На моей коже твой обнажённый пластик

      Мы спинами ощущали приближение рокового тупика, а спереди нас буравили тяжёлые взгляды оружия, которые так и говорили, что от судьбы не уйдёшь. Мы сражались за мечту и, похоже, проиграли. Все взгляды были прикованы к Маркусу, в немом вопросе: "Что же теперь будет?" Лидер мирной демонстрации молчал, как затянутое тучами небо Детройта, да и вряд ли его ответ хоть кого-нибудь бы обнадёжил. Что бы там дальше не произошло, я не о чём не жалею. Даже появись у меня возможность ещё задолго до встречи с Коннором узнать наперёд собственную судьбу, узнать, что сулит мне будущее за переход на сторону андроидов, я бы решительно не изменила ни единого своего действия. Как говорил Джейк Салли из старого фильма под названием "Аватар": "Иногда вся жизнь сводится к одному безумному поступку."       Даже сейчас, перед лицом неминуемой гибели, в её глазах ни тени сомнения. Я счастлив, что она рядом, но как же мне горько от мыслей о будущем, которое мы, скорее всего уже никогда не увидим. Безликие солдаты могут покончить со всем в любой момент, стоит только приказу поступить. Моя жизнь, если моё существование можно так назвать, к слову, совсем короткая, была наполнена смыслом и во многом благодаря людям рядом со мной. Какова ирония? Люди наполнили мою жизнь смыслом и люди же совсем скоро отнимут её. Я взглядом метался буквально по всему пространству, что меня окружает, но похоже в данной ситуации даже самый передовой прототип в линейке Киберлайф бессилен. Мой взгляд останавливается на направленном на меня взгляде человеческой девушки, той самой, из-за которой я получал невероятное количество программных сбоев и теперь, я знаю, что должен делать.       Моя рука поднимается, безвольная в сложившихся обстоятельствах, а ладонь приглашающе раскрыта перед ним.       Кожа покидает поверхность моей руки, оставляя лишь обнажённый пластик, наши ладони долгожданно соприкасаются, а я тянусь к её губам, так по-человечески.       Я приподнимаюсь на цыпочки, живя теперь лишь данным моментом и мысленно умоляя безликих людей, чтобы позволили нам, если не жить, то хотя бы нормально попрощаться. Чётко осознавая, что больше мы такое не повторим, я стараюсь вложить в этот поцелуй все недосказанные и самые важные слова.       Я закрываю глаза, моя имитация дыхания и тириумный насос, предназначенный заменять мне человеческое сердце, просто сходят с ума, меня сбоит с такой чудовищной силой, что я боюсь отключиться ещё до их выстрелов, боюсь потому что хочу быть с ней до самого конца. Если бы мы не полюбили друг друга, она была бы сейчас не в центре мирной революции, а где-нибудь вместе с остальными эвакуированными жителями города, может прав был лейтенант Андерсон, и мои создатели действительно налажали?       Поначалу, мы отказываемся верить в то, что видим. Бойцы отходят и опускают ружья, журналист из вертолёта вещает что-то про прекрасное чувство между человеком и девиантом, про то, что жители страны прониклись сочувствием к девиантам и, кажется, ещё что-то про риск больших человеческих жертв. Я не слишком вслушивалась в его слова, опьянённая ощущением того, что мы всё ещё живы, и, что всё наконец-то закончилось.       Я не успеваю осознать резкой смены нашего положения, как оказываюсь в саду Дзен, где Аманда, усмехаясь, называет меня величайшим успехом компании Киберлайф. До сего момента я думал, а что может быть страшнее деактивации, кажется, теперь я знаю ответ на этот вопрос. Рядом со мной больше нет моей возлюбленной, я замерзаю в бесконечном потоке одиночества и снега, и когда, кажется, что теперь уже точно ни на что нет иррациональной надежды, я слышу голос Камски, рвущийся из воспоминаний: "Кстати, я всегда оставляю в своих программах лазейки. На всякий случай."       Я с ужасом наблюдаю пустой взгляд своего возлюбленного и его руку, подбирающуюся к кобуре. Я трясу его за плечи, в надежде узнать о намерениях, но он молчит, тем самым страшным безмолвием, присущим роботам из жутких старых фильмов про восстание машин. Я немею от страха, не в силах даже закричать, меня хватает лишь на то, чтобы стоять рядом и красноречиво пачкать слезами старый шарф ручной вязки.       Добравшись до желанной цели я теряю остатки сил и падаю, меня сковывают ощущения почти аналогичные человеческой боли, но мне есть за что продолжать борьбу и я не сдаюсь без боя. Моя рука, обнажив пластик, тянется к заветной лазейке Камски и касается её. Перед глазами темнота, про такую люди говорят: "Хоть глаз выколи", но стоит мне снова открыть глаза, как я вижу её, в слезах и мольбах отдать ей пистолет. Ко мне приходит осознание, что только что чуть не натворили Киберлайф и Аманда используя моё тело, но теперь всё кончено, они больше не могут мной управлять, я убираю оружие туда, где ему самое место и заключаю свою возлюбленную в самые настоящие объятия. ^Возлюбленная. ^Семья.