Завтра будет солнечно

Гет
PG-13
Завершён
26
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
26 Нравится 11 Отзывы 4 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Когда бело-желтый букет в хрустящем целлофане высыхает окончательно, Маша перестает гулять по вечерам в парке и перекрашивается в блондинку. Омертвевшие цветы решительно отправляются в мусорку; несколько отчаянно-теплых недовоспоминаний — следом. Было бы что вспоминать.

---

Маша работает. Маша чертовски много работает — так, что слипаются глаза и сил хватает только добраться до постели, сразу же отрубаясь. Маша работает и думать о чем-то постороннем, лишнем, неправильном себе запрещает категорически. Получается почему-то из рук вон плохо. Особенно когда как-то вечером Лиза, оторвавшись от своей любимой математики, выдает вдруг:       — А вы что, со Славой поссорились? Чайная ложка о фарфор грохает слишком громко. Но имя, яростными ударами сердца где-то в груди отдающееся, громче в несколько раз — дышать становится больно. Мобильный телефон очень вовремя трелью заходится, избавляя от необходимости отвечать. Это ведь просто одиночество, правда же?

---

У Вячеслава — вполне налаженная теперь жизнь, не омраченная напоминаниями о прошлом, куча работы в автомастерской, пропитанной металлически-бензиновым духом, игра в карты с приятелями раз в неделю и регулярные визиты в гости к сыну и стремительно растущему внуку. А еще — непонятная пустота, перекатывающаяся где-то под ребрами. И, поздно вечером лежа без сна в своей холостяцкой постели, Анисин старательно убеждает себя — просто возраст и одиночество. Закономерно же? Только знает, что завтра вечером, как и сегодня, как и вчера, будет как глупый подросток торчать на лавочке в парке. Подкармливать голубей, смотреть на тонущее за горизонтом солнце и зачем-то проверять телефон. Не потому что ее звонка ждет или увидеть хочет, просто... Хотя все "просто" закончилось у приоткрытой двери, когда неловко втиснул ей букет и, что-то скомканно пробормотав, спустился вниз. Долго спускался, взглядом считая временем выщербленные ступеньки и больше всего мечтая вернуться. Если бы... Если бы это было правильно. Но у Марии Сергеевны — дети, любимая работа, статус и ни малейшей надобности пересекаться с преступником-рецидивистом, ничего ровным счетом ей дать неспособным. Кроме разве что неприятностей. И это же правильно?

---

У Маши нет его нового номера, да и был бы — позвонить после того внятного более чем прощания решилась бы вряд ли. Так ведь правильнее? Только почему-то, глядя на вычурный букет от очередного недопоклонника, вспоминает издевательски-символичные желтые цветы — чувствует себя глупой школьницей, когда в горле непонятно отчего горький ком застревает. И сырым хмурым вечером, по влажной парковой аллее дробь каблуками выбивая, знает, что это, наверное, самый неправильный поступок в ее упорядоченно-обесцвеченной жизни. Но это, как ни парадоксально, абсолютно правильно.

---

      — Здравствуйте, Мария Сергеевна. Маша. — В голосе осенним расплавленным солнцем разливается полуулыбка — запомнил все-таки. И узнал — несмотря на серые дождливые сумерки, несмотря на новую, такую чужую прическу, несмотря на... Долго молчат. Промокшие голуби лениво склевывают хлебное крошево с потертых каменных плит дорожки; неторопливо приближающаяся ночь растекается бледно-чернильным пятном. О бессмысленном говорить не хочется; о важном — не говорится. После долго стоят у подъезда — в темных арочных провалах гуляет сырость; прямоугольники окон светятся приглашающе-желтым.       — Мария... Маша, я сказать вам хотел... — Теряется будто школьник.       — А разве нужно что-то говорить? — Голос — смягченно-теплый, как густо-сладкая нагретая карамель. У Маши в глазах тонет чернильно-дождливая ночь и отблески отсыревших фонарей. Анисин тонет тоже.

---

Впервые за всю неделю утро выдается солнечным — комната окунается в приглушенное золото; рассветное небо за окном расстилается выцветше-сиреневым лоскутком. Маша — такая необъяснимо-домашняя, будто сблизились тысячу лет — у зеркала старательно сушит волосы феном — пушистые после душа, привычно-родного темного цвета. Анисин, стоя в дверях, щурится на пробуждающееся солнце; за спиной, совсем как в ту встречу — по-мальчишешски спрятанный пышный букет. Только в этот раз — никакого желтого. За окном лениво просыпается хронически-сонный Питер. Пасмурные сумерки наконец остаются в прошлом.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.