Тэмми почти не может передвигаться самостоятельно. Её глаза лишь изредка открываются, ноги почти не двигаются, из-за чего нам приходится тянуть её за запястья, таким образом отрывая от земли. Понимаю, ей неприятно, но только так мы доберёмся до лагеря как можно быстрее. Кашель не прекращается, Има с тревогой поглядывает на неё. Вряд ли она будет далеко отходить от подруги, так что нам с Шелли придётся взять на себя основную ответственность за добычу припасов. Кем бы Тэмми для меня не была, она — моя союзница, и я сделаю всё, чтобы хоть как-то облегчить её состояние. Должно быть, она не смогла вовремя найти укрытие от недавнего дождя и попала под него. Даже куртка не спасла её; хотя, это неудивительно: на вид она сделана из лёгкого материала и напоминает спортивную кофту. Надо побыстрее закончить сооружение шалашей.
Шелли, остановившись, разворачивается и тянет руки к ослабленной девушке:
— Давайте я её понесу.
Има в панике метает взгляды от неё к Тэмми:
— З-зачем?
— Ты разве не видишь, как ей тяжело?
Не дожидаясь ответа, она нагибается, обнимает Тэмми за спину и обратную сторону колен и отрывает от земли. Рука девушки падает ей на шею, сама Кит вздыхает и слегка приоткрывает глаза. Я беру рюкзак Шелли, и мы продолжаем идти намного быстрее.
— Пока тебя не было, — говорит Има вполголоса, — мы вспомнили, что у бэрега были небольшие камни.
Я прикидываю, как далеко от нас находится озеро. Мы прошли не сильно большое расстояние, но перетаскивать большие булыжники оттуда до лагеря будет слишком долго.
— Мы можем не успеть до дождя.
— Не успэть, — повторяет она дрожащим голосом, — а придумать что-то другое мы тоже не успэ-ем?
Я не нахожу ответ. После недолгой паузы она виновато произносит:
— Я не хочу, чтобы её состоя-е ухудшилось.
Я провожу ладонью по её предплечью:
— Мы не допустим этого. С ней всё будет хорошо.
Наконец, шалаш показывается в нашем поле зрения. Девушки уже сделали границы для крыши первого укрытия, осталось только заполнить пространство. Четыре ветки, что служат опорами, расположены на оптимальном расстоянии друг от друга. Думаю, под будущей крышей смогут поместиться целых два человека.
Как только шалаш оказывается в нашем поле зрения, мы с Имой подбегаем к куче и начинаем перетаскивать ветки на верх опоры. Шелли осторожно садит Тэмми под будущей крышей, протягивает ей бутылку с водой и присоединяется к нам. Гром не стихает, Има носится от шалаша к веткам быстрее всех, и благодаря ей процесс идёт быстрее. Она в очередной раз добавляет элементы крыши, но сразу не уходит, а снимает с себя куртку и накидывает на подругу, оставаясь в одном тонком свитере. Тэмми улыбается и закрывает ёмкость.
Вдруг на мои руки падает что-то мокрое. Подозревая, что начался дождь, я поднимаю голову к небу. Следующая капля попадает мне на скулу и скатывается по щеке.
— Давайте быстрее, — подгоняет нас также заметившая начало непогоды Шелли. Она стоит, задрав голову к небу и разведя руками, и потом продолжает работу.
Мы быстро заканчиваем делать второй слой крыши. Я молюсь, чтобы опоры не рухнули и всё не упало на Тэмми.
— Вдавим их в зэмлю? — предлагает Има, прикоснувшись к одной.
— Мы уже вдавили, — Шелли кладёт финальную во втором слое ветку.
Дождь начинает лить с новой силой. Я стою, как вкопанная, смотрю на ближайшую ко мне опору и вижу горку земли рядом с ней. В голову приходит идея.
— Слушайте, — говорю я девочкам, приглаживая волосы на макушке, — а что, если взять сырую горстку земли и облепить её вокруг каждой ветки?
После недолгого молчания Шелли даёт комментарий:
— Хм, неплохо. А ты уверена, что наша конструкция будет держаться?
— Уже поздно искать булыжники. Только нужно немного подождать, пока земля намокнет.
— Ну, давайте попробуем. А пока будем возводить второй.
Вопреки дождю, мы начинаем делать следующий шалаш. Достаточно быстро выкапываем отверстия для опор и ставим их, затем переходим к крыше. Мои руки окоченели, надо будет их согреть. Вспомнив об источнике тепла, я поднимаю вопрос: как мы будем разводить его, если из-за дождя всё сырое? Шелли с улыбкой доносит до меня, что, пока меня не было, нашла несколько подходящих веток и спрятала их в свой рюкзак, отдав на всякий случай часть Име. Что ж, теперь наша задача — закончить строительство.
Я набрасываю на голову капюшон и начинаю бегать вокруг лагеря, сгребая кучки сырой земли в ладони и облепливая их, как глину, вокруг опор.
Дождь перерастает в ливень. В облаках появляются редкие молнии, после которых следует гром. Дальше находиться под открытым небом нельзя, иначе можно заболеть. Я спешу к шалашу вместе с Имой и Шелли, грязными руками снимаю рюкзак, прижимаю его к себе, затем сажусь. Мы кое-как помещаемся под крышей. Мои ноги остаются снаружи, и даже то, что я их поджала к рюкзаку у груди, не помогает мне полностью уберечься от ливня.
— П-печёт, — шепчет Тэмми.
Я оборачиваюсь к ней. Она держит руку на бедре в районе ранения и плачет.
— Точно! — резко выкрикивает Шелли, открывая рюкзак.
— Что такое?
— Мы же вчера ту девчонку убили, а у неё были повязка и немного мха. Давайте попробуем перевязать рану!
— Мне больно, — будто в подтверждение произносит Тэмми, вытирая с щеки скатившуюся слезу, — и жарко. И холодно.
Има приобнимает подругу, не задевая опоры, и успокаивающе шипит.
— Чёрт, Шелли, — я не могу скрыть улыбку, — что бы мы делали без тебя!
Она улыбается в ответ и достаёт материалы, открывает единственную бутылку с водой и слегка смачивает мох. Затем тщательно протирает его повязкой и задаёт вопрос:
— Тэмми, покажи, куда именно попала пуля. — Она делает круговое движение пальцем на бедре. — Придётся разрезать ткань.
— Угу, — пищит бедняга.
— Има, разрежь, пожалуйста. Только осторожно!
Азиатка молча вырезает окровавленный круг ткани штанов, отрывает его от кожи и перекидывает через плечо. Кровь продолжает струиться из раны. Тэмми опускает глаза на бедро, но Има хватает её за щёки, поворачивает лицо к себе и что-то говорит на японском. Наверное, «не смотри».
— Тейлор, помоги мне. — Я полностью разворачиваюсь к Шелли и жду её указаний. — Подержи мох, пока я перевяжу. Тэмми, постарайся приподнять ногу.
Разговаривая вот так, союзница очень смахивает на строгого и внимательного врача. Има опускает голову подруги, когда длинная повязка ложится на область ранения, и девушка начинает следить за руками Шелли. Только теперь я могу повнимательнее рассмотреть лицо раненой союзницы: мешки под глазами, красные щёки, потрескавшиеся, несмотря на выпитую порцию воды, и распухшие губы, спутанные волосы. Как только она прикладывает вялую кисть к лицу и начинает кашлять, моё сердце обливается кровью.
— Когда ты в последний раз ела? — не выдержав, спрашиваю я.
— Вчера днём, — вполголоса отвечает она.
Куропатку мы сейчас разогреть не сможем, у нас остались только яблоки. Я открываю рюкзак и протягиваю девушке последний в нём плод. Она улыбкой и кивком благодарит меня и внезапно морщится от боли.
— Нам немэдленно нужна аптэчка, — плачет Има.
— Не расстраивайся, — как можно мягче шепчу, — мы достанем её.
— Когда? Она нужна сейчас!
Я смотрю на Шелли. Она закрепляет повязку, поднимает глаза на меня и смотрит странным взглядом, будто спрашивает что-то. Измученную девушку нужно спасать как можно скорее, но вдруг мы тоже простудимся? Три заболевшие союзницы — дело нелёгкое. Не хочется думать о том, что Тэмми может стать хуже, если не поторопиться.
Приготовившись к тому, что сейчас придётся выдвигаться, и посмотрев на Шелли, я киваю. Она вздыхает, но не успевает что-либо сказать: раненая снова морщится от боли. Тогда она говорит:
— Перечисли всё, что у тебя болит.
— Здесь, — девушка проводит рукой по низу живота и начинает делать небольшие паузы, всхлипывая: — А ещё голова. И ноги. Горло. Рана.
Има прижимает беднягу к себе и второй рукой кладёт ладонь на её лоб. Шелли снова поднимает глаза и спрашивает:
— Вы сможете побыть здесь одни, пока мы будем искать?
— Д-да, — отвечает Има, утирая слёзы с щеки и будто оживившись.
— Но на весь день мы вас оставить не сможем, — задумчиво выдыхает Шелли, пометав взгляды по сторонам, — сами понимаете: парни могут вернуться.
Вернуться в любой момент. Осознав весь ужас, я добавляю:
— Значит, мы здесь не можем долго задерживаться.
— К сожалению, это так. Но они не дураки — под дождём не пойдут, так что у нас ещё есть время. Надеюсь, мы успеем принести аптечку сюда и проделать какие-нибудь процедуры.
Кое-как снова набросив капюшон испачканными руками, я вылезаю под открытое небо и надеваю рюкзак, пока ледяные капли падают на без того холодные руки. Шелли показывается с другой стороны от шалаша и проделывает то же самое. Попрощавшись с девушками и пообещав им, что вернёмся как можно скорее, мы уходим в противоположную от места недавней драки сторону.
Деревья потеряли уже больше половины листвы, она покрыта грязью и влагой, выглядит тускло и безжизненно. Хуже этого — понимать, что если придётся прятаться, то будет попросту негде: даже от пышных кустов, которыми я восхищалась несколько дней назад, не осталось ничего, кроме задранных вверх тонких веток. Но в этом есть и плюсы: если издалека заметим кого-то, то можно сразу узнать либо союзника и подойти к нему, либо врага и скрыться.
— Надо найти оружие для меня, — говорит Шелли, заглядывая за очередное дерево, — а то чувствую себя утёнком среди волков.
— Однако этот утёнок очень храбрый, — улыбаюсь я, — и он не одинок.
Она счастливо вздыхает.
Наступает молчание. С каждой минутой я всё сильнее ощущаю дискомфорт: мне неспокойно за девочек: у них лишь одно оружие. Даже если из компании врагов оружие есть только у Зака, они с лёгкостью одолеют наших союзниц: четверо парней против двух девушек, одна из которых даже стоять не может? Исход очевиден.
— Я уже волнуюсь за них, — шепчу я Шелли, надеясь выговориться и избавиться от неприятных чувств.
— Я тоже. Но не думаю, что эти парнишки будут под таким ливнем искать кого-то.
— Но мы же с тобой ищем.
Она издаёт смешок:
— Они сбежали. К тому же я здорово подралась с одним из них.
— Ты забыла про остальных двоих. Вдруг они с ними, просто не оказались рядом во время драки? И кстати, как там оказался тот, который поджёг вход в нашу пещеру?
Шелли задумчиво мычит.
— Ты думаешь, он следил за нами?
— Но тогда почему не убил? И Зак с остальными… Получается, они всё это время шли по тому же маршруту, что и мы, и не заметили нас? Как это понимать?
— Знаешь, я бы отбросила вариант ожидания подходящего момента для нападения. Сама понимаешь — у них было достаточно шансов. Так что-либо они, дурачки, не заметили нас, либо мы делали привалы в одно время.
И только сегодня мы встретились. Удивительно.
— Стой, — Шелли останавливается и, наклонившись, дотрагивается рукой до ноги, — этот гад носком мне по икре зарядил.
— Сильно больно?
— Сейчас не очень, — смеётся она, поднимаясь и двигаясь вперёд, — но синяк будет.
Я равняюсь с ней.
— А как тебе борьба с Заком?
Громко выдыхаю, пытаясь вспомнить все ощущения во время шагов назад и махов рукой с ножом. Дрожь в ногах, напряжение по всему телу, недоумение от его слов… Последнее заставляет меня вздрогнуть и чаще заморгать. Как раз это я забыла рассказать.
— Хорошо, что ты напомнила. Я не поняла, что он имел ввиду, но меня это очень напрягло. Он сказал, что они не трусы, чтобы бежать от такой плёвой проблемы, то есть от Бойни.
Я поднимаю глаза на подругу. Её рот раскрыт от удивления, взгляд изучает моё лицо.
— Да ладно? — В подтверждение я киваю. Шелли разводит руками и громко задаёт вопрос: — Тогда для чего всё это нужно было делать?
— Тот же вопрос! — я прячу руки в карманы, почувствовав новую волну холода, разливающуюся по телу. — Не видно других причин для такого поступка.
— Слушай, а вдруг он наврал тебе?
— Я не знаю. — Хлопаю себя по лбу, снова чувствуя капли на коже: — Господи, ничего в голове не укладывается!
Мы находим один из немногих кустарников, что сохранил большое количество листвы, и начинаем обыскивать его, заглядывая под каждую веточку. Я приседаю и замёрзшими руками раздвигаю ветки.
— Если нам попадётся один из них, — кряхтит Шелли, — предлагаю всё выпытать у него.
Прижав конечности к земле и поставив ногу на горло, протыкать лезвием руку как наказание за отсутствие ответа? На мой взгляд, неплохо и очень эффективно. Никому не понравится, если его руки и ноги будут получать новые раны, причём подряд.
— Только надо выбрать подходящий момент, — продолжает она, — например, когда он будет один.
Ничего не обнаружив, мы встаём и продолжаем путь. Я замерзаю ещё больше. Хотелось бы, чтобы дождь закончился, но в то же время понимаю: чем дольше он идёт, тем больше у нас времени. Страшно представить, каково сейчас Име сидеть с измученной подругой, слушать её тяжёлое дыхание, прикладывать ладонь к её горячему лбу, успокаивать и ждать. Пулю надо вытащить, но найдётся ли в аптечке пинцет или другой медицинский инструмент? Ещё одна проблема в том, что никто из нас не умеет проводить подобные процедуры. Где мы возьмём наркоз, если и его не окажется в спасительной коробочке?
Голова кругом идёт. Тэмми, Тэмми… Позитивная, весёлая, хорошая девочка. Мне будет больно знать, что такой человек не выжил. Который раз пытаюсь отогнать от себя вопросы, касающиеся её и Имы. Две подруги, которых судьба отправила на Бойню. Будет чудесно, если обе будут в числе победителей. Если будем мы все.
А, ещё Ханна и Руби. Как будет жить дальше вторая, когда потеряет её человека?
Совсем забыла Эдди и Люси. Девушка так плакала, когда понимала, что упускает шанс сказать о своих чувствах ему. Интересно, сколько времени она молчала?
Я тоже не хочу слышать объявленными мистером Беррингтоном имена тех, с кем уже успела подружиться. Потеряю пусть не всех, но часть первых друзей. И это только в том случае, если я выживу. Погибнув, оставлю родителей одних. Представляю, как после Бойни они приезжают к нашей школе, провожают глазами всех выживших, идущих в здание, и не находят меня; мама рыдает, папа её обнимает, а сам не может выдавить ни слова. А телефонный звонок от мисс Роудс с известием о моей смерти также не произведёт на них хорошее впечатление.
Как будут жить родители погибших после Бойни? Они потеряют члена семьи, частичку своей души.
Почувствовав на глазах слёзы, провожу руками по векам и устремляю взгляд вперёд. Мне всё больше становится невыносимо находиться на этой локации: голые верхушки деревьев, грязный ковёр из листьев на земле, дождь, ветер… В голову лезет ужасная картинка: Тэмми и Има сидят в шалаше, как вдруг всё вокруг ослепляет молния, оглушающий раскат грома сотрясает лес, и в нескольких метрах от укрытия появляются улыбающиеся Зак и союзники с устрашающими оружиями в руках.
— Шелли, давай побыстрее, — я ускоряюсь.
— Давай, — она следует за мной, поправляя рюкзак, — я только за.
Я поднимаю глаза вперёд и резко останавливаюсь. Девушка врезается мне в спину и начинает недоумённый вопрос, но я её прерываю, показывая вдаль:
— Смотри.
В десятке метров от нас видны две фигуры. Участники медленно идут перпендикулярно нашему направлению, так что полностью рассмотреть их лица мне не удаётся. Могу сказать точно, что это парни. У одного из них, первого идущего, в руке устрашающий топор. Внутри радуюсь: мы вовремя остановились, так что они не видят нас.
— Ничего себе, — шепчет Шелли, — пойдём за ними?
Я сосредотачиваю всё своё внимание на том, кто идёт впереди. Он поворачивается к идущему сзади союзнику через нашу сторону и что-то говорит. Сначала я отказываюсь верить в такое везение и несколько раз подряд зажмуриваю глаза, но потом убеждаюсь в происходящем. Моё лицо растягивается в улыбке.
— Чт?..
— Тоби!
Оба парня оборачиваются к нам. На мгновение я снова сомневаюсь в том, что перед нами союзники, и жалею о подаче голоса, однако теперь я могу разглядеть их лица. Да, это они.
— Да ну? — Шелли быстро идёт к ним.
Я быстро освобождаю руку от ножа, срываюсь с места и обгоняю девушку, забыв о ливне и опасности быть замеченной кем-то другим. Парни переглядываются и снова устремляют взгляды к нам, улыбаясь. Тоби разводит руки в стороны, откинув подальше ту, что с топором, и слегка задирает голову. Я почти не общалась с этими людьми, а сейчас несусь к ним с острым желанием обнять каждого, будто мы хорошие друзья. Уже под конец расстояния понимаю, что рядом стоит не кто иной, как Натан. Два друга выжили в первые дни и смогли встретиться. Хоть кому-то это удалось.
Наконец, я бросаюсь в объятия Тоби, едва не сбив его с ног.
— И тебе привет, — смеётся он, касаясь моей спины свободной рукой.
В это время к нам подбегает Шелли, откашливаясь. Я отпускаю парня и переключаюсь на Натана. Он обхватывает меня обеими руками.
— Да мы сегодня везунчики, — говорит он, — две союзницы к нам подоспели!
— И ещё две ждут нас, — поддерживает девушка, обнимаясь с Тоби.
Я отрываюсь от парня, отдавая его в объятия Шелли, и спрашиваю:
— Так, у вас есть лекарства?
— Да, — отвечает Дарси.
С выжидающим и полным радости взглядом я смотрю на парня. Подруга также делает несколько шагов к нему и вцепляется ему в куртку:
— Где? Какие?
— Тише, тише. Не набор, а только от жара.
От жара. У Тэмми красное лицо, слабость и горячий лоб. Они подойдут.
— А где вы их нашли? Почему только одни?
— Потому что в маленьком дупле были, — отвечает Натан, — пять штук.
— А кто вас ждёт?
— Има Агава и Тэмми Кит, — поясняет Шелли, — у второй пулевое ранение и простуда, плюс её изнасиловали.
Оба округляют глаза. На их лицах читается удивление и непонимание. Подобное выражение у меня было, когда мою ногу обвила змея и я слушала крики Зака.
— Т-так, погодите, — начинает Натан, прилизывая свои светлые волосы, — это же под запретом.
— Увы, не всё так гладко, — Шелли разводит руками, — нашлись те, кто решил играть не по правилам.
— Ты издеваешься? А подслушка?
Мы с подругой обмениваемся взглядами. Я вздыхаю и начинаю быстро рассказывать, жестикулируя:
— В общем, на второй день я наткнулась на трёх парней из другой школы. Один из них, Зак, кричал на своего союзника, говорил о каком-то протоколе, электричестве на ограде и что всё пропало. И сегодня я убедилась в их недобрых намерениях, когда пересеклась с Заком снова. К тому же они умудрились сделать неисправной подслушку и скрыть местоположение у абсолютно всех участников, хотя, судя по тем же упрёкам, планировалось сделать это не со всеми. Они хотели срезать ограду, но организаторы вовремя просекли неладное и врубили круглосуточное напряжение на ней. План парней провалился, но мы до сих пор не знаем, какую цель они преследовали, ибо Зак мне сказал, что они не трусы, чтобы сбегать. А совсем недавно мы с Шелли раздумывали выпытать всю информацию, если поймаем кого-нибудь из них.
Я вздыхаю, давая понять: монолог окончен. Несколько секунд сохраняется молчание.
— Ха, — наконец выдавливает Натан, — интересненько: что же это за цель, если не побег, ради которой они столько суетились?
Мы с Шелли пожимаем плечами.
— Удивительно. Мы тут, значит, врагов пытаемся преследовать, а вы уже все тайны раскрыли?
Я издаю смешок. А вот Шелли не до веселья.
— Кого? И где они?!
— Тихо-тихо, — Натан невысоко поднимает руки, — мы их потеряли из виду ещё до того, как с вами встретились. Я, кстати, один из тех лохов, у кого до сих пор нет оружия, а у них арбалет и кое-какие лекарства. Так что у нас есть повод напасть на них.
Вне себя от радости я хватаю его за плечи и трясу:
— Что же вы молчали?
— Да погодите, — Тоби снимает мою руку с друга, — их ещё найти надо.
— Тогда чего мы ждём? — азартно спрашивает Шелли. — Надо успеть до того, как закончится дождь.
— А что? Горит где-то? — усмехается Натан.
— Зак и парень с ним скрылись, когда мы с Имой подоспели девочкам на помощь. Их наверняка удерживает непогода, так что нам надо всё делать быстро. Да и оставаться на одном месте нежелательно.
Мы продолжаем путь в том же направлении, куда шли парни перед встречей с нами. Удача улыбается нам: мы натыкаемся на чьи-то едва заметные следы, и их очень много. Сразу появляются предположения, что они принадлежат тем, кого мы преследуем. Пока идём по ним, я стараюсь запоминать дорогу, дабы потом не заблудиться, и ориентиры попадаются хорошие: большие деревья, кустарники, ямки… Дождь всё ещё не заканчивается, а вот молнии уже перестали освещать лес.
— А сколько их было? — спрашиваю я у парней.
— Три девчонки. — Тоби вздыхает: — Непоседы недоделанные. Я даже топором не успеваю взмахнуть, как они уже уходят.
— Топором? — я поднимаю глаза на него. — Ты же каннибал.
Натан тихо смеётся:
— А ты думала, в сказку попала? Не всё так просто, Мур.
Тоби склоняется ко мне и, улыбаясь и жестикулируя, тоном гения объясняет:
— Понимаешь ли, Тейлор, каннибализм — это такая штука… очень сложная. Как бы тебе объяснить… Жрать людей — это как наркотик: тебе хочется ещё и ещё, ты не можешь остановиться; нужны большие усилия и помощь специалиста, чтобы избавиться от этой зависимости; удастся её победить — отлично, но если ты сорвёшься снова, то последствия могут быть губительными. Вот со мной так же. И я могу навредить тем, кому бы не хотел.
— Хочешь сказать, — протягиваю я, — что если ты начнёшь есть кого-то из врагов, то не сможешь контролировать себя и нападёшь на нас?
— Именно. Правда, если я соберу волю в кулак и изо всех сил буду держаться, то вы, может, и не пострадаете. Но лучше не рисковать. К тому же вредить своим союзникам запрещено правилами, а ситуация со мной — не крайний случай. Я буду отвечать за это.
Представляю, как будет тяжело Тоби, когда после долгого восстановления он вдруг сорвётся и будет пытаться остановить себя.
— А что из еды у вас есть? — бодро спрашивает Шелли.
— Яблоки, — отвечает парень, — немного воды, половина кролика. А у вас?
— То же самое, только не кролик, а куропатка. Всё осталось у девоч…
— Стойте! — Натан резко останавливает нас, вытянув руки в стороны.
Я вопросительно смотрю на парня. Мы непоколебимо стоим несколько секунд, прислушиваясь к звукам вокруг. Слышу лишь стук капель дождя о землю, ветки и упавшие листья, пока не различаю вдалеке женский хохот. Я молча переглядываюсь с Шелли и, как только следует новая волна смеха, шёпотом спрашиваю:
— Это они?
— Похоже, — так же тихо отвечает Тоби и задаёт вопрос приятелю: — Одной из них же?
— Да. Идём.
Пригнувшись, мы друг за другом осторожно крадёмся к источнику звука. Так как дождь продолжает идти, я не сильно волнуюсь из-за громкости наших шагов и отгибаний веток на пути. Оставаться незаметной тяжело, когда ты не видишь врагов, но знаешь: они близко.
Смеха больше не слышно, но до нас отчётливо доносятся громкие голоса. Так как Натан идёт впереди всех, он останавливает нас. Мы медленно подползаем к его спине и начинаем наблюдение.
Сквозь ветки видны девушки, сидящие в нескольких метрах от нас. Две сидят боками к нам, одна — лицом, вместе они образуют небольшой кружок. Крайняя слева одета в кожаную куртку, на которую спадают каштановые волосы; рядом лежат арбалет и несколько стрел. У ног центральной девушки, имеющей афроамериканские корни, — заветная белая маленькая коробка; одета, как на северный полюс (интересно, как всё поместилось в рюкзаке?). Третья похожа на первую как внешностью, так и позой, в которой сидит; на ней лёгкая спортивная куртка, и даже отсюда видно, как дрожат её руки. Соперницы роются в рюкзаках, что-то достают, обмениваются. Та, что слева, кусает яблоко. Они сделали перерыв.
— Нашлись, — со злостью шепчет Тоби.
Та же соперница улыбается подруге и подаёт голос:
— Замечательная идея!
— А то, — отвечает центральная, — главное — вовремя среагировать и поднять задницы.
— Думаешь, кто-то остановится из-за этого? — с сомнением спрашивает третья, отгрызая кусок яблока.
— Любой отстанет от нас, не сомневайся. Всё, приятного аппетита, девочки.
Они желают подруге того же.
Разговор не из успокаивающих. Несмотря на плохое предчувствие, я спрашиваю:
— Как будем нападать?
— Нам нужна небольшая стратегия, — отвечает Тоби, — драка будет быстрой, но опасной.
— И что ты предлагаешь? — спрашивает Натан, наклонившись в сторону друга. — Чёрт знает, о чём они говорили! Вдруг устроят что-то?
Я поворачиваю голову к девушкам. Одна из них резко кладёт яблоко рядом с собой, хватает арбалет и рассматривает его.
— Хороший, не так ли?
Меня бросает в жар, я напрягаюсь и сосредотачиваю всё внимание на девушке. Дыхание задерживаю, не смею пошевелиться. С какого перепугу она вдруг отставила обед в сторону и схватилась за оружие? Девушки отклоняются в сторону и испуганно смотрят на подругу. Одна из них едва не роняет своё яблоко:
— Ты чего?
— Прикольный просто, — соперница не выпускает его из рук и разглядывает, как на музейный экспонат. Это меня напрягает ещё больше.
— Кара, в чём дело?
Третья девушка молча наблюдает. Вид такой, будто готова в любой момент сорваться и убежать.
— Потом спасибо мне скажешь, подруга.
Всё происходит настолько быстро, что я не успеваю моргнуть. Тоби вытягивает руку, на неё падает задыхающийся Натан. Стрела, прилетевшая в нашу сторону, проткнула блондина насквозь. Раздаётся возглас:
— Они в кустах!
Тоби первый приходит в себя. Он вскакивает и, рыча, через оставшуюся на пути растительность несётся к девушкам. Шелли и я, поднявшись, летим за ним. Соперница по имени Кара хватается за следующую стрелу и начинает возиться с арбалетом, отступая назад с подругами, но парень сбивает её с ног и заносит топор. Руки второй девушки обхватывают обух оружия, и наш союзник падает на спину, по-прежнему держась за рукоятку. В этот момент Шелли подбегает к ним и изо всех сил заряжает кулаком по лицу девушки.
Я подбегаю к Тоби и, обхватив его руку, помогаю встать. Он хватается за бедро и, морщась, выдавливает:
— Спасибо.
Шелли с грохотом падает на какой-то куст. Пока соперницы отходят в сторону, я использую момент и тяну к ней руки:
— Ты как?
— В норме, — она встаёт самостоятельно и отряхивается.
Я поворачиваюсь в сторону участниц. Они мелькают вдалеке среди деревьев, а потом полностью скрываются.
— Упустили, — выдыхаю я и топаю ногой, ощущая поражение. Как же быстро всё прошло!
Участница опускает взгляд и мотает головой, чувствуя то же самое.
Сзади хрустят ветки. Мы оборачиваемся и видим, как Тоби присаживается рядом с другом. Я первая подбегаю к ним. Одна рука бывшего каннибала протискивается Натану под спину, вторая приложена к плечу. Теперь я вижу, что стрела попала прямо в сердце, но сейчас будто вошла ещё глубже.
— Натан, — голос Тоби дрожит.
Блондин тяжело дышит и смотрит в небо стеклянными глазами. Он весь трясётся. На его лёгкой куртке выступает кровь.
— Они забыли аптечку! — кричит Шелли.
Я оборачиваюсь к ней. Она поднимает белую коробочку и семенит к нам.
— Неси быстрее! — машу я рукой, подзывая её к нам.
Пока Тоби выжидающе метает взгляды от друга к девушке, она присаживается возле нас и пытается раскрыть коробочку, которая никак не поддаётся ей. Он выхватывает ёмкость у неё из рук и с лёгкостью открывает. Я ахаю от удивления.
Из-за нехватки места внутри на нас вываливаются бесчисленные маленькие листья; часть сухой земли высыпается парню колени, а пара огрызков от яблока продолжает лежать на оставшихся грязных листьях подорожника. Вот, оказывается, о чём говорили девушки. Они наверняка спрятали лекарства к себе в рюкзаки, а сюда подложили совершенно другие вещи. Их уловка удалась.
Тоби отбрасывает в сторону коробку, начинает мотать головой, будто отрицая происходящее, и цепляется за руку блондина. Я растерянно переглядываюсь с Шелли.
— Нас обманули, — выдаёт она, прикладывая ладонь ко лбу умирающего парня. Это будто заставляет Тоби заговорить.
— Прости, Натан, — шипит он.
Парень медленно переводит взгляд на лицо друга и из последних сил улыбается:
— Д-дружище…
К глазам подступают слёзы. Подобные сцены я встречала только в фильмах; в реальности это ещё ужаснее, чем я думала. Даже то, что я почти не знала этого человека, не делает впечатления от него менее страшными. Он дружелюбными глазами глядит на Тоби, издавая последние вздохи, и с каждым мгновением бледнеет.
Шелли кусает губу, кладёт руки на плечо сидящего участника и шепчет:
— Мне жаль.
Натан больше не трясётся, глаза остаются открытыми, а кожа — бледной. Тоби убирает руки от тела погибшего.
Дождь становится вялым. Похоже, он подходит к концу. Мы пообещали девочкам вернуться, как только он перестанет идти, и сейчас самое время. Шелли встаёт и подаёт тихий голос:
— Надо возвращаться.
Понимаю, больше нет смысла искать что-то. Не вернёмся как можно скорее — Тэмми станет хуже. Я снова перевожу взгляд на тело мёртвого союзника. Посмотрев на его безжизненное лицо ещё несколько секунд, тоже встаю и кладу руку на плечо Дарси. Я знаю: он понимает, что нужно идти, но не может вот так быстро взять и расстаться с другом навсегда. Слеза скатывается по моей щеке не только потому, что очень больно смотреть на состояние Тоби; каждый из нас будет обречён на скорбь по своим друзьям.
Наконец, парень встаёт. Мы делаем несколько шагов в сторону обратного пути и оборачиваемся, ожидая, пока союзник двинется за нами. Посмотрев на друга в последний раз, он прикрывает глаза и шагает к нам. В молчании мы идём обратно в лагерь и следим, чтобы Тоби шёл за нами. Он плетётся с краю, опустив голову. По виду можно сказать, что у него даже боевой дух пропал. Прокручивание в голову произошедшего, вялость, переживание — то же я чувствовала после смерти Мориса. Вот как это выглядело со стороны.
Я даже с Шелли не могу заговорить. Когда мы вернёмся к девочкам, это тихая атмосфера покинет нас. Надеюсь, дела пойдут лучше и уже завтра Тэмми сможет хотя бы с перерывами самостоятельно ходить.
Мы быстро добираемся до лагеря. Вот уже сквозь деревья видны горизонтальные палки и опоры первого шалаша. Я округляю глаза: Име удалось построить стену. Я вижу ещё одну вертикальную опору, стоящую между двумя другими, и аккуратно положенные на них другие ветки.
Девушка появляется в нашем поле зрения и сразу замечает нас, потом что-то говорит подруге и подбегает к нам. Заметив Тоби, она растягивает лицо в слабой улыбке, но даже так можно заметить её красные от слёз глаза.
— Тоби, это Има, — представляет их друг другу Шелли, — Има, это Тоби. Теперь нас пятеро.
Парень слабо вытягивает руку вперёд. Агава касается ею своей и слегка пожимает, затем обращается к нам:
— Нашли?
— У него есть, — отвечает Шелли, — но только от жара.
Девушка меняется в лице.
— Не расстраивайся, ей будет легче, — натягиваю я улыбку и, заметив изменения в строениях, спрашиваю: — Ты построила второй шалаш?!
— Д-да. И я подумала, что будет лучше сдэлать стэны. Хотя бы с двух сторон.
— Има, ты просто умница, — хвалит её Шелли, — не теряла зря время.
Она показывает слабое подобие улыбки, уходит к Тэмми и говорит ей что-то. Мы втроём присаживаемся возле подруг, и я спешу изучить состояние Кит. На её лице выступил пот, тело пронизывает лёгкий мандраж, повязка на ноге кое-где пропиталась кровью. Ей не лучше.
— Боже мой, — выдыхает Хоггард, рассматривая девушку, — держись, солнце.
Тоби открывает свой рюкзак, достаёт оттуда целлофановый пакет с местами стёртой надписью, сделанной с помощью тёмного маркера, и протягивает Име. Она принимает его, кивнув, вынимает целых две таблетки и просит:
— Пр’однимите голову.
Шелли нежно обхватывает двумя руками затылок Тэмми и выполняет просьбу союзницы, пока та открывает бутылку с водой, которой, к слову, осталось меньше половины. Приоткрыв глаза и рот, девушка рассматривает нового союзника. Тот кивает в знак приветствия. Има кладёт первую таблетку в рот подруги и осторожно выливает из горла небольшую порцию воды, затем проделывает то же во второй раз.
— С-спасибо, — шевелит губами Тэмми, пока Шелли снова кладёт её голову на рюкзак Имы, служащий подушкой.
— Отдыхай.
Мы оставляем азиаток одних и выходим под открытое небо. Дождь сменила слабая морось.
— Зак и остальные могут выдвинуться на наши поиски прямо сейчас, — парирует Шелли, — мы расположились недалеко от места драки. Ещё неизвестно, сколько их человек.
— Если те два парня с ними, то всего их четверо, — напоминаю я.
— И нас четверо, не считая Тэмми. Кто-то должен будет защищать её в случае нападения. У этого подонка есть оружие, а для второго наверняка найдутся пули. Нет, — вздыхает она, — чувствую, преимущество на их стороне. Завтра нас уже не должно быть здесь, придётся снести шалаши, разбросать ветки.
Тоби прислоняется к дереву и выговаривает то, отчего у меня по коже пробегает холодок:
— Она умрёт.
Шелли разворачивается к нему:
— Ч-что?
— Она умрёт, — так же апатично повторяет он и поворачивается к нам: — Вы разве не видите, в каком она состоянии?
— Тоби, что ты говоришь? — злюсь я на парня за его слова и подхожу поближе.
— Снимите уже ваши розовые очки и примите позицию реалистов. Пуля, простуда, изнасилование, — вы думаете, что обыкновенная таблетка от жара способна помочь? Ей осталось недолго.
Меня с головой накрывает ярость. Я хватаю Тоби за руку, отвожу подальше от шалашей и, пока Шелли подбегает к нам, разворачиваю лицом к себе:
— Тогда объясни нам, зачем мы проделывали это всё? Зачем преследовали тех девчонок?
На миг его лицо становится растерянным, но потом он отвечает:
— Очнись, сударыня. Организаторы не стали бы пихать в аптечки лекарства от лёгкой головной боли, боли в спине и прочие, которые не пригодятся. Бинты, пилюли от симптомов простуды и мази при ранах — вот что главное. В любой аптечке обязательно должно быть хотя бы одно, и взрослые люди не могли не продумать это, иначе какой смысл таких таблеток по отдельности? Мы с Натаном нашли крохотный пакетик с таблетками от жара. Это подходит? Безусловно. Значит, и в этой грёбаной коробке должно было быть хоть что-то. Но ты не слепая; ты видела,
что те девчонки подсунули туда. Если бы нам удалось завладеть нормальной аптечкой, шансов на спасения вашей подруги были бы больше. В её случае нужно всё вышеперечисленное мной, и, даже если вы дадите ей все пять таблеток, это полностью не поможет. Ты видела, как её трясёт? какой у неё мокрый лоб? какая она бледная и слабая? Вот и я о том же.
Ещё на середине его монолога я потеряла дар речи. И сейчас стою, как вкопанная, не могу ему возразить. Сначала мне кажется, что Тоби сказал такое в сердцах из-за смерти Натана, но потом я осмысливаю всё до конца и с грустью понимаю, что он прав. Тэмми не выдержит такой груз.
— Ах ты лицемер, — выдавливает Шелли. Тоби поднимает брови. — Какого чёрта ты говоришь об этом сейчас, когда Има не слышит тебя?
— Какой смысл? По ней видно, что она до последнего будет отрицать безвыходность и пытаться что-то сделать. Я почувствовал то же самое полчаса назад.
Парень на удивление быстро начал так активно разговаривать, однако его глаза прищурены. Только сейчас, когда он молчит, я могу полностью разглядеть его уставший вид. Но он всё правильно сказал. В ближайшее время Има испытает то, что совсем недавно испытал Тоби.
***
(Если вы не против иногда погрустить под жанр а-ля у $uicideboy$ и он не помешает вам погрузиться в слегка депрессивную атмосферу при прочтении, можете включить их трек Kill Yourself (Part III))
Я встречаю объявление погибших, сидя спиной к костру, что разожгла Шелли. Погибший один, и это Натан. Представляю, каково Дарси слышать имя своего друга в числе погибших, да ещё и единственного за весь день, и как тяжело будет Логану, когда он узнает, что один из его друзей не вернётся. Опасность быть убитым касается и Тоби.
Нас осталось тридцать. Ровно половина. Сколько ещё дней уйдёт, чтобы закончить Бойню?
Я слышу шаги и оборачиваюсь. Удивляюсь, когда вижу Иму. На всякий случай обвожу глазами наш маленький лагерь. Шелли даёт четвёртую таблетку Тэмми, Тоби рассматривает свой топор. Странно видеть, что Агава отошла от своей подруги. Её походка создаёт впечатление, будто она хромает и вот-вот упадёт. Так и происходит: Има поскальзывается и плюхается рядом со мной лицом к темноте, я успеваю увидеть слёзы на её щеках. Она будто хочет встать и пойти дальше, но не может. Вместо этого смотрит в темноту безжизненным взглядом.
— Почему так? — шепчет она, не смыкая губы после.
Я молчу, не найдя, что сказать.
— Почему самые лучшие люди покидают нас?
Испугавшись, я резко поворачиваюсь к шалашу с Тэмми. Нет, она жива. Вижу, как мандражируют её ноги, как Шелли гладит её по голове. Снова смотрю на Иму. Неужели она поняла, что помочь подруге уже нельзя?
— Ты знаешь, что она?..
— Я так надэялась на чудо, — перебивает она меня, всхлипывая.
Слёзы снова щипают мне глаза. Невыносимо смотреть, как человек страдает, когда теряет кого-то родного, дорогого для себя. Я смелею и кладу руку на плечо Имы, надеясь, что это хоть немного успокоит её и я сдержусь и не заплачу. Она не отстраняется, её голос тонет в дрожи:
— Не могу смотрэть, как она мучается!
Она поджимает колени к груди, прислоняет лицо к ним и тихо рыдает, широко раскрыв рот; сильно содрогается в рыданиях, скулит, всхлипывает. Я не решаюсь обнять её, а только продолжаю поглаживать по плечу.
— Она не з-заслуживает этого!
С моих губ срывается:
— Но она счастлива знать, что у неё есть такая замечательная подруга как ты, Има!
— Я люблю её! — выдыхает участница перед накатом новой волны рыданий. Нет, невозможно не заплакать, сидя рядом с ней в эти минуты. Хотя я для неё не более чем союзница, она делится своей грустью со мной, изливает всё, что она чувствует. Не успевают высохнуть предыдущие слёзы, как из её глаз вытекают новые.
Вдруг она встаёт и, прихрамывая, уходит в темноту. Хочется крикнуть, чтобы она далеко не уходила, но я не могу. «Не могу смотреть, как она мучается». Наверное, Тэмми уже не может внятно и свободно говорить. Если бы этого не было, Има бы с удовольствием пообщалась с ней.
Я провожу рукой по векам. В голову лезут различные сценарии, по которым я теряю одного из тех, с кем успела подружиться. Знаю, боль гораздо сильнее, когда ты оказываешься тем, кто теряет кого-то. Ты больше не будешь видеть этого человека, не улыбнёшься ему, не посмеёшься с ним над какой-нибудь шуткой, не пожелаешь ему доброго утра и спокойной ночи. Боюсь представлять, что это может случиться и со мной.
Ко мне снова кто-то подсаживается. Вытерев щёки, поворачиваю голову. Тоби. Грустное выражение лица оправдывает его следующая реплика:
— Она уже в бреду.
В бреду. Я оборачиваюсь. Шелли до сих пор сидит рядом с Тэмми, поглаживая по голове, которая поворачивается то в одну, то в другую сторону. Может, она ещё стонет, просто нам не слышно этого. Но видно: ей одновременно холодно, жарко и просто невыносимо.
— И сколько ей осталось?
— Недолго. До утра может не дожить.
Не первый раз вспоминаю, как она меня обнимала после объявления будущих участников, каким ласковым голосом меня успокаивала. Не могу поверить, что сейчас эта хорошая девушка испытывает немыслимые муки, с каждой секундой приближаясь к смерти. А ведь она мучается чуть ли не с утра. Жаль, что позитив, который она излучает, не может помочь ей. Она бы давно встала на ноги.
— Я понимаю, что чувствует Има, — продолжает Тоби, — когда ты теряешь лучшего друга, внутри образуется пустота. От тебя будто отрывают частичку души. Вот и с ней сейчас так же.
— Ты так легко говоришь об этом, — поднимаю я глаза на него, — будто ничего не произошло.
Он усмехается.
— На самом деле мне не лучше. Натан был моим лучшим другом, мне очень не хватает его. Има уже начала испытывать то же самое, но ей придётся взять себя в руки и продолжать бороться, чтобы оказаться в числе выживших. Ничего уже изменить нельзя, остаётся только смириться.
Вот, значит, почему апатичное состояние Тоби продлилось недолго: он сразу решил смириться со смертью друга и сосредоточиться на главной задаче каждого из нас — выжить.
— Звучит так просто, — я слежу за плывущей по ночному небу тучкой, которая позволяет на несколько секунд посмотреть на парочку звёзд, — но на деле это не так.
— Не так, — вторит он, — поэтому многие не видят своё будущее после ужасных событий, коснувшихся их; предпочтут умереть, чем жить с такой тяжестью на душе дальше. Может, поэтому эта девочка не побоится погибнуть.
— Она мне говорила, что не сможет жить без Тэмми, — вспоминаю я её слова.
— Тогда она будет счастлива, покидая этот мир. Хотя, может, найдёт в себе силы жить дальше.
Дальше мы молчим. Разговоры на такие темы не всегда оказывают на меня сильное впечатление, но, чувствую, его я запомню надолго. Неужели боль от возможных потерь тех союзников, что успели мне стать друзьями, сломят моё желание жить? Ответ на это даст только время.
Эта ночь проходит так медленно, что кажется целой вечностью. Я почти не сплю, ворочаюсь на неудобной ложе и сама страдаю от слабых стонов из соседнего шалаша. Постоянно слышу шёпот оттуда же. Впервые за всё время на Бойне с охотой поднимаюсь на стражу лагеря: всё равно спать не получается, да и мучиться от осознания потери драгоценного времени, отведённого для сна, не хочется. Отосплюсь следующей ночью.
Также предлагаю раньше времени сменить Тоби. Он с радостью соглашается и всё время своего сна спит, как убитый. Шелли также почти не засыпает; она часто приползает к азиаткам и что-то говорит им. Что касается Имы, то она вообще не спит всю ночь, а сидит рядом с Тэмми, изредка всхлипывает.
Я во второй раз выхожу на пост, и больше мне заснуть не удаётся. Сижу у костра, слушаю его треск, гляжу на ночное небо, которое тучи уже успели открыть. Когда приходит время стражи для Шелли, я не ухожу, а сторожу вместе с ней. Мы почти не разговариваем, временами оглядываемся на шалаш с девушками. А нам и не о чем говорить.
К рассвету Тэмми умирает. Её стоны прекращаются так резко, так неожиданно, будто кто-то со злостью вырубил громкую музыку, мешающую ему спать. Има, посидев рядом с телом лучшей подруги ещё немного, уходит вглубь леса. Моментами мне кажется, что где-то раздаются её отчаянные крики, которые треск веток в костре так старательно пытается заглушить. Ещё одна союзница покинула нас, и теперь мы будем выживать вчетвером, пока не найдём других или не потеряем кого-то ещё.
Не успевают Има вернуться и Тоби — пробудиться, как следует новое объявление погибших. Я даже не вздрагиваю, когда следуют знакомые имена Тэмми и Шарлотты, а вот после слов Шелли о том, что все трое погибшие за ночь — две девушки и один парень — из нашей школы, я пускаю слезу. Нас осталось лишь двадцать семь. После стихания музыки у меня не остаётся сомнений, что недалеко от нас раздался новый крик.
Пусть за Бойню будут ночи и похуже, но эта окажется в числе самых мучительных.
