Кровавое Рождество

      Я снова дома. Снова один, пытаюсь забыть сегодняшний день, вчерашний и всю жизнь. Дом, я был тут лет… давно, время не имеет смысла, когда на тебя смотрят пошарпанные стены серого цвета, кафель пожелтел или сменил цвет, а тусклый свет был холоден и не преступен. Вчера было хорошо, настолько хорошо, что можно было сойти с ума, пойти на край света или убить этого чертово Иль Ре. Вчера просто пошел снег, которого не видели лет пять. Странное ощущение внутри, тепла нет сейчас, вода вообще горячая? Что?       Пальцы скользят по потоку, обжигаясь, возвращая разум в реальность, где на бледную мою кожу льется вода, она горячая, а я мерз, дико мерз, не понимая ничего. Противная мысль пробежала в моей голове именно тогда, когда эта серебристая тварь просочилась сквозь пальцы, а я ли это? Кукла не имеет шанса на жизнь, как говорил отец, да и сейчас он слышал эти слова буквально в обед, когда смотрел в красные глаза той псины… не поворачивается у меня язык назвать его братом, вот никак.       Сворачиваюсь в клубок, да. Худой уродец, что никогда не станет мужчиной, всегда он будет видеть тычки и позор, всегда будет тьма.       Холод снова прошел по спине, от поясницы к шее. Черт, что с ним сделали после? Зачем это произошло? Пальцы невольно касаются белой чугунной ванны. Она белая. Он помнил, что за спиной крылья, чувствовал всегда их, только было ощущения, что все хотели оторвать перо от них.       Вздрогнув, слышу стук в дверь. Где это? Снаружи? Опять? Чертов сосед, сдохни уже, или я сам приду к тебе и вырежу твои гланды, но только завтра, сейчас я не в состоянии подняться. Вообще не могу, чертова вода даже ледяная, пусть я и помню, что включал кипяток, только зеркало запотело и все.       Еще один стук. Второй, третий, каждый еще сильней предыдущего.        - Ты там сдох, Рин? – кричит знакомый голос. Черт, вам не надоело? Нахуй я нужен сейчас? Быть клоуном этому ублюдку? Вы же терпите меня… пытаюсь встать, сваливаюсь и глухой стук. Это дверь? Скорее я, но похер, я вырубаюсь, не могу двинуться, даже понять, что произошло.        - Так, ты в курсе, что завтра Рождество? – говорит уже у виска этот урод. Боже, Гуня, от тебя несет бухлом, ты опять ушел, зачем мне это? – Что произошло? Опять был, где не положено?       Ты… ты слепой, не видишь, что со мной? Последние слова все равно не помню, сил нет слушать его голосину, поэтому вырубаюсь моментально, падая в темноту.              Очнулся на диване, рассвет. Над ухом кто-то орет, настойчиво так, с кем кто там? Щурясь, открываю глаза и вижу картину века. Гунджи ругается с Акирой. Черт, да за что эти два ненормальных в моем доме? Пусть он имеет лишь название, ведь мебели почти нет, кажется и двери, да и уют тут чисто наминален, но есть.        - Вы орете так, что мертвого поднимете из могилы. – говорю тихо я, стараясь говорить ровно, но голос исчез на последнем и кашель дикий, как он меня заманал.       Поднимаю голову, она тяжелая, жутко тяжелая, я не понимаю, что происходит, просто хочу уснуть обратно, да сил и на это нет. Никто не пришел бы, да и… кто вообще сообщил об этом? Кто?       Смотрю на тебя, мой хороший друг… если так могу сказать, ну, пусть, обман такой степени, пусть… Что ты вообще тут делаешь? Я не понимаю, но лишь криво улыбаюсь, смотрю на тебя и снова теряю внутренний стержень, пусть и выдуманный.       Никогда не скажу прямо, ты рядом с этим чертом, да и, по сути, кто я такой в твоих глазах?       Стараюсь подняться на ноги, но те усиленно не желают этого делать. Кожа болит, словно содрана, сдергиваю одеяло и вот что я вижу? Капец, вот просто капец, а не Рождество. Ноги обжег, они красные, как у рака, Тьма насущная, я точно идиот.        - Если он поднимется, Гунджи, можешь врезать. – говорит Акира. Его слова больно врезаются мне в память, Больно слышать подобное сейчас, поднимаясь на ноги и вот чудо, стою. Хм… я тень? Это славно. Спокойно прохожу мимо вас, внутри все шипит от боли, не посильной боли внутри, от шагов по деревянному полу, краска которого давно отлетела, смешанная с пылью.       Два шага вперед, поворот, откуда поворот? Тут я потерялся сразу, позабыв про маленький коридор, и оказываюсь пойманным за руку.       Поднимая глаза на такого наглеца, скорее машинально шиплю, но это ты, кто видит меня насквозь.        - Мы за тобой Рин, там выпал снег. – говорит голос Акиры, твой голос. – Ты хотел погулять, я помнил об этом, пошли давай.        - Оставь его уже, - бросает Шики, ловя твою руку, уводя вон. Я смотрю на тебя, тебя, кого уводят от меня вот так просто, легко.       За шкирку ловит лишь Гунджи, накинув на плечи рубашку.        - Не смотри больше туда, идиот, там нет ничего. – говорит он, а я поднимаю глаза и понимаю, что реву. Это был глюк, иллюзия и морок. Ты исчез тогда, освободился, а я пошел убивать Шики, я помню это.        - Гуня… просто скажи, видеть мертвых плохой признак? - глупо спрашиваю того, кто профессионально убивал отребье, мусор и в тишине полной, на глаза попадает лишь катана моего братца.        - Очень плохо, Рин. Слишком плохо, ты сам знаешь, ведь мертвых не вернуть. – говорит он. Уже давно не рычит, а говорит, он смотрит на меня внимательно, ловя за подбородок. – Хочешь, я найду тебе его, просто найду, чтобы твои льдинки ярко горели во внутреннем свете?        - Хочу. – отвечаю я, отрывая руку от себя. Это обычный уже жест. Единственный, кто стал мне другом, сейчас стоял и улыбался губами, не скалясь даже. Мягкий след по щеке, сломанная дверь и он уходит, боясь прикоснуться ко мне. Я отвратительная сломанная кукла, которая потеряла свой смысл жизни.       Лишь через пару лет, я смог собраться и найти его нормально, по наводке друзей. Катану брата я не выпускал из рук, понимая, что сейчас, как и тогда это было доказательством силы и статуса.