Разочарование.

Несколько часов спустя.       Смоук замерз, и устал. Автобот подумывал вернуться, и объясниться Бамблби, который возможно его поймет намного лучше чем кто-либо другой, но вовремя передумал. Его боковые зеркала уловили странное движение. Еще не отошедший от оффлайна Смоук, надавил на газ, срываясь с места. Ему казалось, что кто-то едет за ним. Но казалось ли? Не желая проверять, автобот свернул направо.       Незнакомец тоже свернул направо, направляясь за ним. Смоук перестроился. Он хотел еще побыть наедине с самим собой. Но похоже этому не суждено сбыться. Преследователь не хотел отставать, и только надавил на газ. Смоук понимая, что это не выход, свернул на пустошь. Незнакомец устремился за ним. Стоило Смоуку свернуть, так сзади послышался знакомый воколайзер. Прайм успел принять свой вид, и принялся ждать, когда Смоук тоже примет свой вид автобота, чтобы наконец разобраться с ситуацией. – Я не думал, что ты последуешь за мной, – отозвался на шепот Оптимуса автобот, немного краснея. – Я должен был, иначе мы толком не поговорим, – ответил Оптимус.       Автобот перестал краснеть, и обернулся. Оптимус приблизился к нему в плотную, на что Смоук наоборот принялся отходить назад. Ему не хотелось еще больше травмировать свою искру, не хотелось, чтобы Оптимус вообще смотрел на него, не хотелось выяснять отношения, так как Прайм уже все сам решил еще на Кибертроне. Смоук подумывал смешать лидера автоботов с грязью, но воколайзер не позволил. Вместо этого автобот принялся отступать. – Ты боишься? – спросил Оптимус. – Пожалуйста не бойся меня! Я просто хочу кое-что выяснить и прояснить. Ты на базе избегаешь меня! И я хотел бы знать почему? – Я продолжу тебя избегать, и не задавай такие вопросы, – процедил Смоук.       Он осекся, в шоке прикрыв воколайзер манипулятором. Он нагрубил, нахамил Прайму. Оптимус в удивлении поглядывал на Смоука, он был в шоке. Лидер автоботов хотел было что-то сказать, как автобот трансформировался, и уехал. Оптимус последовал за ним, через несколько минут нагоняя разведчика. Смоук приняв свой облик нагло запротестовал, когда Прайм решил повторить попытку. В искре разведчика так и был слышен стон и крик боли. Этот крик отразился на лицевой автобота, который поспешил отвернуться, но поздно. Оптимус увидел. – Смоукскрин, – отозвался Прайм, замечая, что автобот начинает паниковать. – Не бойся, я хочу помочь тебе. – Ты мне ничем не поможешь, – выдохнул Смоук, опуская шлем.       Но Оптимус уже крепко обнимал автобота, прижимая к себе. Смоук прекрасно осознал, что по его лицевой спокойно течет омыватель, а искра сжалась от боли. Автобот скривился, не желая чувствовать эти объятия, предпочитая осознавать, что это все жалкий обман, очередная шутка его воображения. Еще в бетстве Бамблби говорил, что его братец настоящий мечтатель и выдумщик. Смоук и верил, и сейчас продолжил верить. – Перестань, – прошипел он. – Я не хочу этого! Оставь меня одного! Ты ничего этим не добьешся!       Он не сразу сообразил, что сейчас происходит, и почему Прайм так улыбается? В следующий момент Смоукскрин не смог ответить, поскольку чужие губы уже припали к его собственным, накрывая, будто бы ураган, или буря. Раненая искра затрепетала и потребовала ответить, Смоук подчинился. Он ответил, углубив поцелуй, жадно и отчаянно. Меж тем в окулярах Смоука промелькнула страсть, которую Оптимус никогда прежде не видел. Он вообще не наблюдал этого, считая это пустым занятием, как говорила Арси, так и было до этого момента. Момента изменившая их актив. Этот цикл перевернулся с серва на шлем.