Вайолет Эвергарден. 14 серия - "И мертвые умеют говорить"

Глава 1. Что есть мир? Что, если бы мертвые умели говорить? Сказали бы они правду о том недоступном мире, где они познают истину забвения? Увы, но нет. Правда всегда сокрыта от любого мира, поскольку в ней сокрыта невероятная сила. Настолько мощная и неудержимая, что может пробить брешь между мирами. Как лучи солнца медленно превращают зленую свежую траву в блеклые желтые травинки, которые зажигаются, так и человек, узнающий правду, превращается в несчастную личность, что сгорает изнутри. Ибо человек, который знает правду, никогда не будет счастлив. Он будет гореть до тех пор, пока его пеплом не будет усеяна свежая земля. И только благодаря этому пеплу будущее будет взращиваться снова и снова, пока этот мир не погубит только одно - его конец. Глава 2. Страх сильнее боли В этот обычный день Вайолет Эвергарден смотрела в окно. За ним наблюдалась зеленая гладь, орашенная мириадами светлых оттенков. Солнечные лучи, казалось, кружили в этом вальсе забвения до упада. Тихий ветерок едва поднимал опавшие листья вверх, заставляя их делать реверансы. Это был настоящий танец природы, напоминающий ее величество и устрашающую силу в одном лице. Но Вайолет не обращала внимания на эти небольшие порывы ветра. Ей не были интересны картины природы, которые по умолчанию лелеют человеческое сердце. Это был именно тот вполне человеческий случай, когда личность ни о чем не думает. Для кого-то это сложное занятие; ни о чем не думать - это настоящий талант, который можно сравнить с медитацией. Йоги порою тратят года, чтобы достичь подобного состояния. Но иногда и года неважны, когда человеческое сердце закаляется невероятными ударами реальности. Именно так и рождается либо преступник, либо гений, что рано или поздно изменит этот мир. Именно так и был рожден герой, о котором пойдет речь в этом рассказе… Типичное пламя войны сжигает всякого, кто притрагивается к нему без должного духовного облачения. Оно бы и сожгло обычного солдата по имени Джаред. Отличился ли он на поле битвы? Нет. Уникальна ли сама по себе его история? Отнюдь. Встретит ли он счастливый конец? Увы. Он, как и многие другие солдаты, совсем ничем не выделился. Нужда лишь вынудила его отправиться на фронт. Но нужда в чем? В долге или отваге? В героизме или глупости? Совсем нет. Элементарная нужда в еде. Его дом был разрушен, его родных не стало. Ему оставалось только одно – выжить. Но, что является единственным хлебом на войне? Безусловно, только огонь и вражда, которые охотно спонсируются государствами. Идя на такой порок, люди не думают о моральной или аморальной его стороне. Одни хотят есть, другие хотят зрелищ. У каждого разная причина. Но там, где происходит шоу для одного человека, всегда будет будет происходить горе для другого, ибо даже самое доброе искусство – это жертва. Жертва времени, пространства и усилий. А что же до войны? Пожалуй, самого первого искусства, которое придумал современный человек? Она настолько же прекрасна, насколько и страшна. В этом искусстве великие мужи становятся гениями и обретают чистые мысли, а все остальные либо гниют заживо, либо умирают как личности. Как любой поэт умирает в искусстве, растворяясь в нем, как в своем детище, так и любой солдат умирает на войне, привнося свою малую толику красок в этот огромный театр военных действий. Солдаты для истории, пожалуй, то же самое, что буквы для писателя: убери всего одну и, вероятно, весь смысл исказится. Как буквы поддерживают даже это произведение, так и солдаты поддерживает страницы истории этого мира, написанные их кровью. Чем же был Джаред в этом всем? Одной лишь буквой, ни более. Одной лишь малой каплей в океане безразличия. Но, как мы упоминали ранее, если даже одна буква способна изменить смысл великого произведения, то почему одна жизнь не может изменить целый мир? Мы видим это на многих примерах: микроскопический вирус способен свалить с ног самого большого слона, одна капля сильнодействующего яда способна убить самого здорового человека, разрыв одной связки на ноге способен обездвижить любое млекопитающее, а один человек, все же, способен изменить мир…Способен, если судьба будет благосклонна к нему. Ведь любой успех, где бы он ни был, состоит из целой квинтэссенции удачи, навыков, возможностей, а также связей. Все остальное – это бредни романтиков и, как сейчас принято называть, коучей, для которых деньги являются мерилом всего. Джаред же не относился к деньгам, как к чему-то необходимому. Как мы упоминали ранее, он хотел выжить. Деньги на войне, что стакан воды для умирающего: жажду заглушит, но фатального исхода не избежать. В самом деле, в отрядах люди покупают друг у друга разные вещи: от еды до интересных артефактов. У Джареда же не было в самом начале ни еды, ни артефактов. Он был нагим богачом. Почему богачом? Потому, что, когда человек теряет все, он приобретает умение находить ценность даже обычному стакану воды. Подай жаждущему воду – ты осчастливишь его. Подай барону холодного омара – он войдет в депрессию на целый день. Именно поэтому бедняки часто бывают более счастливыми, чем богачи сего мира. А в счастье, как правило, и раскрывается истинная ценность жизни – настоящее богатство. Джаред им владел. Поэтому любая корка хлеба, любой глоток воды были для него истинными показателями счастья, пока те, кто руководил Джаредом, испытывали негатив и злились по любым пустякам из-за своего богатства, которое по праву ослепило их. Однако рядом со счастьем, стояло и истинное несчастье – смерть. На войне она словно дышит тебе в затылок, пришептывая на ухо: «Угадай, когда твой черед». Закрывая глаза перед сном, ты не думаешь о том, что будет завтра. Потому, что всякая мысль на войне – это великое умение, демонстрирующее сдержанность и хладнокровность. Почему же офицеры и генералы способны на подобное? Потому, что они не принимают непосредственного участия в войне, в отличие от солдат. Настоящий солдат боится думать. От своего страха он намерен дать свою жизнь в распоряжение любому командиру, чтобы хоть на мгновение перестать чувствовать дыхание смерти за спиной. Джаред не выделялся на этом фоне. Ведь он был обычным человеком, который так же, как и все остальные, боялся погибнуть. Но, чтобы чувствовать вкус хлеба во рту, он должен был убивать тех, кто сражался за свое счастье по ту сторону окопов. Убивать ради счастья? Ни это ли истинный лозунг любой настоящей войны? Знать купается в деньгах, офицеры и генералы в славе, а солдаты утоляют жажду в крови. Сколько людей восхваляют войны, столько их и порицают. Для одних она – средство, чтобы добиться новых высот и показать свое государство как истинного вершителя. Для других – эпопея безумия, забирающая жизни миллионов людей; миллионов уникальных личностей и мыслей, которые никогда не родятся. Кто-то из них умирает как личность еще в строю, а кто-то умирает физически во время боя. Сложно сказать, что было хуже. Джаред не умирал физически или душевно, но всегда был близок к этому. Даже тогда, когда весь его отряд был разбит, он ничего не чувствовал. Сидя в окопе около трупов, он смотрел на вечернее небо и ждал, когда враг придет и покончит с ним. Джаред и немногие выжившие его товарищи были взяты в плен. Они знали, что их ждет, как тех, кто якобы предал мир на земле и был на стороне тех, кто убивал ради убийства. То же самое могло быть с победителем, будь государство, в котором пришлось родиться Джареду, победителем. Но известно, что победителей не судят. Они правы по своему усмотрению. С этим может поспорить либо безумец, либо очень смелый человек. Правды в любом сборище людей нет. Она превращается в общественное достояние: на нее смотрят, ей поклоняются, но никто и пальцем не пошевелит, чтобы добиться ее. Глава 3. Последние дни. Темные стены, сложенные из старого кирпича. Холодная зима или, возможно, весна. Джаред не знал, что творится снаружи темницы. Он находился там уже очень долго. В первое время, когда он попал туда, он считал дни и даже недели. Однако даже самый яркий дух со временем угасает под бесконечной тенью закрытых стен. Когда человек долго находится в таких условиях, его глаза начинают видеть хуже, но другие чувства начинают обостряться. В первую очередь это касается мыслей: они становятся четче и искреннее. За ними уже обостряется обоняние, слух. Ты начинаешь слышать четче звуки, которые доходят из внешнего мира: дуновение ветра, скрип ветвей, капли воды. В эти мгновения возникают воспоминания и даже некоторые надежды на то, что в скором времени ты вернешься к обычной жизни. Но эти надежды скорее похожи на галлюцинации, которые возникают часто у человека перед смертью. То же самое происходит, когда человеческий дух вот-вот испустит дух и сломается. Но Джаред держался довольно неплохо. Ведь известно, что главное в тюрьме – это устроить личный быт. Те условия способствуют вырождению человеческого интеллекта и духа. Но почти в любых условиях человек способен выживать, если он, в самом деле, захочет этого. Так, например, Джаред утром занимался спортом, днем играл с самим собой в шашки, расчертив доску камнем на полу, а вечером сочинял стихи у себя в голове. Это была его малая реальность. Малая симуляция жизни, которая поддерживала стержень непокорности. Но глаза Джареда, как было отмечено, уже привыкли к темноте, а разум к отчужденности. Внутри он был готов к чему угодно. Он понимал, в каком положении находится и ожидал приговора, что наконец-то отпустит его. Это и случилось в свое время. Когда на улице стало теплее, а пение птиц начало быть еще отчетливее, к нему зашел офицер и сообщил, что Джареда собираются казнить через неделю. Джаред лишь улыбнулся, когда узнал об этом. Все предыдущее время он ждал, пока услышит это. Ведь каждому известно, что время ожидания момента куда волнительнее и страшнее, чем само наступление этого момента. В такие мгновения главное для человека – это остаться собой, сохранить как развратную природу человеческого существа, так и великую мысль человеческого духа. Однако на это способны великие мужи своего времени. А Джаред, как мы уже указывали выше, был обычной пешкой – микробом в организме военного фатума. Он испытывал что-то среднее между страхом, отчаянием, печалью и досадой, когда услышал свой приговор. Он настолько его поразил, что у него начала кружиться голова. Ему казалось, что он стошнить на пол может в любой момент. Ноги начали подкашиваться. Он узнал дату своей смерти. Все остальное он уже плохо слышал. Тем не менее он сумел расслышать что-то о письме со стороны того, кто читал приговор. Джаред захотел воспользоваться своей последней возможностью и написать письмо, но кому? Ведь родных у него уже не было, как и друзей по фронту… Глава 4. Письмо В почтовой службе сотрудники получили необычный запрос из тюрьмы. Мало кто захотел браться за него сразу, поскольку тюрьма – это не самое приятное место. Однако работа есть работа. Вайолет в это время продолжала смотреть в окно. Ветер немного утихомирился. Однако внезапно дверь открыл Бенедикт. Как обычно он был немного не в духе. Он присел на кресло и закинул голову, прикрыв немного глаза. Вайолет медленно развернулась к нему, после чего молча поприветствовала его небольшим поклоном. Эрик сделал глубокий вдох, затем зевнул и в знак приветствия махнул рукою девушке. - Снова разный сброд присылает запросы. Кто захочет ехать в какую-то тюрьму на отшибе города?! Это же издевательство! Мы – почтовая служба, а не священники или каратели армии. Они хотят, чтобы кто-то из девушек туда отправился?! Они точно с ума сошли! – сказал недовольно Эрик - Куда? – переспросила Вайолет - В тюрьму, черт возьми! Говорю же, они издеваются! Вайолет молча пошла к Клаудию Ходжинсу, чтобы взять заказ. Эрик же продолжил молча сидеть в кресле и думать о своем. В этот день почтовая служба СН работала в привычном режиме. Люди занимались своими делами и старались не думать о том, что где-то там умирает человек или кто-то нуждается в помощи. Люди всегда предпочитают избегать сочувствия, чтобы не очернять себе душу и разум во время обыденных дел. Но как только кто-то из них попадает в аналогичную ситуацию, то начинает ждать сочувствия и даже помощи, хотя внутри себя знает о том, что всем будет плевать. В потребительском обществе приобретается лучше всего то, что востребовано для человеческой глупости. Чтобы это изменить, необходим либо всеобщий прогресс, либо оплеуха всему человечеству в виде мировой войны. До тех же пор, пока этого не случилось, люди будут продолжать думать о своем комфорте и достатке больше, чем о несчастных по ту сторону их мысли. Будут больше сочувствовать, чем действовать и больше думать, чем творить. Эта тенденция и начиналась после той войны, которая закончилась на фронте, но продолжается и по сей день в наших душах. Где-то в душе Вайолет это понимала, поскольку сама знала, что такое фронт. Видела ли она его в обществе? Возможно. Своеобразный фронт есть везде: где-то на нем убивают физически, а где-то морально. Однако мысли ее были сосредоточены на несколько других вещах. Что это за заказчик? Почему он является военнопленным? Должно быть, ее одну интересовал этот вопрос. Другие же люди погрязли в пучине рутинных будней. Взяв соответствующий заказ, она отправилась в соседний город, где и была эта печально известная тюрьма… Тем временем к Джареду пришел священник, чтобы с ним поговорить. Безусловно, священнослужители всегда зависели от мнения официальной политики. Предписания или собственные убеждения – это все отпадает, когда деньги и власть попадает человеку в руки. Ведь мы, люди, являемся преимущественно существами природными. Мы не так далеко ушли от обычных обезьян. И, если даже обычной обезьяне давать бананы, она легко приспособится к вам и со временем даже станет вашим союзникам. Ей ничего не нужно объяснять. Она просто защищает того, кто ее снабжает. То же самое делают обычные собаки и прочие животные, которые ближе всего находятся к нам по биологии. Но у животных не столь развит инстинкт предательства и лжи. Они действуют скорее исходя из грубой силы и ловкости, а не морального обмана, а также самообмана. Что же говорить о человеке, в котором мозг наряду со всеми качествами приобретения и выживания достиг апогея своего развития? За свою иллюзию он готов умирать, только бы была кормящая рука. И кто же он, священник? Представитель Бога? Возможно. Но его человеческая плоть все равно выдает его, пусть даже это существо снизошло на Землю по воле Бога. Что толку от его появления и убеждений, если его действия созидательны только для того, кто им управляет? Сила и власть – это настоящий Бог современности, поскольку эти вещи обеспечивают людей всем тем, в чем они нуждаются. Твоей победе будет все равно, какими методами ты к ней пришел. Возмущаться будут за твоей спиной только те, кто не смог этого сделать. Они будут вопить и кричать о моральном долге, достоинстве, чести и обо всем том, что само человечество придумало для сдержанности и самозащиты. Священнослужитель хорошо это знал, но маска ему, как и каждому на этой планете, необходима, чтобы собирать плоды истинного Бога – силы и власти. Притворяешься ли ты или, действительно веришь, этому Богу все равно. Он требует подчинения и за это подчинение вознаграждает. И, чем ближе ты к нему, тем больше вознаграждений. Этот священник беседовал ранее со многими заключенными, которых приговорили на смерть. Он уже привык к подобным разговорам. Это его обычная работа, которая оплачивается вполне неплохо для своего времени. Пожалуй, многие считают, что он делает благородное дело. Ведь нет ничего более радостного, чем осознание перед смертью того, что ты попадешь в другой, возможно лучший мир. Эта иллюзия помогает людям умирать с меньшим страхом. Иногда это даже приуменьшает мучения. Данная иллюзия выгодна всем: церковнику, который бальзамными словами вводит человека в деллюзию, властям, что не желают выставлять больше охраны для особо буйных, да и самому заключенному, который умирает с надеждами на лучшее. Но что в итоге? Обман ради истинного Бога – силы и власти. Обман сдерживает истинные природные пороки, чтобы каждый обманутый знал, что он живет в мире, где существует добро, справедливость и честность. Такими обманутыми легко руководить, если ты знаешь истинное значение этого мира – жестокое, циничное, способное на все ради своей выгоды. Люди, понимающие это, преимущественно находятся либо в самом низу общества, либо на верхушке. Одного понимания всегда мало. Их должны оправдывать действия. Если не можешь свое понимание оправдать, значит ты проиграл; твоя игра началась и закончилась там, где началось осязание. Оно – только первый шаг на пути к истинной цели. А священник, который пришел к Джареду, прекрасно понимал, что он хочет наверх. Хочет стать Папой. Когда-то он, забегая наперед, действительно им станет. Он будет выходить к людям и говорить о прекрасном добре от лица милосердного Бога. Но только он зайдет за кулисы этого театра абсурда, его встретит собственный гарем женщин, горы золота, много видов прекрасной еды и всю свою жизнь он потратит на то, чтобы объездить все бордели в стране, дабы познать истинную сущность человеческого удовольствия. И обман в этом ему поможет. Однако сейчас он – типичный церковнослужитель, который выполняет свой долг с доброй улыбкой. Священник зашел в тюрьму к Джареду с той доброй улыбкой, которая и должна быть на лице человека, убеждающего творить добро. Джаред сидел на твердой кровати и смотрел в одно окно в камере. Лучи света падали прямо на него. Создавалось впечатление, будто он замер и превратился в статую. Церковнослужитель подошел к нему, аккуратно положил руку на плечо Джареда и присел. Выговорись, сын мой, - начал мягким тоном велеречить священник… - Зачем? – ответил безразлично Джаред - Возможно тебе, дорогой друг, станет легче на сердце - Я не сожалею о содянном - Отчего же? - Я убивал по приказу. Убивал просто для того, чтобы выжить. Если бы я этого не делал, я бы умер еще раньше. Возможно, где-то я сожалею только о том, что у меня не было другого выбора. Но жизнь и не оставила мне его. Если ваш Бог выбрал для меня такую участь, мне нечего будет ему сказать даже после смерти. Так же мне и нечего более сказать вам. Я не считаю действия преступными, если они мне помогли выжить. Но вы и ваши власти посчитали меня преступником только из-за того, что я был по другую сторону такого же фронта, который был у вас. Скажите же, священник, в чем моя вина? - Вина твоя, сын мой, в ужасном грехе. В убийстве! Ты встал на сторону нашего врага, который хотел причинить много зла этому миру. Одумайся, пока не поздно сын мой. Одумайся и Бог примет тебя в свою обитель - Зла? Грех? Священник, чтобы победить нас, ваши войска убили вдвое больше людей, чем наши отряды. Ваши политики ничем не лучше и не хуже наших. Что наши политики говорили такого, чего не говорили ваши политики? Что делали мы такого, чего не делали люди с вашей стороны? Я знаю, что победителей не судят, но судят проигравших. Ваша ложь стала истинной правдой только потому, что вы победили. Наша ложь не победила. А я же в этих игрищах просто хотел есть… - Ты одержимый! Одумайся! Ты говоришь ересь, сын мой. Наш орден и правительство всегда стремились к добру и убивали мы за праведное дело. Мы хотели защитить мир? Джаред, услышав это, медленно повернул свою голову от окна к священнослужителю. Его лицо распласталось в той улыбке, которая напоминает всю жестокость этого мира в одном лике. Он начал смеяться. Священник в это время сконфузился и даже поднялся с кровати, так как испугался этого действия заключенного - Защитить мир? – сказал Джаред. А кто из нас, черт возьми, обычных солдат его не защищал?! Кто из нас ежедневно, болея оспой, дизентерией, тифом и чумой не мечтал об этом?! За что мы воевали?! Мы знали все о праве сильного! Мы знали все, на что идем, ибо каждый хотел жить! Жить, а не умирать! Бороться за мир, а не за войну! Но что мы получили от тех, кто так же боролся за мир, а не войну?! Мы получили смерть просто потому, что мы проиграли! Так прими же мою завтрашнюю смерть, священник, с распростёртой улыбкой на своем ложе. Ибо, если мы встретимся в других мирах, я буду тебя, и всех вас, обманщиков, преследовать до тех пор, пока слова о правде и истинном мире не станут звучать громче вашей лжи! После этого священник резко начал стучать в дверь. Охранники его быстро выпустили. Джаред же снова присел и начал смотреть в окно. В это время Вайолет уже подходила к камере. Мимо нее пробежал священнослужитель с таким ликом, будто увидел самого дьявола. Он кричал в ужасе: «Безбожник! Дьявол! Одержимый! Демон! О Бог мой!». Девушка с интересом обернулась на сановника и с интересом посмотрела в его сторону. Однако она продолжила свой шаг через какое-то время. Приблизившись к темнице, охранники предупредили ее о том, что заключенный может быть агрессивным. Вайолет в ответ молча им поклонилась и вошла в темницу. Джаред все еще смотрел в окно. Она поставила принадлежности для написания письма на небольшой стол, что был в левом углу. Разложив все необходимое, она сделала небольшой поклон клиенту и сообщила о цели своего прибытия. Джаред медленно подошел ко столу и сел на стул. Он немного вздохнул и попросил присесть молодую девушку. Он посмотрел на ее лицо. Всматривался он долго в него, а затем лишь немного улыбнулся. - Знаешь, я ожидал, что ко мне придет кто-то посуровее тебя – сказал мужчина с улыбкой - Я вам не подхожу, сэр? – ответила Вайолет - Нет. Не в этом дело. Мне все равно. Лишь бы письмо было готово В этом время Вайолет сняла перчатки и обнажила свои железные пальцы. Джаред приподнял бровь, посмотрев на ее руки. Он не знал, спрашивать ее об этом или нет, но удивление на его лице отчетливо появилось. - Кому мы будем писать это письмо? – спросила осторожно девушка - Всем и никому – ответил спонтанно Джаред Напряжение возрастало. Вайолет вопросительно посмотрела на заключенного. Тот же сложил руки и смотрел на чистый лист бумаги с небольшой иронией на лице. Его зрачки, казалось, спадают на мешки под глазами. Но он смотрел и ждал, пока Вайолет не станет печатать. - Тогда я так и напишу? - Напиши, что это письмо предназначено всему миру - Хорошо – ответила девушка Глаза Джареда поднялись немного. Он уже смотрел в серую стену и практически не моргал. Диктовал он медленно, размеренно. Кое где думал, кое где сбивался и просил немного поправить его слова. Вайолет понадобилось всего около 30-ти минут, чтобы написать это послание. Когда мужчина его зачитал, он утвердительно кивнул с ободрительным лицом. Вайолет хотела спросить о том, куда это послание отправить. Но он перебил ее и это были последние его слова в их небольшом диалоге: - Прибей это письмо к случайной стене объявлений. Мне не окажут никаких дополнительных услуг. У меня никого нет. Поэтому мне осталось только обратиться к этому дрянному миру. У тебя не должно возникнуть проблем с надсмотрщиком. Письмо составлено так, чтобы не было вызвано никаких подозрений. И, да, вот еще что… Мужчина достал небольшой мешочек, где лежало несколько золотых монеток. Неизвестно, как он смог их пронести сюда, но они у него были. Он отдал мешочек Вайолет и продолжил: - Прибей этот мешочек к моему письмо. Как ты помнишь, там указывалась роль этих денег. Мертвецу они уже не будут нужны завтра. А теперь иди… Вайолет молча поклонилась, после чего ушла из тюрьмы. Начальник темницы просмотрел письмо, которое составил Джаред. Он только поморщился, затем посмеялся и не особо-то вник в прочитанное, после чего отпустил Вайолет с письмом. Ему было главное, чтобы там не было запечатанного послания сообщникам заключенного. Джаред сел на кровать снова. Почему-то он заплакал. Неизвестно, какая причина этому была. Возможно, когда человек выговаривается, какая-то мистическая сила заставляет его чувства выходить наружу. Но плакал он довольно тихо. Настолько тихо, что, если бы кто-то был еще с ним в этой комнате, и тот бы не услышал. Он смотрел в окно и плакал. Возможно, ему, молодому парню, еще хотелось пожить, но современный мир требовал его смерти. Он требовал ее настоятельно. Настолько требовал ее, насколько требовал и выполнения своей работы от каждого. Он проплакал вплоть до следующего утра, когда его должны были повесить… Глава 5. Конец Джареда вывели на висельную площадь, как еще и девятерых несчастных. Сначала их выставили на всеобщее обозрение. Освистывающая толпа закидывала приговоренных заранее подготовленными испорченными продуктами. Озлобленные люди кричали, что они – убийцы. Их упрекали в миллионных убийствах. В служении злу. В том, что их родные были убиты по их причине. Джаред стоял неприступно. Он знал, что его ожидает. Что бы он сказал этим людям? Этой толпой двигала ненависть, эмоции, жажда крови, хотя все люди из нее были сыты, одеты и жили в мире. Джаред же, пройдя войну, сумел отойти от этих пороков, хотя и сильно погрубел в своей мысли и характере. Он смотрел на то, как его одежда пропитывается зловонным соком. Он смотрел на то, как люди, пропитанные ненавистью, смеются над тем, кого сейчас будут убивать. Это была замечательная музыка для его ушей. Прямо как та, что была по ту сторону фронта, где те, у кого не было выбора, убивали, чтобы выжить и пересыщались ненавистью, чтобы добиться этой цели. А здесь же музыка была столь бессмысленна и печальна, что Джаред лишь натянул вновь улыбку и опустил голову, ожидая скорого момента. Когда у толпы закончились помои, заключенных подвели к висельницам. Судья начал читать приговор. Для Джареда он звучал, словно очередная обманчивая сказка, предназначенная для того, чтобы полелеять слух обманутых. Когда судья закончил, он дал команду тем, кого следовало бы назвать палачами. Около каждой висельницы был механизм, который открывает отверстие в полу. Вешать их начали по одному. Джаред стоял последним. То есть, он мог лицезреть 9 раз те мучения, которые ему предстояло пройти. Как только хотели повернуть первый рычаг, все увидели, что первый заключенный уже мертв. Стоит отметить, что такое часто бывало. Некоторые умирали еще до совершения приговора из-за сердечного приступа. Когда врач подтвердил его смерть, тело просто вынесли. Судья снова дал команду. Когда второго повесили, ему так же повезло. Из-за падения его шея быстро сломалась и смерть была мгновенной. Третий же умолял и кричал о помиловании. Он обмочился прямо перед всеми на площади. Но его повесили и ему тоже повезло. Шея была сломана мгновенно. Так продолжалось до 7-го. Джаред смотрел на это. Как бы не был он бесстрашен, ноги его начинали трястись. Когда седьмого повесили, его шея не сломалась. Он мучился на виселице около пяти минут. У него закатывались глаза, шла пена изо рта, он испражнялся. Он умер мучительной смертью, как и следующие приговоренные. У Джареда, когда подошла его очередь, начали закатываться глаза. Ему стало очень плохо. Он уже не слышал ни свиста толпы, ни слов судьи. Он лишь пришел в себя тогда, когда оказался на несколько метров ниже. Его шея не была сломана. Когда он висел, он чувствовал, как в шее что-то хрустит, как лопаются его капилляры, а кровь заливает глаза. Его язык выкатился, а глаза, напротив, закатились. Он уже ничего не соображал. Он испытывал, возможно, одни из самых ужасных мучений, который придумал человек для человека. Через какое-то время Джареда не стало. Толпа ликовала еще больше. Эти тела свезли в ближайший крематорий, где их в этот же день и сожгли. Сожги 10 очередных пешек, о которых мир позабудет на завтрашний день. Или же…Не совсем забудет? Глава 6. Post Scriptum В этот вечер после казни неизвестный человек в капюшоне прибил к одной из сотен досок объявлений какое-то сообщение. Если его кто-то и видел, никто особого значения этому не придал. Бродяга – подумали бы многие. Но на следующее же утро около этой доски собралось более сотни человек. Поднялся сильный галдеж, после того, как многие прочитали это сообщение… «Привет с того света, убийцы. Я не знаю точно, когда это письмо увидят. Может быть завтра, а может быть через 1000 лет. Это ничего не меняет. Вы, люди, останетесь такими, какими есть и сегодня. Возможно, я смотрю за вами с того света. За всеми вами, кто пожелал моей смерти. Каково это осознавать, что мертвец смотрит на вас со своего места в аду или в раю? А, быть может, я сейчас среди вас и просто смеюсь каждому из вас в спину за то, что вы убиваете всякого, кого не желаете понимать из-за своих глупых эмоций и предрассудков. Вы можете представить, что за каждым из вас следит человек, который умер по вашей вине? Если да, то можете считать, что в лике этого письма я стою перед вами и вещаю. Если же нет, можете считать, что это сообщение, написанное мною с того света. Это не имеет значения. Если вы упрекаете меня за то, что я пытался выжить, упрекайте себя за то, что вы живете. У вас почти нет забот. Есть семьи и возможность выбирать, кем вам быть. Вся моя семья была расстреляна теми, кого вы называете освободителями. Все мои надежды рухнули из-за тех, кого вы назвали героями. Обиделся ли я на вас или на ваших героев? Упрекнул ли я их? Отнюдь. Я никогда не желал кого-то ненавидеть и не желал даже тогда, когда вы с радостью смотрели на то, как я в муках умираю перед вашими радостными лицами. Но был ли у меня выбор? Вы ведь знаете, что у людей в деревне только одна забота – работа в саду или на огороде. Мы не можем переехать в город. У нас нет на это прав. Если мы уйдем из своей деревни, нас нигде не примут. Когда ваши герои уничтожили мою деревню, я был вынужден идти в армию, чтобы питаться и выживать. Это был мой единственный выбор. Возможно, я убил кого-то из ваших братьев или отцов, но повторю вопрос: можете ли вы меня упрекать в том, что я хотел жить? Если да, то вы, как честные люди, коими себя считаете, можете прямо сейчас перерезать себе горло, ибо вы лжецы. Если нет, то с того света я взываю только к одному: к состраданию и пониманию. По отношению ко мне? – могли бы вы подумать. Отнюдь, нет. Мертвым уже не поможешь, а мое тело, скорее всего, либо сгорело уже в огне, либо лежит где-то на свалке. Я призываю вас к пониманию и состраданию по отношению к тем, кто в будущем может оказаться на моем месте. Я верю, что даже те, кто восхвалял моих врагов могут быть сердечными людьми. Я верю, что это письмо может заставить задуматься хотя бы одного человека, если перед ним даже стоит 10000 человек. Если я это сделал, значит я выполнил свою миссию. Выполните же и вы свою, живые люди! Я оставляю это золото тем, кто нуждается. Может быть, оно дойдет до того, кому оно нужнее, чем мне. Нам, мертвым, может помочь только будущее, где ошибки нашего прошлого будут исправлены созиданием следующих поколений. Пускай моя смерть ничего не доказала, но вы, живые, должны доказать, что вы готовы строить лучший мир, чем тот, в котором человека могут убить за то, что у него не было другого выбора. Помогите живым, а не мертвым. Воспевайте настоящее, а не прошлое. И заботьтесь не о памяти мертвецов, а о живых людях. Я лишь прошу вас…». Золото Джареда растащили самые ловкие руки. Даже неизвестно то, были они нуждающимися или нет. Толпа людей привлекла полицию, которая подошла и разогнала их. Когда сотрудники полиции обнаружили письмо, они отнесли его в местный участок. Разбираться в инциденте, безусловно, никто и не думал, так как повешенных было 10 и к ним до этого много, кто приходил. Да и, кроме того, под преступление это не попадало. Поэтому письмо положили в особенное отделение «Следствие ведется». Его в тот же день забыли, как и забыли о тех десяти повешенных. Пройдет еще 30 лет, прежде чем это письмо снова попадет к кому-то в руки. Придет новое поколение. И найдет письмо новый офицер, который займется этим делом с новыми сотрудниками, которые выросли не в войне, а в мире. Оно будет передаваться из рук в руки, пока не дойдет до регента и даже до самого правителя. Когда старый правитель прочитает это письмо, он соберет Кабинет министров и издаст указ, который поможет жителям деревенских поселений не только без документации въезжать в город, но и самим распоряжаться своими землями. Еще чуть позже созданы дополнительные органы с министерствами, которые смогут развить инфраструктуру и экономику в стране. Люди из деревень будут радоваться своим будням, как и вся страна. Само письмо будет отправлено в главный государственный музей. Его красиво украсят, сделают богатую рамку и сверху напишут: «Герой своего времени». Об этом письме будут слагаться многие басни и легенды. Кто-то, действительно, будет верить, что этот неизвестный солдат стоит перед ними и вещает из прошлого. Кто-то же будет думать, что в таком письме нет ничего примечательного. Сколько будет людей, столько будет и мнений. Но никто не будет знать настоящей истории Джареда. Никто его не будет помнить, кроме священника, который уже доживал свои года в незаконных борделях, а также Вайолет Эвергарден, которая до конца своих дней приходила в музей в день казни Джареда, и вспоминала неизвестного солдата. Обычную пешку, которая сумела достичь своим словом того, чего не смог добиться ни один солдат до него своим оружием. Это был человек…