В унисон с ветром

Вот уже три года Праздник сожжения Олафа являлся важным событием в жизни Солитьюда. Люди стекались в город шумной многоголосой толпой, заполняли улицы и таверны. Торговцы сбивались с ног и не успевали считать прибыль, а Коллегия бардов судорожно готовилась к празднеству. Пелагея вышла из дома и улыбнулась, едва погрузившись в кипучую предпраздничную атмосферу. Легко и привычно лавируя в толпе, она целеустремлённо направилась к зданию, на эту неделю сменившему рыночную площадь в роли центра города. Не сводя взгляда с возвышающейся над крышами домов башни, Пелагея шла пружинистой походкой, то и дело цепляясь взглядом за яркие флажки и по широкой дуге обходя многочисленные, сильно дымящие очаги, где жарили мясо. Коллегия бардов возникла за поворотом, яркая и нарядная. Стрельчатые окна задорно блестели в лучах солнца, а фигурные колонны и резные козырьки крыш обвивали пёстрые ленты. Пелагея оглядывала убранство с ноткой гордости, ведь собственными руками помогала отмывать годовой слой грязи. А в ответ на воспоминания об украшении крыши начинала ныть ушибленная при падении с лестницы лодыжка. Уже сейчас на улице звучала заводная музыка, а вокруг здания вилась толпа, хотя праздник официально начинался лишь вечером. Пелагея приветственно махнула рукой Йорну и взбежала по лестнице, неосознанно притопывая в такт его игре. В Коллегии царили хаос и бедлам. Ведь не может быть так, чтобы все дела были сделаны вовремя. Всюду носились ученики, кто-то громко что-то требовал. Растерянно оглядываясь по сторонам, Пелагея попыталась понять, куда ей идти. - Пелагея! Сюда! - обернувшись, она увидела махающего ей Ласло в компании Анни и Лландрале. - Привет, - Пелагея улыбнулась, протолкавшись к друзьям через толпу, и после групповых объятий была сразу вовлечена в работу. Бегая туда-сюда с поручениями, Пелагея наблюдала, как Лландрале, закинув за плечо длинную пепельную косу, склонилась над наполовину нарисованным плакатом, разложенном прямо на полу. Практически соприкасаясь с ней головой и периодически путаясь руками рядом рисовала Анни. Но затем фигура, возникшая на пороге Коллегии полностью завладела её вниманием. - Рута! – радостно крикнула Пелагея, пробираясь к босмерке. Её услышали и встретили спокойным взглядом тёмных миндалевидных глаз. - Пелагея, давно не виделись. - Конечно давно, ты не появлялась в Солитьюде с лета, - с лёгкой обидой заметила Пелагея. Рута, в дорожной одежде, с выглядывающим из-за плеча луком и мечом на поясе, вроде бы смущённо улыбнулась. - Ну, я по крайней мере приехала на сожжение Олафа. Пелагея проказливо улыбнулась. - Тебя снова будут называть героиней, спасшей праздник. Уверена, что не передумаешь? - Три года уже прошло, - с напускной усталостью вздохнула Рута. – Им пора забыть эту шутку. - Пелагея! – девушка сжалась, услышав нетерпеливый оклик от профессора Атейи. – Я же просила тебя проверить флейты! Почему ты ещё не закончила? Скорчив Руте извиняющуюся рожицу, Пелагея нехотя развернулась к имперке. - Простите. Уже иду, профессор.

***

Вечер подкрадывался на мягких лапах. Воздух звенел смехом и музыкой, янтарным светом многочисленных фонарей и факелов. Толпа около Коллегии бардов сгустилась настолько, что стала похожа на одно живое существо с десятками ног и голов. Пелагея гордо стояла совсем близко от центра внутреннего двора вместе с остальными членами Коллегии. В этом же круге, на лучших местах, стояли сама ярл Элисиф в окружении стражи и столичные богачи всех мастей. На импровизированной сцене допевала последние строчки Айа, её необычно-светлые глаза, обращённые в никуда, потусторонне светились в отблесках огней. Со всех сторон загремели аплодисменты, купая кланяющуюся имперку в овациях. Пелагея и сама кричала и хлопала, не жалея ладоней, и думала о том, что сама когда-нибудь окажется в центре этих взглядов и поделится с людьми песней. После краткой вдохновенной речи, Виармо театрально-медленно вознёс факел. Чучело вспыхнуло в восторженных криках толпы, пламя жарко затрепетало в ночном мраке, освещая окружающие Пелагею лица. И она жадно впитывала открывшуюся глазам картинку, стремясь запечатлеть её в памяти. Огонь всегда завораживал её. А потом были ещё песни, чай и сладкие пироги, от которых становились липкими пальцы. Воздух пах пряным вином, корицей и яблоками в карамели. Пелагея с друзьями в концерте не участвовали, но ничто не мешало ей под негромкий аккомпанемент Ласло изливать душу драгоценному бархату неба и тем, кто захочет слушать. Пелагея пела, прикрыв от удовольствия глаза, забыв о мире вокруг себя, а ветер подхватывал её голос, унося его к звёздам. Рута сидела в неприметном углу за сценой. Молча, с едва заметной улыбкой наблюдала за празднующими. Пелагея и сама наткнулась на неё случайно, когда уже шла обратно в обнимку с кружкой ароматного чая. Остановилась, не уверенная, что её компания будет уместной. Но всё же шагнула ближе. Пелагея замечала многое. Чуть сильней сжатые губы, блеск, порождённые не игрой огня и взгляд, более тяжёлый, чем обычно. И всё это за маской спокойствия и до боли прямой спиной. Столь привычными, что они выходила у Руты сами собой. - Привет. Извини, что утром так внезапно убежала, - нужно было с чего-то начать. Пелагея любила правду и не стеснялась высказывать её в лицо, так же спокойно принимая истину, брошенную ей. Но она не собиралась спрашивать, что случилось. Вместо этого она несла полный бред, перескакивая с уроков на книгу, которую сейчас читала и какие-то смешные ситуации, произошедшие с ней или её друзьями. И каждую мелкую деталь, каждый миллиметр постепенно расслабляющихся плеч, воспринимала как личную победу. Рута неожиданно усмехнулась, потянулась и потрепала Пелагею по голове, обрывая ту на полуслове. - Спасибо, это именно то, что было мне нужно, - и лёгкой походкой затерялась в толпе. - Не за что, - выдохнула Пелагея, растерянно касаясь волос. Она просто поступила так, как хотела бы, чтобы поддержали её. Не надо спрашивать, что случилось. Отвлеки, увлеки, рассмеши, и грусть отступит. Или нечто большее, чем грусть, что ей пока испытать не довелось. С их первой встречи её не отпускало странное чувство родства с Рутой. Особенно когда та пела, и Пелагея терялась в её музыке, рассказывающей так много. Но что общего может быть у неё, простой столичной девчонки, ученицы Коллегии бардов и Руты – умелой и известной воительницы, шагающей по жизни, пряча душу и шрамы под маской? Ничего. Но что-то было… Потом Пелагея ещё долго сидела в расцвеченной огнями темноте, согреваемая тёплой рукой Ласло на талии. Лениво и устало она наблюдала за праздной празднующей толпой, поредевшей лишь на самую малость. Когда она вернулась молчаливая и задумчивая, её ни о чём не спросили, продолжая перекидываться ничего не значащими фразами. Пелагея по-настоящему любила своих друзей за это. И серокожую, тонкую и мягкую Лландрале, и молчаливую Анни с её как будто бы безучастным взглядом и пушистыми волосами, и Ласло, пусть он и вёл себя порой глупо (а кто из них этого не делал?), но был весёлым и… верным, пожалуй. А ещё он приятно пах, был тёплым, и можно было положить голову на его плечо, устало прикрывая глаза. Они ушли с праздника все вместе, когда взрослое веселье только набирало обороты. Пелагея спешила домой, где родители наверняка переживали, что её нет так поздно. Опустошенная эмоциями, она хотела поскорее оказаться в своей постели. Засыпая, она перебирала обрывки прошедшего дня, яркие и разные, полные света, музыки, энергии. Полные молчаливых взглядов и непроизнесённых слов. Но она всё равно улыбалась. Потому что была не одна. Потому что никто не был, даже если думал иначе. И поэтому незачем сжимать губы и до судорог сводить лопатки. Но об этом она Руте не скажет тоже.