witches live among us

Ресторан «Blue Pati», Нью-Йорк 1:00 РМ

— Да провались под землю это место!       На резкие вскрики, не содержащие в основном никакой цельной информации и направленные на уничижение одного места, человека, всеми силами пытающегося получить повышение в этой, цитирую: «проклятой богадельне», публики, сбежавшийся узнать причину грохота в камере хранения скоропортящихся продуктов, было до неприличного мало. Один из официантов стоял в узеньком проеме между кухнями; его напарник, мальчишка лет шестнадцати, только что опустил небольшой ящик с дребезжащими друг о друга бутылками молока, и напряженно следил за происходящим, нервно теребя рукав блузы. Весь рабочий персонал был в белом, и виновник торжества в своем ярко-желтом комбинезоне выделялся ничуть не хуже, чем ворон среди голубиной стаи.       Так оно в общем-то и было. Человек, вот уже как двадцать один год называвший себя Эриком Теодором Картманом, добровольно отказался от достойного обучения, приличной работы, родителей, сменив английское гражданство на американское, променяв стабильный заработок в офисе на подработку в ресторане в качестве расфасовщика продуктов. К сожалению, для него и подобных ему людей, бесконечные лозунги «Америка меняет людей!» оказались красивой обложкой, а сама «книга» всем своим видом показывала, что скорая смерть от нищеты здесь, в Нью-Йорке — событие отрадное и в некоторым смысле даже праздничное.       В отвращении сморщив нос от едкого запаха испорченных продуктов, Теодор, заметив зрителей в лице двух официантов, вдруг горделиво распрямляется и смотрит на одного из них — подростка, который был уже упомянут выше. Мальчуган исподлобья обводит комнату, в которой находился этот тучный, без преувеличения, человек: смотрит на разбитые вокруг яйца, на стены, покрытые молоком и с мгновение задерживает свой взгляд на лице Эрика, резко опускает голову. Стремление стать меньше, чем он есть на самом деле, сбежать, исчезнуть, испариться виделось очень отчетливо именно в тот момент, когда Картман, насупившись, почти вплотную подходит к блондину. Происходит диалог: — Чего уставился? Что, доложишь теперь на меня? — Нич-чего! Я н-ничего не собирался делать, клянусь! — блондин ярко жестикулирует и создается впечатление, будто он плохо знает английский. — Тебе бы в дурке отлежаться, а потом уже работу искать. Ты как с такими трясущимися руками вообще подносы носишь, мартышка?!       Его стоящий неподалеку товарищ, человек преклонных лет, без намерения терпеть этот водевиль не придумывает ничего умнее, чем схватить съежившегося невротика за рукав и резким движением толкнуть бедолагу в сторону запасного выхода, всучив ему перед этим кипу листовок. Осознав, что слова благодарности по отношению к знакомому будут излишне, блондин удаляется на улицу, оставив Теодора наедине с разбитой скорлупой и проблемами.

Одно из центральных кафе Нью-Йорка, 1:00 PM

      «Первое, что видишь, когда сходишь с корабля и наступаешь на изначально индейские земли — угрюмое лицо среднестатического нью-йоркца при исполнении. Единственное его желание в набитой соломой башке, когда он просматривает твой паспорт, а после ставит жирный штамп на одной из страниц — ростбиф и пенное. Обычно я не обращаю внимания на сотрудников государств, однако Америка для меня стала неприятным исключением, особенно если сравнивать ИХ отношение к тебе с местом, где находилась моя школа. Там все по-другому. Изначально, когда меня попросили приехать в МАКУСА и разведать обстановку лично, я не очень понял, зачем я там вообще нужен, учитывая хвастовство магов-американцев, когда разговор заходит о Министерствах Магии. Однако, спустя несколько лет жизни в Нью-Йорке, я начинаю осознавать, насколько проблемная ситуация в Северной Америке. К сожалению, я снова здесь»       Захлопнув дневник, Крейг Такер, мужчина с виду лет двадцати двух-двадцати пяти, с прямыми, далеко не уродливыми чертами лица, одетый по последнему писку моды (по европейским стандартам, разумеется), известный в женских кругах как «Нет, к сожалению, я сегодня не свободен», а в более узких, мужских, как «Черт напыщенный!», прямо сейчас пробует сторговаться на бесплатный завтрак с управляющей заведением, искренне, или хотя бы сделав вид, что искренне, обещая, что еще зайдет сегодня вечером поболтать с ней за кружечкой чая. «На каждом шагу точки, у кого и как обменять галлионы! Ну, с процентами конечно, а как без них-то! Не трать сейчас время на это!» как памятка на будущее, что прислушиваться к чужому мнению не надо.       Забавно, что будучи на хорошем посту и, при желании ни в чем себе не отказывая, каким-то действительно магическим образом в Большое Яблоко* ты попадаешь без гроша. «А мы еще думаем, что Альбус Дамблдор — великий волшебник. Подвинься, старик, на твое место претендует Нью-Йорк» Брюнет решает, что эта фраза как нельзя кстати описывает город, мысленно укоряя себя за то, что уже в которых раз собирается выделить одну-две странички под собственные хохмы, дабы коллег порадовались хоть чем-то в их донельзя скучные будни (до него все еще не доходит, что общение с ним не поддерживают не по причине загруженности — вечная отмазка мракоборцев), но вот все никак не складывается. Но к сожалению или к счастью, он лишь задумчиво смотрит вдаль и ловит себя на мысли, что сейчас у него есть дела поважнее.

Ресторан «Blue Pati», Нью-Йорк 8:24 РМ

      — В смысле «не дави на мальчика», Крис?! Пусть он уважает мой авторитет, я все же старше его!       Мужчина с вызовом смотрит на старика. Неделю назад он был приставлен к этому невротику-официантку в качестве, видимо, опоры и моральной поддержки, но Теодор не из робкого десятка и уже разнес слухи по всему ресторану о том, что Твику (так, оказывается, зовут этого больного) просто нравятся мужчины постарше. Забавно, но Эрик, проработав тут уже достаточное количество времени для того, чтобы запомнить всех в лицо, не разу, как ему казалось, не видел Криса. Однако сразу же после этих мыслей откуда не возьмись в голову ударяли приятные воспоминания с этим старичком, и Картман в такие моменты попросту не мог отказать себе в печальной улыбке.       Натурально, но под конец дня инцидент заканчивается скандалом. Мистер «кость широкая», как его в шутку иногда называют, уже успевает поссориться с официантами, харкнуть, пока никто не видит, во все супы, повысить температуру в холодильниках и наябедничать на невротика боссу, якобы тот, цитирую: «Не расценивает меня как равному ему человека! Может мы еще этой швали европейской будем ноги целовать?».       Поужинав в каморке и заранее разгрузив новую поставку, чтобы завтра придти попозже, Теодор решает для себя, что пройтись по будущим владениям (уж как-никак старый хрыщ Джонсон собирается увольняться, освобождается вакантное место) не такая уж плохая идея. Накинув пальто, Теодор наскоро переобувается и выходит в зал. Смотрит в окно. Анализирует. Раздумывает, зачем снесли здание напротив с этими новомодными неоновыми вывесками. И только через несколько секунд понимает, что никуда оно не делось, когда ярко-красная надпись «Добро пожаловать!» становится последим, что он видит перед тем, как полностью потерять сознание.

Ресторан «Blue Pati», Нью-Йорк 1:00 АМ

«Странные дела опять творятся в Нью-Йорке. Пару минут назад узнал от знакомого, что эта тварь опять бушует. С одной стороны, оно мне на руку и пора бы отдохнуть, но в этом забытом Мерлином ресторане, название которого я сейчас даже не попытаюсь вспомнить, находится очень важный мне человек. Надеюсь, что он сможет рассказать мне что-нибудь интересное.»       Осматривая бездыханное тело старика Криса, до появления мужчины лежавшее под грудой камня, Крейг Такер пытается проанализировать это неприятное происшествие, по привычке приставив кончик палочки к подбородку.       Существо чрезвычайно проницательное. Оно не только сумело каким-то образом раскрыть законспирированного мракоборца под чужим именем и внешним видом, но и правильно оценило опасность, которую представляет собой этот невзрачный на первый вид старикашка. И наверняка знало ведь, что за ним охотятся. Даже специально обрушило мешки и лестницы, якобы ветер виноват, а ресторан не из кирпича, а из соломы сделан. Ну и черт с этим, далеко ребенок не мог убежать — ноги коротки, а по собранным данным установилось, что бездомный. Ночь длинная, а погода дождливая — будет либо под навесами, либо в баках ночевать, однако может и напроситься к кому-нибудь. «Лучше придти сюда завтра. Преступники, по обычаю своему, имеют привычку возвращаться на место преступления»       Брюнет садится на корточки. Осматривает труп в поисках палочки, однако ничего не находит. Осматривает развалины. Пусто. Закладывает руки за спину с последующим захватом запястий — разочарован. Не в себе, конечно, а в напарнике, который вот так глупо позволил себе скончаться. Представив эту донельзя мощную массу в битве со среднестатистическим мракоборцем МАКУСА — не удержался, фыркнул.       Встает и понимает, что пора идти. Все-таки подозрительно, когда незнакомец стоит посреди разрушенного здания и второпях ищет что-то рядом с мертвым телом. Но палочку найти надо, сейчас она — единственный кладезь полезной информации.**

Съемная квартира Эрика Теодора Картмана, 2:38 АМ

      В окно барабанит дождь. Мужчина ворочается в кровати так сильно и часто, что большинство подушек уже лежат на полу. Ему снится, как он выбирается из-под навеса. Как он, отряхивая пыль и грязь с одежды, чувствует нестерпимую боль в правой ноге. Как, обернувшись, перед ним лежат мертвые посетители с гримасой ужаса, которая держалась на Картмане всю дорогу от ресторана до дома. Хорошо, что он жил недалеко.

И как же хорошо, что коробочка из-под сладостей так удачно вместила волшебную палочку старика.