***
Как весел грохот летних бурь, Когда, взметая прах летучий, Гроза, нахлынувшая тучей, Смутит небесную лазурь И опрометчиво-безумно Вдруг на дубраву набежит, И вся дубрава задрожит Широколиственно и шумно!.. Как под незримою пятой, Лесные гнутся исполины; Тревожно ропщут их вершины, Как совещаясь меж собой, — И сквозь внезапную тревогу Немолчно слышен птичий свист, И кой-где первый желтый лист, Крутясь, слетает на дорогу…
***
Утро июльского лета в небольшой деревушке на окраине Лондона было поистине прекрасным и очаровательным. Природа пробуждалась после недолгого сна: туман, появившийся на цветочных полях из-за перепадов температуры, уступал вышедшему из-за горизонта солнцу, растения раскрывали свои листочки, точно живые, а птицы запевали необыкновенно красивую мелодию, понятную только им самим. По земле медленно скользили первые солнечные лучи. Словно пританцовывая, они перегоняли друг друга, освещая небольшую каменную дорожку, ведущую к гигантскому особняку, отделанному черным кирпичом. Обычному человеку сложно было увидеть это строение — ведь оно было скрыто от посторонних глаз. Его острые башни устремлялись далеко ввысь над землей, поблескивая в утреннем свечении. Окна были чуть приоткрыты, запуская внутрь строения свежий утренний воздух. Жители особняка, вероятно, ещё спали — слишком тихим и безжизненным казалось это место. Не прошло и нескольких минут, как массивная деревянная дверь, ведущая внутрь строения, легонько отворилась, и оттуда показалась девочка лет десяти, укутанная в мантию угольного оттенка. Выйдя на улицу, она сразу же задрожала от утреннего холода, но чуть позже, привыкнув к температуре, перестала. Её пшеничные волнистые локоны развевались по ветру, попадая на лицо, отчего та нахмурилась и поспешила убрать непослушные волосы за небольшие ушки. Кожа жительницы сего места была бледна, изредка поблескивая в солнечных лучах, точно бриллиант. Она устремила взор своих светло-карих глаз куда-то поодаль изгороди, и в тоже мгновение уголок пухлых губ пополз вверх. Из-за воздушных, словно сахарная вата, облаков вылетело непонятное существо. Подлетев чуть ближе, оно приняло очертания совы. Птица накренилась вправо, совершая круг в воздухе над одной из башен, и приготовилась к снижению. Коричневые перья на свету казались рыжими, а острый клюв так и норовил что-нибудь цапнуть. Сова сверкнула своими янтарными глазами и с некоторой надменностью, как показалось девочке, посмотрела на неё. Оглядев птицу, та заприметила на лапке конверт небольшого размера, привязанный к лапке красной нитью. Не без осторожности, изредка поглядывая на сову, чтобы та не укусила девочку, она отвязала нить от лапки и взяла в руки письмо. На конверте красовалась тёмная печать старинного британского рода чистокровных волшебников — Лестрейнджей. Жительница особняка надломила печать и раскрыла тонкую бумагу, доставая письмо. Она развернула аккуратно сложенный пергамент и увидела текст, написанный идеально каллиграфическим почерком, отчего на лице у девочки появилась улыбка.***
Дражайшая Кассиопея Блэк, Спешу тебя обрадовать и поделиться прекрасной новостью: когда мой старший брат (Рудольфус, если ты его, конечно, помнишь) отправится в Хогвартс вместе с твоими сёстрами, мои родители и, естественно, я, наведаемся к вам, в Блэк-Холл, погостить на пару дней. P.S. Подготовь к моему визиту самые лучшие книги в вашей библиотеке, пожалуйста. С нетерпением жду нашей встречи! Твой друг, Рабастан Лестрейндж.***
Продолжая улыбаться от накативших эмоций, Касси аккуратно сложила письмо горячо любимого друга в карман. В тот же момент девочка потянулась к небольшому тканевому мешочку, ушитому драгоценными камешками, и извлекла из него кусочек свежеиспеченного хлеба, протягивая сове. Та с явным удовольствием проглотила его и, откланявшись, взмахнула крыльями, исчезая из поля зрения младшей Блэк. Девочка долго не могла выкинуть из головы новость о скором визите Лестрейнджей в их семейное поместье и была крайне удивлена тому факту, что родители не торопились ничего рассказывать своей младшей дочери. А чему она, собственно, удивилась? Друэлла Блэк, урождённая Розье, и Сигнус Блэк, конечно, любили своих детей, но своеобразной, можно сказать, холодной любовью. Супруги относились к тем волшебникам, что были помешаны на «чистоте» крови, сохранении своего рода и бессменно наилучшей репутации в магическом обществе, поэтому неудивительно, что юные Беллатриса, Нарцисса, Андромеда и Кассиопея были воспитаны под этим влиянием о «чистоте». По жилам дочерей Друэллы и Сигнуса текла кровь древней аристократической знати, благодаря которой их место в обществе уже было предопределено. Каждой клеточкой тела сестры гордились своей родословной, иногда пренебрегая этим. В особенности, данная гордость остро коснулась старшей дочери — Беллатрисы Блэк. Девушка перешла на пятый курс обучения в Хогвартсе, четыре года назад поступив на Слизерин, чем не могла не порадовать своих родителей. Всем известно, что поступление на змеиный факультет среди чистокровных волшебников, как данность — без этого никак, иначе обесчестишь не только себя, но и свою фамилию, которой аристократы сильно дорожат. Девушка яро поддерживала интересы своих родителей и в стенах магической школы, всячески издевалась над остальными учениками, показывая всем их место, оставляя юным волшебникам на прощание свой надменный взгляд черных глаз, полный гордости и решительности. Но в особенности доставалось маглорожденным детям, то бишь «грязнокровкам», как их было принято называть в обществе аристократов. Вместе со своей Слизеринской «шайкой», в состав которой вошли старший Лестрейндж, Малфой, Роули, Эйвери, Крауч и Розье, они держали в страхе не только собственных однокурсников, но и всю школу. Сама по себе Беллатриса была красивой девушкой, что с каждым годом становилась всё краше и краше. Чуть ли не ежедневно густые локоны шоколадного оттенка, вьющиеся во все стороны, старательно собирались в незамысловатую прическу, густые брови постоянно пританцовывали, в точности повторяя эмоции Блэк, которые та не стремилась скрывать за хладнокровностью, присущей всем чистокровным волшебникам, чего не скажешь о Нарциссе и Андромеде. По характеру младшие сестры Беллы были немного схожи, а внешность — совершенно различная. Белоснежное кукольное лицо Андромеды обрамляли такого же шоколадного оттенка волосы, что и у старшей сестры, а Нарциссы — чуть ли не белые, отдающие в свете солнца серебром. Одевались девочки по последней моде: бархатные платья, корсеты, воротнички, усеянными сотней бриллиантовых камней, шляпки — родители ни в чем им не отказывали. Младшие сестры тоже обучались в Хогвартсе на Слизерине, что не станет ни для кого удивительным фактом. Андромеда перешла на четвертый курс, а Нарцисса — на третий. Девочки показывали отличные успехи в учёбе, за что часто получали похвалу и от учителей, и от родителей. Для каждой из них было уготовлено идеальное будущее, о котором все маленькие девочки мечтают перед сном, углубляясь в миры, полные фантазий и едва ли исполнимых желаний — помолвка с чистокровным волшебником, возможное место будущей работы в Министерстве, прекраснейший особняк с кучей просторных комнат и, естественно, несметные богатства за плечами. Полностью отстранившись от сего мира, Касси не заметила приближающуюся к ней старшую сестру. Недавно вставшая с кровати Беллатриса выглядела не менее обворожительно, что и среди белого дня: неуложенные кудрявые локоны, хоть и походили на птичье гнездо, но эта нелепость терялась, стоило только взглянуть на лицо девушки. Худощавыми пальцами она протерла глаза и остановилась, облокотившись о лестницу, скрещивая руки на груди. Старшая Блэк встретилась взглядами с младшей сестрой и фыркнула. — И чего тебе не спится в такую рань, Касси? — Беллатриса медленно отстранилась от стенки и прошла мимо девочки, останавливаясь напротив входа в кладовую. — На твоём месте я бы до сих пор нежилась в приятной кровати, а не шаталась по дому в поисках приключений. — Я ждала письмо от Рабастана, — смутилась младшая Блэк. На её белоснежных щеках появился красный румянец, отчего той пришлось закрыть лицо небольшими ладошками. — Он очень ждёт нашей встречи. На это Беллатриса ничего не ответила, лишь только еле заметно подняла уголок губ. Она прекрасно знала о дружбе своей младшей сестры с братом Рудольфуса Лестрейнджа, но не придавала этому особого значения, чего не скажешь о родителях девочек, смотря на эту «дружбу» иначе. Изредка, во время обеденного перерыва, за столом поднималась не особо приятная тема для сестёр — речь шла о помолвке. Брак по расчёту им был не просто противен, а ужасен. Нет, вы можете себе представить, какого это — жить с человеком плечом к плечу, к которому не питаешь никаких чувств, кроме, быть может, уважения или наоборот отвращения? Из всех сестёр будущей помолвкой с чистокровным волшебником была заинтересована лишь Нарцисса. Юная волшебница выросла на романах о прекрасных принцах и чистой любви, каждую ночь, перед тем как заснуть, мечтая о собственном доблестном рыцаре, готовым ради неё на всё. Старшие сестры этого совершенно не понимали. Однажды, между матерью и Андромедой возникла крупная ссора на тему брака, после чего последняя поклялась, что выйдет замуж за магла. Назвав свою дочь «предательницей крови», Друэлла не разговаривала с ней более шести месяцев, пока Андромеда не извинилась, но брать свои слова обратно она не стала, усугубляя свои взаимоотношения с остальными членами семьи. Беллатриса была крайне удивлена поведением сестры, продолжая держаться от неё на небольшом расстоянии, изредка перекидываясь с ней парой дежурных фраз. Саму девушку помолвка волновала в самую последнюю очередь, хоть и объявить будущего супруга родители должны ей на это Рождество.***
Лондон, 1 сентября 1969 год В первый осенний день на вокзале Кингс-Кросс, расположенному в центральной части Лондона, столпилось немалое количество народу. Причиной этому, конечно же, стало начало учебного года — большинство приехало проводить своих детей в различные учебные заведения, находящиеся вдали от родного дома. Сквозь толпу пробиралась необычная семья, состоящая из шести человек: родители с четырьмя девочками разных возрастов. Глава сего семейства, Сигнус Блэк, пренебрежительно оглядывался по сторонам, словно ему было неприятно находиться в обществе людей. Сам мужчина был высокого роста, с коротко стриженными каштановыми волосами, бледной кожей и густыми бровями, которые то и дело поднимались то ли от недоумения, то ли от удивления. Из одежды, под плотной и дорогостоящей мантии, можно было приметить идеально отглаженную белоснежную рубашку, воротник которой был накрахмален, тёмные брюки легли точно по фигуре мужчины, явно сшитые по его заказу, а лакированные туфли блестели в лучах солнца. «Аристократская знать подъехала...», — так перешептывались за его спиной люди, вызывая у старшего Блэка гордую улыбку. Рядом с ним, держась за локоть супруга, шла худощавая женщина ростом чуть пониже Сигнуса. На ней красовалось чёрное платье, облегающее верх и струящееся к низу. Своей грациозной походкой, точно кошка, незаметно подкрадывающаяся к добыче, она привлекала внимание проходивших мужчин. Завидев обручальное кольцо на левой ладони, они тотчас расстроенно опускали головы и проходили мимо. Друэлла Блэк, урожденная Розье, славилась необычайной красотой в своем кругу. Ни одно светское мероприятие не начиналось без комплиментов, адресованных женщине. Лицом она была похожа на супруга: те же карие глаза и белоснежная кожа, изредка на впалых щеках можно было увидеть румянец — волосы, правда, имели пшеничный оттенок. Сигнус не просто гордился, что ему досталась такая женщина — он был по-настоящему влюблен в неё. Такому уважению в глазах, которыми он смотрел на Друэллу, позавидовала бы любая супруга чистокровного волшебника. Младшая Блэк, десятилетняя Кассиопея, была точной копией своей матери. Сегодня её локоны пшеничного оттенка были заплетены в косы, смиренно лежащие на плечах девочки. На голове красовалась небольшая серая шляпка, а сама Блэк была одета в белую блузку и юбку такого же оттенка, что и головной убор. Заинтересованный взгляд Касси блуждал от одного человека к другому. Все они торопились, не замечая странную семью, везущих за собой необыкновенный багаж вещей: чемоданы, клетки с совами, книги о магии, плотно запечатанные от людских глаз. — Мы опаздываем, — мужской стальной голос отдался эхом в ушах сестёр. Сигнус, поглядывая на часы, которые показывали 10:45, ускорил шаг, подзывая за собой девочек. — Нужно поторопиться, если вы не желаете добираться до школы самостоятельно. Совсем скоро семейство Блэков подошло к колонне, придерживающей крышу между 9-ой и 10-ой платформами. Родители, уже привыкшие проходить сквозь портал, не испытывали никаких эмоций, чего не скажешь об их дочерях. Каждое перемещение на платформу 9¾ сопровождалось улыбками и радостными перешептываниями. Попав, словно в другой мир, Касси очутилась на просторной площадке, на которой с разных сторон раздавалось множество голосов и визгов. Поезд загудел, оповещая юных волшебников о скором отбытии в Хогвартс. Кто-то резко дотронулся до плеча Кассиопеи, отчего та взвизгнула и поспешила отпрыгнуть в сторону, вызывая у старших сестёр улыбку. Обернувшись, девочка сама начала улыбаться: перед ней стоял Рабастан Лестрейндж, лучший друг, письма которого она получала чуть ли не ежедневно в течение трёх летних месяцев. Взъерошенные локоны шоколадного оттенка торчали во все стороны, на таком же бледном лице, что и у девочки, заиграла ухмылка, а карие глаза возбужденно перескакивали от Беллатрисы к Кассиопее. Мальчик хотел было подойти к давней подруге, но рядом с ним вырос высокий парень, внешне очень похожий на него, и остановил, кладя тяжелую ладонь на плечо. Его взгляд остановился на лице Беллатрисы, отчего та смущенно опустила глаза вниз и еле заметно улыбнулась. — Белла, я... — Приветствую вас, Сигнус и Друэлла, — за спинами мальчишек раздался радостный, но в то же время сдержанный мужской баритон, не давший договорить Рудольфусу. — И ваших дочерей, естественно. Черноглазый мужчина обошёл своих детей и остановился напротив четы Блэков. Он с нежностью взял правую ладонь Друэллы и поцеловал её в знак приветствия. Отстранившись, Роберт пожал старому знакомому руку, слегка похлопав свободной ладонью по спине Сигнуса. Мужчина лучезарно улыбнулся, подзывая к себе детей. — Давно не виделись, старина, — теперь и Сигнус Блэк, вечно хмурый мужчина, расплылся в лучезарной улыбке, которую тут же поспешил скрыть. Он пожал руки братьям и вновь повернулся к Роберту Лестрейнджу. — А где же твоя супруга, Стелла? — Ох, моя дорогая немного прихворала и решила остаться сегодня в кровати, — мужчина тяжело вздохнул. — Но ваше предложение для нас до сих пор в силе, если понимаете, о чём я. — Надеемся на скорейшее выздоровление Стеллы, — искренне произнесла Друэлла, ухватываясь за локоть супруга. Она ласково оглядела своих дочерей и улыбнулась. — Мы с нетерпением ждём вашего визита. — Верно, — Сигнус посмотрел на часы и ахнул — стрелки показывали ровно 10:55. — Полагаю, нашим детям стоит поторопиться, время поджимает. — Мерлинова борода, я совсем позабыл о времени! — Роберт задумчиво почесал затылок, поглядывая на карманные часы, доставшиеся от матери по наследству, и подошел к сыновьям. — Рудольфус, обойдитесь с вашими с Беллатрисой друзьями в этом учебном году без особых приключений, пожалуйста! — Да, отец, мы постараемся, — старший сын еле заметно подмигнул Белле, отчего той пришлось подавить смешок, и крепко обнял отца и младшего брата. — Басти, ты тоже не натвори глупостей, пока меня не будет дома. — Глупости? И без тебя? — Рабастан отрицательно покачал головой, скрещивая руки на груди. — Прости, братец, это почти невозможно. — Вот и славно, — Руди усмехнулся и крепко обнял младшего брата. Он медленно прислонился к самому его уху и зашептал. — Веди себя прилично с маленькой мисс Блэк, она не должна догадаться сам знаешь, о чём. — Естественно, — Басти подмигнул Рудольфусу, отстраняясь от парня. — Я планирую сообщить ей об этом только через несколько лет. Братья засмеялись и разошлись по разные стороны, наблюдая за прощанием дочерей Блэк с родителями. Они поочередно получали слова напутствия, крепко обнимались, иногда пророняя слёзы и обещали писать письма. — Мы так и не поздоровались, — горячее дыхание возле шеи, обожгло девочку. Кассиопея медленно обернулась и увидела ухмыляющееся лицо Рабастана. Девочка закатила глаза, но всё же обняла друга, забывая о рамках приличия. Благо, никто из взрослых этого не заметил. — На следующий год и мы поедем в Хогвартс... — Я с нетерпением жду этого момента, — прошептала девочка, завороженно наблюдая за сестрами и Рудольфусом, заходящими в вагон гигантского Хогвартс-экспресса. Раздался последний гудок. — Что случилось с твоей мамой? — Не особо важно, — буркнул себе под нос младший Лестрейндж. — На какой факультет ты бы хотела поступить? — Опять переводишь тему, — Кассиопея вновь закатила глаза. Девочка давно привыкла к перепадам настроения друга, но продолжать тему семьи ей и самой не хотелось. — Слизерин, конечно! Не задавай глупых вопросов, Басти. — А если попадёшь на Гриффиндор? — Рабастан хитро прищурился и подошёл к своей собеседнице поближе. — Спрыгну с ближайшего моста или переведусь в Дурмстранг, — гордо произнесла Кассиопея. От её вида мальчишка покраснел и засмеялся. — Ты чего? — Ты такая смешная, — и вдруг его лицо снова стало серьезным. — Я не позволю тебе спрыгнуть с моста, дурочка. — Я... — Рабастан, пойдём скорее, — Кассиопея не успела договорить, сжимая от гнева кулачки. Мальчик тяжело вздохнул и с нежностью взял небольшую ладошку подруги в свою. Басти еле заметно ей подмигнул и направился к отцу, оставляя Касси наедине со своими мыслями. — Надеюсь, любезнейшие друзья, мы с вами скоро свидимся! — Мы тоже на это надеемся, Роберт, — устало произнес Сигнус. Мужчина взглянул на свою дочь и добавил. — Нужно обсудить несколько важных дел. — Да, уже стоило бы, — Роберт задумчиво посмотрел на сына, переводя взгляд на Кассиопею. Глава семейства пожал руку Сигнусу и вновь поцеловал ладонь Друэллы. — До скорой встречи! — До встречи, — ответили ему в унисон два голоса. Раздался хлопок, после которого Кассиопея развернулась к улыбающимся дочери родителям. Она медленно подошла к ним и крепко обняла. Из глаз полились слёзы, оставляя соленые дорожки на щеках. Друэлла нежно погладила дочь по голове и присела, шепча на ушко успокаивающие слова.***
А где-то там, на противоположной окраине Лондона, сидел в своей спальне мальчик со взъерошенными волосами, поглядывая на небо. Отойдя от окна, он спустился на пол, закрывая ладонями лицо, и горько всхлипнул. Мальчишка окончательно запутался в себе и своих чувствах. И сегодняшний день стал ещё одним днём-испытанием, приближающий к важному решению, которое его отец должен был принять в скором времени. И он знал, каков будет его ответ.