на вкус

Соллукс сидит на полу и пытается не сойти с ума в полной шумов и шорохов темноте. Ему кажется, что пол шевелится, что невидимый потолок смыкается, что рядом есть кто-то... или что-то. Много «чего-то». А когда на его плечи ложатся чужие когтистые руки, Соллукс едва не вскрикивает. — Спокойнее, медовый. Правосудие на твоей стороне и за твоей спиной, хе-хе. — О, Тез. Последняя буква пропадает в шепелявом выдохе. Терези разворачивает Сола к себе, берёт его ладони в свои и неожиданно лижет кончик носа — Соллуксу больно, но больше страшно, тело всё ещё ноет от полученных ударов. — Тез. — Он снова не может нормально произнести её имя, получается нечто среднее между «теф» и «тес». — Как ты видишь? Терези хихикает, и Соллукс чувствует, как трясутся её ладони от смеха, ощущает кожей её рваные выдохи. — Я научу тебя, — довольно хрюкает она и снова лижет его нос. — Фу, горький. Как горчица. Мир полон вкусов и запахов, и все они намного ярче, чем когда-либо виденные Соллуксом цвета. Терези терпко-мятная, её аромат освежает и отрезвляет, заставляя разум работать быстрее и точнее. Соллуксу нравится сидеть рядом с ней и печатать вслепую, хотя Тез обещает научить его различать текст на вкус. Пока этого не требуется. Каркат пахнет леденцово-вишнёвым, Канайя — тоже мята с оттенком лакрицы и розмарина. От неё пахнет чем-то дурманящим, и Соллукс не сразу узнаёт о том, что это — примесь присутствия Провидицы Света. Соллукс старается не лезть в чужие дела, и уходит в себя. Приходит Арадия. Она состоит из времени, из эфира прожитых дней — оборотов — миллионов рождений звёзд. Она пахнет жизнью: воспоминаниями, цветами, землёй, свежим ветром; она в непрерывном движении. Соллукс пытается разобрать все запахи, следует за ней, падает в её наваждение, уже не желая открывать глаза и видеть — ему и не нужно. Он слепо шарит руками по её телу, забираясь под ткань, трогая и касаясь; вылизывает шею, ключицы, грудь, обводя соски и чуть сжимая их губами, проводит влажную линию по животу, размазывая её пальцами... Арадия смеётся ласково, звонко и как будто многомерно, Соллукс не знает, как ещё назвать чувство переполненности счастьем от её смеха. Её голоса. Её тела. Соллукс опускает голову ниже, почти утыкаясь носом, но в последний момент Арадия запускает пальцы в его волосы, останавливая, поправляя — направляя — и снова смеётся. И Соллукс целует её колени, внутреннюю сторону бёдер, касается губами набухшего щупальца и приближает к нему ладонь, давая обвиться вокруг неё, а языком раздвигает нежную кожу вокруг впадины. Ему жарко и солоно, вкус и запах проникают в него, одновременно дурманя и бодря, кружа голову. Арадия смеётся — опять! — и тут же шепчет что-то ласково, Соллуксу неважно, что. Он запускает раздвоенный язык внутрь, исследуя и чувствуя дрожь, слушая стоны и вздохи. Оглаживает, лижет, помогает губами и иногда дёргает подбородком, чтобы не сбиться с ритма. С непривычки это тяжело, но Арадия трепещет от его прикосновений, её торопливый шёпот теряет связность — и это всё из-за Соллукса. Позже Арадия целует его прямо в губы, прижимает к себе и гладит по голове. Помогает вытереть лицо и шею. Терези ехидно хихикает, её смех совершенно не похож на смех Арадии, но Соллукс рад её виде- кхм, ощущать. Тез не надо рассказывать ничего — она чует, что произошло, шутит про это, изображает допрос, выведывая какие-то бесполезные факты. В какой-то момент Соллукс понимает, что её вопросы — ничто иное как проверка. Всё ли у него в порядке. Гогподи, да у него в кои-то веки всё прекрасно. Он так и говорит, Терези вновь хихикает и напоминает, что Арадия скоро уйдёт. — Если что, пиши в Троллиан, — говорит она, даже не дожидаясь реакции. Она и так знает, что Соллукс пойдёт с Арадией. — Ты лучший морейл, Тез. — Я приму это заявление даже без подписи судьи, — хрюкает та. От неё пахнет чем-то сладким, но Соллукс чересчур опьянён своим счастьем, чтобы заметить это. Соллукс, конечно, не пишет: у него всё в порядке, да и Тез слишком крута для пустых сообщений. Она обязательно даст знать, если что.