Два вальса, соч. 69

      «Мерси Льюис, как же это глупо! Как же глупо, ведь кажется я… влюбилась».       Никогда не знаешь, когда это в действительности происходит. Когда этот момент ещё «до», а когда — уже «после»? Когда, возвращаясь домой, думаешь, как выразительно порой глядят эти глаза. Как загадочно выражение лица, как разбегаются лучики морщинок, когда улыбка становится шире, искреннее? Когда случается так, что в голове помимо собственной воли слышишь этот голос, произносящий характерные фразы? Думаешь, что же сегодня этот голос расскажет тебе?       Чувство влюбленности — вор, пробравшийся в незапертое окно вашего сердца, и решивший вздремнуть в ограбленных апартаментах. Чувство влюбленности — большое пуховое одеяло, которое обнимает вас в тяжелые, трудные времена, сулит покой и защиту. Чувство влюбленности — и все, и ничего одновременно. То, что не передадут слова, сложенные в стихи, романы, даже лозунги. Чувство влюбленности у каждого свое, и на двоих — едино.       Тина Голдштейн втайне нежила свое влюбленное состояние, окрестив его абсолютно глупым. Ей нравилось, что постепенно жизнь превратилась в работу, а работа — в жизнь. Конечно, она всячески одергивала себя, напоминая, кем является объект её воздыхания. И лишнее действие, неверно истолкованный шаг или жест могли слишком дорого обойтись, но… Стоило только улыбнуться ей или ему — все сомнения, опасения и предубеждения исчезали, как последний луч солнца за горизонтом.       Квинни собиралась приехать и всячески пророчила сестре скорую свадьбу. Тина вяло открещивалась, напоминая, что не уверена насчет холостого положения мистера Скамандера, пусть знаки внимания, которые он ей оказывал, и не укладывались в поведение человека, чье сердце уже занято. «Но не будем спешить, дорогая сестра. Все произойдет как-нибудь само».       Постепенно вечерние прогулки до дома Тины стали ежедневной традицией для двух авроров. Но будничный характер отнюдь не заставил померкнуть те эмоции, что Тина испытывала всякий раз, когда рабочий день подходил к концу.       Она наблюдала за тем, как Тесей перебирает рабочие бумаги — те, что можно было бы разобрать и завтра. В свете вечерних настольных огней на столе его профиль казался настолько чарующим, что Тина готова была взяться за перо и запечатлеть этот силуэт на чем угодно, хоть бы и на поверхности стола.       Однажды она поняла, что поначалу казавшиеся забавными нос Скамандера и его непонятное поведение теперь ушли глубоко на второй план, обнажая удивительную душу и незаурядную натуру Тесея. Мысли, слова, поступки — Тина наблюдала за Скамандером как за волшебством и не хотела отрываться.       Когда становилось совсем поздно, он обращался к ней, тихо, с улыбкой: «Тина, пойдем домой», и Голдштейн внутренне вздрагивала, желая сохранить этот странный, но полный домашней нежности момент. Той нежности, которой в отсутствие сестры, а ещё больше — матери и отца — ей не хватало.       Они выходили из отдела последними и вместе гасили свет, накладывали защитные чары и оставляли свою обитель до скорого завтрашнего утра — ждать их новых, странных и счастливых разговоров ни о чем и обо всем одновременно.       «Как хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова»,  — говорил Тесей.       «Как хорошо просто идти с ним рядом», — думала Тина и боялась быть счастливой, боялась, что крадет чужую радость.       Вечер обдал их прохладой, а солнце — последними, ярко оранжевыми лучами солнца. Тина глубоко вдохнула, вбирая в себя как можно больше лондонского свежего смога. Вместе с этим запахом она уловила едва ощутимые нотки знакомого парфюма Скамандера. Порою этот запах доводил её до приятной дрожи.       — Мистер Скамандер, вы знаете, а мне сегодня приснилось, будто бы вы сказали мне, что уезжаете в Будапешт на свадьбу к другу, — Тина улыбнулась, оборачиваясь к Скамандеру, пока они спокойно шагали по тротуару.       — Куда, Тина? — с улыбкой переспросил Тесей, рассматривая её лицо. Она смущенно опустила глаза и улыбнулась — как и всякий раз, когда он произносил её имя.       — Будапешт. У вас есть там знакомые?       — Боюсь, все мои друзья женаты. И отсюда, в Будапешт?.. Ну нет.       Тина рассмеялась.       Они шли дальше, и она по-привычке подтягивала ремешок сумки на плече. Их вечерние прогулки, носившие почти официальный характер, с каждым разом становились менее зажатыми, хотя каждый из них все ещё стеснялся друг друга. Все-таки это был не Аврорат. Но приятный звон в груди девушки от того, как ненавязчиво Тесей оказывал Тине знаки внимания, раздавался с каждым взглядом все громче и громче.       Каждый из них владел магией, но это… это было настоящее волшебство.       — Я вчера пролистал ту книгу, о которой ты говорила. У меня был свободный вечер. Я пил чай и читал. Хотя, честно сказать, в основном меня интересовали картинки.       Тина спрятала счастливые глаза, продолжая теребить сумку. Она и правда вчера рассказывала Скамандеру о книге, которую читала, когда обучалась в Академии при Аврорате в МАКУСА, но она не думала, что тем же вечером он примется её изучать. Честно говоря, вообще не думала, что он о ней когда-нибудь вспомнит.       — Что скажете? — робко поинтересовалась Тина, все ещё борясь со своим смущением.       — Картинки интересные, — с улыбкой ответил Тесей, указывая Тине повернуть направо, — я нашел интересную главу. В мое время подобного в Академии аврорам не преподавали. Я оставил закладку — прочту и скажу тебе свое мнение.       — Буду ждать, — ответила Тина, не прекращая смущенно улыбаться.       Они прошли ещё немного, пропустили несколько спешащих прохожих и остановились у перекрестка.       — У тебя есть свободных минут двадцать? Хотел устроить тебе маленькую экскурсию по городу, ведь ты живешь совсем рядом с одним интересным местечком, — уголками губ улыбнулся Тесей, выжидательно исследуя взглядом лицо Тины.       — Д-да, почему бы нет, — улыбнулась Голдштейн, сперва растерявшись, — вы заинтриговали меня.       — Хорошо, тогда идем, — с готовностью отреагировал Тесей и потянул её за поворот перекрестка.       Тина с интересом рассматривала улицу, запрокидывая голову, чтобы охватить взглядом фасады домов.       — Мистер Скамандер, а это законно? — к Тине возвращалась её любовь к шуткам, которую совсем задавило смущение.       — Ничего не могу сказать, — повел бровями Тесей, присматриваясь к номерам домов, — если статус ситуации станет неопределенным, скажем что авроры Голдштейн и Скамандер идут на задание.       Тина рассмеялась, опуская голову, отчего темные прядки её короткой прически подались вперед. «Авроры Голдштейн и Скамандер»,  — повторила она про себя, — «как по-детски и как прекрасно это звучит».       — Мы почти пришли, — Тесей повернулся к Тине лицом, показывая на переулок, кончавшийся тупиком. — Ты уже знакома с Косой Аллеей. Здесь почти тот же принцип, — он достал палочку и постучал по нескольким из кирпичиков, которые тут же пришли в движение.       Перед Тиной открылся вход в невысокий, но светлый вестибюль, потолок которого едва угадывался за редкими не рассеившимися чарами. Приоткрыв рот, Тина медленно ступала за Тесеем, крутя головой.       — Что это за место, мистер Скамандер?       — Когда-то очень давно, когда Хогвартс-экспресс не отправлялся с платформы девять и три четверти, он отправлялся отсюда. Ещё здесь было несколько направлений — вокзал, предназначавшийся только для волшебников. Но потом он потерял свою актуальность. Однако название улицы так и осталось прежним, — Тесей обернулся, указывая Тине на старую табличку у входа.       — Улица… Станционная, — прочитала Тина, чуть щурясь. — И что же здесь теперь?       Они остановились, не решаясь входить в опустевший вестибюль. Тесей, стоявший с ней рядом, пожал плечами.       — Не знаю. Но мне нравится здесь. Это место наполнено прошлым. Тем, в котором нас не было.       Тина ничего не ответила, проникаясь словами Тесея, обдумывая их и бережно складывая в голове.       — Я думала, вы станете показывать мне Биг-Бен. Но это место в сотню раз интереснее, — почти шепотом говорила Тина, все ещё не зная, как единым взглядом охватить необычный старинный вокзал.       Тесей же смотрел на Тину.       — Я рад, что наши мысли так схожи.