***
Рано утром, когда Джуширо вошел на кухню, Рукия уже ждала его, он улыбнулся и сел на циновку напротив неё. — Какие у тебя на сегодня планы? Девушка посмотрела на него быстрым взглядом, она до сих пор чувствовала некоторое смущение, глядя на него. — Хочу сходить в Руконгай и кое с кем поговорить, не волнуйтесь, это совсем не надолго. Потом после обеда планируется совместная тренировка с бойцами из Седьмого отряда под руководством капитана Комамуры... — Ну это мне более чем известно, совместные тренировки полезны, они вносят некоторое разнообразие и помогают обмену опытом, к тому же иной раз шинигами вынуждены работать под командованием руководителей любого другого отряда. — кивнул головой Укитаке. Он не мог и не хотел держать её в четырёх стенах, но, Ками, как же было сложно оставаться в стороне, зная, что ей может угрожать опасность. Но так или иначе он должен был дать ей возможность продолжать выполнять её обязанности, раз уж это дело поручили ей, то ей и доводить его до конца. В дверь кабинета постучали и едва только он пригласил войти как в кабинете появилась третий офицер Котетсу. — К Вам офицер Двенадцатого отряда. — Пусть войдёт. — капитан нервно сжал кисти рук в кулаки. Акон был как всегда растрёпанный, словно только что встал с постели и не успел причесаться. Проследив, что Кионе закрыла дверь и подождав ещё с минуту, чтобы обезопасить себя от лишних ушей, для которых эта информация не предназначалась, он достал из кармана лабораторного халата листок и протянул его капитану. — Это официальное заключение по тем пробам, которые мы с вами взяли у девицы из Руконгая. Должен признаться, что даже я вижу такое впервые, а я повидал самых разнообразных и причудливых пустых. Однако, этот просто нечто, капитан Куроцучи полагает, что её духовная сила не даёт ему поглотить её полностью, но и отцепиться, слившись наполовину с её душой, он тоже не может. Скажем так они оба оказались в самом незавидном положении, словно две абсолютно разных души застряли в одном теле. Слушая Акона, тем временем Укитаке пробежался по строчкам заключения, это было куда хуже, чем он мог бы предполагать себе, та девушка... она не просто была связана с пустым, она сама была наполовину пустой, слишком слабая для того, чтобы стать шинигами, она тем не менее обладала кое-какими способностями, позволившими её довольно долго балансировать на грани полного поглощения пустым. Это было не просто плохо, это было очень и очень плохо. Не дослушивая его дальше и не дожидаясь прихода своих офицеров он сам бросился к Рукии, её нужно было предупредить раньше, чем пустой проявит себя, а судя по тому, что написал Куроцучи, девушка в любой момент должна была проиграть пустому, полностью слившись с ним. Почему это происходит с ним уже второй раз? Разве мало ему того, как на его глазах погиб Шиба? Мало того, что тогда вместе с ним погибло больше десятка его рядовых и офицеров? И разве мог он снова допустить подобное? Нет, только не с ней, второй раз он так не ошибётся!***
Рукия шла по улице, он уже видел её, ещё два — три шага и он будет рядом, если конечно успеет. Из-за угла шагнула девушка, нет, уже даже не девушка, а пустой, не до конца утративший свой первоначальный вид. Так вот как она мгновенно появляется и исчезает, ей не нужно открывать гарганту, достаточно просто выпустить пустого из своего тела или спрятать его обратно. Впрочем, все эти глубокомысленные размышления были несколько позже, а пока Укитаке вытянул руку и не тратя времени на заклинание, сотворил рикудзёкоро. Шесть лучей света мгновенно связали цель, не позволяя ей даже пошевелиться. Конечно техники кидо, применяемые без произношения заклятия в значительной мере ослабевали, но и этого было достаточно для того, чтобы лишить пустого возможности шевелиться. Не сила была его коньком, а внезапность, потому-то и охотился он по началу на простых руконгайцев, которые ничего не могли противопоставить ему и только когда он научился прятаться в теле девушки, он рискнул начать охоту на Рукию. Девушка обернулась, мгновенно выхватывая занпакто и готовая защищаться, но перед ней стояла Сэкико, связанная "тюрьмой шести лучей света", а рядом слегка запыхавшийся Укитаке. — Тайчо? Сэкико-тян??? Что, чёрт возьми, тут происходит? Вместо ответа лицо Сэкико начала покрывать белая костяная маска, а в груди, проявилась дыра. Это была она, без сомнения Сэкико и была тем пустым, обосновавшимся в Руконгае. — Рукия, её нельзя спасти. Прости меня, но даже я не смогу сделать этого, пустой практически полностью слился с ней, проблески её собственной личности будут становиться всё реже, пока и вовсе не прекратятся. Я не знал, подозревал конечно, что дело тут нечисто, но только сегодня мне сообщили результаты исследования её духовной силы. Скованная техникой кидо девушка, поморщилась, словно его слова причиняли ей самую настоящую физическую боль. Она слишком долго скрывала это ото всех, сначала и сама не понимая, что такое происходит, потом уже отчётливо ощущая, что её тело раздирает нечто, поселившееся в ней. Она боялась наказания за преступления, которые совершало её тело, за осуждение, за свою собственную жизнь. Боялась и скрывала, находя это единственным способом защитить саму себя. Но нет ни одной тайны, которую удавалось бы скрывать целую вечность. — Прав ведь Ваш тайчо и ещё как прав. Вы понимаете, меня не спасти, я пропащая как и все остальные, я не умею жить по другому, да и не хочу. Вы думаете почему мы все остаёмся здесь? Думаете нас держит страх или деньги? Нет, просто каждая из нас находит такое существование удобным для себя, не надо думать, не надо ни о чём заботиться, не надо любить и страдать. Я сотни раз могла бы уйти, но как видите я всё ещё здесь. А оно, то что живёт внутри меня... Оно меня пугает, но скажи я об этом раньше — меня бы уже давно убили или что ещё хуже — расщепили бы на мельчайшие частицы в вашем Научном институте, вот уж где действительно местное отделение ада. Я не могу контролировать его, раньше могла, сейчас оно становится сильнее меня. — Сэкико... Она ведь и раньше понимала, что все нити ведут к одному человеку, поняла после одного из нападений, когда не нашла даже следа по самым что ни наесть "горячим следам". Так почему отрицала очевидное? В голове Рукии разом смешались острая жалость, стыд, угрызения совести и боль от потери человека, ставшего если не близким, то хотя бы переставшим быть чужим. — Всё нормально, госпожа шинигами, убейте меня и на этом будет всё окончено. Это не страшно, я уже не боюсь. Только так я смогу прервать это жалкое существование и действительно начать всё сначала, я смогу жить в мире живых, разве это не прекрасно? Лицо снова исказила мука, на мгновение превращая его в маску пустого, последним, чудовищным усилием воли Сэкико снова подавила его, спрятав куда-то глубоко внутри, она ещё не всё сказала этой маленькой шинигами, ей нужно было ещё совсем немного. — Знаешь, в мире живых есть такие маленькие коробочки с соком, он вкусный, но открыть такую коробочку не просто. Там есть один маленький секрет — сбоку к коробочке приделана маленькая трубочка, если хочешь выпить сок, то ты должна оторвать трубочку и воткнуть её в отверстие, закрытое серебристой плёнкой. И тогда ты сможешь выпить сок. — Рукия говорила, стараясь улыбаться, не смотря на слёзы, катившиеся по щекам. Так же она уговаривала души в мире живых, убеждая их не бояться, хотя прекрасно знала, что большинство из них тут не ждало ничего прекрасного, но всё равно считала, что это лучше, чем превратиться в пустого. А вот сейчас она наоборот убеждала Сэкико не бояться перерождения в мире живых. — Давайте. Не медлите, я хочу поскорее увидеть его, тот мир. Я тоже буду пить сок через трубочку. А Вы будьте счастливы вдвойне и за себя, и за меня. Сил удерживать чудовище, рвущееся изнутри, больше не было. Не смотря на связывающее кидо, её тело выгнулось, обращаясь в пустого, лицо покрыла маска, похожая на часть черепа. Теперь уже навсегда. Одним ударом Рукия разрубила маску пустого, прекратив его существование. Укитаке подошел и обнял её со стороны спины, понимая, что именно переживает она сейчас. — Если тебя это успокоит то я скажу тебе, что она имела не одну возможность убить тебя, но каждый раз что-то в ней останавливало пустого, вынуждая его спрятаться. Я думаю она по-своему любила тебя.***
Женщина лежала на кровати, уставшая и измученная родами. Пряди волос прилипли к покрытому испариной лбу. Акушерка подняла младенца, едва успевшего появиться на свет. — Смотрите, у вас девочка. Возьмите её на руки. Она прижала слабыми руками к груди маленький тёплый комок весь в смазке и крови. Сморщенное, красное личико было далеко от совершенства, но почему-то именно этот нахмуренный лоб, сжатые в тонкую линию губы и отёкшие после родов веки, не позволявшие даже приоткрыть глаза, показались ей самыми прекрасными. — Здравствуй, малышка! Вот ты и с нами! — мать поцеловала ребёнка в крохотный лобик. За окном больницы шумела магистраль Иокогамы, автомобили неслись по дороге, даже не подозревая, что совсем рядом только что в их мир пришел новый человек.