***
За неделю до сеанса… Миссис Джонсон снова попросила меня прийти к ней в кабинет после уроков, чтобы помочь. Неужели нет других детей, которых она могла бы попросить о помощи? Это уже начинает раздражать. Мне придётся остаться и снова терпеть её песенки, которые она так любит напевать себе под нос. Звенит звонок. Все присутствующие в классе начинают собирать учебники в свои рюкзаки и делиться предвкушениями. Сегодня вечером состоится осенний бал, который проводится каждый год. Я никогда не ходила на эти балы, потому что понимала, что мне придётся постоянно держаться рядом с учителями во избежание потоков оскорблений от моих жалких одноклассников. Я быстро сваливаю книги в рюкзак и мчусь на третий этаж школы. Быстрее бы добежать до этого грёбаного кабинета! Я преодолеваю все лестницы и сбавляю темп, переводя дыхание. Слава богу, сейчас только начало перемены, людей в коридорах мало. Наконец, я дохожу до кабинета миссис Джонсон и стучусь в дверь. Слышится стук каблуков, женщина не очень широко открывает её: — Подожди немного, мы почти закончили. Кивнув, я успеваю бросить взгляд на сидящих в классе, прежде чем она закрывает дверь, и облегчённо вздыхаю: у неё дети младшей школы. Если бы там сидел параллельный класс, появился бы риск того, что я могла подхватить тихие оскорбления от учеников. Я упираюсь спиной в стену и жду, глядя в окно. Дождь барабанит по стёклам, но его почти не слышно из-за шума. Как же я люблю такую погоду! Можно посидеть дома, укутанной в тёплый плед, читать книгу… Никто не будет тебя беспокоить. Никаких одноклассников, учителей. Полное умиротворение. Я слышу голоса детей, доносящихся из кабинета миссис Джонсон. Дверь открывается и задевает моё плечо. Я отхожу и потираю его. Из класса выходит маленькая девочка, которая мне всегда казалась милейшим созданием на планете. Я её видела много раз, и она является сестрой моего одноклассника Роба. В отличие от него, она всегда ухожена, вежлива и деликатна, несмотря на свой маленький возраст. По-моему, её зовут Ребекка, и сегодня она на осеннем балу будет что-то делать на сцене со своими сверстниками. Танцевать? Петь? Что-то ещё? — Извини, пожалуйста, — медовым голоском произносит она. — Ничего, — улыбнулась я. Она улыбается мне в ответ и разворачивается к лестнице, а из кабинета вываливается толпа её одноклассников; они двигаются туда же, не обращая на меня внимания. Когда миссис Джонсон остаётся в кабинете одна, я закрываю дверь, подхожу и здороваюсь: — Здравствуйте. — Привет, Тейлор, — поёт она, заполняя журнал посещаемости, — ты быстро пришла. Ставь рюкзак на парту. Я так и делаю, а потом спрашиваю её: — С чем мне нужно вам помочь? — Вчера я попросила свой класс доделать плакат к балу, но ты только представь: они сбежали! Все! Я одна не справлюсь, так что ты мне поможешь. Ха! Обалдеть! То есть её класс забил хер на этот плакат, а я должна за них всё это делать? Вы часом не стукнулись головой, миссис Джонсон? — А разве вам не может помочь ваш класс? Мы ведь тут только вдвоём. Разве мы успеем? — Тейлор, у тебя талант в рисовании, мы всё сделаем быстро. Краски и плакат я принесу, и мы с тобой вместе закончим. К тому же, у моего класса сегодня было только четыре урока, они все уже давно разошлись по домам. Разве нельзя было выделить им отдельный класс и оставить их там? Где ваша логика, миссис Джонсон? Она заканчивает заполнять журнал и, сказав, что скоро придёт, выходит из класса. Я остаюсь одна. Эта женщина преподаёт у нас географию. Я люблю это предмет и в будущем хотела бы путешествовать, так что её уроки мне необходимы. Родители знают о том, что я хочу построить такое будущее, и очень рады моему стремлению. Они знают об этом. Но о моих отношениях с одноклассниками они не знают. Каждый раз при вопросах, касающихся этой темы, я натягиваю улыбку и вру о том, как же мне хорошо общаться с дружелюбным Энди, который на самом деле любит меня задирать, или как мне нравится быть в паре на физкультуре с Джессикой, которая ни о чём, кроме своих шмоток, думать не может. Где-то в глубине души я хочу, чтобы все мои одноклассники сдохли в адских муках, корчась от боли. Я подхожу к окну, кладу руки на подоконник и смотрю вниз, на тёмный асфальт. Интересно, а что будет, если скинуть вниз идиотку Джуди, которая всегда готова заснять на телефон происходящее? Она выживет или умрёт? Может, будет лучше, если сбросить её телефон и посмотреть на реакцию? О-о-о, я представляю, как она мечется от одного окна к другому и выкрикивает проклятия, а потом пулей летит на улицу и подбирает осколки, которые снова роняет на асфальт, и начинает рыдать. А вечно гордый собой Лестер? Что насчёт него? Чёртов бабник, который двух слов связать не может и считает себя пупом земли. Парни признают его своим лидером, а девушки… И как они только к нему тянутся! А Мартин? Вечно бухающее животное. Если верить слухам, он один раз принёс в школу пиво. Однажды я увидела в супермаркете огромную бутылку ростом с меня за 200$, наполненную каким-то дорогим вином. Было бы неплохо заставить Мартина выпить всё до последней капли, а после ударить этой ёмкостью ему по голове. Хотя он вряд ли бы дожил до этого удара: алкогольное отравление всё-таки. И это всё мои одноклассники, которых я искренне ненавижу. Мои фантазии прерывает скрип двери: миссис Джонсон вернулась. — Фух, я пришла! Она ногой закрывает дверь, подходит к первой парте и кладёт на неё всё, что держала до этого в руках. Мы раскрываем огромный ватман, на котором после видим написанную красивым шрифтом фразу:ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ОСЕННИЙ БАЛ!
— Ух ты, — восхищаюсь я стилем написания. — Да-а, очень красиво, — поддерживает миссис Джонсон, — только нам предстоит покрасить почти весь плакат. Видишь, только «ДОБРО» закрашено. — И сколько это времени займёт? — Так как шрифт очень сложный и нам предстоит всё делать очень внимательно и осторожно, то нам понадобится, думаю, чуть больше двух часов. Тут ещё надо клён нарисовать по краям. Но мы же справимся, верно? — Да, — я натягиваю улыбку и со скрытой тревогой спрашиваю: — А во сколько начинается торжество? — В половину шестого. Мы должны успеть доделать, чтобы потом мистер Андерсон и я повесили его у сцены. И это всё надо сделать за несколько часов до бала. Великолепно. Я поворачиваю голову к доске и смотрю на часы. Без двадцати три. Все начнут приходить где-то за двадцать минут, значит, я могу успеть и уйти до того, как сюда начнут приходить ученики. Та-а-ак, а они придут где-то в пять. Да, действительно, у меня есть чуть больше двух часов, чтобы выполнить работу с миссис Джонсон, которая, как и другие учителя, не знает о моих тяжёлых отношениях с одноклассниками, издевающимися надо мной только тогда, когда взрослые отсутствуют поблизости. Я звоню маме и предупреждаю её о том, что приду домой ближе к вечеру. Затем мы приступаем к работе. Время идёт, стрелки на часах продолжают двигаться вперёд. Мы стараемся всё делать быстро и не отвлекаемся. К четырём часам мы заканчиваем работать над словом «ОСЕННИЙ», а без пятнадцати пять уже завершаем закрашивать листья. После миссис Джонсон отходит назад и смотрит на результат работы. Мы улыбаемся друг другу. — Чудесно, Тейлор, просто чудесно! Я скажу твоему классному руководителю, что ты проделала такую большую работу! Пойди, пожалуйста, и помой кисточки и ёмкости для воды. Я киваю и с радостью на душе плетусь в женский туалет. За две минуты я успеваю привести всё в порядок, а потом возвращаюсь в кабинет. Миссис Джонсон уже достала из шкафчика две пары ножниц и первая пытается обрезать листья по контуру с краю плаката, но у неё ничего не получилось. — Да что ж такое! Она снова и снова пытается сделать хоть какой-то надрез, но в конце концов сдаётся. — Не получается. — Давайте я попробую. Уверенная в своих силах, я сжимаю ножницы в руке и, придерживая уголок плаката, стараюсь разрезать непослушную и жёсткую бумагу. — Никак? — Никак. — Мне придётся сходить в мастерскую и принести ножик. Подожди меня тут. Она выбегает из кабинета. Блин, да так я же не успею уйти отсюда! Я в панике смотрю на часы. Без десяти. Так, ещё сорок минут, всё в порядке, главное — не переживать и не накручивать себе. Может, миссис Джонсон проводит меня до выхода, или я уйду незаметно, или вообще не застану никого. Через две минуты она возвращается в кабинет с небольшим ножиком в руках: — Я здесь! Наконец-то. — Загляни в выдвижной ящичек за последней партой и достань вырезанные листочки из картона, пожалуйста. Их сортировка необходима, чтобы правильно украсить зал. Да кто на них обращать внимание будет? Директор вообще в курсе, что туда приходят веселиться, а не детали разглядывать? Оставив эти вопросы без ответа, я молча подхожу к парте, присаживаюсь и заглядываю в выдвижной ящик. Матерь божья, сколько их тут! — Ого… — Ты не бери все сразу! Возьми одну стопочку, рассортируй и бери другую. Я сгребаю в руки половину этих маленьких листиков, подхожу к парте и начинаю сортировать их. Красные, жёлтые, оранжевые… Но их очень много. — Так, я закончила, — говорит она, любуясь результатом проделанных усилий, — сейчас я отнесу этот плакат в зал, и мы вместе с мистером Андерсоном повесим его. Ты успеешь рассортировать первую часть листьев? Я приду за ними сразу же. — Да, миссис Джонсон. Она берёт в руки огромный плакат и тащит в зал, на первый этаж. Попросила бы помощи у кого-нибудь, что ли. Я заканчиваю сортировку как раз тогда, когда она возвращается. На часах начало шестого, за окном уже стемнело, а дождь всё не перестаёт идти. Она загребает в руки первые две стопки и разворачивается, чтобы выйти: — Я приду минут через десять, а ты сортируй пока вторую часть. Она удаляется из класса. Я остаюсь одна, подхожу к окну и смотрю в него. Я стою, как зачарованная, не отворачиваясь. Как же прекрасна осень! Мне так приятно слышать стук дождя по подоконникам и смотреть на дальние огни небоскрёбов. Центр города красив в любое время года и в любое время суток, но всё же меня почему-то тянет к ночи. Я как-то гуляла с родителями по ночному центру города, среди небоскрёбов. Мы тогда отмечали папин день рождения, и с нами были самые близкие друзья семьи. Несмотря на это, я себя чувствовала как-то одиноко, мне очень хотелось прогуляться одной по этим улицам. Вдруг я слышу нарастающую громкость чьих-то шагов. Миссис Джонсон! Она уже возвращается, а я даже не начала сортировку! Я быстро отхожу от окна, подбегаю к соседней парте, нагинаюсь и достаю листья, затем сгребаю их в руки и подхожу к парте. В следующую секунду моё сердце замирает. — Куда прятать будем? Этот шёпот… Мартин! Это Мартин! — Сюда! Джессика! Они, Роб, Джуди и Нэнси вбегают в класс и сначала не замечают меня. Мартин, одетый в красивый костюм, держит в руках две бутылки вина, Нэнси — ещё две. Пятеро моих одноклассников останавливаются и с тревогой смотрят на меня. Только этого мне не хватало. — Я никому не скажу. Надеюсь, они меня не будут доставать. — Да наплюй на неё, — рявкает Джессика, сверкая своим чертовски коротким обтягивающим алым платьем с блёстками, — прячь уже! — Куда?! — В жопу! — взрывается она и выхватывает бутылки у него из рук: — Дай сюда! Я, не став задерживать на них своё внимание, начинаю сортировку. По стукам обуви я понимаю, что они приблизились к шкафчикам рядом с последними партами и начинают открывать все выдвижные ящики подряд. Нэнси чуть не разбивает одну из бутылок, за что и получает лёгкий пинок от Мартина, который своей обувью пачкает часть её белоснежного платья. Пока они возятся с алкоголем, я делаю уже половину работы. Осталось совсем немного. Может, всё пройдёт не так уж и ужасно… В класс заглядывает Руби, которая с трудом держится на своих длинных каблуках и очень страшно выглядит со своим макияжем. Она замечает меня и громко спрашивает: — Какого чёрта она тут делает? — Тебя это сейчас меньше всего должно беспокоить! — рявкает Мартин. — Лучше помоги нам спрятать последнюю бутылку! Руби разводит руками, но не возражает и подходит к остальным. В следующую минуту в кабинете появляется ещё один одноклассник, который спрашивает: — Какого хера она здесь? Лестер. Я едва не подскакиваю от испуга. — Она никому не скажет, — передаёт мои слова Нэнси. — Неужели? — он медленно поворачивается ко мне. Я стараюсь сосредоточиться на сортировке, руки предательски начинают дрожать. — Никому не скажет? — Всё! — победно восклицает Джессика. — Я спрятала! — Я рад. — Краем глаза я замечаю, что Лестер по-прежнему смотрит на меня. — А теперь позовите остальных. — Зачем? — недоумевает Мартин. — Я сказал, позовите. Не смейте спалиться. Шестеро одноклассников покидают кабинет по приказу, как стадо овец. Я и Лестер остаёмся наедине. У меня нехорошее предчувствие: зачем он сказал позвать остальных? — Листики сортируем? — спрашивает он со смешком. — Помочь? — Нет, — как можно твёрже отрезаю я, — я сама. — А что так? Лестер приближается ко мне. Я чувствую, что он не отводит взгляд от меня. Стебётся надо мной, ублюдок. Отойди от меня! — Почему же ты не пошла на бал? — издевается он. — Ты составила бы нам хорошую компанию. Увы, раз не захотела… то знай, что ты конченая идиотка. — Отсутствие логики в его словах больше выбешивает меня. — Мы развлечёмся на полную катушку. Как удачно, что ты именно здесь и что сейчас пожалеешь об этом. — Прекрати, — цежу я сквозь зубы. — А то что? — Он поворачивает моё лицо к себе и жутко улыбается. Я выплёскиваю свою злость на него, и он получает от меня удар между ног. Сложившись вдвое от боли, он стонет, держа руку между своих ног и покрывая меня трёхэтажным матом. Всё же он падает на пол. На секунду мне становится жалко его, он кажется мне маленьким и беззащитным. Что за бред? Это всего лишь лёгкий шок! Надо возвращаться к работе. Я делаю шаг назад и возвращаюсь к сортировке. Руки меня почти не слушаются. Лестер валяется на полу ещё полминуты, и тогда к кабинету подбегает весь оставшийся класс. Картина, которую они видят, лишает их дара речи: одноклассник лежит на полу и стонет от боли, а я стою и занимаюсь своим делом. — Она ударила меня, — жалуется он, поднимаясь с пола. — Лестер, блять, хватит! — бесится Гарет. Я сегодня не узнаю своих одноклассников. Неужели они не хотят доставать меня? — Заткнись, — говорит он и резко валит меня на пол. Я касаюсь рукой головы, пытаясь унять боль в ней, и он обращается ко мне: — А ты сейчас ответишь за это! Как же ты меня достала! Ты сам лез ко мне, кретин! Отойди! Он поворачивается к остальным: — Помните, как я её грохнул наземь в седьмом классе? — Да, у нас тогда была физика! — орёт Энди. Они все ржут. Даже Гарет. Ан, нет, они сегодня не другие. Соблазн поиздеваться надо мной сильнее всего, видимо. Я снова ощущаю себя униженной. Половина класса подходит поближе, чтобы посмотреть на меня. Краем глаза я замечаю, как Джуди достаёт из своей сумочки телефон. Снова будет снимать. Как мне это надело! — А помните, как она не выучила грёбаные строчки по литературе и чуть не заныла? — Да-а! И я помню. Я всегда старалась забыть этот ужасный день, когда надо мной все стали ещё больше смеяться. — Ты такая слабая, — с издёвкой говорит Джессика, которой несколько минут назад было наплевать на меня, — очень слабая. Я больше не могу. Я так надеялась на то, что этот день я проведу дома, в своей комнате, наедине с собой. Сколько мне ещё терпеть это всё? Сколько?! Щёлк! Что это было? Что за звук я только что услышала? Это пришла миссис Джонсон, стуча своими каблуками по полу? Нет, это не она. Это что-то внутри меня. Что-то, что мне незнакомо. Какая-то не знакомая мне сила наполняет меня смелостью и поднимает мои глаза вверх. Одноклассники стоят надо мной и смеются. Гарет даже поближе подошёл, чтобы полюбоваться мною. Я встаю с пола, держась за парту и посмотрю на них, чувствуя крик своей души. Вот они — те, которых я всегда буду ненавидеть; те, которые принесли мне столько боли и страданий; те, кого я прямо сейчас должна убить! Я хватаю нож, который миссис Джонсон оставила на этой парте, и втыкаю его Лестеру в грудь. Все прекращают смеяться и с ужасом наблюдают за умирающим парнем, который упирается спиной в доску и съезжает на пол. Багровая кровь за считанные секунды образовывает лужу на полу. Я наклоняюсь, вытаскиваю нож из Лестера и поворачиваюсь к своим одноклассникам. Час расплаты настал. Телефон Джуди с грохотом падает на пол. Теперь ближе всех ко мне стоял Гарет. Я разрезаю ножом его горло, и он, задыхаясь и держась рукой за шею, падает. Одноклассники толпой кидаются к дверному проёму, создавая затор и громко визжа. Я подбегаю и втыкаю нож в спину Саре. Та же участь выпадает Джессике, Робу и Энди. Остальные успевают покинуть класс. Я должна их догнать! Я хочу отомстить! Я подлетаю к лестнице, догоняю истеричку Саманту и начинаю хохотать, когда она оборачивается и падает на пол. Её грудь пронзает ножик. Почему я смеюсь? Да потому что это смешно! Они все сейчас такие трусливые, не такие смелые, как раньше! Девушка испускает последний вздох и перестаёт двигаться. Я выбегаю в коридор второго этажа, замечаю, как в сторону мужского туалета бегут Мэт, Ник и Стелла, и кидаюсь за ними. Они добегают до двери и начинают удерживать её с другой стороны. Я хватаюсь за ручку и толкаю дверь на них, пытаясь открыть её. — Звони копам! — орёт Ник. Спустя два десятка секунд я слышу голос Стеллы: — Полиция!.. Быстрее, надо открыть эту дверь! Надо открыть, пока они не убежали от меня! Я продолжаю ломиться к ним, а потом слышу: — Они выезжают! И тут меня осеняет. Я нагибаюсь, вонзаю ножик Нику в ногу, а когда он вопит и перестаёт удерживать дверь, врываюсь в туалет и перерезаю ему горло. Мэт прижимает Стеллу к себе и целует её в последний раз. Через несколько секунд они оба уже лежат на полу, истекая кровью. А теперь мне надо найти остальных! Месть! Месть! Я хочу мстить! Мои ноги приводят меня на первый этаж. Завернув за угол, я сталкиваюсь с паникующим Тео и, не раздумывая, убиваю его, а потом вижу, как в зал забегает Эрик, размахивая руками и что-то крича. Урод! Я добегаю до входа в зал, и все присутствующие, увидев меня, бросаются в рассыпную. Дрейк, ученик из параллельного класса, — один из тех, кого я всю жизнь ненавидела. Он как раз оказывается ближе всех ко мне. Я пронзаю его шею ножом, и он валится на пол. Вход только один, они все вжимаются в стенку и прячутся по разным местам. Но им не уйти отсюда! Я подбегаю к Руби и разрезаю её живот одним движением, Мартин, убитый ударом лезвия в висок, грохается на пол. Как только я отхожу от единственного выхода, все старшеклассники бросаются к нему, создавая столпотворение. Им не сбежать! Вся старшая школа всё это время убивала меня морально, теперь моя очередь убивать их физически! Да! Пусть они все подохнут! К своему удивлению, я успеваю убить всех своих одноклассников до того, как зал становится покинут учениками. В углу находится прячущийся Маркус, который незамедлительно превращается в трупа. Что это? Рядом со сценой мгновение назад что-то шевельнулось. Я заглядываю туда и убиваю двух старшеклассниц Марию и Хейзел, которые вечно сплетничают обо всякой ерунде. Мой дар речи теряется, когда я вижу сидящую в углу и плачущую Ребекку. Она вжалась в уголок рядом со своими сверстницами и с испугом на меня смотрит. Нет, она не виновата… Она не виновата! В следующий момент я слышу шаги рядом с залом, поворачиваюсь и вижу отряд полиции; на меня нацелены пистолеты. И тут я просыпаюсь. Что я натворила! Вокруг меня лежат трупы учеников, рядом сидят напуганные до смерти детишки, а в моих руках нож! Это всё сон! Это нереально! Миссис Джонсон выглядывает из-за спины одного из полицейских и ужасается, увидев зал. Я опускаю взгляд, чтобы посмотреть на результат содеянного, и слышу за пределами школы сирену. Я отвечу за содеянное. Мои одноклассники убиты. Убиты и несколько других учеников. Я — убийца. Убийца. Это слово въедается мне в голову. Я роняю нож и, не выдержав всего этого, грохаюсь на пол и теряю сознание.