Охота на грифона

Туман между деревьями шелохнулся, и в просвете показались два бегущих силуэта — едва различимых в утреннем свете. Они были пока ещё слишком далеко, и до окон Сати не доносилось тяжёлое дыхание, грязные ругательства и увесистый топот армейских ботинок. — Стой, — безжизненный голос. И не скажешь, что он принадлежит Тео — доброму хрупкому мальчику со смазливой рожицей. Настолько хорошенькой, что он напоминал стереотипного героя аниме. — Покажи мне, где дом Сати. Огромный тигр рухнул на колени, посмотрел на палую листву. Она разлагалось, кормила пробивающиеся ростки. Глупо бояться смерти. Тигр поднял разбитую голову и мотнул ею, брызнув кровью на листья. Одноэтажное строение мягко плавало над туманом — будто нарядный игрушечный кораблик. Слова были не нужны... — Нет. Ты не умрёшь, — не сказал тигр, — мы не позволим тебе умереть. Твоя жизнь станет для нас величайшей ценностью. Ты будешь жить так долго... что перестанешь мечтать. Мы будем говорить с твоим сердцем. Мы будем кричать ему, пока ты не поймешь... что ты натворил... Тео вытер лезвие ножа об плечо зверя. Тигр не издал ни единого звука и лишь смотрел вслед мальчику, пока кровь стекала по его груди. — Они мертвы, — бросил мальчишка, не оборачиваясь, и усмешка тигра стала шире. — Твоя жертва напрасна. Зверь мягко повалился на бок, продолжая смотреть на своего убийцу. Тедди не спеша прошел по каменной тропинке, чуть пританцовывая и покачивая лохматой головой — в такт мелодии, льющейся из наушников. Мальчик спрятал нож, и его палец небрежно ткнулся в кнопку звонка. Тигр закрыл глаза. *** — Доброе утро, — юноша мило улыбнулся, и снял наушники. Сейчас он выглядел абсолютно безобидно, даже забавно. Оружие было спрятано в рюкзак, и ничто в его облике не говорило о том, что он умеет им пользоваться. — Меня зовут Теодор, очень приятно познакомится. Он низко поклонился, и в зелёных глазах заиграли смешливые огоньки. Мол, сам знаю, как это выглядят, но ничего поделаешь... Нужно соблюдать эти глупые церемонии. Вести себя по-взрослому, чтобы к тебе относились серьёзно. — Вот, держите. Мальчишка вынул бумажник из заднего кармана, и протянул неке. В нём были документы — с его фотографиями, и всеми положенными подписями и печатями. В соответствии с ними он был сыном преуспевающего бизнесмена, владевшего предприятием по разведению редких видов животных — единорогов, драконов, грифонов (неразумных, разумеется) и прочих существ. Учился во вполне приличной школе для мальчиков, занимался танцами и фехтованием. Тихо, мирно жил себе во вполне обычном, ничем не примечательном городке у самого подножия гор. Документы были поддельными, разумеется... но нужно было быть настоящим профессионалом, чтобы понять это. — Нашей семье требуется ваша помощь. *** — Да... Сати. Ваше имя мне известно. — Тедди сложил бумажник небрежно засунув его в карман, и прошел в жилище — плавной, скользящей походкой бойца. Он ожидал первого удара... но дом равнодушно впустил его в себя. Похоже, он оказался неодушевленным. Второй удар!.. Пушистые существа, напоминающие шарики из мягкой шерсти, ткнулись в ноги невидимой попискивающей волной, попытались вытеснить назад. Тео ощутил лёгкое давление и щекотку, и чуть слышно хихикнул. Как же сильно... любят её!.. Откуда-то сверху выскользнуло тёмное змеящееся существо, и с яростью вцепилось в плечо. Длинные игольчатые зубы погрузились в бледную плоть. Тедди побледнел — хотя его лицо и без того не отличалось особым румянцем. Охотник чуть пошатнулся, но продолжал идти — вслед за виляющим хвостиком девочки. В трепещущей голове дракона раскрылись алые щели глаз, и челюсти сжались чуть сильнее... На тонкой ткани майки расплывалось алое пятно. — Ух... ты. Как у вас тут уютно. Просто... какой-то домик из сказки... — Мальчик рассмеялся, скользнул сияющими глазами по нарядной гостиной. Невидимое существо, бьющееся кляксой над его плечом, плавно растворилось в воздухе. Мальчишка плавно присел рядом с некой. — Кхм. Разрешите, я сниму свою майку? Похоже, меня тяпнула какая-то тварь. Теодор потянул с себя майку, обнажая свой бледный, по мальчишески поджарый торс. Из крошечных отверстий на гладком плече сочилась алая кровь... сбегала струйкой по белому предплечью. Похоже... ничего серьёзного. — Чёрт... всегда у меня так. Не любят они меня, что ли?.. — Тео коснулся укуса — кончиками чуть подрагивающих пальцев. — Сати... Он помолчал пару секунд. — Сати, вы знаете человека по имени Флёр? *** Мальчик помолчал. Ранки на его плече затягивались прямо на глазах, и вскоре гладкое, будто фарфоровое плечо стало абсолютно целым... будто его никто и не кусал. Одним из эликсиров, струящихся сейчас по жилам мальчишки был препарат, усиливающий регенерацию. Каждый охотник получал инъекцию целого ряда веществ, перед тем, как выйти на поверхность — из спрятанных под городом подземных зданий. Тео пока что не заметил своего прокола. — Я его брат, Сати. Теодор посмотрел в глаза девочки. — Посмотрите на моё лицо. Ваши глаза вас не обманут. Охотник не врал, и Флёр действительно был одним из его братьев, для которых использовался один и тот же генный материал. Флёр... Результат неудачного евгенического эксперимента по слиянию грифона и человека. Один из его создателей оказался предателем, и выпустил его. Точнее, не выпустил, а привязал к участку леса, связав его с лесом при помощи магии (точнее с небольшим его участком, рядом с лесным озером) — так, чтобы он получал от него подпитку. Иначе тварь не прожила бы и дня. Корпорация не трогала его, хотя прекрасно знала, где он обитает. Флёр стал своего рода экспериментом, за которым было интересно наблюдать... Но теперь всё изменилось. Чудовище несколько раз покидало своё убежище — в компании этой девчонки. Слежку за ним усилили. За похождениями химеры следили несколько дней — до тех пор, пока не было решено, что эксперимент стал непредсказуемым, а потому опасным. Объект Флёр должен быть немедленно уничтожен. — Вы должны помочь нам, Сати. Братик попал в большую беду... он, можно так сказать, тяжело болен сейчас. В том состоянии, в каком он сейчас находится, Флёр представляют большую угрозу — для себя и окружающих. Если вы не поможете нам, может погибнуть множество ни в чём не повинных людей. *** Теодор расслабленно откинулся на спинку дивана — словно и забыв, что оголен по пояс. Он чувствовал себя здесь как дома. Собственно, он и собирался присвоить домик себе — после того, как пристрелит неку... Может быть, духи нападут на него ещё пару раз... но это уже вряд ли. Домовые слишком слабы, чтобы серьёзно воздействовать на реальный мир. Та тварь, что укусила его наверняка уже погибла. Разовоплотилась. — Я понимаю ваше недоверие. Сидишь в доме одна, и вдруг непонятно откуда возникает тип... и говорит, что он брат твоего тайного возлюбленного. — Юноша улыбнулся и закинул ногу на ногу, положив её щиколоткой на колено. Вынул пачку сигарет из джинсов. Встряхнул ею, и наружу высунулась белая палочка. — Я узнал о вас от семьи диких фуррей, живущих неподалёку. Ти-игры. — Резкий металлический щелчок. Тео погрузив кончик белой палочки в огонёк. Закрыл зажигалку, выпустил к потолку струйку голубоватого дыма. Судя по запаху, табак был с примесью марихуаны. — Папа, мама... шесть маленьких, пушистых тигрят. — Юноша тепло, ласково улыбнулся. — Они видели вас на поляне с волшебными цветами. Фурри сказали мне, что часто приходят туда, чтобы полюбоваться. Убийца скользнул по неке своим тёплым чуть насмешливым взглядом... из-под полуопущенных век. — Вы очень красивы, Сати. Вам нужно идти работать танцовщицей в город. Отбоя бы не было от поклонников... — Мальчик затянулся сигаретой. — Они же сказали мне, что видели, куда вы пошли. Ну что, вы всё ещё не верите мне? *** Тедди едва заметно дёрнулся, когда нека открыла окно. Рефлексы потребовали немедленно схватить её, и швырнуть об пол. Сати и не подозревал об этом, но сейчас перед ней сидел тюремщик — слегка забеспокоившийся от того, что у заключённого появилась возможность сигануть в окно. — Информацию о местонахождении? Нет, это мне ни к чему. Думаю, я уже узнал всё, что мне было нужно... — Мальчишка откинул голову на подголовник, рассыпав волосы по поблекшей оббивке. Приложил сигарету к губам. Выпустил клуб дыма, глядя в потолок. Поток холодного утреннего воздуха, полившегося из окна, заскользил по его гладкому, безволосому телу, и его маленькие соски напряглись. — Я надеялся, что у вас есть какие-нибудь способы связи. Тео посмотрел на неё. У охотника заканчивалось терпение, но внешне это не проявлялось — та же добродушная улыбка, тёплый, открытый взгляд... — Помоги нам... пожалуйста. Флёр сейчас в большой опасности. Например... он может напасть на город — в образе грифона, и тогда его попросту застрелят. Ты же думала об этом, верно?.. Расскажи мне, как ты давала ему знать... что хочешь с ним встретиться? *** — Ни с места. — Улыбающееся лицо исчезло, будто упала фарфоровая маска. Открывшееся за ней лицо не выражало не единой эмоции, глаза напоминали зелёное стекло. — Медленно отойди от окна и сядь на диван. Руки держи на виду. Таким голосом мог бы говорить мертвец, если бы ему подали поток воздуха в горло, и заставили электродами шевелиться голосовые мышцы. Он не изменил позы, и не потянулся за оружием, но говорил так, будто держал её на мушке. — Не советую делать глупости. Я один из лучших стрелков в Корпорации. Он стряхнул пепел на пол, и сел, опустив голову, так что волосы закрыли лицо. Стояла полная тишина. За окном полз медленно рассеивающийся туман, и казалось, что мальчик даже не дышит... как будто он и вправду был мертвецом, которому больше не надо притворяться. *** — Где увидела его. — Охотник плавно потянулся к рюкзаку, подтянул к себе, и принялся неторопливо шарить в нём, негромко клацая и позвякивая чем-то внутри. Будто хирург, раскладывающий инструменты рядом с хирургическим столом. Только "больной" при этом был не под наркозом, а сидел рядом — мелко дрожа, сжавшись в красивый трепещущий комок... — Что он тебе сказал. Юноша поднял лицо, и посмотрел на неё в упор — в улыбающихся глазах чуть подрагивали тёплые огоньки. Теодор вновь надел свою маску. Для чего? Поиздеваться? Или по привычке?.. Не похоже, что придется применить пытки. Не выглядит орешком. Обычная. Пусть и с милыми ушками, с кавайным хвостом... Но их можно отрезать. — Будет очень больно, Сати. — Бледные губы изогнулись в улыбке. — Лучше говори. *** Отлично. Пора переходить ко второй части плана. Скорей всего, между ней и химерой есть какая-то связь. Теперь, всё, что требуется — это ждать. Ждать, когда он прилетит за ней. А для этого требуется, чтобы она никуда не уходила из домика. Чтобы не проворонить его... Пыточные инструменты остались в рюкзаке, так и не появившись на свет. — Да я просто разыгрываю тебя!.. — мальчишка звонко рассмеялся, откинулся назад, и разом скинул несколько десятков лет. — Я никогда ещё никого не пытал! И не собираюсь! Тьфу, мерзость какая! Не, это не моя прерогатива. Я только похищаю! Или убиваю. Он вскочил на ноги, быстрый, ловкий — будто прутик в руках ребёнка. В беззаботных руках смешливого карапуза, безжалостно срубающего верхушки одуванчиков. Всё это было... просто игрой. Кровавой игрой мальчишки, не знающего других игр. Тео выглянул в окно, любуясь чуть дрожащим свежим пейзажем. Серое утро медленно проползало мимо опушки — огромное, безразмерное тело. Древний бездушный бог, старый усталый змей. Он полз всё медленное, и постепенно укладывался на брюхо, растворяясь в наступившем дне. Убийца повернулся к девчонке, и лукаво ей улыбнулся — блестя весёлыми, чуточку безумными глазами — сквозь тёмные пряди растрёпанных волос. — Я решил не убивать тебя. Ноооо... взамен ты окажешь мне небольшую услугу. Женскую! — недвусмысленный взгляд мальчика неторопливо скользнул по её фигурке. — Ты... понимаешь, что я имею ввиду? *** Теплые зеленые камешки посмотрели на девочку с интересом. Тео продолжал улыбаться, и его заостренное личико выглядело так очаровательно, как только может выглядеть пушистый кавайный зверек... убитый в тот момент, когда он улыбался. Очень храбрая или невероятно глупая. Он пообещал жизнь, а она отворачивается, будто ей это и не интересно вовсе. Разумеется, Тео в любом случае не оставил бы её в живых... но ей-то откуда было об этом знать?.. Теодор еще раз оглядел её. Она была слишком миниатюрной, и больше напоминала ребенка, чем взрослую женщину... Мда. Он несколько иначе представлял свой первый раз. Но при этом... она была очень милой. Просто невероятно милой. Будто ожившая кавайная нека. Крошечная, мягкая и хрупкая, будто фея из полевого цветка. Чистая и простая — будто слезинка... И тем приятнее будет её трахнуть. Поиметь... медленно разрывая на куски. — Са... — ласково начал паренек, стоя у открытого окна, и через мгновение холодные губы зашевелились у тёплого ушка. — Сати, милая Сати. Длинные пальцы с острыми ногтям, будто вырезанные из кости, плавно коснулись её плеча. Он намеревался разорвать платье, но острые когти чуть укололи его... и остановились. Парень плавно засунул другую руку в карман, и вынул из него... Пустоту. Длинные хищные пальцы висели над плечом девочки. Мальчик, не меняясь в лице, поднес руку с пустотой к уху, будто держал в ней мобильник. Тео выглядел загипнотизированным. Или сумасшедшим... Охотник сделал такое движение рукой, будто отбрасывает "трубку" на пол, и движение это было настолько естественным, что Сати почудилось бряканье коробочки об выцветший ковер. Твердые ногти соскользнули с плеча. Парень раскрыл рюкзак, вынул огромный револьвер, вытряхнул патроны на пол, и принялся перезаряжать его. Сати не могла этого знать, но мальчишка заряжал в заряды, содержащие жидкостный наполнитель — эликсир, направленный на разъединение грифона и человека. Вызывающий отторжение тканей этих существ. Патроны создал тот, кто отлично разбирался в физиологии Флёра. Тот, кто знал все его уязвимые места... Их сделал его отец. Теодор встал, схватил неку стальными пальцами за запястье (чуть позже на нём проступили синяки), и быстро потащил её к выходу. Его лицо снова стало непроницаемым. — Открой дверь, и спокойно выйди наружу. Веди себя естественно... Тео выпустил её руку, и чуть шевельнул стволом монструозного оружия. *** Прошло несколько долгих минут. Туман плавно опускался на землю, скатывался росой по свежей траве. Тёплый, ласковый день терпеливо пробивалось сквозь утреннею хмарь. Между облаками показалось Солнце — бодрое, яркое, отлично выспавшееся за долгую ночь. Между туч скользнули длинные тёплые золотистые лучи — бережно спуская в себе крошечную крылатую точку... Нека заметила его, и в глазах охотника, не отрывающего от неё цепкого взгляда, — вспыхнули яркие безумные огоньки. — Не дёргайся, Сати. Веди себя.... естественно... Крылатый силуэт Флёра отчётливо виднелся на фоне ярко-голубого купола. Он вновь был одет в свои тёмные джинсы и белую рубашку — легко трепещущую на стройной фигурке. Золотистые глаза равнодушно оглядывали жилые дома. Нужно спустится, и вытрясти душу из нескольких местных жителей. Рано или поздно один из них расскажет что-нибудь о Корпорации. Грубо, но эффективно. Тем более, торопится особенно некуда. Шаманка не назвала никаких сроков... — Са?.. Сати?.. — Флёр вздрогнул. Возле шоколадного игрушечного домика стояла... его нека. Стояла и смотрела на него... Ждала его! — Сати?!. До девчонки донесся ликующий птичий крик. Полёт Флёра прервался, и он завис в воздухе. Странная миссия вылетела из его лохматой каштановой головы. Какая-то Корпорация... какие-то там лаборатории, какая-то глупая лиса. Вся это чушь вылетела из его памяти. Главная цель поисков стояла внизу, и ничего в этом мире не было важнее. Он нашёл её... а она нашла его. Всё остальное... лишь бред. И глупые игры... Крылатый юноша начал снижаться. Теодорос напружинился, приготовившись выскочить наружу. Безумные дрожащие глаза широко раскрыты. На фарфоровом личике блуждала радостная улыбка. Он дрожал... Дрожал всё сильнее... — Только сделай что-нибудь не так... и я тут же пристрелю тебя. На месте!.. — хрипло прошептал охотник. Облизнул пересохшие губы. — Не делай... глупостей... не делай глупостей, ты поняла меня?.. Кивни, если поняла меня!.. Он дрожал всё сильнее. Полуобнажённая фигурка заблестела от обильно выступившего пота. Сейчас он вызывал не только страх... но и жалость. Он боялся. Отчаянно боялся Флёра... Что они сделали с тобой, братик? Тео прокусил губу, и с улыбающийся маски упала алая бусина. По фарфоровым щекам текли слёзы... ЧТО ОНИ СДЕЛАЛИ С ТОБОЙ?! Флёр подлетел так близко, что теперь мог услышать её крик. Но револьвер был направлен прямо ей в голову — в упор. Огромное чёрное дуло плясало в воздухе. *** Наивная, кто будет тратить на тебя драгоценные патроны. Залитая в них эссенция слишком дорога, чтобы тратить их на милую неку. Кошку можно убить одной оплеухой. Но... Её отчаянный крик, её любовь — опалили бледную кожу... огненным океаном ревности, и Тео выстрелил в неё. Выстрелил в неё почти в упор!.. Но — уже падая на пол... теряя сознание от страха... Страх-любовь! Пороховые газы толкнули Са в спинку, обдавая жалящими искрами. Ослепительная вспышка! Взлетели алые брызги... Страх-любовь!.. Сати упала на землю, и по ушам прокатился пронзительный птичий вскрик. Отчаянный человеческий вопль... — Нет!!!... САТИ!!!!... Огромная пуля рванула правое плечико, развернув лёгкое тельце, но не впилась в него, а прокатилась вскользь — оставив жутковатое, но не опасное ранение... Ещё никогда она в своей короткой жизни не испытывала такую сильную боль. РЕВНОСТЬ!!!! Флёр рухнул на землю, покатившись кубарем, ломая пушистые крылья. Вскочил, побежал к своей неке (к своей ли? Бросил, не защитил), теряя пушистые каштановые крылья. Между крошечными пальцами неки, зажавшими рану, заструились быстрые алые струйки. Страх-любовь!.. Частые удары узких пушистых ступней, прыжок!.. Флёр перемахнул через заборчик, и упал перед ней на колени. Сати лежала на дорожке, выложенной из поросших мхом камней, и вокруг её плечика расплывалась лужица крови... Охотник свернулся в клубочек. Полуголое тело тряслось, будто на оголенном проводе. Зелёные глаза закатывались... Тедди не боится смерти. Не боится врагов. Злые люди вырезали у Тедди любовь... — Са!!!.. Флёр прижал неку к себе, быстро оглядел — ЖИВА! — и прижал пальцы к ране. Узкая кисть руки налилась золотистым теплом, просвечиваясь почти насквозь, как воск горящей свечи. Вырывающаяся толчками кровь быстро останавливается. Боль уходит... Страх-любовь!.. Охотник вскакивает, хватает револьвер. Из его носика течёт кровь. Его бросает на стены... Страх-любовь! СТРАХ-ЛЮБОВЬ!.. Тяжелый револьвер глухо стукнулся об пол, и Тео вырвало, едва не вывернув наизнанку. Убил всех... всех, кого любил. Всех, кто любил его... Лишь братик остался. Братик. Дурацкая летучка Флёр... РРРЕВ!!!НОСТЬ!!!! Кровь почти не сочится между светящихся пальцев. Грифон прижимает неку к своему теплому телу. Согревает её, обнимая крыльями — будто птица, прячущая птенца. — Не бойся, маленькая. Не бойся. Всё хорошо. Хорошо... Мы сейчас улетим... улетим отсюда... Извивающееся, блестящее от пота тельце, падет на пол в гостиной — и почти разбивается от боли, будто фарфоровая кукла. Личико гримасничает под прилипшими спутанными прядями. Охотник собирается с силами, и трясущие руки вынимают принадлежности для инъекции. Судорожными движениями перетягивает белое предплечье эластичным жгутом. Страх-любовь... Флёр бережно берет девочку на руки. Поворачивает к дому спиной, коротко разбегается, подпрыгивает, громко хлопнув крыльями, и они резко взлетают вверх... Сердца бьются друг в друга. Это ближе чем секс — сближение на краю гибели, безумный страх потерять... ОБРЕТЁННОЕ. МОЁ. Тео делает несколько инъекций одноразовыми шприцами, надевает свой пидорский свитерок, натягивает дурацкие очки-консервы на смешливые тёмно-зелёные глаза. Не торопясь, выходит в прихожую, покачивая головой в такт музыке. Изящно изогнувшись, подбирает револьвер и танцующей походкой выходит из дома. Теперь это будет его домик. Корпорация подделает все необходимые документы, комар носа не подточит. На личико падет солнечный свет, и мальчишка кривит окровавленные губки. Всё медленней бьется холодное отравленное сердечко: страх-любовь! Страх-любовь! Страх-любовь! Страх-любовь!.. Теодорос закидывает пластинку жвачки в рот, и поднимает свое огромное оружие — легко держа его на весу. Небрежно прицеливается в удаляющиеся фигурки. Вспышка! Грохот!.. Рука бьет по револьверу, будто в ковбойских фильмах. Жужжащие осы вырывают облачка перьев из мягких крыльев. Химера падает вниз, но тут же выправляет полёт. — Банг! БАНГ!.. Смерть пролетает мимо головы Флёра — выдрав пушистый клок из шапки волос. Другая скользит по ноге. Брызги светящейся крови!.. Тео усмехается, перемалывая острыми зубками пластинку жвачки — со вкусом его крови, и стреляет ещё раз. Мимо... Остался один патрон. Всё, хватит баловаться... Охотник преклоняет колено, крепко держит револьвер обеими руками — и целится в крылатую фигурку, — плавно исчезающую между пятнами ярких лучей. Весь мир для него окрашивается красным. Каждая травинка, облака и даже ненавистное солнце — подрагивают от его жажды. — Не бойся, Са. — Флёр попытался ободряюще улыбнуться, крепко сжимая её в объятьях. Тонкая шелковистая кожа делится с ней теплом и золотистым сиянием, вливая в неё силы. От её раны не осталось даже шрамика... — Всё уже позади. Нека почувствовала сотрясший Флёра удар — охотнику удалось подстрелить его в крыло. Солнце пару раз крутанулось вокруг, в лица бросилась радостно-зеленая трава. Флёр несколько раз судорожно взмахнул крылом, и ему удалось смягчить падение, принять удар на себя. Охотник сплюнул жвачку, и не спеша пошел к ним. С такого расстояния трудно рассмотреть детали, но было понятно, что мальчик отбросил револьвер, и вынул блеснувший кусочек стали. Поиграл им в воздухе, подняв над лохматой головой. Вколотые эликсиры превращали его в чудовище. Забирали страх-любовь. Он ещё поплатится за это чуть позже, но сейчас... сейчас он чувствует себя на небесах. Мир сам несёт его вперёд, даже мышцы напрягать не надо. Нелепые очки охотника ярко светились, как два ярких фонарика, отражая жаркий огненный свет. Флёр помог неке подняться, и ласково ей улыбнулся. Кровь, стекающая из раны на бедре Флёра, почти остановилась, но вместе с ней вытекли и последние капли магии. Перебитое крыло — бессильно свисало за узкой спиной... — Подожди меня здесь, Са. — Грифон знает, что она всё равно не уйдет, не убежит — даже если будет её умолять. — Я сейчас... быстренько разберусь с ним, и сразу же вернусь. Хорошо? Флёр обнимает её — своими длинными сильными руками, прижимается мягкими губами к забрызганной алым щеке. К губам... к маленькому умному лобику... И снова — к маленьким ярким губкам. К уголкам губ. Трудно оторваться... Даже если ты химера. Магическим образом созданная дрянь — балдеющая от пьянящей тебя магии. Забывающая, что было вчера. Полчаса назад... Полёт в вихре пьяных иллюзий. — Не бойся, маленькая. Это... всего лишь человек. Химера отстранила от себя девчонку, и крылатое чудовище пошло навстречу к убийце. Теодорос слегка пошатывался, кровь бежала из белого носика, пачкала тонкий полосатый свитер — туго обтягивающего ребристый торс. Похоже, на него негативно влиял солнечный свет. Нож блеснул в воздухе, переворачиваясь сверкающим осколком, возвращаясь в подкинувшую руку. Флёр попытался выдвинуть когти, но ногти лишь заострились и отвердели, отказываясь превращаться в иглы. — Ну и ладно. Так обойдемся... Не страшно... Противники медленно сходились на ярко-зеленой лужайке. Где-то вдали виднелись дома. Нужно было лететь к лесу, а потом прятаться в его кронах, закрыв обоих магией. А он сдуру рванул не туда, а теперь еще и магия иссякла... Охотник высунул окровавленный язычок, и тихо рассмеялся — показывая белые острые зубки. — Доброе утро, братик. — Ледяные глаза прятались за пёстрыми бликующими стеклами. Страх-любовь. Страх-любовь. Страх... любовь... Флёр улыбнулся в ответ. Сходящиеся юноши были очень похожи — будто два брата-близнеца. Как две половинки одного и того же человека. Кто разделил этого человека на части? Зачем?.. Тедди не страшно. Злые люди вырезали страх, спрятали в сердце. Страх-любовь, каштановая птица похоть — бьются холодным комочком в белокожем теле. Выворачивают его наизнанку. Тео боится тех, кого любит. Ненавидит тех, кого хочет... Ослепительно вспыхнули золотые глаза. Грифон раскрыл рот в яростном вопле, но вместо него — раздался птичий, пронзительный сдирающий кожу крик. *** Они стояли, обнявшись. Прозрачное железо воздуха разжало тиски, плавно сдвинулось, размягчаясь теплым ласковым ветерком, соскальзывая назад, вдоль тихо шуршащих крыльев, невидимыми цепями и колодками падая с высокого крылатого силуэта. Крик медленно затихал, дрожа в колышущихся травинках, в бесчисленных слезинках росы. Солнце ласково высушило их, и они продолжали стоять, обнявшись... Несколько долгих минут... — Сати... где она? — тихо спросил Флёр. — Она здесь, — прошептал ветер. — Здесь, рядом с тобой. — Хорошо... Грифон погладил темные прохладные пряди брата, и охотник, всхлипнув прижал плотнее холодную голову к его плечу. За треснувшим стеклышком нелепых очков смежились веки, роняя слезу... — Не плачь, То. Здоровое крыло химеры расправилось, и Флёр, ласково прижимая к себе плачущего мальчика, укрыл крылом, утешая... Пылинки цветка, едва ощутимые, хрупкие частички любви, мягко плыли над мягкими волнами травы, гасли один за другим, и до вцепившихся в друг друга врагов не долетела ни одна из них... Тишина природы - отступала, съеживаясь, под давлением звенящей, тяжелой тишины молчащих людей. Солнце закрыла огромная тень. Над Сати, чуть побледневшей от потери крови, растрепанной и диковатой — будто лесной цветочек в маленьких пальчиках, возвышалась живая дышащая скала. Огромный, поглощённый лесом валун — сердце леса, сбросившее с себя его плоть... Хозяин Флёра выбрался наружу. Из цветка вылетел последний огонёк, и рука гиганта — с длинными пальцами и звериными когтями, плавно опустилась. Это был очень высокий человек со смуглой, золотистой-красной кожей и большими тяжелыми рогами, напоминающими оленьи. Массивная атлетическая фигура покрыта тончайшей вязью татуировок — со странными растительными мотивами... Несколько долгих секунд хозяин Флёра смотрел на застывших противников, и тяжелая, гладко выбритая голова резко повернулась к девочке — будто танковая башня. Тяжело мотнулась тяжелая черная коса — с вплетенными в нее алыми лентами. Гигант шагнул к девочке, встав к ней почти вплотную, крылья тонкого носа раздувались от гнева. Он был обнажен, на теле сами собой плавно развевались ожерелья, украшения из осенних листьев, золота и драгоценных камней. Могучие мышцы блестели, покрытее чем-то, напоминающее масло, от его запаха кружилась голова. Обжигающе горячая ладонь легла на тонкое красивое плечико, и его лицо — по-женски красивое, с высокими скулами, чувственными губами, тонким породистым носом и большими светящимися глазами, опустилась к личику неки. Пьянящее дыхание монстра шевелило нежные пушинки на кошачьих ушках... — Кто дал тебе этот цветок? — от негромкого, густого голоса земля вибрировала под ножками Сати. Бешеные глаза плавно меняли цвет от красного к золотому. — Кто... посмел влезть в мои дела? Флёр мягко поднял его — так, будто Теодор ничего не весил. Из-под ногтей, погрузившихся в бледный торс, стекали струйки крови. Отчетливо трещали кости. Тео жалобно закричал, выгибаясь дрожащей дугой в руках крылатого... Его раны сейчас почти мгновенно затягивались, но это сейчас мало его успокаивало. Тео дрожал от ужаса. Эликсиры не помогали... Одержимый швырнул его, и охотник покатился по траве — с такой скоростью, будто его бросили из осадной пращи. Казалось, что после такого в неё нём не должно будет остаться ни единой целой кости... Сати увидела катящегося по траве мальчика, и длинный палец со звериным ногтем мягко ткнулся в её подбородок, приподнимая его. — Отвечай. Губы чудовища почти касались её лица, и его дыхание действовало на неё, как дурманящие ароматы — с той самой поляны, где Флёр изнасиловал Каэнара. Грифон упал на колени, тяжело дыша, дрожа от боли. Ухватился за рукоять ножа, торчащего из живота, и медленно потянул из себя. На траву хлынул поток алой крови, и до Сати донесся оглушающий грифоний рев, будто Флёр был сейчас в образе чудовища, а не хрупкого, стройного юноши. Сжавшийся в клубочек Тео медленно приподнялся и сел, стаскивая разбитые очки с окровавленного личика... Окровавленный нож упал в красную траву. Грифон не торопясь подошёл к мальчику, сжимая медленно стягивающуюся рану на животе. Перебитое крыло почти срослось. Тео попытался вскочить на ноги, и через мгновение мощный удар ногой подкинул, перевернув в воздухе, и мальчик вновь покатился по траве. Из пальцев Флёра выдвинулись длинные спицы когтей. Он сделал шаг к сжавшемуся, хрипящему подростку, намереваясь добить его. Застыл на месте, чуть шевеля ушками... Резко повернул голову, и золотистые глаза округлились от удивления. — Хозяин?.. Тео вновь — упрямо встал на ноги, и покачиваясь, направился к лесу, прижимая руку к сломанным рёбрам. Задание провалено, но он... должен выжить. *** Страшный удар сотряс землю, и Флёр едва не упал на колени. Прижал ушки к голове. Домик Сати, кажущийся отсюда игрушкой, отозвался звоном разбитых стекол. Что? Землетрясение?.. Юноша отнял руку от раны. Ещё раз поглядел на широкую спину. За ней плавно развевалось подобие легкого плаща — из ничем не скрепленной друг с другом, парящей в воздухе золотисто-алой листвы. — Помоги же ей! Чего ты ждёшь?.. Флёр удивленно оглянулся, дернул косматым ушком. — Кто это? Кто говорит?.. — Ветер. — Что за чушь... БООООММММ! Ещё один удар сотряс землю... На этот раз — гораздо сильнее. Будто огромный великан приближался — делая медлительные, размеренные шаги. Химера повернулся к лесу, и поморщился — с хрустом расправляя крыло. Охотник в очередной раз плюхнулся в бурую листву, и теперь копошился в ней, возил по листьям залитым кровью личиком, и пытался встать. Флёр оскалился. Из груди вырвался злобный смешок. — Куда это ты собрался, братик? Яростный порыв ветра разметал каштановую гриву, распахнув лёгкую рубашку, едва не сбил с ног... — Что с тобой, Флёр? Ты же обещал, что будешь защищать!.. — Я Пирр! — прорычал юноша. Зашипел, выставляя когти. — Прочь из моей головы! — Ты сказал ей... чтобы она не боялась!.. — Замолчи. Флёр упал на дрожащую, сотрясающуюся землю. Стиснул голову руками — запустив длинные пальцы в каштановую гриву... — Говорил, что любишь. — ПРРРОЧЬ!!! — извивающаяся фигурка начала покрываться перьями. Подвижное краснокожее лицо стало почти человеческим. Дух коснулся сияющей преграды. Медленно обошёл вокруг нимфы, почти не касаясь травы — тяжелыми, медными ступнями. Золотистые переливающиеся глаза избегали взгляда нимфы, он смотрел во вновь посветлевшее небо. На вздрагивающий тяжко лес. — Как я могу... оставить его? — в тяжелом, вибрирующем голосе чувствовалось... сожаление? — Тебе ли не знать этого, светлая? Флёр исчезнет, если я покину его. Он умер... когда мы проникли в него. Татуировки шевелились на лоснящемся теле, будто живые. Сбивали с толку. Чудовище плавно ходило вокруг нимфы и маленькой неки — сжавшейся у живого облака благоухающего платья. — Он одержимый, светлая. Ты знаешь правила игры. Теперь лишь шаманка и лес могут решать его судьбу. Не я, жалкий никчемный дух... Рогатая голова наклонилась. Большие глаза вспыхнули, наполняясь кровью... Впились в Сати. — Не верь ей... девочка. Древняя решила, должно быть, поиграть с тобой. Или сошла с ума... Ей не прервать игру. Многие столетия проводится Дикая Охота, и светлые не вмешиваются, не мешают нам... БОООООМММММ!!! — Тебе знаком принцип меньшего зла? — красивые губы шевелились, проникая шёпотом в кошачьи ушки — и его слова будто звучали в головке неки. — Светлый никогда не допустит, чтобы причиняли зло — невинным... Весь мир плавно приближался к Сати, и она не сразу поняла, что мироздание движется не полностью, а лишь одной своей частью — настолько ЭТО было большим. Оно заполняло собой весь обзор, надвигалось медленными, неторопливыми шагами. Воздух наполнился стонами и воплями тысяч людей. Лесной дух простёр мощную руку к приближающемуся титану. — Знакомься, девочка. Это Гринворт. Исполинская фигура сделала шаг, и Сати увидела, из чего он состоит. Кожи не было, а мышцы ему заменяли бесчисленные тела обнаженных людей — плотно прижимающихся друг к другу. Похоже, для постройки ЭТОГО действительно использовали весь Гриноворт. Позади них с травы медленно поднимался могучий зверь — чудовищный и прекрасный. Птица и зверь, слившиеся вместе. Похоже, Пирр победил... Ещё шаг, и когда многотысячный хор стал полностью нестерпимым... великан бесследно исчез. Стонущее эхо втягивалось в хохочущий, хихикающий на все лады лес. Между деревьями шевелились бесчисленные уродливые тела. — Так может быть, девочка... Так было. Но мы больше не делаем шагающих городов. Вместо этого... светлые позволяют нам совершать Дикую охоту — один раз в год. Выбирать тех, кто угоден нам, вселяться в них — и забавляться в мире живых. Принцип... хм... меньшего зла. Демон перестал улыбаться. Смех и хихиканье оборвались. — Забирай девчонку, раз уж она принадлежит тебе. А Флёр... Грифон налетел на него каштановой бурей, и чуть было не сбил с ног — вцепившись мощными когтями. Клюв вырывал огромные клочья плоти из мощного тела, и на траву сыпались лисья, драгоценные камни и разорванные ожерелья. Великан покачивался под весом повисшего на нём грифона, мощные руки сжимали Флёра — с хрустом ломая кости. Несколько секунд они боролись, а потом "хозяин" бесследно исчез, и на траве остался едва дышащий крылатый полуживой юноша. "Хозяина" не было здесь — по крайней мере, во плоти, и Флёр боролся не с ним, а лишь с самим собой. И ему удалось на время загнать демона внутрь себя... Но полностью избавиться от него он уже не мог — в этом дух не соврал. Одержимый не может жить без вселившегося в него демона. Флёр повернул лохматую голову к Сати, попытался встать. — Сохатый... Достал... своей болтовней. Пухлые губы слабо улыбнулись. — Прости... что так долго. *** Грохот разорвал что-то хрупкое... что было в воздухе. То, что натягивалось паутинками, связывало события. Натягивалось до звона... Хлынул дождь. В глубину леса ушёл искалеченный белокожий мальчишка, получивший по заслугам — как и полагается злодеям в сказках. Ушёл навстречу безумию. Может быть, Тео до сих пор ходит в глубине колдовского леса, и духи морочат ему голову, внушая, что он по-прежнему воин корпорации, выполняющий её задания. Да, Теодорос сполна был наказан за страх и боль маленькой Сати. Флёр лежал так долго, что казалось, будто он уже никогда не встанет, а маленькая кошечка сидела рядом, прижавшись к нему, и ждала, ждала, когда он встанет, заговорит, и дождь прятал её слёзы. Золотистые глаза, почти не светящиеся, приоткрылись. Юноша сел, опираясь о девушку. Каждое движение здесь... причиняло сильную боль. Химера встал на колени, обнял её. Прижал к себе, оскалившись от боли, обнимая кошку крыльями, пряча её от дождя. С кончиков длинных перьев капала алая вода. Долго не размыкались объятья, и длинные пушистые пальцы гладили худенькую спинку, облепленную рыжей гривой. Нам некуда идти, сказали объятья. Мы должны расстаться — произнесли губы — осторожно лаская хорошенькое лицо... под струями проливного дождя. Хотелось назвать его милым, но... до чего же надоело это слово. Крылья плавно сомкнулись за спиной, и на траве и плечиках Сати осталось несколько окровавленных перьев.