***
Сообщение от подчинённого о странном сбое в системе заставило мистера Беррингтона прийти в комнату с главным компьютером в сопровождении своих главных подчинённых — Уолтера и Марии. Он обеспокоен и немного зол: несколько минут назад, после начала Бойни, всё было хорошо и ничего не предвещало проблем. За всю историю проведения ежегодных битв среди таких подростков не было ни одной неполадки. Неужели его рабочие что-то упустили? Или программа сходит с ума? Уверенно несясь по коридору, он почти не замечает семенящих за ним помощников. Мария, едва успевающая идти на своих каблуках, хочет что-то сказать боссу и обгоняет, но, увидев его серьёзное выражение лица, закусывает губу и продолжает молчать. Наконец, они доходят до комнаты с главным компьютером. Николас первый заходит в неё. Первое, что он видит, — несколько его рабочих, которые проверяют состояние программ. — В чём дело? — грозно спрашивает мужчина, направляясь к мониторам. Мария и Уолтер обмениваются взглядами и остаются стоять у стены. Один из программистов, который стоит рядом с коллегами, поворачивается к начальнику: — Мистер Беррингтон, — он старается скрыть дрожь в голосе, — произошла непредвиденная ситуация! — Показывайте. Все, кроме сидящего напротив монитора, освобождают пространство перед ним. Он упирается руками о стол и глядит вместе со всеми на отображающийся участок карты леса. — Стен, — обращается он к нему, — что происходит? — Мистер Беррингтон, — так же вежливо говорит подчинённый, закрывая одну из папок, — две минуты назад связь с участниками оборвалась на шестьдесят семь процентов. Посмотрите, — он показывает на крайний монитор и потом начинает передвигаться по карте, — система перестала передавать информацию об их местонахождении на карт… — Со сколькими участниками потерялась связь? Паренёк сглатывает. — Со всеми. Начальник замирает: его голову будто разорвала пуля. Недовольство мгновенно превращается в шок и ощущение безысходности, какого-то проигрыша. Что бы это ни было, он чувствует себя дураком и ощущает стыд перед подчинёнными. Всё было бы куда проще, если бы на карте не отображался хотя бы один подросток, но все!.. Набрав в лёгкие побольше воздуха и осторожно выдохнув, он снова спрашивает: — Вы проверяли программы? — Да, мистер Берр… — Архивы? Может, вы упустили вирусы? — Недостатка уверенности в последнем вопросе нет, но это не мешает ему на мгновение почувствовать себя глупым ребёнком, надеявшимся на чудо. — Мы всё проверяли, а ещ… — Почему не слышны диалоги? Сердца присутствующих уходят в пятки: они не успели рассказать и об этом. Да и он сам уже обо всём догадался. Эх, а ведь начало Бойни сопровождалось его похвалой в адрес всех рабочих. Тон повысился, мужчиной овладевает ещё бóльший шок. Мало того, что эти детишки потерялись на карте леса, так ещё теперь невозможно понять, о чём они болтают! Это уже слишком! — Вы оставляли комнату без присмотра?! Ото всех послышались отрицательные ответы. И если бы так продолжалось, он бы взорвался от злости, но ситуацию спасает один из подчинённых, который внятно и более спокойно отвечает: — Мистер Беррингтон, если и оставляли, то закрывали. М-мы не могли допустить, чтобы кто-то из детей проник сюда… В-возможно, это сбои в системе, но мы восстановим и-их как можно скорее! К-к тому же, состояние здоровья каждого из подростков нам известно! Николас делает глубокий вдох и громко выдыхает. Ему не интересно, сколько веков займёт это «как можно скорее»; нужно срочно что-то придумать, и, к счастью, он придумывает. — Хотите внести какие-то изменения прямо сейчас? — спрашивает тот же подчинённый, заметив оживление на его лице. — Да. — Он несколько секунд молчит, а потом отдаёт приказ: — Немедленно поставить напряжение ограды на круглосуточную работу. Его не беспокоит то, что возможны другие проблемы, такие как сбои в программе контроля напряжения забора, перенапряжение и так далее. Обвал всех проблем системы и сразу вряд ли будет, так что пусть они выполняют приказ.***
Не могу остановиться, меня будто током ударило. Беги, беги. Убегай, иначе тебя съедят. Я забываю, что нужно прислушиваться к окружающим вещам и вести себя потише, дабы не быть слишком заметной, но страх сильнее меня. Он не отпускает меня, внушает, что из-за деревьев кто-то поджидающий свою жертву выпрыгнет и набросится на меня. Не останавливаясь, оборачиваюсь и убеждаюсь, что за мной нет погони. Наступает облегчение, я поворачиваю голову вперёд и… бах! В мой живот что-то резко бьётся, щека стукается с чем-то твёрдым и пушистым. Глаза закрываются от резкой боли, я не успеваю предпринять попытки устоять на ногах, отлетаю назад на несколько десятков сантиметров и падаю на свой рюкзак. В ушах сильно звенит, а голова вот-вот взорвётся. Опираюсь одной рукой о землю и приподнимаю туловище, вторая же тянется к щеке и поглаживает её; гадкий металлический привкус мешает здраво мыслить, но я открываю глаза. Ожидала увидеть ствол дерева или что-то подобное, но вижу… участника. Парень — нет, даже мальчик — открывает глаза и, продолжая потирать лоб, испускает ещё несколько стонов и принимается рассматривать меня. В темноте я вижу его взъерошенные светлые волосы, детские глазки и ошарашенное выражение лица; рядом с ботинком на левой ноге застыла тёмная жидкость, видно, струйка крови. Я застываю от ужаса, как и он: мы — враги, нам надо убить друг друга немедленно! Но у меня нет оружия, с помощью которого я могла бы сражаться. Выход один — снова бежать. Я пячусь назад и уже хочу встать, однако он это делает первым, хоть медленно. У него за спиной также имеется рюкзак, но он безоружен. Я не вижу ни ножа, ни косы, ни ещё какого-либо орудия для убийств. Рукопашный бой? Я никогда не умела хорошо драться. Вопреки моим ожиданиям, он отходит назад на несколько шагов, не сводя с меня глаз, разворачивается, убегает и скрывается в темноте. Я слышу отдаляющиеся удары его обуви о землю, хруст веток и шелест листьев, а потом снова наступает тишина. Поражённая везением, неуверенно поднимаюсь на ноги. Не хочу думать о том, что было бы со мной, если бы у него был нож. Я больше не могу здесь оставаться, поэтому направляюсь туда, откуда он прибежал. За ним и обратно не пойду, ибо мне будет хуже, если столкнусь с вооружёнными врагами или волками. Вот только мне интересно, что его заставило так бежать? Если волки, то я не знаю, куда идти. Но… Меня как громом поражает. А что, если он убегал от подростков с нашей школы? Что, если его преследовали? Если да, то это может значить, что я могу встретиться с ними! Да и Алису, может быть, высадили где-то неподалёку. Я широко улыбаюсь, перехожу на бег и несусь сквозь кусты, перепрыгиваю кочки, а на душе такое воодушевление, будто вот-вот достигну какой-то важной цели, от которой зависит вся моя жизнь. Да, это так. Я ожидаю увидеть хоть кого-нибудь, я готова вспомнить все лица своих союзников и быстро понять при встрече, что это он. Господи, снова ожидание! Оно убивает и одновременно воодушевляет, заставляет бежать всё быстрее и не позволяет останавливаться! Где они? Где союзники? Где Алиса? Шелли? Эдди? Ещё кто-то? Я больше не хочу оставаться одна! Это невыносимо! Выйдите из-за деревьев, это не шутки! Грег, недошутник, немедленно покажись, хватит! Кто ещё?! Где вы?.. В-вас нет?.. Я уже столько пробежала, а не встретила их. Не могу больше. Не останавливаюсь, но наконец нахожу в себе силы, чтобы признаться самой себе в том, что моя улыбка из искренней и льющейся прямо из души превращается в натянутую, пытающуюся успокоить. От страха и обиды на глупое стечение обстоятельств на глаза наворачиваются слёзы, я снова чувствую себя ребёнком, который на этот раз отстал от группы туристов, где были его родители. И это дитя безуспешно пытается найти свою семью и не наткнуться на хищников или другую группу, которую в моём случае представляют учащиеся вражеской школы. Я перехожу на шаг и останавливаюсь: устала, больше не могу передвигаться. Мне нужен отдых. Вот только я не знаю, где мне даже присесть, ибо тьма заполнила всё, что только можно увидеть. Нужен фонарь и оружие. Стискиваю зубы и недовольно морщусь: дура! Я могла бы пешком пройти всё расстояние и поискать хоть что-то полезное, но вместо этого поддалась эмоциям, которые, к счастью или к сожалению, отпустили меня. Ну как можно быть такой глупой! Тут мой живот издаёт звуки, как их называют, «умирающего кита». Сначала решаю проигнорировать жалобу организма на голод, но потом, поняв, что сил во мне поубавилось после таких пробежек, сдаюсь и прикладываю руку к району пупка, склонив голову. Надо подкрепиться. Вытираю слёзы, затем почти на ощупь и без помощи зрения добираюсь до местечка у ближайшего дерева, неуверенно сажусь около него, прислонившись спиной к стволу и надеясь, что никакое ночное насекомое меня не укусит, снимаю рюкзак с плеч, ставлю на колени и открываю. Жадно вдыхаю смешанные запахи яблока, картошки и жареного мяса и первым делом нащупываю ёмкость с водой. Лучше не тратить её так сразу, да и пить не сильно хочется, невзирая на такую нагрузку. Я достаю первое попавшееся яблоко, закрываю рюкзак, надеваю одну лямку на плечо и с жадностью вгрызаюсь в него. Его холодный сок освежает мою засохшую ротовую полость, и я проглатываю его вместе с мякотью, как исцеляющее лекарство. Как это божественно! От удовольствия и расслабления отвожу свободную правую руку назад, касаясь локтем ствола, провожу пальцами по пучку травы и касаюсь чего-то твёрдого. Нет, это не животное и не растительность, а… металл?! Я резко поворачиваю голову вправо, касаясь ухом коры ствола, и продолжаю ощупывать странную находку. Неужели я нашла оружие?! Обхватываю пальцами предмет, осторожно подношу к своим ногам и, вонзив зубы в яблоко, двумя руками изучаю его. Радостное возбуждение не пропадает, хоть это оказывается не пистолет и не нож, а обыкновенный фонарь. Наконец-то! Не удержавшись, издаю смешок. Я нашла источник света! Провожу пальцами по всему предмету и нахожу переключатель. Сдвигаю его в сторону, и небольшой участок впереди меня освещается. Какое счастье! Настроение вмиг поднимается, но я не забываю про осторожность и поэтому выключаю его. Конечно, глазам теперь надо вновь привыкать к темноте, но это меньшее, что меня сейчас беспокоит. Ура-а! В этом небольшом фонарике будто таятся все мои шансы на спасение, и я прижимаю его к себе. Как говорил Голлум, «моя прелесть»! По моему телу пробегает холодок. Я приобнимаю себя свободной рукой, доедаю яблоко, снова снимаю рюкзак с плеч и ищу в нём куртку. Осмеливаюсь посветить и вижу целый склад всякой еды, а на дне — складки моей одежды. Вздохнув, кладу огрызок рядом с собой, запускаю внутрь руку и с трудом вытаскиваю любимую тёплую куртку, которая смахивает на спортивную. Бросаю остаток от яблока внутрь (спасибо родителям за намёк на порцию люлей в детстве, когда я хотела кинуть фантик от конфеты на асфальт), застёгиваю молнию, надеваю рюкзак на плечи и начинаю идти, куда бежала. С небольшими интервалами на несколько секунд включаю фонарик, дабы подсветить себе дорогу. Иногда направляю поток света в стороны, надеясь найти оружие, но, видно, фортуна решила, что одного фонаря мне будет достаточно с головой. Главное, чтобы батарейки не сели. И так я хожу до того момента, пока не раздаётся знакомая торжественная музыка. Я останавливаюсь на месте и внимательно слушаю. Прошло уже два часа с начала Битвы? Так быстро? — За последние два часа, — громко объявляет Николас Беррингтон без приветствия, — погибли следующие участники… — Он перечисляет имена двух девушек и одного парня, среди них последнее заставляет меня содрогнуться. Нетти Дроздфил. Может, и во вражеской школе есть девушка с таким именем? А вдруг все они принадлежат союзникам, с которыми я не знакома? — Число оставшихся участников: пятьдесят семь. Снова торжественная музыка, затем тишина. И что мне делать? Идея просто ходить и искать наших теперь не кажется мне самой лучшей. Лучше продолжить поиски в светлое время суток, то бишь завтра, а сейчас мне стоит найти место для отдыха. Спать я захочу в любом случае, так что позабочусь об этом прямо сейчас. Не исключаю, что это может вообще не увенчаться успехом, но раз я хочу выжить, то придётся постараться. Поэтому после стояния на одном месте продолжаю идти вперёд. В очередной раз выключив фонарик, я с испугом останавливаюсь и прислушиваюсь, надеясь, что мне показалось. Но нет, я снова слышу непонятные возгласы издалека, спереди и немного слева. Они всё громче, отчётливее и… яростнее. — Там! Чёрт! Я не знаю, участник какой школы прокричал это, но спрятаться нужно немедленно! Благо я успела увидеть заросли кустов справа от себя, тут же пробегаю мимо них, бросаюсь в более густые и широко открываю рот. Мне удаётся не закричать, но от странного хрипа не ухожу. Мои конечности и голову разрывает боль, которая ещё и вызывает искры из глаз. Каждое малейшее движение сопровождается сильным уколом, проникающим мне, кажется, прямо под кожу. Только этого мне не хватало: я угодила в шипы. Возгласы всё громче, я уже слышу, как хрустят ветки под подошвами обуви. Собрав волю в кулак, приседаю полностью. Шипы впиваются в мои руки, шею, щёки и ноги, выдирают несколько волос из хвоста. Как назло, земля под кустарником мягкая, и мне приходится поменять позу, дабы быть в менее болезненном положении. Но стоит мне делать движения, как злосчастные колючки снова оставляют царапины на моём теле. Наконец, я замираю, направляю взгляд в сторону источника звука и прислушиваюсь. Тоненький, едва заметный с моей стороны лучик света тревожно рыскает в районе места, где я стояла; затем с трудом, но разглядываю два силуэта, стоящих в боевой позе. Их головы вертятся в разные стороны. Я дышу так тихо, что слышу собственное сердцебиение. — Где-то здесь было! — раздаётся первый голос, женский, направляя лучик света в другую сторону от тропы. У них тоже есть фонарь, но если сравнивать с моим, то он значительно меньше. Замечательно. — Тебе не показалось? — спрашивает второй, тоже принадлежащий девушке. — Нет, я точно видела свет! Она продолжает светить в разные стороны и направляет в мою сторону. Стараясь не обращать внимание на возобновившуюся колющую боль, резко прижимаю правую руку, которой упиралась в землю впереди себя, к груди. Раз они ищут меня, то по крайней мере у одной есть оружие. — Он бы уже успел кросс по периметру леса пробежать. Надо не стоять на месте, — девушка направляет фонарь на союзницу, та её слегка толкает в локоть и отводит руку с предметом: не свети мне в лицо. Я успеваю разглядеть её рыжую косу, выделяющуюся на чёрной одежде, — а искать. Пошли отсюда. — Да подожди ты! Её подруга недовольно цокает. Первая ещё раз освещает местность вокруг себя в радиусе трёх метров, снова заставив меня напрячься сильнее, потом переводит луч на неё. — Да блять, — вторая вновь с раздражением отводит её руку то ли для того, чтобы уйти, то ли из-за ослепляющего света, — уходим. Девушка светит туда, откуда я пришла, затем выключает фонарь и вместе с союзницей уходит. Обе ступают так тихо, что моё сердцебиение чуть ли не заглушает их шаги. Если бы кто-то из них была в одиночестве, то я бы даже не услышала её. Когда я полностью перестаю их слышать, медленно поднимаюсь с земли, морщась от новой боли. Больше всего досталось моей левой ноге, повыше щиколотки. Жаль, что у меня не было с собой ботинок и мне теперь придётся воевать в любимых быстрых, но оголяющих вместе с штанами часть ног кроссовках. Не включая фонарь, отхожу от кустарника, с облегчением вздыхаю, разворачиваюсь и делаю первый шаг в сторону, противоположной той, откуда прибежали девушки. Как специально, сухая ветка ломается подо мной. Я с испугом оборачиваюсь, чтобы убедиться, что они меня не услышали, и впадаю в ступор. Уже знакомый маленький лучик светит в мою сторону с расстояния в несколько метрах от меня. Не желая вдаваться в подробности о том, как они меня заметили, пускаюсь прочь. — Туда! Я бегу настолько быстро, что кажется, ветер меня не обгонит. Огромный всплеск адреналина добавил мне невероятное количество скорости. Я бы заплакала от страха, но сейчас не время поддаваться подобным эмоциям. — Стоять! Надо включить фонарь. Я ничего не вижу и то и делаю, что едва не врезаюсь в деревья и спотыкаюсь. Но… если я буду подсвечивать себе путь, то они меня не упустят из виду. Нет, так не пойдёт. Замкнутый круг. Мне тяжело бежать с такой скоростью так долго, но я не могу позволить себе сдаться и погибнуть. Не могу и не хочу. — Стой! Начинается несильно крутой спуск. Так не будет продолжаться вечно: рано или поздно мы устанем. Это могу быть я или они, но их две, а я одна. Не хочу признаваться себе в том, что мы будем драться. У них есть оружие или даже оружия, и шансы на победу в моём случае очень низки. Вдруг этот короткий спуск заканчивается, и я разглядываю что-то странное впереди себя, в нескольких метрах. Огромный булыжник блестит под луной, на земле отражается такой же свет, и… это не земля. Это большой водоём. Озеро! Я в ловушке! Думай быстрее. Первая мысль — перебраться вплавь на другой участок суши. В рюкзаке только еда, а найти себе другую я смогу всегда, если постараюсь. Мне удаётся скинуть рюкзак на каменистый берег, затем я снимаю куртку и… останавливаюсь. У меня мало шансов, ибо они могут выстрелить в меня или запульнуть нож, а я потеряю возможность передвигаться. А-а, я могла бы убежать, но девушки уже близко! Поздно, но нельзя поддаваться панике; надо придумать что-то ещё. Сжимаю в руке куртку и распахиваю глаза шире: за долю секунды я придумала кое-что и очень вовремя. Одна из девушек — та, что с фонарём — выбегает из темноты. У меня нет права на ошибку. Раз, два… три! Кидаю куртку прямо ей под ноги и, как я хотела, попадаю ей в колени. Рукава обвиваются вокруг её ног, сближают их, и участница с визгом падает в нескольких метрах от меня. Фонарик и нож выпадают из её рук. Та-ак, хорошо… Вторая девушка, видно, не ожидала от меня такого действия, а потому, сбрасывая рюкзак, не успевает отреагировать и пробегает прямо по спине упавшей союзницы, заставив её выдавить новые стоны. У меня есть несколько секунд, чтобы разобраться с рыжеволосой, и я решаю столкнуть её в холодную воду. Когда расстояние между нами сокращается и составляет вытянутую руку, я резко отпрыгиваю в сторону и, не дав ей остановиться, разворачиваюсь, поднимаю дрожащую ногу и пихаю её в озеро. Несмотря на большой всплеск, вижу, как её голова бьётся о большой блестящий камень. Отлично! Сильно не поддаваясь радости, переключаюсь на упавшую. Она уже успела поставить рюкзак на камни и сейчас стоит на ногах и тянется за лежащим рядом с фонарём ножом. Испугавшись, я лечу прямо на неё, стремясь сбить с ног, но она замечает меня, и — бам! — её вытянутая нога врезается мне в грудь. Я отлетаю от неё, успев увидеть её подобранные в пучок тёмные волосы, роняю свой фонарик и падаю на спину. Пытаясь справиться с болью, приподнимаюсь на локте и вижу, что принадлежащий ей уже выключен и соперница бежит ко мне. Она так уверена в том, что убьёт меня даже без помощи света. Вся моя жизнь проносится перед глазами, но я нахожу в себе силы побороть этот ступор и увернуться. Нож вонзается в холодные камни рядом с моим локтем. Я использую момент и заряжаю коленкой ей в бок, она вскрикивает и падает на другой. Сажусь на её бёдра, вырываю нож из руки, но получаю удар в запястье и тоже роняю его. Между нами завязывается рукопашный бой, сопровождающийся как её, так и моим рычанием. Она валит меня на спину и нависает надо мной, окутанные горячей влагой пальцы одной руки обхватывают мою шею и душат, а вторая бьёт в нос. От боли я издаю стон. Ощущаю, как по левой щеке вниз стекает горячая кровь, протекая мимо уха. Я упираюсь рукой в её грудь и повторяю приём, но удар выходит слабым и неэффективным. Она ещё два раза наносит удары по моему лицу, а именно — по правой щеке, и тогда я решаю действовать серьёзнее. Собрав силы, напрягаю правую ногу и изо всех сил бью по копчику. Девушка зажмуривает глаза и едва не сгибается пополам. Игнорируя носовое кровотечение, бью кулаком в висок и валю на землю. Сажусь на бёдра, моментально хватаю нож, лежащий рядом с нами, и замахиваюсь на неё. Пальцы её второй руки резко впиваются в моё запястье. Она сдерживает мою руку с ножом, борясь за жизнь. И тут я вспоминаю про свой валяющийся рядом выключенный фонарь. Тянусь до него свободной левой рукой, хватаю, направляю в лицо соперницы и включаю. Яркий свет ослепляет её: она рефлекторно зажмуривает глаза и отворачивается. С головой погрузившись в боевой дух, откидываю его в сторону, обхватываю обеими руками нож и изо всех сил снижаю к её шее. Девушка продолжает попытки удержать мои руки, но лезвие неумолимо приближается к району впадины между её ключицами. Мы вместе рычим ещё сильнее, но тут она затихает. Непонятные звуки, которые издаёт захлёбывающийся в воде человек, вырываются из её горла. Девушка задыхается, её сопротивление исчезает. Резкий рывок — и я вонзаю нож в неё, касаясь пальцами кожи на шее. На всякий случай немного прокручиваю его. Когда вытаскиваю, кровь слабым фонтаном начинает бить из свежей раны и попадает мне на лицо. Измотанная, я валюсь на землю рядом с поверженной соперницей и часто и глубоко дышу. Улыбаюсь. Я победила. Я смогла. Ещё минутку неподвижно лежу, потом приподнимаюсь и ползу к воде, чтобы умыться. Ноги рыжеволосой девушки лежат на берегу, всё её тело неподвижно. Дабы убедиться в том, что она больше не представляет для меня опасности, вонзаю нож в её ногу. Нет ни напряжения, ни движений. Я откладываю нож в сторону, запускаю руки в холодную воду и умываюсь. Смываю с лица кровь и промываю нос, шею, щёки и даже ноги. Я рада, но чувствую себя очень устало. Поднимаюсь с земли, беру фонарь, нож, подбираю куртку, надеваю её и иду к рюкзаку. Рядом с ним не удерживаюсь на ногах и падаю. Не могу удержаться, поэтому укладываю на него голову, положив нож рядом с собой. Усталость меня одолевает, и мне начинает казаться, что здесь, на берегу озера и рядом с мёртвыми соперницами, мне следует набраться сил. Под холодный ветерок, звук воды, тот же шелест листьев и мысли о том, что это только начало Битвы, погружаюсь в сон.