не осталось

заплети меня, господи-боже, в косу из жил, завяжи в узлы, завяжи бельевым узлом, залижи все то, что во всех ты давно изжил, но во мне заставил грести и стучать веслом, на дырявой прогнившей шлюпке спасаться от, чтобы после спасать и, возможно, спасаться для, привяжи меня, господи-боже, замедли ход или перевяжи бинтом, залатай края, из которых я вышла случайно, как вышел нил из своих привлекательно давящих берегов и как вышел ты, потому что не докурил, когда я нуждалась в молитве больше всего, закрути меня, господи-боже, в бараний рог или перекрути, как змеиные русла рек, говорю без упрека: плевать, что не уберёг, говорю без упрека: ты бог, а не оберег, но ты всё-таки выкрути, выверни, всё на 'вы', если только не вместо 'к тебе?' говорить 'к вам?', наложи хоть какие кривые-косые швы, а затем заставь разойтись, как тряпье, по швам, и финальным штрихом весь потоп из стеклянных глаз убери и поверх зрачков нарисуй усталость, чтоб когда тот самый вернётся в десятый раз, от меня совсем ничего уже не осталось.