Трагедия со счастливым концом

Финн садится в мягкое компьютерное кресло, открывает крышку ноутбука и закуривает. Новая книга должна быть написана уже к концу месяца, а он до сих пор понятия не имеет, о чем писать. Рядом с ноутбуком стоит стакан с виски и забитая пепельница, в комнате жутко холодно и темно, маленькое пространство его люкс-апартаментов душит своей роскошью, и Финн чувствует себя жутко уставшим. Он не спал пару дней, выпил пару бутылок Джони Уокера и выкурил пару пачек красного мальборо, но все ещё абсолютно трезв. Такое чувство, будто его уже ничего не берет. – Чувак, что за херню ты тут устроил. Ничего, кроме него. Джек приходит без приглашения. Всегда в одно и то же время, раз в несколько дней. У него довольно плотный график, съёмки, репетиции и много других, обычных для актёра, обязанностей, но он всегда находит время придти. Они сидят пару часов вместе, курят и разговаривают о многом, и ни о чем одновременно. Иногда пьют, иногда употребляют, но всегда держатся на расстоянии. – Как продвигается работа над книгой? – Честно, херово, – Финн высыпает на стол белый порошок, делает "золотой" кредитной картой дорожку и занюхивается гребанной сто долларовой купюрой, – Будешь? – Ты ещё спрашиваешь. Если задуматься, употреблять они начали уже давно. Им тогда было около 18. Сейчас им почти 30, но голова на место не встала до сих пор. Эффект приходит немного погодя, разливается по телу приятным возбуждением, туманит разум и учащает пульс. Ощущается как нирвана, тягучая и безумно пьянящая, и обоим хочется разговаривать. Изливать душу, спускать с языка все, что приходит на ум, и даже не задумываться. Не бояться говорить и слышать. – Ты выпил две бутылки виски до моего прихода? – Да, и даже не опьянел. – А раньше ты блевал после пары стопок. – Ох, заткнись. Джек усмехается, запрокидывая голову и закрывая глаза. Кажется, они всегда вот так сидели. Друг напротив друга. На определённой дистанции. Ни дальше, ни ближе, будто бы соблюдая поставленное ими самими ограничение. А что, если нарушить это ограничение? Что, если захочется быть ближе, чем ты есть? Джек начал задумываться об этом не так давно. Финн же мусолит в голове эту тему уже много лет. – О чем будет твоя книга? – Грейзер закуривает, из-под полуопущенных ресниц глядя на друга. – Черт его знает, – сигарета в руке Финна танцует ломанное танго, и в темноте это безумно завораживает, – Хочется написать красивую историю любви, где все герои в итоге останутся счастливы и живы, но в голове одни трагедии со смертельным исходом. Потому что не бывает так, что все идеально. Не бывает так, что все счастливы, – писатель выдыхает облачко дыма и смотрит на белый потолок своей спальни. В воздухе повисает тишина, слышно, как гудит старый ноутбук и тлеет табак. Наркотическое опьянение держит в состоянии странной эйфории, и Финн позволяет себе немного расслабиться. Он всегда был зажатым. И не важно, трезв, пьян или обдолбан. Он никогда не позволял себе расслабиться, явить людям свою истинную сущность, оставаясь загадкой. Не позволял себе показать настоящих чувств. Потому что это было неправильно и неясно, так быть не должно и не будет. Он знал, что обречён на страдания. Но так отчаянно хотел верить в лучшее. – Так мрачно. Все твои романы разбивают читателям сердца, ты это знаешь, – Джек затягивается и опускает голову, – Ты даёшь надежду на лучшее, но в последний момент разрушаешь все, что создал. Убиваешь героев, хоронишь их чувства под тоннами невысказанных слов и будто наслаждаешься созданной антиутопией. Испытываешь садистское удовлетворение, и… – Грейзер поднимает взгляд, смотрит в глаза Финна, с нездорово большими зрачками и целым океаном чувств там, внутри, и едва заметно улыбается, – Ты не позволяешь себе верить в лучшее. Почему? Вулфарда от этого взгляда бьет озноб. Он тонет во взгляде Джека, барахтается где-то на краю сознания и теряется лишь на мгновение, достаточное, чтобы открыть свою душу. Чёрную, прокуренную, истерзанную алкоголем, наркотиками и множеством неудавшихся отношений, разбитую и развороченную, без единого живого места, и Джек её замечает. Всего на мгновение, но он видит в глазах друга ответ на свой вопрос, и уже почти тянется к нему, хочет обнять, стиснуть настолько крепко, чтобы все осколки вновь срослись, но Вулфард отворачивается. Молчит пару секунд, подбирает себя по крупицам, восстанавливая утерянную на мгновение маску, и вновь говорит, приглушённо и хрипло. – Потому что счастливых концов не бывает. В итоге кому-то всегда разобьют сердце. Фраза повисает в воздухе, тяжёлая, словно камень, затянутый на шее утопленника. Финн встаёт, снова закидывается и уходит на балкон. Джек остаётся сидеть на полу, обдумывая услышанное. Они друзья уже много много лет. Прошли вместе огонь, воду, отходняки после алкоголя и веществ, разбитые сердца и депрессии. Жизнь разлучала их на месяца, годы, а потом снова сводила вместе в самых неожиданных местах. Джек считал это забавным. Финну это казалось судьбой. Когда в очередной раз они оказались в соседних номерах одного отеля, Финн истерически ржал. Кажется, уже тогда он задумывался о том, что не может видеть в Грейзера просто друга. Но сколько бы он не пытался сбежать, они все равно сталкивались нос к носу, будто бы кто-то там, наверху, уже давно все решил за них. Это пугало. – А если представить на секунду, что счастливый конец возможен? Джек выходит на балкон, в один шаг сокращая расстояние до Финна и обвивая руками, прижимаясь к нему. Вулфард заметно вздрагивает, но не спешит отстраняться. – Это сложно. – Но попытаться стоит? И вряд ли Джек говорит о книге. Финн судорожно вздыхает, оборачивается и быстро, будто боясь упустить момент, целует. Эйфоретик накрывает новой волной, от одного поцелуя сносит крышу и болезненно тянет внизу живота. Сердце бьется быстро-быстро, чуть ли не доводя до удушья, но сейчас это все не важно. Джек отвечает. Они вваливаются в комнату на ватных ногах. Не могут преодолеть расстояние до кровати и падают на пушистый ковёр, срывая друг с друга одежду и совершенно не пытаясь остановиться. Разум машет ручкой, в мозгу бьет вещество, и все прикосновения доводят до умопомрачения. Сигарета тлеет, забытая в пепельнице, и по комнате разносится горький запах табака, смешивается с безумной симфонией стонов и хриплых рыков. Переплетенные пальцы крепко впиваются в кожу друг друга, оставляют следы и царапины на голубой сетке вен, и холодный воздух едва ли доносится с балкона до двух разгоряченных тел. – Финн, – Джек приглушено всхлипывает, стонет имя почти у самого уха, – Пожалуйста, не останавливайся… Вулфард и не планировал. Он проводит языком по длинной шее, очерчивает чувственный ореол сосков, и тело мужчины под ним послушно изгибается, поддаётся навстречу такому запретному наслаждению. Джек полностью в его власти, падает в самую бездну этой эйфории и теряет голову до хриплых стонов и прокусанных губ. Еще толчок, ещё один хриплый полу-крик. Расцарапанные в порыве страсти бёдра, темнеющие грубые отметины на нежной коже… Джек почти лишается разума, Финн будто бы находится в нирване. Они прерываются лишь на пару минут. Закуривают дрожащими руками и, наконец, сидят настолько близко, насколько хотят. – Ты все ещё хочешь создать трагедию? – Возможно, – Финн зарывается пальцами в густые волосы друга, – Однако даже в трагедии есть место счастливому концу. Джек улыбается в ответ. А Финн наконец понимает: не бывает так, что все идеально. Но именно эта неидеальность и приносит настоящее счастье.