Исполнение желаний

Глядя то на скальпель в левой руке, то на покрытую мелкими шрамами правую ладонь, я нервно пыталась сглотнуть. Красная черта горела вдоль линии жизни, над ней парила пустая шкала. Почему-то почти всегда ладонь, но на ладони так больно! Одно дело зажмуриться и перетерпеть, совсем другое — резать себя самой. Ещё и не той рукой. — Ой, дай сюда! — не выдержал хозяин, и я с огромным облегчением позволила ему забрать инструмент. Я дернулась, когда он небрежно и глубоко резанул, хотя по размеру шкалы понятно, что нужно только надрезать кожу. Так ещё и нормально не сделал полукруг, пришлось делать ещё один разрез. Рядом с нами прямо из воздуха материализовались дорогие часы в открытой коробочке. Тратить мою кровь на часы! Что за придурок! — Отлично, — сухо сказал новый хозяин, положил рядом с часами чемоданчик наличности. Поскольку никто не имеет права владеть нами больше года, а стоим мы дорого, каждый хозяин пытается выжать максимум за время, что мы принадлежим ему. Я даже пару раз оказывалась в больнице с критической потерей крови. Меня усадили в дорогую машину на заднее сиденье, рядом с новым хозяином. У него был невозмутимый вид, царственная осанка и холодный взгляд властного человека. Достав из внутреннего кармана пиджака маленькую записную книжку, он раскрыл ее на закладке. Я не удержалась — заглянула. Список желаний, ну конечно! И все весьма и весьма масштабные, крови понадобится немало. Выбирает, придирчиво так, с чего начать. Прелестно, черт возьми! В большом доме было звеняще пусто и тихо. Красиво отделанные и обставленные комнаты не были для меня в новинку — с самого детства я принадлежу богатым людям. — Можно на одно желание расходовать кровь в несколько приемов? — вдруг поинтересовался мужчина, садясь в кресло у потушенного камина и жестом приглашая меня сесть напротив. Какой же он привлекательный. Дело даже не столько в приятных чертах лица, сколько в ауре уверенности в себе. Мне всегда нравились такие мужчины. Ну и, разумеется, он не откажет себе, если захочет меня. С каждым хозяином одно и то же, но тут хоть эстетическое удовольствие получу. Одно радует — джинны никогда не позволяют обижать свои сосуды с кровью. Позволяют резать и забирают кровь, но за удары, оскорбления и подобные проявления дерьмовой натуры хозяев они просто перестают появляться. Ни шкалы, ни ответа, ни привета — джинн обиделся. И за это им огромное спасибо. — Нет, если кровотечение прекратится, а шкала не заполнится, желание будет отменено, — ответила я, пытаясь расслабиться и заставляя себя не ерзать в жестковатом кресле. — Всегда было интересно, как это вообще работает, — практически из ниоткуда вынырнул официант, услужливо преподнес хозяину дома и меня бокал вина, а мне — тоже вино и очищенные гранатовые зёрнышки на блюдце, — ты ведь должна знать. Я только пожала плечами, узорной ложечкой набирая несколько зёрен и отправляя в рот. Сладкие и сочные, отлично. Не удивлюсь, если меня будут кормить только разнообразными крововосстанавливающими продуктами. — Я уже не помню, как меня нашли, джинн со мной не общается, но испытывает непонятную слабость к моим ладоням, — он приподнял бровь, и я показала обе руки, где уже не было живого места и шрамы накладывались друг на друга. Нас в мире ровно семьсот. Не больше и не меньше. Когда один умирает, почти сразу рождается другой, лет до пяти он живёт обычной жизнью, а потом к нему приходит его джинн. Поскольку первое владение бесплатно, а всех подопечных джиннов строго учитывают, все хозяева загадывают желание узнать, где золотое дитятко, начиная лет с четырех после смерти предыдущего. И тут уж, как говорится, кто не успел, тот опоздал. Через пару лет опять начнется эта лихорадка. — Я ждал очереди почти три года не для того, чтобы это услышать, — усмехнулся мужчина, покачивая бокал в длинных пальцах, — если я загадаю такое желание? Можно было бы предложить попробовать, раз такой умный, но прецеденты были, и это будет мне стоить боли и крови, пусть и немного, так что проще сказать самой. — Вам покажут только линию и заполнение шкалы, то есть процесс оплаты, — пожав плечами, я закинула ногу на ногу, — если вы спросите, зачем это джинну, даже шкалы не будет. То ли в человеческом теле недостаточно крови для ответа, то ли они не хотят отвечать. Поднимаясь, хозяин оставил бокал на подлокотнике и поманил меня за собой. Конечно, я знаю, зачем, и от этого не легче. Если бы только выполнялись мои желания, я бы даже руку была готова себе отпилить. И на меня желания не распространяются, а то попросила бы кого-нибудь пожелать, чтобы я оказалась подальше от всего этого. Меня привели в ванную. На столике уже была приготовлена аптечка, в небольшом футляре обнаружились несколько скальпелей. Весьма привычная картина, хотя были и любители других инструментов. Охотничьи ножи, кухонные ножи, самурайский меч — чего только мое тело не повидало. Достав книжечку, хозяин выбрал желание и зачитал его одними губами, сосредоточенно хмурясь. Все должно быть сформулировано, как в договоре с дьяволом — точно, без двусмысленностей и лазеек. Пустая и очень даже внушительная шкала появилась у левого колена. Я только с укором глянула на раскатавшего губу засранца — мог бы для начала что-нибудь поскромнее выбрать! Из-за таких вот деятелей рынок ценных бумаг скачет, как бешеный пони, да и вообще экономика стала менее стабильной, потому что "хочу, чтобы акции моей компании выросли", и они вырастают без видимых причин. Стянув джинсы, я вздохнула — тонкая красная линия от середины бедра до ступни. — Нужно только надрезать кожу, — сообщила я, — чем толще линия, тем глубже надо резать. — Понял, — деловито протирая скальпель спиртовой салфеткой, он даже кивнул. Ступив в холодную ванну, я поежилась и перебрала ногами, но все же села, вытянув левую ногу. Ненавижу это все. Но такова моя судьба. Хозяева делятся на три типа. Первый тип приглашает врача, чтобы резал, потому что сам не может или боится вида крови, или попросту брезглив. Второй тип режет чем попало, чуть ли не ржавыми лезвиями, которыми явно кто-то вскрывался лет тридцать назад. Третий тип, к которому относится и новый хозяин, дезинфицирует инструмент и область надреза. Зажмурившись, я прикусила губу, пока холодная влажная салфетка скользила от колена к щиколотке. Приятно, но скоро будет уже не так хорошо. Первые мгновения, как и всегда при наличии хорошего скальпеля, нельзя было заметить, что уже начался надрез. Потом организм одумался, я ощутила боль и жжение, но усилием воли заставила себя не дёргаться. Просто потерпеть — это я умею, да и не так уж и больно, да, все хорошо, это только надрез на коже, ничего серьезного, все хорошо, мне совсем не больно, я ничего не чувствую, ла-ла-ла... Спустя целую вечность я смогла открыть глаза. Кровь неторопливо втягивалась в шкалу, уже почти заполненную. Оставалось совсем немного, потом излишки польются как положено. Жалко, что из такого разреза много вытечет, просто зря потеряю свою бесценную физиологическую жидкость. Загадать второе желание не выйдет — линии разрезов никогда не повторяются, только пересекаться могут. Хозяин смотрел на мою ногу, не отрываясь. Его зрачки расширились, как у наркомана. Прелестно, только фетишистов и маньяков мне в послужном списке не хватало! Спать с привлекательными хозяевами для меня не в новинку, но никогда не было такого захода. Шкала заполнилась и исчезла, кровь потекла вниз, повинуясь гравитации. Теплые пальцы мужчины коснулись колена, размазали одну из множества красных струек. — Почему это так красиво? — хрипло прошептал он, сгибая мою ногу и наклоняясь. Шипя от боли, я едва не захлебнулась язвительным комментарием — горячий мокрый язык скользнул по царапине. Выше, по бедру, собирая кровь, оставляя влажный след. Не сдержав стон, я вцепилась ему в волосы, прикусила губу сильнее, ощутила соленое на языке. Торопливо стряхнув пиджак, мужчина устроился в ванне на коленях, жадно вылизывая царапину на голени. Его мало интересовала стекающая на руки, на белоснежную рубашку, на брюки кровь. Да и она уже почти остановилась, но его это, кажется, не волновало. Меня, впрочем, тоже. Это облизывание в исполнении привлекательного мужчины оказалось очень, очень горячим, немного болезненным. Закусив костяшку пальца, я с трудом удержала стон, когда очередное движение языка по царапине отдалось почти спазматическим всплеском возбуждения в нижней части живота. Огладив большой ладонью бедро, он поднялся выше, целуя меня, глубоко и властно. Его перепачканное в крови лицо было немного скользким, но было плевать на все, я только зарылась пальцами в его жёсткие волосы и приподняла таз в предвкушении, когда звякнула пряжка ремня. — Открывать свои фетиши так весело, — пробормотал хозяин, целуя меня в шею.