The Only One

Тронный Зал тонет в тишине, и она давит Тириону Ланнистеру на уши. Тонким слоем она пылит стены — какофонию алого и золотого, бережно нанесенную на широкие холсты пока Джоффри ещё был жив — тишина точит мечи Железного Трона. Время от времени, — а на самом деле, всего каждую секунду-другую — воздух разрезает, будто тот самый клинок, из которых сплавлен Трон, низкий голос Джейме. Тот едва приметно ежится под пристально-оценивающим взглядом отца, но терпеливо продолжает говорить в защиту брата. Он единственный. Тирион молча наблюдает из-за широкой спины Золотого Льва, сосредоточенно разъясняюшего особенно важную деталь, как крутятся золотые шестеренки в головах судей — вернее, в голове его отца; другие немного значат. Тот статно сидит, словно чёртова мраморная статуя, и ни одна черта, ни одна морщинка на его лице не двинулась, кажется, с начала слушания. Оценивает, думает Тирион угрюмо, планирует, чертов Ланнистер. Ты тоже Ланнистер, глухо пищит из глубин сознания неприятный тонкий голосок. Верно, фыркает он, почти вслух, но сдерживается — Джейме так старается спасти его от топора палача, стоит хотя бы уважать его усердие. Не то чтобы Тирион верил, что у него выйдет что-то дельное, но от осознания, что тот — единственный, против воли отца и Серсеи — стоит сейчас тут, и пламенно доказывает его невиновность, хотелось заткнуться навсегда и просто слушать, пока есть возможность, как говорит последний человек, стоящий на его стороне. Тирион находил невероятным то, что он тут. Между ними крошащаяся пропасть, скалистая расщелина обрывающаяся в глубины сознания, края которой осыпаются всё более с каждой секундой; но всё же он тут — в своей мерцающей, начищенной броне, закованный в бездушное золото, с белоснежным шелковым полотном на плечах, и чередой черных, как смоль, событий за спиною, тянущихся за ним из бездны до самого конца. И Тирион, столь же не Ланнистер сколь его брат Цареубийца, благодарно почти улыбается тому, что хотя бы этот один человек стоит за него. В ту ночь, когда звезды бумажными бриллиантами-пустышками сыпались с небес, когда скрипела дверь камеры и жег уши в тишине хриплый шепот Джейме, Тирион готов был поклясться что никогда доселе не был никому так сильно благодарен. Конечно, был Бронн, выбравший тогда — кажется, столетие назад — сражаться на его стороне, и был Подрик, отказавшийся выступить против него, но Джейме — Джейме не побоялся выйти безоружным против сотни рычащих львиных пастей. Для него. Когда он встадил стрелу в сердце Тайвина Ланнистера, убийство было горьким на вкус — он почти готов был сказать себе, что просто помогает Джейме, избавляясь от главного льва, скалящего на него зубы. Да только ложь это всё, и когда в подземелье брат ощетинивается и шипит, что разрубит Тириона напополам за то, чем он ему отплатил, Бес безнадежно бросает в его сторону лишь призрачное подобие шутки — много, мол, времени на это уйдет, с таким-то клинком. Но пальцы Джейме хрустят от злобы на рукоятке тренировочного меча, и гном, наконец, понимает с ужасом — он серьёзно.

***

Тирион знает Джейме достаточно долго — и достаточно хорошо — чтобы приметить, как трескается его тусклая гордость, когда его в цепях швыряют на колени перед троном Дейенерис Таргериен. Если он честен с собой, — а когда дело касается его брата, он очень не любит этого делать — ожидать от Королевы чего-то помимо желания обезглавить его брата на месте было бы непомерно самонадеянно. Даже для Джейме, даже для него. — Серсея солгала, — сердце Тириона падает ему в пятки, когда слова Цареубийцы эхом отдаются в затихшем холле, разносятся над замершей толпой северных лордов. Этот идиот, приглушенно визжит его подсознание, когда он лишь слегка сдвигается, словно пытаясь поудобнее усесться, по правую руку от Дейенерис, он только что подписал себе смертный приговор. — И она отправила тебя, — Королева чуть приподнимает брови, её тон скользит жгучим льдом, — чтобы посмеяться нам в лицо? Плохо дело, Тирион негромко выругивается себе под дых прежде чем успевает себя остановить, но негодующее мурлыканье толпы глушит его голос, в какое же дерьмо ты втянул нас, братец. Нас. Строго говоря, Джейме втянул, как то было ему свойственно, исключительно себя самого, но Тирион любил думать, что он всё-таки пока на стороне брата. Краем глаза он приметил, как едва колеблются медово-рыжие локоны Сансы, яростным взглядом буравившей Цареубийцу, который старательно отводил взгляд, словно пол Тронного Зала Винтерфелла внезапно его неистово заинтересовал. Черт бы тебя подрал, Джейме, у Тириона зачесался кулак, и внутри защекоталось чувство, что он самолично прикончит своего брата прежде чем этим займутся — ну, стоило быть с собой честным, все остальные люди в комнате. Есть же ещё Бран Старк. — Нет, — негромко ответил, наконец, Золотой Лев Ланнистера, — меня прислали — вернее, стоит сказать, я приехал не за этим. — Просвяти же нас, Цареубийца, — голос Джона Сноу резал ещё больнее и глубже, чем голос его Королевы. Конечно, Старк до мозга костей — если не по крови, то по чести — считал своим долгом свершить над Цареубийцой справедливость, за Брана — да и за всё хорошее. — Я хотел, — начал Джейме, но запнулся, словно слова не лезли из горла. Он слабо кашлянул, прочищая горло, и попробовал снова, — я хотел присоединиться к вашей армии борцов за справедливость. Твою мать, Тирион едва ли не взвыл, впиваясь ногтями себе в ладонь, дайте мне меч, я своими руками прикончу этого самоубийцу. — И почему же, скажи мне, мне не стоит, скажем, повесить тебя прямо сейчас? — Дейенерис в отвращении морщила нос, в фиолетовых глазах плясал не огонёк — пожар — злости, красивое лицо было заковано в чешую хладнокровия. Перед глазами Тириона замаячил внезапно призрак отца, будь он проклят в аду, бледной башней возвышающийся над подсудимым — тогда Тирионом, теперь Джейме. — Предпочту отсечение головы, если позволите, — колкая улыбка коснулась его губ и потонула в шуршании толпы, однако Тирион, даже на пороге того, чтобы выхвать у Джона клинок и воткнуть его брату прямо в его самодовольную физиономию, приметил, что улыбка сквозила горечью, и печалью. Он неспешно перевел взгляд на Дейенерис, и невольно вздрогнул — пламенные молнии мерцали в её глазах, и ему подумалось, что она сейчас голыми руками оторвет Цареубийце голову. По левую руку от неё, Джон Сноу недалеко ушел — кожаная перчатка уже лежала на рукоятке меча, словно он готов был в ту же минуту привести еще не вынесенный приговор в исполнение. Дождавшись, пока в зале уляжется тишина, Королева практически прошипела: — Ты закончил свои шутки? — Почти, — Джейме хватило такта выглядеть виновато, Тирион мог дать ему это, однако гениальный план брата от него ускользал — быть может потому, что плана этого и не существовало никогда, однако он предпочитал верить в брата до последнего. — В таком случае, Джейме Ланнистер, — теперь яд в голосе Королевы можно было цедить ведрами, — вы обвиняетесь в инцесте, убийстве моего отца… — …в попытке убийства моего брата… — ввернул Джон, и Дейенерис ему отрывисто кивнула. — …и сотнях смертей невинных, — челюсть Джейме видимо напряглась когда он беззвучно сжал зубы, а его брови едва замено дрогнули, но он не возразил, и не защитился, послушно дослушивая, — и приговариваетесь к смерти через обезглавливание. Вам есть что на это сказать? — У меня есть шанс защититься? — поинтересовался он, и не знай его Тирион как свои пять пальцев, и не заметил бы, как в его голосе скользнула бледная обреченность. — Если кто-то спятил настолько, что встанет на твою защиту, — громко фыркнула Арья Старк, и Джон окинул её нечитаемым взглядом — была там и укоризна, для приличия, мол, не вмешивайся, и искорка одобрения. Дейенерис удостоила это заявление коротким подверждающим кивком, и Джейме незаметно сглотнул. Вот и всё, подумалось ему, мне конец, было очень приятно жить. Ужасный кровожадный Цареубийца и его ужасные последние слова, так меня и запомнят. Что-то остроумное, может, а может просто промолчать? — Что же, — он окинул зал взглядом через плечо, — есть ли у меня волонтёр? В тяжелом, холодном воздухе повисла тишина, и Дейенерис, с едва приметной усмешкой в глазах, выжидающим взглядом смерила толпу. Разумеется, она не ждала, что кто-то поручится за Цареубийцу — да Джейме и сам уж не надеялся. Тирион с надеждой окинул зал, выискивая среди голов бледные кудри Бриенны Тарт, но её нигде не было видно. Черт подери. Джейме, замерший на месте в напряжении, которое — он только заметил — не отпускало его плеч уже час-другой, обреченно выдохнул и опустил глаза. Ну конечно, жди ещё, что кто-то встанет на защиту Цареубийцы. — Кажется, желающих нет? — почти лениво произнесла Санса, но губы изогнулись в одобрении. Дейенерис презрительно, коротко, но пристально, посмотрела на Джейме, склонившего голову, и открыла было рот, чтобы огласить вердикт. Послышался тяжелый вздох, и с тихим свистом взметнулась в воздух короткая рука. — Моя королева…