В порядке исключения

В домике на окраине столицы Антивы было довольно тихо. Гемма, полноватая мрачная кухарка, гремела посудой, но дверь на кухню была плотно закрыта, и шум доносился отдаленно. Гемма терпеть не могла детей и называла обитателей домика не иначе как «проклятием Создателя», однако платили ей довольно, чтобы она говорила это только тогда, когда никто из взрослых этого слышать не мог. Нимес, сухая и грубая эльфийка с вечно растрескавшейся кожей на руках, драила полы и мимоходом приглядывала, чтобы из библиотеки никто не высовывался — время дневных занятий еще не кончилось. Двое молчаливых охранников из Воронов маялись бездельем и с тоски поглядывали на Нимес, но репутация ее и внешность были таковы, что взгляды эти были только взглядами. Светловолосый эльфенок, что просочился из библиотеки через запертую наглухо дверь черного входа, беззвучно фыркнул. Он прекрасно понимал, что охранники — птицы невысокого полета, работать с compradi вовсе не считалось почетной деятельностью — охотно трахнули бы хмурую эльфийку, но стоило к ней подкатить, как она негромко и весьма нецензурно сообщала, что за свою жизнь отрезала яйца семерым. По тому, с какой ловкостью в руках Нимес мелькали швабра и метелка для пыли, в это вполне можно было поверить. Зевран не оставлял надежды увидеть когда-нибудь этот процесс — пригодится на будущее. Он медленно спрятал в карман колечко с отмычками, чтобы не звякало, и так же медленно двинулся вдоль стены, прикусив от напряжения губу. Маленький эльф только совсем недавно начал постигать сложное искусство разбойничьей незаметности, и любая мелочь могла его сгубить, а при мысли о том, что будет, если его поймают, по спине пробегал холодок. Элиджио уехал еще вчера, а только он мог спасти от неминуемого наказания за побег из библиотеки и за отмычки, что Зевран стянул у одного из охранников. Тот, видно, еще не хватился. Или, что даже более вероятно, хватился — но заявлять об этом вслух не стал. Вороны ошибок не прощают. Зевран понимал, что только Элиджио мог оценить таланты юного ученика. Если попасться в его отсутствие, то лишение еды станет самым мягким из возможных наказаний. А если кто-нибудь найдет отмычки, то... Могло дойти и до самого худшего. Эльф смутно помнил, что когда-то их, compradi дома Араннай, было восемнадцать, а сейчас осталось только четырнадцать... Ему удалось добраться до лестницы никем не замеченным, и только спустившись на один пролет, Зевран выдохнул, хотя до того почти не дышал. Теперь следовало пройти мимо кухни (что, в общем, было задачей не из сложных), потом пробраться на задний двор, а уже оттуда — кустами — выбраться к старой беседке. Если где и можно было скоротать время за занятием более интересным, чем чтение назначенных Элиджио книг, то только там. Пока следовать собственному плану удавалось почти без труда. Зевран на цыпочках прошел мимо кухни; пригибаясь, проскользил мимо окон и скрылся в густых зарослях. Он шел к беседке, как по ниточке, но тут чувство опасности подало сигнал. В беседке уже кто-то был. Юный Зевран сориентировался мгновенно. Вот чего у него было не отнять, так это умения чувствовать неприятности задницей. Если бы Вороны были организацией не убийц, а воров, он бы легко там стал лучшим. Однако таланты юного эльфа пока относились больше к умениям лишать собственности, чем жизни, и в любимчиках он не ходил. Да и учиться было невероятно скучно. А кому понравится читать про свойства стали или про травки-корешки? Зато Зеврану неплохо удавалось договариваться, и сегодня он выкупил место у самой двери черного хода всего за два красивых стеклышка и засушенную лягушку. Лягушка досталась ему за выигрыш в карты — и вот как раз ее он бы и бесплатно отдал, та еще гадость... Мелкорослый эльфенок приподнялся на цыпочки, чтобы попытаться разглядеть, кто там в беседке, но достиг не многого. Кусты отлично скрывали его от посторонних глаз, но и самому ничего толком разглядеть не удавалось. Но все-таки один четкий вывод Зевран сделал: в беседке — кто-то из товарищей, взрослые ростом выше, было бы видно. Но прежде чем выдавать себя, было бы все-таки неплохо выяснить, кто это. Если, например, рыжий Корпий по кличке Крысюк, то лучше бы с ним не встречаться. Конечно, аргумент «ты должен быть в библиотеке» вроде бы обоюдный, но Крысюк вполне мог накапать из страха. Или и вовсе представить дело так, что самому остаться не при делах... Только в одном Зевран был уверен — это не Саллия. Элиджио специально делал так, чтобы compradi занимались по одиночке — чтобы не болтали и не отвлекали друг друга. Но Саллия всегда бубнила себе под нос, когда что-то читала или писала, и Зевран слышал этот бубнеж из-за книжного шкафа, когда уходил. Все остальные... могли. Хотя эльф плохо понимал, как это могло получиться. Из библиотеки вело не так уж много путей... Осторожно, даже не потревожив ни одной ветки, Зевран просочился ближе — и с облегчением выдохнул. Тальесен! Неплохой парень, Зевран с ним ладил. Сейчас Тальесен сидел на скамейке, низко склонившись, и что-то разглядывал. Внимательно разглядывал, иногда трогал пальцем. Понадеявшись, что это не очередная мерзость вроде дохлой крысы, Зевран неслышно подкрался и положил товарищу руку на плечо. Это было опасно, Тальесен мог закричать, но уж слишком соблазнительной была перспектива пугнуть приятеля, Зевран не мог удержаться. Тальесен и впрямь подпрыгнул, но не заорал, а попытался — не очень ловко — ухватить врага за шею. Зевран легко увернулся, а потом и рассмеялся: — Тал, Элиджио бы сейчас сказал: «Плохо, молодой человек, очень плохо». — Зев... — Тальесен скривился и погрозил кулаком. — Еще раз так меня напугаешь — уши твои длинные оторву. Зевран показал ему язык и, хорошо скопировав интонацию, продолжил: — Придется назначить вам наказание, молодой человек. А что делать?.. Тальесен игру поддержал и очень похоже зацокал языком, после чего мальчишки рассмеялись. — Чего ты там накопал? — с любопытством поинтересовался Зевран, легко перемахнув через бортик беседки и усевшись рядом. Тальесен поспешно схватил нечто и спрятал за пазуху: — Не твое эльфячье дело. — Не заставляй меня идти на крайние меры, — с нарочитой строгостью произнес эльф. — Я же помру от любопытства! А чтобы не помереть от любопытства, мне придется эту штуку у тебя спереть. — Ты даже не знаешь, что это, а уже спереть собрался, — недовольно покривился темноволосый мальчишка, но покорился, зная, что его приятель спереть может всё что угодно. — Ладно, покажу. Но, Зев, никому ни словечка! Это тайна. Эльф торопливо махнул рукой. Почти все, что можно было скрыть от учителей и охранников, было тайной, он и так это понимал. А еще не привык подставлять своих, хотя многие так делали. Но Зевран видел в этом нечто... то ли противное, то ли опасное. Тальесен машинально огляделся по сторонам. Это было глупо. Если бы их видел кто-то из взрослых, уже начались бы крики, а то и побои, так что оглядываться имело смысл только в том случае, чтобы вовремя узреть опасность. Он потянул из-за пазухи что-то, к чему явно относился очень бережно, погладил любовно, а потом разжал ладонь. Зевран с любопытством вгляделся. На перемазанной чернилами руке товарища лежало настоящее сокровище — не чета стеклышкам, камушкам и сухим лягушкам... — Это что, золото? — с интересом уточнил эльф. — Сдурел, — коротко высказался приятель. — Это латунь. Кто бы мне золото дал? Но мне это дороже, чем все золото Тедаса! Отец подарил, давно... Когда был жив. — А это?.. — У родов альтуса, в моей стране, есть такие штуки, — охотно пояснил Тальесен. — Типа, родовые знаки. Амулеты, что ли, хрен их разберет... И отец в шутку сделал мне такую же штуку, только из латуни. Вместо герба выбил белку. Он мне говорил, что я на белку похож. — А похож, — фыркнул Зевран. — Чуть что — хвост распушил! И все себе в гнездо тащишь. — Вот и отец так говорил, — с легкой тоской отозвался Тальесен. — Я в детстве конфеты под подушку прятал. — У тебя еще и конфеты были, — Зевран сделал неопределенный жест, который расценить можно было очень по-разному, но, скорее, с досадой. — Я в детстве у шлюх жил, а им обычно деньги и бухло давали. Если сверх обычных расценок что-то делали. Тальесен торопливо спрятал подвеску: — А ты не завидуй, Зев. Чем больше у тебя есть, тем обиднее, когда этого больше нет. — Прячь получше, — вместо ответа посоветовал приятель. — У меня были мамины перчатки. Элиджио заметил и отобрал. И больше я их не видел. — В доме не держу, — коротко ответил Тальесен. — Там точно найдут. У меня тут, в саду, тайник. — Покажешь? — Может быть, — мальчишка заважничал, увидев интерес друга. — Если скажешь, как из библиотеки удрал. — Сначала ты скажи, — тотчас сощурился эльф. — Велика тайна, — фыркнул Тальесен. — Ночью, когда эти увальни дрыхли, хотя должны были чутко дежурить, привязал под окном, у которого сижу обычно, веревку. Плющом прикрыл хорошенько. Чуть не свалился, когда вылезал, и синяков понабил. А теперь ты! Зевран крепко задумался. Признаваться, что украл что-то у охраны, было очень небезопасно. Очень. А эльф не привык давать потенциальному врагу оружие против себя, но... Но хоть кто-то мог быть не врагом? Тальесен был неглуп. Тальесен никогда не ябедничал и не ныл. Тальесен умел быть честным. И Зевран решился. Решил не логикой, а чувствами. — Спер у охраны отмычки и вышел через ту дверь, что вечно хламом завалена, — выпалил он, почти зажмурившись. Тал помолчал, а потом с искренним восхищением выдал: — Круто! Элиджио, может, даже бы похвалил. Он всегда говорит, что надо искать «нестандартный подход». — Так то Элиджио, — немного нервно улыбнулся Зевран. — Жаль, что никому похвастаться нельзя, — скорбно высказался Тал, но, заметив тревогу на лице эльфа, поспешно добавил. — Не дрейфь, Зев, я никому не скажу. Дружба? Он протянул открытую грязную ладонь, и эльф крепко ее пожал: — Дружба. Ну ведь хоть кто-то может в этой жизни стать другом? Просто так, в порядке исключения? *** — Мальчики, вы несете полную хрень, — Ринна запрыгнула на стол и кокетливо покачала ногой, затянутой в высокий сапог. — Тал, если мы, как ты выражаешься, ёбнем в лобёшник, от нас мокрого места не останется. Зев, можешь не улыбаться так, твой план не многим лучше. Если мы траванем ту большую кастрюлю на кухне, вымрет весь особняк, а кто-то должен еще подписать договор. У нас контракт на что? На убийство сера Аладриса, а не на убийство всего его рода. Молодые приятели Ринны переглянулись, и Зевран картинно поднял руки в беспомощном жесте: — Пощади, прелестная Риннала! У меня все падает от твоих жестоких слов. — А что, стояло? — хмыкнул Тальесен. — Самооценка, — независимо откликнулся эльф и тут же склонился в полупоклоне перед девицей. — Все остальное не падает. — Проверим, — Ринна фыркнула. Тальесен ревниво покосился на друга и старательно и солидно произнес: — У тебя уже есть план? — Есть, — самодовольно отозвалась девушка. — Я эльфийка, этим надо пользоваться. Пойду наниматься на работу. А вы... Она спрыгнула со стола и начала тыкать в небрежно расчерченный план аккуратным ноготком: — Смотрите. Здесь — конюшня. Здесь — склад. Наниматься, конечно, не к парадному входу пойду, я же несчастная, голодная и пугливая. Засядете с двух сторон, а я — в зависимости от ситуации — прорвусь в дом и постараюсь увести тех, кто нас встретит. — А почему нельзя вместе засесть? — недовольно вмешался Тальесен. — Так безопаснее. — Потому что я не могу быть уверена, как развернутся события, — терпеливо пояснила девушка. — Я, конечно, постараюсь обезопасить обе стороны, но если кому-то из вас не удастся прорваться, то я хотя бы буду не одна. Если повезет, сострою кому-нибудь глазки. Зевран помолчал, покусывая губу и покручивая золотую серьгу в ухе, как он делал в минуты задумчивости, а потом объявил: — Мне не нравится. По-моему, ты слишком рискуешь. Если уж так необходимо пройти в дом, то уж лучше я попробую соблазнить этого Аладриса. Я за ним следил и знаю, что когда он выпьет, ему все равно, кто на него вешается. — Зев, — Ринна даже ногой притопнула, — перестань! Он ученый, очень ученый! На него уже покушались, еще до Воронов. Он никого близко не подпустит, всегда с кучей охраны. Небось и трахается при почетном карауле. Но уж при слугах-то бывает, наверное, один? — Только не в том случае, когда нанял невесть кого с улицы, — заметил Тальесен. — Ринна, ты, конечно, гений, но тебя оттуда, скорее всего, с порога вышвырнут. — А в этом и заключается мой гениальный план, — блеснула жемчужными зубками эльфийка и снова потыкала в карту. — Смотрите, тут винный погреб, со стороны склада. А тут — сортир, со стороны конюшни. Даже если меня выставят, вы уже будете в доме — и тогда-а-а... Особенно тебе, Зев, будет удобно. Зуб даю, никто и не почешется, если кто-то запрется в сортире! А ты на любые вопросы из-за двери можешь только охать и подвывать, вроде как живот скрутило — и тогда никто вообще ничего не заподозрит. Зевран только вздохнул: — Кажется, этой героической историей хвастаться мне не придется. — А мы еще посмотрим, — Ринна порывисто обняла его за плечо и коротко прижалась щекой. — Мальчики, вы только представьте! Если мы уничтожим самого сера Аладриса, о нас заговорят! Деньги, уважение! Мастер сомневается в нас, но уж я-то вас знаю. У нас все получится! Воодушевление подруги несколько подняло боевой пыл мужской части отряда, и Тальесен заметил: — Ты всегда самые выгодные пути оставляешь Зеву. — По-твоему, выть от якобы несварения в сортире — это так замечательно? — скривился Зевран. — Хорошо смеется тот, кто смеется над трупом, — мило улыбнулась Ринна и, сорвавшись с места, чмокнула Тальесена в щеку. — Не обижайся, но у тебя нет такого артистизма, чтобы героически выть в сортире. Только, Тал, винный погреб — не для тебя, запомни это сразу. Возможно, вам придется выжидать, но это не значит... — Милая, — снисходительно усмехнулся Тальесен, — я, в отличие от Зева, умею разделять работу и удовольствие. Сначала контракт — потом пьянки. И ты обещала мне отсосать, помнишь? Ринна недовольно оттолкнула его и сморщила носик: — Ты же знаешь, я это не люблю. А слову Антиванского Ворона верят только заказчики. Пусть тебе Зев сосет, ему вроде нравится. — Ну спасибо, — фыркнул эльф, а потом добавил скептически. — Хотя, конечно, лучше тебе, Тал, чем серу Аладрису. У него после прошлого покушения нет левой ноги. Хотя надо сказать, что он настолько старый, страшный и мерзкий, что это уже не очень портит его внешний вид. Но тебе я точно ничего не обещал. — Ну что за херня... — обреченно вздохнул Тальесен. — У меня есть, можно сказать, парень и девушка, но сосать чуть ли не самому приходится! — Ты так не гнешься, — практично возразила ему Ринна. — Но если хорошо себя проявишь, то я, может быть... Мальчики, вот вам стимул: кто убьет Аладриса, тому и отсосу. Но если его убью я, то вы оба будете меня ублажать, а я никому ничего не буду должна. Тальесен тяжело вздохнул и повернулся к Зеврану: — Вот вроде бы мы все Антиванские Вороны, но мы с тобой ей, кажется, в подметки не годимся. — Зато мне не приходится заключать пари, чтобы мне кто-то отсосал, — парировал Зевран. — Но ты прав. Ринна нас обоих, конечно, за пояс заткнет. — С двух сторон, — фыркнула девушка и добавила строго. — Сегодня не дам. Нам всем нужно выспаться, а завтра пойдем, пока контракт не протух. А то ведь подпись имеет значение только до тайного голосования, а потом... Мы только дырку от бублика получим. — Тогда я спать, — сразу отозвался Тальесен и кивнул другу. — Зев, без своих штучек. Честная борьба. — Дружба, — напомнил эльф и на прощание подмигнул Ринне. — Я сделаю что угодно ради твоих прекрасных глаз. И губ, разумеется. — Не надо мочить половину Антивы, — вслед ему рассмеялась девушка, а закончила только тогда, когда оба уже переступили порог. — Лучше половину Тевинтера. Трио убийц с трудом разместилось в крошечной каморке на втором этаже особняка. Зевран приобнял Ринну за талию, чувствуя, как сзади прижимается Тальесен, сопящий в ухо. — Мальчики, — зло прошипела эльфийка, стряхивая руку с талии, — вы еще помните, что мы сюда по делу пришли, а не трахаемся? — А мы уже настроились, — шепнул ей в ухо Зевран, но увы, дело было прежде всего. — Что ты видишь? — Ничего, — так же раздраженно откликнулась Ринна. — Но слышу, что где-то по соседству галдят. А в покоях Аладриса — тишина. — Это херовые сведения, — хмуро буркнул Тальесен. — На это полагаться нельзя. И Ринну нельзя выпускать первой. У нее из-за ее костюма бедной сиротки маловато оружия. — Скажи уж прямо, тебе просто не терпится прикончить этого старикашку самому, — едва слышно фыркнула девушка. — Жалко, что контракт такой срочный. Еще пара месяцев — и он, может, сам бы помер... — А я говорил, что лучше яд, — недовольно откликнулся Зевран. — Никто бы и не почесался, если бы он помер во сне. — У него всю еду сначала слуги пробуют, — Ринна снова скинула его руку с талии. — Так что яд твой сразу бы заподозрили. Пусть уж лучше с треском и кровищей. Пусть мастер видит. В коридоре раздались шаги, и «гроздь» убийц замерла, пока немолодой воин прошествовал мимо. Вероятнее всего, он совершал ленивый обход, и нужно было бы только дождаться того, как он пройдет, когда дверь покоев сера Аладриса со скрипом распахнулась, и сам гордый хозяин особняка появился на пороге, опираясь на костыли. Сер Аладрис был одет в ночную сорочку нежно-сиреневого оттенка и ночной колпак, хотя на дворе стоял полдень. Он погрозил кулаком и, слегка шепелявя, потребовал: — Эй ты, истукан! Можно топать потише? У меня мигрень! Воин почтительно склонился, даже не ответив, а сер Аладрис продолжил воинственно: — Меня окружают убийцы! Горничная громко сопела, теперь ты топаешь... Неужели нельзя дать человеку немного поспать?! Зевран невольно пошевелился и благодарно выдохнул Ринне в ухо: — Спасибо. — За что? — так же тихо, но недоуменно произнесла девушка. — За то, что настояла на своем плане, и мне не пришлось ублажать этого... — у Зеврана даже слов не нашлось. Даже грубых. Одно время они с Тальесеном пытались друг друга перещеголять в знании подзаборных выражений, но теперь это как-то прошло — может, с возрастом? И уже вовсе не казалось важным и почетным... — Кажется, он один, — возбужденно прихватил эльфа за пояс Тальесен. — Если горничную он прогнал, а охрана его раздражает... Тогда его можно будет прикончить прямо в постели! — Будучи при это одетыми, — брезгливо скривилась Ринна, когда дверь захлопнулась. — Я пойду первой. Вы — за мной. Зевран поспешно нырнул в коридор вслед за эльфийкой, на ходу нащупывая кинжалы. Обычно учитель его ругал за то, что он слишком рано достает оружие, но сейчас это особого значения не имело. Если их прихватят в коридоре, оправдаться, что принесли господину персики, не удастся. Так что было все равно. Передвигались Вороны почти неслышно, только Тальесен довольно шумно дышал — будучи последним в группе, он хотел вырваться вперед, но не смел подставить под удар саму миссию. Ринна рывком распахнула дверь, и та, конечно, заскрипела... Зевран и Тальесен оба рванулись в разные стороны, готовясь прикрывать и, возможно, убивать охрану, но не пришлось. Мигрень цели пришлась как никогда кстати — в покоях было тихо. Сер Аладрис приподнялся на локте, придерживая мокрую тряпку на лбу, но не успел даже заорать, когда к нему тенью метнулась Ринна и щедрым жестом прижала его голову к груди: — Не волнуйтесь, господин, — негромко произнесла она. — Вам нравится моя грудь? Опешившая жертва невольно скосила взгляд, и Ринне осталось совсем немного — вогнать кинжал в ветхое тело. Сер Аладрис широко распахнул глаза и выдавил: — Грудь... хорошая... — после чего на губах его выступила кровь, что лопнула пузырем и тонкой струйкой потекла из уголка рта. Ринна старательно дождалась, пока взгляд его остановится, после чего выдернула кинжал и оттолкнула обмякшее тело. — Вот и все, — почти нежно произнесла она и спрятала кинжал за корсаж. — Спите спокойно, достопочтенный сер. Надеюсь, ваши последние мгновения скрасили мои сиськи. — Они кому угодно бы скрасили, — явно сглотнул слюну Тальесен. — Ринна, это нечестно! Ты не оставила нам с Зевом даже шанса! — О, — девушка картинно округлила рот, дразнясь тем, что никому сегодня не обломится. — А я и не знала, что Воронов следует вести за ручку, как орлесианских детишек. Самим поворачиваться надо. — Иногда мне кажется, что ты росла не в Орлее, а среди ферелденских хасиндов, — мрачно буркнул Тальесен. — Я росла в эльфинаже, — фыркнула Риннала. — Из которого меня похитили твои тевинтерские работорговцы. А если бы я-таки доехала до Тевинтера и стала рабыней, то научилась бы и еще чему-то... Правда, мне вовсе не хочется даже думать, чему. — Эх... — Тальесен огляделся в роскошной спальне и снова вздохнул. — Если бы у меня были рабыни... — Ты бы скрупулезно подсчитал, что от них больше пользы, когда они работают, а не прыгают на тебе, — фыркнул Зевран. — Белка и есть. — Мы исполнили требования контракта, — напомнила девушка и нетерпеливо пристукнула каблучком старой туфли, которые брезгливо нацепила, собираясь на задание. — Теперь неплохо бы убраться отсюда без потерь. Есть мнения? — Я видел дверь, — поспешно высказался Зевран. — Выглянул в окно... Она выходит куда-то в сад. Там легко затеряться. Я могу вскрыть замок, он на взгляд несложный. — Я видел окно, — ревниво оттеснил его плечом Тальесен. — Оно выходит прямо на улицу — и нам не придется думать, как удрать из сада. — Второй этаж, — с сомнением протянула Ринна. — Я предпочту дверь на первом. Не хочется переломать ноги. Мне еще их раздвигать. Зевран заправил за ухо непослушную прядь светлых волос и с раздражением высказался: — Надо что-то с этим делать, в лицо лезут... Знаете, что нам бы сказал Элиджио? — Ничего бы не сказал, — мирно отозвалась Ринна. — Я думаю, его труп уже черви сожрали, если не побрезговали, конечно. Он меня за сиськи лапал. Тальесен, однако, понял, к чему клонит друг, и важно произнес: — Пути отхода необходимо продумывать до операции, — сделал вид, что поправляет монокль, и поднял вверх указательный палец. — Плохо, очень плохо, молодые люди. Придется вас наказать. А что делать?.. — Чур, меня не наказывать, — рассмеялась Ринна. — Я сегодня героиня. Так мастеру и доложу. — Размечтался, — вторил ей Зевран. — Наказывать, если ты не понял, сегодня Ринна нас будет, она же выиграла пари. Сначала накажет прелюдией часа на три, а потом вообще семь потов сойдет. — Но мы наконец-то сможем доложиться, что исполнили задание в точности, — сурово возразил Тальесен. — Зев, а тебя... Никак уговорить нельзя? — Отсосать? — эльф закатил глаза. — Да ты и мертвого заебёшь. — Тал, если хочешь — мертвый есть, — кивнула на труп Ринна. — Но лучше бы нам отсюда выбираться. Зевран первым двинулся в коридор, внимательно оглядываясь. Умениями незаметности он уже пользовался профессионально, вовсе не так, как в детстве... Ринна, видимо, сочла, что ее работа окончена, потому что послушно повиновалась жестам. А Тальесен недовольно сопел, но выбора у него не было — его предложение было отвергнуто. Зевран неслышно провел компанию к двери, которую отлично запомнил, и с легким трудом справился с замком. Пробираться пришлось кустами, и это что-то ему напомнило, но он никак не мог вспомнить, что именно. Зато сейчас, совсем ненадолго, он почувствовал себя важным и нужным. Для дела — он нашел оптимальный выход из ситуации. Для Ринны — она доверяла его навыкам. Для Тала — тот, хоть и ревновал, но слушался. Они не были лучшими среди Воронов. Нередко вызывали на себя гнев мастера, но сегодня опасаться за жизнь не придется. Сегодня они все сделали правильно. И это тоже грело душу. Его столько раз наказывали за весьма вольное исполнение приказов... Но с каждым разом, выживая, он становился равнодушнее и профессиональнее. Наверное, можно сказать, что этот контракт он с товарищами выполнил безупречно. В порядке исключения. *** Опустошение накатило как-то разом. Зевран смотрел на тело Тальесена — и только теперь отмечал те мелочи, что отличали его от того Тала, что он знал... Тал обзавелся отличным оружием и броней. Нет, он и раньше весьма неплохо был вооружен, но за последние месяцы явно добился каких-то высот или где-то достал неплохие деньги. А еще отрастил красивую щетину — и это чуть кольнуло сердце. Кольнуло — и пропало, как будто ничего не осталось. Раньше Тал всегда тщательно брился и ворчал, что эльфам, Ринне и Зеврану, подавай непременно гладкую рожу... — Зев? — негромкий голос Серого Стража Айдана Кусланда как будто прорвал что-то вроде завесы, которая плотным куполом накрыла эльфа, когда тот увидел бездыханного друга. — Зев, ты... как? — Я... в порядке, — тускло отозвался Зевран и нашел в себе силы усмехнуться. — Тальесен сильный соперник. Я бы никогда не смог жить спокойно, если бы знал, что оставил его за спиной. Он не только был отлично обучен, но и слишком хорошо знал мои привычки. — А почему тогда?.. — Айдан еще больше забеспокоился и даже осторожно взял за локоть, не обращая внимания на жалостливый взгляд Лелианы и суровый — Винн. — Потому что... — Зевран почувствовал, как пересохли губы, но промолчать не мог. Нужно было развязаться с этим раз и навсегда. — Айдан, он сам взял контракт на меня. Потому что верил мне. Надеялся, что я пойду за ним — никто другой этого бы просто не предложил. Он был мне другом... когда-то. И любовником. — Ты его бросил? — Серый Страж нахмурился, как и всегда, когда чего-то не понимал. — Он хотел тебя вернуть? — Нет, — Зевран покачал головой. Тело лежало прямо перед ним — и не верить в смерть было нельзя. — Он был мне любовником, но не возлюбленным. Мы когда-то... Мы оба нежно относились к Ринне. Про нее ты знаешь. Мы были любовниками... наверное, только потому, что она не хотела выбирать кого-то из нас, а мы дружили. — Тебе не хотелось его убивать? — понимающе и почти утвердительно заметил Айдан. — Я бы хотел его убить, если бы сам не был готов тогда убить ее, — Зевран наконец отвернулся. — Нас только двое осталось из всех тех мальчишек и девчонок, которых купили Вороны в том году... они так делают раз в несколько лет, набирают себе рекрутов, как и Стражи. Мне почему-то казалось, что Тальесена нельзя убить, пока я сам жив. Я знал, кто идет по моему следу, но не думал, что это так закончится. — Если хочешь, мы можем позаботиться о его теле, — неуверенно предложил Айдан. — Глупости, — Зевран тряхнул головой, и косичка на его виске смешно подпрыгнула. — Это уже не он. Пусть о нем позаботятся денеримские сестры Церкви, как о любом погибшем, у которого здесь нет родственников. Тал вряд ли ушел к Создателю, учитывая, сколько жизней мы с ним оборвали. — Зевран, — Айдан прижал к себе забрызганного кровью возлюбленного, — ты же знаешь, у нас у всех — нелегкий путь. Позади раздалось шуршание, и голос Винн мягко произнес: — Зевран, путь к трону Создателя есть у самого последнего грешника. Ты молод. Ты еще можешь все искупить. — Я не хочу, — одними губами произнес эльф — и резко собрался, принимая привычный насмешливый вид. — Хорошо, что это закончилось. Я когда-то все начал неправильно. Я дружил с человеком, с которым разделял не стремления, а работу. По детству трудно принять правильное решение. Мы были заложниками тех жалких золотых, которые за нас заплатили. Айдан прижал его к себе, и даже Винн уже не вздыхала неодобрительно. Напротив, пожилая магесса подхватила Лелиану, что смотрела безумно сочувствующим взглядом, и потянула ее вверх по лестнице. Винн всегда претило мародерство, но сейчас она старательно и неумело взялась обыскивать убитых и снимать с них оружие, даруя командиру и Зеврану шанс поговорить. Зевран еще что-то говорил, но плохо помнил, что именно. Он пришел в себя уже только в лагере, в лесу неподалеку от Денерима. Вокруг все напоминало о том, что все еще далеко не закончено, что предстоит еще победить Логейна и Архидемона — и это внушало надежду. Лелиана у костра смеялась и смело экспериментировала с прической недовольной Морриган, Стэн машинально почесывал Пса, который улегся у него на ногах, Винн поодаль что-то объясняла Алистеру, крутя в руках свой посох, Огрен лежал, глядя в небо, откинувшись на походных мешках... Никто не глядел на Зеврана, и эльфу невольно подумалось, что это явно происки главы их разношерстного отряда. Айдан пришел сразу, как только ему позволили дела. Точнее, как только удалось отвязаться от парламентера из Орзаммара, который только что прибыл. — Зев, — Кусланд коснулся локтя эльфа. — Не смотри так в огонь, давай поговорим. — Прости, — слова потекли рекой, и Зевран ничего не мог с этим поделать. — Ты, наверное, был прав, что не захотел... со мной. Мне нравится с тобой трахаться, — грубое слово само сорвалось с губ, как в юности. — И даже сосать тебе. Мне нравится. Но ничего большего со мной нельзя. Айдан, почему ты не убил меня? Почему Ринне и Талу удалось, а мне — нет? — Зев, — Айдан тряхнул его за плечо, — ты несешь чушь! Я потерял почти всю семью. Так вот это не награда! Я не принял от тебя твою серьгу, потому что ты был не в себе, а я бы хотел, чтобы ты предлагал что-то... честно. — Я уже пробовал один раз честно, — эльф вздохнул. — И рад, что наконец все они умерли. Это было ошибкой. — Я тоже пытаюсь начать жить второй раз, — негромко заметил Айдан. — И порой не очень вижу в этом смысл, особенно когда просыпаюсь после кошмаров. Но знаешь... У нас у всех здесь — вторая жизнь. Взгляни сам! Винн погибла, и ее возвратил к жизни какой-то дух. Стэн потерял свой меч и был осужден за то, что убил невинных. Лелиана два года скрывалась. Морриган только недавно узнала, что мать растила ее на убой, и ныне учится жить среди людей. Огрен лишился касты и теперь живет под небом. Алистер пережил смерть соратников и лишился наставника, который ему был как отец. Даже Пес, он едва не погиб. Посмотри вокруг! Сложно сказать, что кто-то из нас здесь умеет жить. Винн и Стэн, конечно, скажут, что умеют, но... я иногда сомневаюсь. — Айдан, — голос Зеврана дрогнул, и он напрягся, пытаясь прийти в себя. — Ты примешь... мой подарок? — Только если он что-то значит, — грустно улыбнулся Кусланд. — Я не хочу неволить тебя. Я верю, ты сумеешь пережить. А когда оглядишься, увидишь, что перед тобой — целый мир. Ты не связан обетом и скверной. — Я все сделал неправильно, — повторил Зевран, вдруг осознав, что все наконец-то встает на свои места. — Я не выбирал. Но сейчас... Да, Айдан, я хочу подарить тебе самое ценное, что у меня есть, не просто так. Но не заставляй меня говорить, зачем. Ты дарил мне немало подарков. Наверное, знаешь, зачем. — Чтобы ты улыбался, — уверенно произнес Айдан, но сам улыбался неуверенно. — Я для всех стараюсь найти что-то, что порадует... Но самое ценное, что есть у меня, тебе вряд ли пригодится. От своей прошлой жизни я сохранил и не продал только фамильный меч Кусландов, но тебе он вряд ли нужен. — Подари мне еще один шанс, — эльф закрыл глаза, словно боялся увидеть на лице любовника ответ на свои слова. — Подари мне возможность начать жизнь сначала. — Начинай прямо сейчас, — резковато отозвался Айдан. — Память помогает нам учиться на ошибках, своих и чужих, но нельзя, чтобы она мешала нам жить. Зевран вздрогнул, вспомнив, как когда-то смотрел в тайник Тальесена, где лежал фальшивый тевинтерский амулет, два десятка красивых камушков и отличная рогатка. В этот раз все будет по-настоящему. В порядке исключения.