Кто ты, наказание или милость?

Даня в рот ебал все эти тусовки. Потому, что не до этого ему, блять, было, а особенно сейчас, когда парень стремился успеть сделать больше. А стремился к этому он потому, что времени оставалось у него все меньше, и он это знал прекрасно, хоть и было стремно. До пизды стремно осознавать, что вот ты был, ходил по земле, а потом окажешься в сырой земельке, и не вспомнит о тебе никто, только червяки пожрут гниющую плоть, да мама будеть горько плакать на могилке, таская туда отвратно красные гвоздики. Даня в рот ебал все эти тусовки потому, что ему с каждым долбанным разом было все сложнее смотреть — просто смотреть — на Кирилла. Очень сложно видеть, как тот накидывается до состояния нестояния и пьяно улыбается какой-нибудь симпатичной девчуле, потом исчезая с ней же в толкане, а возвращается до неприличия довольный. И всегда к Кирееву подходит, по плечу хлопает и улыбается, говоря, что это просто охуенно, иметь такого крутого друга, как Летай. Парню лишь остаётся улыбаться в ответ и дружески смеяться над тупыми вордплеями Палмдропова, да довольствоваться взглядами. Даня в рот ебал все эти тусовки, потому, что его с недавних пор начали бесить пьяные люди. С тех самых пор, когда ему самому нельзя стало, потому, что от алкоголя он умирал ещё быстрее, чувствуя, как в груди все разрывается. Было слишком хуево, чтобы бухать или даже курить, хотя состояние было такое, что можно было подумать о том, что ежедневная норма сигарет у Киреева не менее двух пачек, потому что глотку драло изнутри нещадно, щекотало удушьем и ебучими гвоздиками, которые лезли из глотки как чертов сорняк. Даня давно уже собой не был, оставаясь лишь мрачной тенью, улыбка с лица пропала, да и если он пытался, выходило слишком тускло, даже как-то вымученно, с болезненно бледным лицом сочеталось идеально. Парень был уверен — ему бы позавидовал любой вампир, такой степени бледности было его ебало. Губы так же почти белыми стали, ходить трудно и даже из-за банально быстрого шага появлялась отдышка, которую до пизды трудно было убрать. При дыхании внутри что-то словно сдавливало стальным обручем лёгкие и Летай уже не хотел ничего, просто сдохнуть и покончить с этими мучениями. Но все были как назло слишком проницательными, даже тот же Кирилл, который кроме алкашки и телок обычно ничего не замечал, тут решил вмешаться и спросить, что же такого-то случилось у парня, что он такой бледненький. Все вопросы о своем самочувствии Даня, естественно, игнорировал, отшучиваясь, что все с ним заебись, да это простуда просто. Но Федоров, как назло, слишком долго доебывал, просто все мозги выебал, говоря, что Киреев нагло пиздит, что он должен знать что случилось, да и вообще. Именно тогда Летай убедился, что Мирон — ебаный контролфрик, но парень так и не сдался. При встрече Окси отошёл и начал ему активно что-то затирать, мол, наркота это плохо, просил вены показать и когда увидел, что все чисто в этом смысле — подохуел конкретно. Киреев в рот ебал все цветы, которые так упорно лезли из горла. Он помнил, прекрасно помнил, как выкашлял первый лепесток. Тогда он думал, что это всего лишь затянувшийся кашель, ведь он недавно как раз переболел, да и вообще не придавал этому значения, поэтому и проебал момент, когда все пошло по пизде. Парень писал вечером текст на батл с Бови, посмеивался и потягивал пивко, время от времени перехватывая какой-то перекус. Ему было в принципе лайтовенько и атмосфера была ну просто офигенная, ничего больше не нужно. И именно в тот вечер он понял, что что-то не так. Кашель усилился, появилось такое чувство, что парень не понимает чего-то в себе, температура слегка поднялась, до противных 37,2 это и был первый тревожный звоночек, который Даниил успешно проебал, забив. Вторым звоночком стало то, что кашель стал сухим и душащим, горло сокращалось, заставляя загибаться и в перерывах задумчиво хмыкать, говоря «вот ебаный тубик». Теперь парень думал, что лучше бы серьёзно это был туберкулез, чем то, что было. Первый лепесток гвоздики был совсем маленьким и красным, пока ещё не от крови, но Киреев был уверен, что вскоре и такое будет. Он судорожно сжал его в руках и ещё несколько дней пребывал в жестчайшем шоке, не понимая, как так могло произойти и не веря себе. В Анатольева он вьебался немного раньше. После первого этапа он понял, что этот парень вызывает какой-то опасный зуд в груди и необоснованное желание улыбаться всему миру и радоваться. Даня вообще был человеком оптимистично настроенным по отношению к миру, но сейчас это чувство обострилось, заставляя его хранить то теплое и невесомое внутри, оставлять его в себе. Огонёк зажегся внутри, процесс пошёл. С Кириллом они сдружились довольно быстро, километры переписок и смешнявок, тупые панчи и вордплеи, шутки абсолютно обо всем и откровенные разговоры по бухичу, когда младшего было не угомонить. Эти дни были самыми крутыми, даже не смотря на то, что учёба ебала мозг нереально просто, настолько нереально, что на неё Даня свешивал все свои недосыпы (ну точно не Палмдропов в этом виноват, да и не важно, что мы с ним переписывались до половины четвёртого утра!) и проблемы. Дальше было только хуже, к общению парень привык, да оно и не прекращалось так-то, это было очень лампово и один раз Киреев словил себя на том, что рассматривает очередное бухое фото Кирилла, которое он скинул для поугарать, с необъяснимой для себя нежностью и мыслями «вот долбаеб, ну он же печень посадит, но сука, такой охуенный». Это уже было ни капли не смешно, но и это Летай принял за простую братскую любовь, мол, вот же мой пиздюк! Нет, чувства несомненно были поначалу только братскими и просто нежными, но вскоре это как-то неожиданно для самого парня превратилось в что-то большее и совершенно непонятное. Внутри засело нечто, что заставляло думать только о Кирилле, о том, что парень слишком крутой, о его делах и их переписках, смеяться снова их пролистывая и вспоминать былое. Однажды Даня нашёл фрагмент их переписки бухой и смеялся долго, так в итоге никому и не показав. «Я тебя изнОсилую! Даня, 03.16. ИЗНОСИЛУЮ — ЭЬО КОГДА ОКСИ СЛИШКЛМ НАСТОЙЧИВО НАМЕКАЕТ СВОЕЙ ДАМЕ НА КУНИ Кирилл, 03.16. Не путай понятия, рыжик. Кирилл, 03.16. ДА КАКОЙ Я ТЕЬЕ РЫЖИК Даня, 03.17. Я ЧЕ-ТО НЕ КУРЛЫК, ЧЕ ЗА ХЦЙНЯ ЭТО БЫЛА Даня, 03.17.» Тогда они ещё несколько дней рофлили с этого. А вообще-то, от Владимира до Москвы два с половиной часа. Даня это знает, но сейчас нельзя было даже думать об этом. Потому, что слишком сложно удержаться будет дальше. А ещё сложнее будет, если Кир его оттолкнет. Киреев прекрасно помнил, как по бухичу они спали в одной кровати на хате у Династа. Парнишка, увидев двоих бухих друзей, которые вряд ли были в состоянии куда-то добраться без посторонней помощи, решил помочь и вписал их к себе на одну ночь. Тогда Даня не мог успокоиться, когда Макаров сказал, что им придётся спать на одной кровати, пытался свалить в кресло, но Анатольев как специально сказал, мол, боишься что ли, что я педик? И подмигнул, показывая из-под одеяла волосатую ногу. Тогда Летай, конечно, посмеялся натянуто, думая, что Палмдропов то может и не гей, а вот насчёт своей ориентации он сомневался. А вообще парень даже не думал о том, чтобы попробовать признаться Кириллу, ведь, если бы было хоть чуть-чуть ответных чувств, то не было бы этого ебучего цветника в лёгких и боли. А больно было от несправедливости, хотелось просто завыть и бежать, куда глаза глядят, чем-то занять себя, сделать так, чтобы хоть на пару часов исчезли ебучие мысли о друге. Однажды, чтобы отвлечься, Даня на улицу пошёл. Было около двенадцати ночи, тёмно и скользко, снег лежал повсюду, холодно до пизды и ветер пронизывающий был. Это заставляло парня зубы стискивать и идти вперёд, упрямо продвигаться. Ноги сами несли его к определённому месту, которое он так любил посещать, когда было особо хуево. И сейчас он на заброшку эту пришёл, сидел достаточно долго там, все костяшки ссадил до мяса, до крови на рукавах. Слёзы сами по щекам потекли и парень в заметках телефона начал строчить то, что хотел бы Анатольевну сказать. Но так и не скажет никогда. А сейчас вспоминать об этом было смешно, каким же эмоциональным он был, сшибая в кровь костяшки и дыша тяжело. Сейчас было уже похуй на смерть. Нет, страшно, конечно, но это было бы намного легче, чем жить вот так, страдая от любви неразделенной и парень был бы рад, если бы не было этого всего, знакомства с Кириллом, непонятных чувств и бешенной нежности. Он чувствует, как начинает мутить, но выйти из-за стола не успевает, все слишком бухие, да и зажали его в самый угол. Приступ приходит неожиданно. Приступы — тоже отдельная и самая неприятная хуйня из всей этой цветочной истории. Во время приступа дышать получается редко, только тогда, когда наступают редкие перерывы, между цветками. Поначалу были только лепестки, тоненькие и маленькие, затем появились бутоны, их выкашливать было сложнее и болезненнее, но Даня справлялся. Поначалу. Потом же, это все превратилось в сущий ад, которому не было конца и края. Когда приходил приступ, это могло длиться от нескольких минут, до нескольких часов. Однажды Киреев возле толкана провёл два часа и выкашлял три цветка. Глотка после этого всегда была в пизду всратая. А сейчас уже начало знакомое ощущение сдавливать горло и парень прохрипел тихо: «Выпустите». Его почти никто не услышал, лишь Мирон сощурился странно и внимательно начал за ним наблюдать, видя панику Летая. Парень хрипит и еле успевает влететь в толкан, но закрыть двери сил нет. Кашель пробивает такой, что парень думает, весь клуб его слышал. Федоров не заставляет себя ждать, через несколько минут входя в туалет и к парню сразу же. Он охуевше смотрит на то, как изо рта чужого постепенно появляется гвоздика, конечно, зрелище то ещё, слюна с кровью вперемешку капает, и Даня пытается отдышаться, оставив цветок в раковине. Вытирает рот тыльной стороной ладони и смотрит на ментора, тот лишь выдыхает тяжело и оборачивается. –Я думаю, если бы ты хотел рассказать, или попросить моей помощи, ты бы сделал это, верно? Киреев, я не хочу лезть в это, но просто. Не сдохни, окей? Мы все надеемся, что с тобой все будет хорошо. После этого Окси уходит, оставляя Летая в одиночестве, и тот бы сказал спасибо за это, если бы в толкан не ввалился Кирилл. С ним говорить было ещё сложнее, он долго орал, матерился, говорил, что думал, что они друзья и Даня мог бы все хотя бы ему рассказать. А Киреев в этот момент ничего почти не слышал, думал только, что от Владимира до Москвы два с половиной часа езды на электричке. Анатольев ушёл злой, пиздец какой, а Даня уверен был, что он набухается в говно и уедет домой. В таких мучениях прошло ещё две тяжелые недели, отношения с Киром были натянутые, сложно было во всем и Летай чувствовал, что уже скоро цветы просто напросто его задушат. Он это чувствовал и только поэтому решился. Все, что у него было в заметках записано, ещё с того самого дня, когда он расхуячил себе костяшки на заброшке, все скопировал и кинул Кириллу в сообщения, дописав ещё. Объяснение в чувствах вышло длинным. «Привет, Кир, я знаю, ты сейчас злишься на меня, да и вообще. Вряд ли захочешь это читать, но, я хотел тебе сказать. напоследок самое главное. Когда я увидел тебя в первый раз — я подумал, что ты охуенный пиздюк, да и даже не смотря на то, что бухаешь хуже алкаша дяди Васи, на это похуй. Дальше мы начали общаться, да и сам не понял, в какой конкретно момент я осознал, что у меня по отношению к тебе не только дружеские чувства, но и что-то… большее. Я. мне пиздец как стремно тебе это писать, ведь. ну, это же ебать какой зашквар, когда бро оказывается геем, да? А вообще, я не пидор, мне только ты нравишься. И я не знаю, почему меня так накрыло, но не говорил тебе об этом я как раз потому, что люблю тебя… Блять, какой же я еблан. Да, я настолько впидорасился, что эти ебаные цветы убьют меня скоро. Кирилл. Просто знай, ты самый охуенный бро, который у меня был. Был, потому, что я сейчас подыхаю, скорее всего. Пока. Не пробухай свою печень окончательно». Даня видит, что сейчас Анатольев онлайн, отправляет сообщение, отправлено, доставлено, прочитано. А дальше ничего, абсолютное молчание с той стороны. И парень ложится спать, думая, что хочет, чтобы все прошло как можно безболезненнее. Кирилл же думает, что от Владимира до Москвы два с половиной часа езды на электричке и это дохуя много, особенно когда нужно побыстрее добраться и сердце волнительно стучит с такой скоростью, что страшно становится.