song — American Girl Ta-ku feat. Wafia
***
— Итак, сейчас я задам нашему специальному гостю последний вопрос. — журналистка одушевлённо высоким голосом проговорила. Минсок давал интервью абсолютно один. И чёрт его знает, почему решили допытать о всяком разном именно его. Он никогда и не думал, что может привлекать сколько внимания, когда в группе находятся столько талантливых и красивых ребят. Но долго об этом ему подумать не дали, девушка продолжила говорить: — Такой интересный вопрос, думаю, он тут волнует многих зрительниц, — девушка выделила последнее слово и неоднозначно усмехнулась, заставив этим насторожиться Минсока. — Сюмин-а, ты когда-нибудь кого-то любил в прошлом? Можешь рассказать об этих годах и как всё было, — дочитала журналистка. Этот «Сюмин-а» тем временем находился в ступоре, явно не ожидая настолько смущающего вопроса, также задал сам себе ещё один риторический вопрос: «Нахрена я вообще согласился сюда придти?» — он, конечно, догадывался, но надеялся, что это останется догадкой. — Не терпится узнать, какие же девушки привлекают нашу булочку Сюмина, — она заулыбалась. Дело в том, что Минсоку попросту нечего сказать. — Э-эм… — он начал чесать затылок, глазами рыская по студии, весь его вид говорил о том, что он стесняется. «Ну да, булочки только и не хватало сюда.» — подумал он. — Не стесняйся! Тут нет ничего такого, наоборот же, мы хотим узнать, — подталкивала к ответу неугомонная. — На самом деле, я никого не любил, — он сделал паузу, но увидев удивленные лица операторов и других, быстро продолжил. — Не в том смысле! Просто мне никто так сильно не нравился, были симпатии и только. Школьное время, понятное дело. Потом, для меня на первом месте была музыка, другое меня не интересовало, и времени, наверное, не было. «Звучит так, будто я оправдываюсь, хотя. почему «будто».» — Вот это рвение! Настоящее сокровище в певческой индустрии, — удивлялась журналистка. — Но наша передача, к сожалению, подходит к концу, — тут же сделала грустный тон девушка. Для Минсока же — к счастью. Дальше Сюмин особо не помнит, что было. Только то, что он попрощался и уже вечером вернулся в общежитие очень уставший.***
Но мысли о его любви не давали ему покоя. Он всё думал, почему, почему он ни с кем не встречался, ни по кому не сох, никого не любил, не ухаживал и т.д. Его даже девчонки не особо интересовали, вот что он начал вспоминать. И это его пугало в какой-то степени. Получается, что он даже оправдываясь наврал. Хотя враньем это не назовёшь, внешности девушек то ему нравятся, — успокаивал себя мысленно танцор. Он не наврал, а не договорил. И самое интересное, сразу всплывает образ Чондэ, когда он начинает думать о подобного рода вещах. Это пугает пуще прежнего. Но такие мысли он сразу откладывает далеко-далеко. На самую верхнюю полку, куда он без табуретки не дотянется уж точно. Потому что к хорошему не приведут такие мысли, они будут заходить все дальше и дальше: вот улыбающееся милое лицо Чена перед тобой, бац, оно уже в сперме. Вот Чондэ стоит перед тобой, бац, он уже под тобой. Или в крайнем случае сам себя доведёт до депрессии, своими же мыслями. А он мастак так делать. Вот только его настораживает то, откуда он знает что его мысли к этому вообще могут придти. Но знаете ли, сейчас ему не об этом размышлять. Эти его мысли, которые длились с того момента, как он вышел со студии, и до того как он зашёл в общагу, оборвали такие громкоголосые, но всё же не раздражающие ребята. — Оо, Сюмин-хён вернулся! — первый из всех вскрикнул Чанёль, после того как выиграл Бэкхёна в какой-то игре, не имеющей смысла (в принципе, они всегда играли только в такое, развивающие интеллект и мышление игры явно не для них). Тёмноволосый парень уже стоял в проходе и просто смотрел на них, помахав рукой в ответ повернувшемуся рэперу. Так как диван стоял спинкой к Сюмину, ушастому созданию пришлось нехило вывернуться, чтобы помахать ему. Даже жуткий хруст спины розововолосого не напугал — он улыбнулся. Также невинно, как и всегда, что очень умиляло не только Минсока, но если это пятиметровое встанет, то умиление сразу пропадёт. Что касаясь Бэкхёна, он из-за проигрыша ещё пару секунд попыхтел, но потом всё же, не скрывая дискомфорта из-за спины помахал ему тоже. — Вы такие забавные, ребята, — усмехнулся старший. — Что на этот раз проспорил, Бэк? — съехидничал Минсок. Он даже обрадовался, что встретил их первыми, когда вошёл, потому что они нереально поднимают настроение и заставляют забыться. — Ой, отвалите, — надулся тот и отвернулся. — Даже не знаю, насколько будет вкусный рамён, сделанный Бэком в гневе, — тонко намекнул рядом с упомянутым ранее человеком и привычным басом засмеялся. Но смех его длился недолго, он получил удар локтём по ребрам, от чего сразу скрючился. Старший лишь тихо посмеялся и пошёл дальше, решив не встревать в это.***
Парень был очень голоден, после уровня с Чанёлем и Бэкхёном он направился на кухню, там его ждало не меньшее представление, он уверен. И всё это серьёзно смахивало на уровни в игре, где в конце концов ты всё преодолеваешь и ложишься на заслуженный отдых. — Эм, ребят, что происходит-то? — Он снова застрял в проходе. «Интересно, сколько ещё я буду застревать в дверях и не вдуплять, что происходит.» Наверное, это был риторический вопрос, потому что он сразу вспомнил, что живёт с весёлыми придурками и каждый день — это какой-то цирк. Тем более в группе их немало и все характеры такие разные, поэтому количество спокойных дней можно сосчитать по пальцам. Он просто стал свидетелем очередной ссоры из-за пристрастия Лэя трогать всех за задницу. На самом деле смешно звучит, но и из-за этого умудряются ругаться. Ещё в комнате он заметил сидящих и стоящих Кая, Кёнсу, Сехуна и, самое главное — Чондэ. Все четверо с ним тоже поприветствовались, кто как, но не вслух. Но своему хёну никто так и не ответил, лишь продолжили спорить: — Хватит тыкать! — Сухо, (кто бы сомневался, что это будет он) замахивался на Лэя сковородой. — Я же уже говорил, что проявляю свою привязанность! — оправдывается китаец, что крайне плохо выходит, поэтому проходящий мимо них Сюмин к холодильнику вставил свои 5 копеек: — Ой да ладно, Чунмён, — подходя к холодильнику. — Я уж думал, все привыкли к странностям каждого участника, — уже открывая холодильник. Он пытался себя вести как обычно, (хоть и присутствие одной личности его явно напрягало) и хоть как-то решить этот конфликт. Потому что Сехун просто сидел, молчал и ничего не понимал, (как и во многих ситуациях) да и как-то не старался понять, или же делал вид, что не понимает, хотя это тоже была неплохая тактика. Кай и Кёнсу просто сидели и офигевали потихоньку, что довело до того, что они пошушукались и ушли с кухни, прихватив с собой младшего, кивками головы попрощавшись с адекватными оставшимися в этой комнате. А Чен. Чен остался. Просто сидел и кушал, улыбаясь и изредка пуская смешки от столь комичной ситуации, (а может и комичной парочки) по другому это не назовёшь. Потому что едят — все, а вот так ангельски как Чондэ — кушают. Сухо лишь повозмущался на слова Сюмина и они продолжили своё. Наладить ничего не получилось, и смирившись с тщетностью бытия парень добыл еду и молча сел рядом с Ченом. — Они похожи на парочку влюблённых, — начал Чен и коварно хихикнул, зная, что его никто, кроме Минсока, не услышит. — Скорее уж на парочку женатиков, — не поворачиваясь от тарелки сказал Минсок. — Тебя хоть он не трогал? — его вопрос звучал так, будто он его телохранитель. Чен лишь звонко рассмеялся. — Нет конечно, такие как я — никого не интересуют, боюсь, даже парней, — какой-то грустной улыбкой заулыбался он. Это прозвучало так печально, потому что он очень себя недооценивает. А ещё печальней оттого, что он это принял и сказал совершенно спокойно, обыденно. К счастью, или сожалению, Исин услышал эти слова и возразил, отвлекаясь от Чунмёна: — Ложь, пиздешь и провокация! Тебя тоже тыкал! — крикнул тот, будто ябеда в школе. И чёрт его знает, что он хотел этим сказать и зачем. «Это он что, похвастался так?» — как-то обиженно проговорил у себя в голове Минсок. А Чондэ резко покраснел и принялся отмахиваться. — Неправда! Лэй уже захотел и с блондином ругаться, но его остановил ещё более возмущённый чем был Сухо: — Какого чёрта?! — он развернул китайца к себе. — Я тут вообще-то с тобой ругаюсь, как ты можешь просто взять и проигнорировать меня?! И по новой. Лэй, на самом деле, считал Чена очень милым, и никогда не понимал почему он так говорит о себе, что он на последнем месте. И сейчас он просто решил ему доказать — что он не обделён вниманием. Чен лишь успокоился, что ему не придётся ругаться с Лэем и продолжил есть. — Не слушай его, — тихо сказал он, пока ел. — Почему это? — возмущённо начал сидящий рядом. — По моему ты не должен быть тем, к чьей заднице бы не притронулся Исин. Боже, с каких пор это стало комплиментом? — Прекрати, это звучит смущающе, а ещё как будто Лэй маньяк, — усмехнулся в конце Чен. — Так так оно и есть, — засмеялся тот в ответ. Но блондин вдруг стал улыбаться не с грустью, заметно повеселел от такого внимания, что не может не порадовать Минсока — Ну всё, хватит об этом, — снова отмахивается светловолосый. — Лучше расскажи, что было на интервью? — с нескрываемым нетерпением узнать, что же было спросил он дальше, отвлекаясь от еды и смотря на него. И вдруг того, кому задали вопрос немного заклинило, потому что в голову бросается только последний вопрос журналистки:— Сюмин-а, ты когда-нибудь кого-то любил в прошлом?
Но ответил он, понятное дело незамысловато: — Ничего интересного, одни глупые вопросы, — вдруг он перестал есть и начал просто ковыряться в еде. — От тебя таки не дождёшься подробностей, — разочарованно-грустно выдохнул он. — Ну и ладно, — изменчивости настроения этого парня можно только позавидовать. — Я и так собирался посмотреть интервью. А жертва интервью мягко говоря ахуела в этот момент. «Он смотрит со мной шоу?» — единственное, что пронеслось у него в голове. Почему-то в этот же момент Минсок всё же решил повернуться к нашему стесняшке, то ли в знак уважения (потому что при разговоре не поворачивался), то ли фиг его знает. Но вскоре он об этом сильно пожалел. Потому что… Потому что он буквально не мог оторвать от него взгляд. С ним такое впервые, и он не смог это контролировать. Лицо Чондэ так близко, поэтому он просто неосознанно начал рассматривать его, будто впервые видя. Минсоку очень нравилось, как сейчас выглядит Чен, вернее, ему всегда нравилось, но домашний Чен — это нечто, неподдающиеся описанию. Он выглядел так мило, невинно и мягко в этой обстановке: лохматые белобрысые кудряшки, ноль макияжа, (что иногда непривычно, когда находишься долго на сцене и видишь друг друга при параде) свободная футболка, оголяющая одну сторону ключиц (отчего невольно туда засматриваешься), свободные домашние штаны и тапочки. Он не знал, как он выглядел со стороны, но скорее всего нагло пялящимся на Чена. Чен смотрел на него тоже, и Минсок очень надеялся, что он ничего себе не надумает от этого, или не заметит его взгляд (что было бы крайне странно). Но надежда умирает последней. Даже скандалящая пара женатиков притихла, смотря на них, пытаясь не палиться. — У меня что-то с лицом? — внезапно, разрывая тишину спросил Чондэ и принялся трогать своё лицо, а потом и вовсе пытался найти вещь, где можно было бы посмотреть на своё отражение. Минсока наконец-то пробило на слова: — Нет-нет! — размахивая руками. — Всё прекрасно! — он прильнул к нему, но потом резко понял двусмысленность слов и отскочил. — Т-то есть… — он понял что чем дальше — тем хуже, и он продолжит нести какую-то белиберду. Но просто молча уйти он не может. Ему нужно что-то сказать в своё оправдание, с чем он вроде как справляется: — Просто, — протянул он в раздумьях. — Я давно не видел тебя без сценического макияжа так близко, — потихоньку его бред всё-таки поспешно (но не сказать, что успешно) дополняется. — и поэтому я с непривычки начал рассматривать тебя, — он чесал затылок и смотрел куда попадётся. «Фух, отмучался» — мысленно он попытался расслабиться, но нет. Ситуация была до ужаса неловкой, особенно для Сюмина, поэтому он просто не мог остаться на кухне. — Я пойду… пожалуй, — Минсок поспешил удалиться с кухни, оставив недоеденную еду. А Чен всё это время сидел и офигивал от происходящего не меньше чем Сюмин. И часто моргая проводил взглядом хёна. А Лэй и Сухо всё наблюдали за ними, изредка перекидываясь друг с другом умилительными взглядами. «Что это с ним?» — доносилось в голове у Чондэ. Потом он грустно взглянул на тарелку рядом. — «Он даже недоел». Тёмноволосый быстро пронёсся по гостиной, так, что только сидящий на кресле Бэкхён успел заметить его, и даже кинуть громкое: — Хё~ён, пойдёшь с нами игра— Но естественно он не договорил. Другие ребята ничего не заметили, так как были заняты приставкой. Сейчас играли Сехун и Чанёль. И тогда Бэкхён начал что-то подозревать. Понятное дело, в комнату он к нему зайти не решился, может быть это и к лучшему. Ему надо было усмирить своё смущение. Но всё-таки есть в этой ситуации плюс: «мамочка» всея EXO больше не злится на «папочку».***
Сюмин просто заперся в комнате, (жаль, что замка не было, такого большого и навесного, а ещё лучше, такого, какой висит обычно на огромных воротах — он бы такими обвешал всю дверь) и рухнул на кровать. — Чёрт, как же неудобно, — он судорожно произнёс уткнувшись в подушку. И в самом деле — неудобно. Ничем другим его мысли не могут быть заняты, кроме как тем, что на него нашло в тот момент. Ладно, на то, что он так откровенно пялился он ещё смог себя в мыслях оправдать. Давно не видел его таким, он сидел близко и растерялся, после нервного интервью его лучший друг Чен просто расслабляет его, заставляя забыться когда на него взглянешь. Всякое разное. Но потом он обречённо и громко простонал: — Твою ж мать! — что даже ребята рубящиеся в игру услышали и обернулись в сторону его комнаты. — Минсок-хён? Что с ним случилось? — удивлённо и испуганно произнёс Чонин и начал оглядывать всех парней, окружающих его. — Ой, да сто процентов забыл где-то убраться, а он после интервью уставший, — начал что-то жующий Бэк. — но спать он уже не сможет — начнёт убираться, ещё больше устанет и… ой, короче, вы будто его не знаете, — он махнул рукой. Ох, если бы. Если бы у него серьёзно было где-то грязно, да хоть вся комната, и ему пришлось убираться. По крайней мере, это лучше, чем-то, что он внезапно вспомнил. А именно другие вопросы на интервью, и из-за его ответов Минсока, ребята могут не так понять, когда посмотрят. Но всё же он знает, что парни ведь не такие. Не начнут выдумывать или додумывать несуществующее, а ещё лучше, если вовсе не будут смотреть это позорное интервью. Но этого не избежать, все всегда смотрели видео связанные друг с другом, — чаще всего собирались вместе в гостиной. Даже если они все присутствовали на программе и знают что будет дальше — они всё равно смотрели. И видео участников, которые покинули группу не оставались незамеченными. Правда их они смотрели куда реже, потому что смех перемешивался с сожалением о том, почему же они ушли, как бы хотелось их вернуть. Но всё-же, они уже привыкли к такому составу, поэтому парней это уже меньше волнует. Они ведь сделали свой выбор, они так захотели, пошли своим путём. Им так комфортнее. Но Минсоку сейчас не комфортно, ему хочется ударить себя за такие ответы. Но вместо этого задаёт себе ещё больше вопросов, чем было: «Почему в момент вопроса, он не думал о втором смысле его ответа, и не даже не пытался подобрать подходящие слова?», пожалуй, занимает первое место в его мыслях. Он бы корил себя и дальше, но сегодня ему не пройти ни в комнату не застряв в проходе, ни закончить благополучно разговор с самим собой… то есть, свои размышления в мыслях, — он слышит перебивающий его стук в дверь. «Ну хоть постучались, а не ворвались, как могло быть.» — это была его последняя мысль, перед тем, как он открыл дверь и они все выветрились, как будто открыли окно настежь в ветреный день. За дверью был Чондэ. С тарелкой в руках. Рамён.Парой минут ранее.
«Он даже недоел» — с этими словами Чен уставился в тарелку рядом с собой. Затем, недолго раздумывая, он встал, взял чистую тарелку из верхнего шкафчика, чуть не разбив её, пока вытаскивал и поставил её на столешницу. Тем временем, Исин и Чунмён не совсем понимая, что задумал Чондэ смотрели на него. — Малой, ты чё удумал? — Минсок недоел, — начал он, не отвлекаясь от пути к холодильнику. — Думаю ему что-то более нормальное приготовить. Женатики захохотали. — Ты за него переживаешь, мм? — Исин уже знатно достал вокалиста (по крайней мере — за сегодня). Но задавший вопрос, так и не получил на него ответ. Чен предпочёл промолчать, потому что он и правда волновался за Сюмина. Злился оттого что волнуется, и волнуется оттого что злится. И на Минсока злится, потому что тот заставляет его волноваться. А злится он редко. — Лучше не язви, — он тыкнул ему тарелку в грудь. — а помоги. Исин лишь посмеялся, ему была приятна просьба о помощи от Чондэ, особенно связанная с готовкой. И поэтому он незамедлительно принялся доставать лапшу. — А ты что стоишь не при деле? — Лэй отдёрнул Сухо от простого наблюдения. И вскоре уже трое поделили процессы готовки «блюда» для Минсока. Пока они готовили, Кёнсу и Кай уже были у себя в комнате и пытались уснуть, Бэкхён с Чанёлем зашли на пару минут на кухню разведать обстановку, потом же тоже пошли спать, а Сехун как зашёл — так и остался наблюдать за готовкой с милой улыбкой. Лэй, конечно, попытался бы и его припахать, но младший кушал, да и его помощь не потребовалась — все процессы были распределены (или может он ему просто не доверял, так как тот не был силён в готовке).***
Оказывается, Минсок уже довольно-таки долго рассуждал, раз эти трое успели приготовить ему нехилый ужин. — Ч-Чен? — парень просто стоял, держась рукой за ручку двери с того момента как открыл её и хлопал ресницами. — Что ты… Внезапно его прервал палец Чондэ на своих губах, а-ля «замолчи уже». Но вокалист не настолько грубый, поэтому просто сказал: — Ч-ч-ч! Ничего не спрашивай, — затем он улыбнулся, наклонив голову чуть вбок. Не, ну Сюмин сейчас с каждой секундой всё больше ахуевал. После недолгого молчания Чен продолжил: — Может, — он заглянул в комнату Минсока, и, по совместительству, — комнату Лэя. — Я зайду? — и в вопросе изогнул бровь. Этот вопрос выбил танцора из его раздумий, и он помотав головой (дабы вернуться в реальность), сразу засуетился и освободил ему проход. — Да-да, заходи! — голос вначале дрогнул — ему было неудобно, за то, что он не впустил его сразу. Последнее слово он вообще протараторил и как-то чуть ли не взвизгнул. «Чувствую себя девчонкой со средней школы.» — весьма характерная мысль для его поведения. Но, слава Богу, такое состояние у него крайне редко. Хотя, от этого ещё страннее. Чондэ прошёл, и Минсок закрыл за ним дверь, — Чондэ уселся на кровать Минсока. Последний долго стоял рядом и не знал, что сказать, поэтому Чен похлопал по кровати рядом с собой, чтобы тот сел туда. Чен любил общаться намёками и жестами, что иногда выглядит странно. И не привычно. Чондэ ведь болтун тот ещё. Но все привыкли, а особенно Сюмин. Младший сидел с тарелкой в руках, а Минсок неуверенно подходит к кровати. — Ты… — он сел рядом, но на безопасном расстоянии. — зачем это приготовил? — он указал взглядом на рамён. — Я же сказал не спрашивать! — он возмущённо толкнул его в плечом и протянул тарелку двумя руками. — Чондэ. — Возьми сначала. Минсок неуверенно протянул обе руки к тарелке, и, не видя куда он именно их кладёт накрыл своими руками руки Чондэ. «Блятьблятьблятьблятьблять.» — в голове ни единой связной мысли. Но он постарался всем видом не показать свою панику. И походу у него это получилось. Вскоре роковая тарелка была только в руках у Сюмина (Чондэ каким-то образом удалось освободить свои руки проскользив по тарелке). Танцор выжидающе посмотрел на вокалиста. — Нуууу, не делай такое лицо, — протянул Чен и в конце виновато застроил глазки. Сидящий рядом сделал лицо попроще. И молчание Минсока прям насильно заставляло бондина говорить. — Как же тебе сказать, — он тяжело вздохнул. — Ты недоел, частично из-за меня и… — он начал чесать затылок. — Я точно знаю, что ты всё ещё голоден, поэтому попросил Чунмёна и Исина помочь мне… А то я плохо готовлю, ты и сам, думаю, знаешь, — неловкость в голосе ему скрыть не удалось. Минсоку было не менее неловко из-за этого. Затем тёмноволосый разочарованно выдохнул, и Чондэ даже как-то перепугался что же не так. — Тебя прям не проведёшь, — начал он. — насквозь будто видишь, это так трогательно. — он говорил это с довольной лыбой. — Аж сердечко затрепетало, не делай так, — он как переигрывающий актёр приложил руку к груди. — Стар я уже, сердце не такое сильное, как в молодости. — Слышь, старик, сердце у тебя тоже с возрастом на правую сторону перешло? — Чен глазами указал на его руку. Минсок посмотрел туда же и поспешно переложил свою руку на левую сторону, а Чондэ громко засмеялся. — Не-не! Это у тебя походу не с сердцем проблемы, а с мозговой активностью, — ну грех же не подшутить. — Но тут ты в любом случае выходишь со старческими диагнозами, — светловолосый легонько постукал его ладонью по плечу, будто обречённого. Брюнет чувствуя себя полностью затролленым, решил закончить обсуждение этой темы, которую сам и начал: — Так, всё, харэ! — он легонько его оттолкнул. — Я ж пошутил, дурак. — Ой, всё. Ешь уже, заколебал. Минсок вытащил палочки из лапши, которые были воткнуты в неё же, взял их в руку поудобнее. Через пару мгновений еда уже находилась у него во рту. Парень удовлетворённо промычал, если этот звук можно так назвать. — Очень вкусно! — словно ребёнок, сказал он с набитым ртом и из-за этого большинство букв услышались нечётко, но Чондэ понял — он же не тупой. Блондин всё это время просто наблюдал за ним и гордился собой за такой поступок. Ну голодный Минсок всё быстро уплёл, а после решил вернуться чуть назад во времени: — И вовсе я не из-за тебя ушёл, — надул щёки тот. — Да нет, ты можешь говорить всё напрямую — я понимаю, что выгляжу… — он выдержал секундную паузу. — не совсем красивым… без грима, хотя бы какого-то. И тебя, наверно, это испугало, — тут он самоиронично посмеялся. — Извини за это, я постараюсь поменьше показываться на глаза в таком ви— Минсок больше не смог это слушать и закрыл ему рот рукой. Тот протестующе что-то мычал, а старший отметил, что он даже мычит красиво. — Ну ты и дурак конечно, перевернул всё с ног на голову, — на этом моменте он убрал руку со рта Чена и спокойно продолжил, объясняя. — Не в этом дело — мне просто было не привычно видеть тебя таким… беззаботным, если я правильно выражаюсь. И я просто, — тут он от неловкости следующих сказанных слов кашлянул в кулак. — невольно рассматривать начал… короче не знаю. Но ты выглядишь мило и красиво даже без этого всего, вот. А Чондэ после этих слов как желе мягкий стал, приятно слышать, понятное дело. — Ой, ну это ты конечно преувеличил, Минсокки. — Дэ, я говорю правду. Дэ, так Минсок его называл, когда предельно серьёзен. И он это знал. — Я вообще не понимаю, с чего ты взял что ты некрасив. Ведь мы все считаем — что ты красивый. Ну Чен понятное дело ещё больше офигел, но спорить с ним не решился. — Всё, хватит меня в краску вгонять! — неловко вскрикнул младший, на что Мин просто улыбнулся. — Ты меня лестью не отвлечёшь! — снова резкая смена настроения. — Так почему же ты ушёл? — уже более спокойно, а то Минсока такими криками и спугнуть можно. Сюмин раздражённо — но не из-за самого Чондэ — выдохнул и немного помялся перед ответом. — Мне просто стало неудобно, а сказать нечего, дабы избежать насмешек со стороны этих полудурков — я ушёл. Чен немного помолчал, а потом резко вернулся в своё привычное состояние: — Ооооууу, — умиляясь протянул светловолосый. — ты такой стеняшка. — он приложил одну руку к щеке старшего и чуть оттянул её, но чтобы не было больно. Минсок лишь тихо и заразительно засмеялся, призывая сидящего рядом убрать свою руку. — Ну знаешь~ — он хитро улыбнулся. — Как второй вариант — может ты влюбился в меня, и рассматривал влюблёнными глазками моё очарование? — сказал наигранно восхищаясь собой. Те комплименты явно подняли ему настроение. Но Чондэ далеко не самовлюблённый, просто шутит так, пользуясь моментом. Минсок даже на пару секунд завис, смотря на блондина и не говоря ни слова. Но когда увидел, что Чен посмотрел на него, то сразу засмеялся, ради приличия, наверно. — Да ну, ты что, придурок? — смеясь проговорил он, но звучало как-то виновато. — Ладно-ладно! — махнул рукой тот. — Я же знаю что ты не такой, — улыбаясь. Они бы ещё долго могли разговаривать, но их прекрасную идиллию разрушила открывающаяся дверь. Оказывается уже и Исин собрался спать. — Ой, простите, голубки, — ехидничал Лэй и аккуратно зашёл. — Я, как бы, вообще не против, чтобы вы посплетничали, но увы, я хочу спать, — китаец уселся на свою кровать. — И тебе, Чен-Чен, не помешало бы идти спать уже, — вскинул бровь тот, смотря на вокалиста. — Точно, — как будто вспомнил Чен. — уже поздно, наверняка Сухо-хён и Сехуни уже легли. — Вместе? — сдерживая смех спросил Исин. — Иди ты, — улыбнулся блондин и цокнул. «Сехуни» — проносится в голове Минсока. И он даже сам не заметил, какое у него при этих мыслях было обиженное лицо. — Ладно, спокойной ночи, Мин-Мин и Исин, — тихо и с заботой сказал Чондэ, посмотрев на обоих, перед тем как выйти. Ну те, понятное дело, ответили тем же.***
У Исина наконец-то начала проявляться его родная, спокойная натура. Он даже не пытался к Минсоку домогаться, пока они пытались уснуть. Но без предложений Лэя лечь к старшему не обойтись уже. Но Сюмин ещё долго не спал. Он думал, думал, думал и думал. И потом, в конце его раздумий, он наконец-то начал понимать то, чего он не сможет принять, и во что он не сможет поверить, — он начал понимать то, из-за чего он уже начинает себя ненавидеть и его разум уже начал потихоньку давать сбой. С этого момента, его жизнь будто дала трещину, которую обычным специальным клеем не скроешь.