсон, после всех его мучений с этим вальсом, не сбился с ритма и поддержал ее, продолжая диалог персонажей. Наблюдавший за этим Салли перевел дух: он уже успел испугаться за них. Однако все стало еще хуже, когда Белль вместо ответа на вопрос Чудовища издала лишь тихий хрип. «Вот черт, у нее, похоже, пропал голос!» — ужаснулся Сал. За кулисами Тодд схватился за голову, а потом помчался к руководителю: требовать перерыв. — Вижу, мой вопрос огорчил тебя; прошу прощения за это, — Ларри взялся за обещанную импровизацию, и Сал представил, как бедняга потеет в своей лохматой маске, спешно пытаясь придумать новый текст по ситуации. — Ясно мне без слов, как тоскуешь ты по своим родным, но — не могу я отпустить тебя из замка! Эшли, смертельно бледная, снова оступилась и начала оседать к его ногам, но Ларри и тут не растерялся, вызвав у друзей прилив бешеной гордости: — Неужели готова ты на коленях молить меня об этом? Выше моих сил — видеть мою прекрасную гостью такой. Что ж, я уступлю твоему желанию; ты можешь отправиться домой, когда тебе будет угодно. Лишь одно условие: вернуться ты должна не позже, чем через семь дней! Иди же, мои верные слуги проводят тебя. Правильно разгадав намек, Салли кивнул Пыху, шепнув: «Делай, как я!» — и поспешно подошел к друзьям, отвешивая полагающийся поклон. Вдвоем с Пыхом они увели Эш со сцены и усадили на диванчик за кулисами. — Боже, я все испортила! — чуть слышно прохрипела Эшли, закрывая лицо руками. — Ты не виновата, — постарался успокоить ее Сал. — Ты отлично держалась, а, благодаря Ларри, зрители ни о чем не догадались. Слышишь, как хлопают? Зал действительно аплодировал, поднимаясь со своих мест: объявили перерыв, и на сцену опускался занавес. Через минуту к ним подбежал Ларри, за ним следовали Тодд и медсестра. — Эш, ты как? — Ларри стащил маску со своей всклокоченной головы и сел на подлокотник дивана. — Уфф, я думал, сдохну там от страха… — Ты молодчина, — хлопнул его по плечу Салли. — Если бы я не знал, что там был другой текст, ни за что бы не догадался, что что-то не так. Медсестра быстро осмотрела Эш и безапелляционно заявила, что ей нужно в медблок, сбивать жар, а следующий выход на сцену чреват обмороком. Девушка попыталась возразить, но теперь уже все встали на сторону медсестры: здоровье, как ни крути, дороже. Расстроенная, Эшли позволила себя увести. — Что будем делать? — спросил Ларри, глядя поочередно на Тодда и Салли. Класс уже собрался вокруг них, возбужденно галдя и обсуждая произошедшее. Тем, кто еще был не в курсе болезни Эш, Пых с важным видом рассказывал подробности. — Нужна замена, срочно, — Тодд повернулся к одноклассникам. — Кто-нибудь сможет сыграть роль Белль? Осталось уже немного, всего два эпизода: отдых у родственников и возвращение в замок. В первой я постараюсь помочь. Девушки переглядывались, качали головами: ни одна не чувствовала себя готовой к внезапной смене роли. — Я могу, — сделала шаг вперед Мэйпл. — Я… Я немного учила текст… — призналась она, косясь на Ларри. — Тогда — быстрее, тебе нужно взять у Эш платье и переодеться! — с облегчением скомандовал рыжий староста. — Марта, сможешь заменить Мэйпл в первой сцене? — Лады, ты только подсказывай, если затуплю, — пожала широкими плечами девушка. — Пойду тогда, поищу себе более подходящее платье. Обе девчонки ушли — точнее, Мэйпл убежала, а Марта с достоинством удалилась — но остальные расходиться не спешили, теперь уже просто делясь впечатлениями. Друзья заняли диван, решив отдохнуть, раз уж выдалось время. Ларри, которого Тодд назвал «преКРАСНЫМ принцем», обмахивался сценарием и жаловался на то, как жарко в маске; Салли, заново завязав хвостик, на сей раз только один, от нечего делать выпросил расческу у кого-то из одноклассниц и взялся за спутанные волосы друга — под возмущенным и крайне неприязненным взглядом Трэвиса. Мэйпл вернулась, неся платье Эш в руках и чуть ли не рыдая. — Я… Оно… Я не смогу сыграть… Оно на мне не сходится! — последние слова все-таки перешли во всхлипы. Все девушки бросились утешать несчастную, но теперь класс выглядел по-настоящему обеспокоенным и растерянным. Даже те, кто изначально не хотел участвовать, уже слишком втянулись в общую работу, — и что же теперь, объявить зрителям, что продолжения не будет, и разойтись? — Сал, — Ларри подобрал брошенное рядом с ним на диван платье. — Кажется, у нас остался только один выход. Эту роль сыграешь ты. — Что? Почему я?! — Фишер от изумления даже расческу из рук выпустил, и она так и осталась торчать в волосах Ларри. — Ты ведь знаешь текст; столько раз мне помогал с репетициями. И тебе платье точно будет впору. Так что… Кроме тебя просто некому, приятель. Разговоры вокруг смолкли, все с интересом прислушивались к их диалогу, кто-то начал хихикать. — А кто будет ржать, тот будет иметь дело со мной! — сжал кулаки Джонсон, окидывая одноклассников таким яростным взглядом, что смех, действительно, мгновенно утих. — И со мной, — с серьезным видом поправил очки Тодд. — И со мной, — поддержал Пых. — Со мной тоже, — вот уж кого не ожидали, так это Трэвиса. — Ну, чего уставились? Времени мало! Слышь, чудила, надевай это гребаное платье и вали на сцену. Гомики все равно будут гореть в Аду, так что тебе терять нечего. Салли издал нервный смешок. Ничего себе, напутствие… Однако то, что Трэвис решил за него заступиться перед всем классом, дорогого стоит. Пусть даже сделано это в такой оригинальной манере. — Ладно… — вздохнул Фишер, забирая у друга платье под одобрительный свист и хлопки. — Тогда найдите мне парик и… Не знаю, вуаль какую-нибудь, что ли… «Как девушки в этом вообще ходят?!» — думал он десятью минутами позже, пытаясь удержать равновесие на каблуках. В платье Сал действительно влез без проблем, вот только из-за разницы в росте оно волочилось по полу, поэтому, в довершение ко всем неудобствам, его заставили надеть туфли на высоченной шпильке. Неудобств, кстати, хватало и так: моментально запутавшийся длинный парик, под которым сразу же жутко зачесалась голова; скрывшая протез темная вуаль, существенно ухудшившая обзор; и, собственно, платье. — По крайней мере, тебе уже не нужно танцевать, — приободрил Ларри. — И осталось не так уж много играть, так что давай просто сделаем это. — Ага, — вяло отозвался Салли, рассматривая себя в зеркале и думая с интонациями Трэвиса: «Пры-ы-ынцесса, блин…». Трэвис, кстати, рассматривал его не менее внимательно, и, судя по выражению лица, Фелпса вот-вот должно было стошнить. — Все по местам! — скомандовал Тодд. — Держись там, Сал! Мы в тебя верим! Занавес поднялся, и, думая только о том, чтобы не упасть, Салли вышел на сцену. Разумеется, зрители заметили подмену, но, как ни странно, никакой негативной реакции это не вызвало. Удивление — да; особенно, когда Белль заговорила: как бы Салли не старался копировать голос Эш, получалось явно не слишком похоже. Но и крики «Фууу!», как и гнилые помидоры, из зала не полетели. Возможно, зрители просто забыли запастись помидорами. Сцены пребывания Белль в отчем доме они с Тоддом перекроили, как могли, устраивая так, чтобы Салли приходилось как можно меньше говорить и двигаться, а вот дальше начался, мягко говоря, трэш. И начался он с того, что, следуя роли, Салли пришлось бежать по сцене. На каблуках, в платье и с болтающейся перед глазами вуалью. Ходить на шпильках он, к этому моменту, худо-бедно привык, хотя уже страстно мечтал снять с себя эти пыточные орудия, а вот с тем, чтобы, согласно сценарию, при виде бездыханного Чудовища броситься бежать к нему, Сал свои возможности переоценил. Еще на середине пути он с ужасом понял, что теряет равновесие, а еще через пару шагов один из каблуков предательски подломился, и Салли драматично рухнул на колени. По залу пронесся сострадательный вздох. Повезло, что упал он, все-таки, уже совсем рядом с Ларри, и подмести платьем лишние полметра сцены было проще и логичнее, чем пытаться встать. — Я все запорол, — нервно смеясь, шепнул Салли, наклоняясь над другом, в паузе своего монолога о Чудовище. Замаскировать смех под плач ничего не стоило, так что зрителям предстала весьма трагичная, «слезовыжимательная», как назвал это позже Пых, картина: девушка, отчаянно рыдающая над телом доброго монстра. «Монстр», между прочим, тоже с трудом удерживался от смеха, потому что наблюдал за пробежкой на каблуках с самого начала. — Ты не можешь умереть, я люблю тебя! — сценарий, все же, никуда не делся, пришлось играть дальше. Над сценой громыхнуло, сверкнула молния — спасибо звукооператору и световику — и наступила темнота. Ларри вскочил с пола, отшвырнул свою маску за кулису, где ее кто-то поймал, и потянул Салли вверх, пытаясь поднять. — Я сломал каблук, и надеюсь, что только его, — прошипел Сал, которому падение все-таки не прошло даром. Поняв, что свет на сцене сейчас снова включится, Ларри подхватил друга на руки, игнорируя возмущенное, чуть ли не змеиное, шипение. Так они и предстали зрителям: лохматый принц с широкой улыбкой, и вцепившаяся в него Белль, почему-то старательно прячущая лицо — вуаль осталась на полу. «Ну, извини», — беззвучно произнес Ларри, стараясь склонить голову так, чтобы волосы почти скрыли их лица: чтобы можно было дочитать финальный диалог, не выбиваясь из образа и не раскрывая личность «Белль». — Поцелуй ее! — не выдержал кто-то из самых младших зрителей. Этот момент они в своем плане с заменой как-то обошли стороной. Поцелуй в сценарии, действительно, был: невзирая на протесты самых заинтересованных в этом лиц, т.е. Ларри и Эш, его не стали убирать, потому что — «А какой хэппи-энд без поцелуя?». — Целуй! — поддержали ребенка зрители чуть постарше; не иначе, как из вредности. «Еще раз извини», — вздохнул Джонсон, целуя протез. Зал взорвался криками, свистом и аплодисментами. Салли представил, как в этот момент тошнит Трэвиса. Дальнейшее смешалось в один сплошной калейдоскоп радостных лиц, мельтешения костюмов, криков «Браво!» и аплодисментов. Публика не хотела отпускать актеров со сцены, и они, казалось, целую вечность стояли там, маша руками и кланяясь. А когда, наконец, все ушли за кулисы, Салли отобрали у Джонсона и потащили дальше по школе всем классом, даже не думая опускать его на землю и игнорируя протестующие крики. Где-то по пути потерялись туфли, а за ними и парик, и, когда «пры-ы-ынцессу», наконец, поставили на пол в медблоке, глазам изумленной Эшли, из-за переживаний так и не сумевшей уснуть в изоляторе, предстала растрепанная голубоволосая «Белль», бурчащая что-то нелицеприятное в адрес одноклассников и задирающая платье чуть не до колен, чтобы не наступить на подол. — Вы издеваетесь, — прохрипела Эш. — Мне же больно смеяться! — и все равно рассмеялась, утирая выступающие от боли в горле слезы. — Мы решили, что ты не можешь это пропустить, — ухмыльнулся кто-то за спиной Салли. — Он был прекрасен! Через несколько минут медсестра выгнала всех, требуя тишины и покоя для пациентки, и, пожелав Эш скорейшего выздоровления, класс дружной толпой отправился в обратный путь — переодеваться. Сал честно старался успевать за ними, но босиком по холодному полу, да в длинном платье… Разумеется, он отстал, а друзья, слишком увлеченные обсуждением выступления, этого не заметили. «Нафиг», — решил Салли, взбираясь на подоконник. — «Сами сюда притащили — вот пусть сами и тащат обратно. Надеюсь, больше никто по коридорам в это время не бродит, и меня не заметят в таком виде». — Я смотрю, тебе в этом так удобно, что ты решил не переодеваться, — кому же еще может принадлежать этот ехидный голос, как не Трэвису. — Теперь всегда будешь в платьицах ходить? — Не начинай, — попросил Сал. — Твои радужные дружки там уже спорят, кто из них тебя потерял и куда ты мог подеваться. Кретины. — А ты-то зачем вернулся? — За этим, — Трэвис сдернул Салли с подоконника и перекинул через плечо. — Блин, ты даже весишь, как девчонка; тебя ветром не сдувает? — Эй, ты чего задумал?! — задергался Фишер, пытаясь освободиться. — Не дергайся, а то уроню. Вниз башкой. С лестницы, — пригрозил блондин, встряхивая свою ношу, и зашагал по коридору. Вот так Салли и прибыл обратно за кулисы: вися смирившейся со своей участью тряпочкой на плече Трэвиса. Довольно костлявом, между прочим, плече, больно впивающемся в живот. Сгрузив «добычу» на диван под удивленными взглядами одноклассников, Фелпс презрительно хмыкнул и гордо удалился, никак не прокомментировав происходящее, а Сал принялся торопливо сдирать платье, чувствуя, что даже его, прокачанного годами травли в предыдущей школе, терпения может не хватить, если еще кто-то решит пройтись по поводу этого наряда. Через пару минут объявились Ларри и Тодд, запыхавшиеся и растерянные: похоже, уже успели оббежать всю школу. — Чел, где ты был?! — Там, где вы меня забыли, — хмуро ответил Салли, уже переодевшись и завязывая хвостики. — Я же говорил, что он отстал! — обернулся к Тодду Ларри. — Блин, чувак, извини, — это уже к Салли. — Мы как-то заболтались и не сразу заметили, что тебя нет… — Да ладно, я не сержусь. Пойдемте уже домой; я устал, как раб на галере, — махнул рукой Сал. — Эй, есть идея! Как насчет собраться у меня и заказать пиццу? — предложил Тодд. — Принимается, — согласился Ларри, заручившись кивком Салли. — Только с поправкой: собираемся у меня; мама мне не простит, если не узнает сразу же все подробности от главных действующих лиц. Она ждет нас в холле и говорит, что сразу узнала Салли, и что он сразил ее наповал своим актерским талантом. Салли застонал: теперь еще и Лиза будет обсуждать его выход в платье. — Кстати, она брала с собой фотоаппарат, так что… — добил Ларри. — Ты шутишь?! — Нисколько. Брось, чувак, это было круто, серьезно! Нет, забавно, конечно… Но круто! — Между прочим, раньше в театрах все роли исполняли только мужчины, — поддержал Тодд. — Спасибо, утешил… — Пойдем уже… Моя принцесса! — Ларри с хохотом снова подхватил друга на руки. — Ларри! С криками и смехом компания выбежала из школы, захватив по пути Лизу, с удовольствием присоединившуюся к веселью («Ларри, подожди, не отпускай его, я вас сфотографирую!»), и направилась к «Апартаментам». Сал, едва оказавшись на земле, погнался за Ларри, клятвенно обещая заплести ему самые тугие в мире косички и залить их клеем, чтоб наверняка; Тодд и Лиза на ходу просматривали фотографии и смеялись, обсуждая получившиеся кадры. — Это был самый шизанутый в моей жизни день, — признался Сал, когда им с Ларри надоело бегать. — Зато веселый, — взъерошил ему хвостики друг. — Зато веселый, — согласился он, резко разворачиваясь и хватая Ларри. — А теперь — косички!