Черный мрамор

***

Снег почти неслышно поскрипывал под мягкими сильными лапами. Ветра и метели не было, ночь стояла тихая и морозная. Огромный серебристо-черный волк, вздыбив шерсть, отливающую морозным инеем в блеске луны, широкими прыжками мчался по заснеженному полю. Шелена торопилась. Едва выбравшись из города, она перекинулась в свой звериный облик и бросилась в лес, даже не пытаясь путать следы. Было плевать, что дома ждут подобранный в овраге израненный колдун и мальчишка, его упрямый ученик. И что где-то по лесу бродит голодный и сильно разозленный вурдалак тоже было плевать. Голые подушечки лап уже совсем окоченели, но она и не думала останавливаться, а все продолжала бежать, то переходя на рысь и проваливаясь в глубокий снег по брюхо, но снова выбираясь на прочный наст и покрывая расстояние длинными стелющимися прыжками. Она не была там вот уже три года, а после произошедшего сегодня больше вряд ли уже попадет. Сначала встреча с смертоносной тварью в лесу неделю назад, до сих пор плечо побаливало после ее зубов. Конкурент оказался не только сильнее, но и выносливее ее. Зачарованный ошейник с серебряными шипами не позволил даже коснуться его. А вот сегодняшняя гонка по городу, когда ее преследовала уже не нежить, а обычные люди, ее старые знакомцы и друзья, новость о том, что по городу бродит еще один вурдалак и, наконец, решительная схватка с этой тварью в оружейном магазине на глазах у всех, из которой Шелена вышла победителем, окончательно перечеркнули прежнюю спокойную жизнь девушки. Все было кончено. Люди оборотня в покое не оставят. Шел знала, что может только уйти. И чем скорее, тем лучше. Она бежала домой, но лапы сами развернули ее и повели совсем в другую сторону. И Шелена не воспротивилась им. Она знала, что может опоздать, и все же свернула с привычной тропы. И вот теперь неслась по полю мимо многочисленных рощиц в лес, чтобы, миновав его, добраться до соседнего селения. Легкий ветер от быстрого бега приятно шевелил шерсть на загривке, но глубокая рана в плече и несколько ссадин на спине и боках нещадно ныли, мешая бежать. Она прихрамывала, спотыкалась, но упрямо продолжала бежать. Поле кончилось, и плотный наст сменился глубокими сугробами, в которых она увязала по брюхо. Бежать больше не было возможности, оборотень перешла на шаг, все сильнее прихрамывая. Открытая рана на плече схватывалась морозом и от этого болела еще сильнее. То и дело она останавливалась и, закинув голову на плечо, пыталась лизнуть рану, но не дотягивалась и продолжала ковылять по сугробом дальше. Раны и усталость слишком сильно давали о себе знать. — И зачем я только сюда поперлась, — отчаянно выругалась она, выкарабкиваясь из очередного куста и снова ныряя в сугроб. — Вот дуреха… Можно подумать, он достоин того, чтобы с ним прощаться… Но все же она упрямо продолжала бежать. И когда силы иссякли, а шкура стала совсем белой от снега, лес неожиданно закончился. Еще несколько отчаянных прыжков, и оборотень выбрался на укатанную дорогу. И без сил растянулся на снегу. Двигаться совсем не хотелось. Шел лениво приподняла голову, наконец-то дотянулась до своего плеча и энергично вылизалась. Совсем по-собачьи, как она с отвращением отметила. Но по другому себя подлечить возможности не было. Рана отогрелась и потихоньку начала затягиваться. В теплой шубе на снегу было вполне неплохо, и Шел успокоенно уложила потяжелевшую голову на лапы. Все же она слишком устала. Несколько минут отдыха не только не понизят, но скорее и повысят шансы на выживание. Чуткий слух и острый нюх позволят опознать приближающегося минимум за версту. Она учует опасность вовремя. Растянувшийся посреди дороги оборотень был бы хорошо виден издалека или сверху. Но еще лучше его выдал так невовремя подувший ветер. Темная тень скользнула между деревьев, и настороженно замерла. Острые уши прижались к голове, длинные клыки ощерились, на снег капнула слюна. Пахло вкусно, кровью и открытым парным мясом. Раненый оборотень — для любого вурдалака питательная и желанная добыча. А этот пах еще и знакомо. Замерший в тени деревьев гигантский полуволк решительно принюхался и изменил направление. Он знал, что где-то впереди тот самый оборотень, который напал на него неделю назад. Раненый, ослабленный. Теперь не охотник, но добыча. Всего лишь десяток шагов в сторону, и чуткий нос уткнулся в красное пятнышко на снегу. Свежий след. Долгожданный обед совсем рядом. В блеске луны сверкнули серебряные шипы ошейника на шее чудовища. Широким волчьим махом беспощадный хищник кинулся по следу. Шелена почуяла неладное, когда вурдалак был уже в трех верстах от нее. Она не услышала и не унюхала, но каким-то внутренним чутьем догадалась, что по следам идет смерть. Редкий упырь или оборотень решился бы сразиться с ней один на один, и девушка знала, что пойти по ее следу мог только вурдалак или кто-то еще посильнее его… Оборотень приподнялась и быстро огляделась, принюхиваясь. Но расстояние между ней и преследователем было слишком велико, чтобы распознать, откуда он приближается. Взгляд упал на застывшую на дороге лужицу крови, и Шел поняла, что дело дрянь. Кровавый след вурдалак ни за что не упустит. Она снова лизнула почти затянувшееся плечо и встала. Если бы пошел снег, она, быть может, еще бы успела спастись. Но небо было чистым и звездным, и никакого самого маленького намека на облака не наблюдалось. Оборотень глянула на расположенное на холме селение. Люди. Можно было бы попытаться найти убежище у них, но… Явиться к ним совсем голой… Да еще и притащить на хвосте вурдалака, который вполне может вынести дверь и достать ее даже из дома… Нет, на такое Шелена была не согласна. И все же она бросилась бежать по накатанной дороге к селению. Лапа болела гораздо меньше, и Шел понадеялась что, быть может, сумеет уйти от погони целой, но ее надежде не суждено было сбыться. Пока она добиралась до окружавшего поселок забора, вурдалак, а это был именно он, сократил расстояние на целую версту. Шелена вихрем промчалась по спящей улице, пересекла селение и замерла у кладбищенской ограды. Никакой надежды. С холма она сумела разглядеть появившееся из леса темное пятно. Ее преследователь приближался, стремительно и неумолимо, как злой рок. И, что поразило оборотня, он был совсем не похож на остальных вурдалаков. Его шкура странно светилась, а вокруг него в воздухе разливалась давящая аура, и Шел явственно чувствовала, как чужая сила, чужая воля ломала ее, прижимала к земле. От этого чудовища не убежать. Полуволчица подобралась и махом перескочила высокую ограду. И начала быстро пробираться между натыканными тут и там крестами. В глубине кладбища зоркий взгляд выцепил незнакомую постройку, которая появилась там сравнительно недавно. И Шелена направилась к ней. Все равно было ясно, что это не дом, и здесь нет людей. Может быть эта постройка хоть как-то поможет ей спастись? Но когда она подбежала ближе, шерсть на загривке встала дыбом, а в горле заклокотало глухое рычание. Это была часовня… Построенная совсем недавно на «том самом месте». Враг за спиной приближался, и Шелена уже готова была жалобно завыть от накатившего отчаяния, осознавая свою беспомощность, но внезапно взгляд упал на неплотно притворенные ставни. Приближение к святыне причиняло почти такую же боль, как и серебро, но оборотень собрала все свои силы в кулак и решительно прыгнула. Мощным ударом лап она распахнула окно и ввалилась внутрь, больно приложившись хребтом о каменный пол. И тут же вскочила, трансформируясь в человека. Обнаженная девушка в церкви — величайшее святотатство, все тело горело болью, стыд сжигал Шелену изнутри, но в тоже время силы в ней стремительно восстанавливались. Было больно, нестерпимо, и в то же время хорошо. Пошатываясь, она бросилась к окну, потом к другому, с грохотом захлопывая их на задвижки. Проверила засов на двери. И сорвала красивую накидку с алтаря, оборачивая ее вокруг тела. Ткань обожгла кожу, и Шелена глухо взвыла от боли. Накидка оказалась вышита серебряной нитью. Все ее существо кричало об опасности, тварь была совсем близко, и ее чудовищная аура давила на девушку, мешая возможности осознанно двигаться. Так было даже еще хуже, чем в облике зверя. Шелена попыталась было добраться до скамьи, но пошатнулась и распростерлась на холодном полу, стараясь не взвыть в голос. Ее плющило, ломало, скручивало изнутри спазмами невыносимой боли. Чужак старался насильно проникнуть в ее сознание, сломать, подчинить своей воле, уничтожить. Разум из последних сил сопротивлялся… Тело забилось в судорогах, пальцы и руки немели, в глазах темнело. Никогда еще Шел не сталкивалась с подобным. И никогда еще ей не было так больно… — О Боже, кто-нибудь, помогите… — глухо простонала она, выпуская когти и царапая пол. Но никто не услышал этот отчаянный призыв, кроме гигантского черного зверя в серебристом ошейнике с отливающей синим шкурой. Тот хищно облизнулся, приближаясь к церкви, и поднялся на задние лапы, упираясь передними в двери. Девчонка, мелкая тварь, посмевшая переступить его дорогу, была здесь. Она сама загнала себя в ловушку. Острые когти впились в жалобно заскрипевшее дерево. Шелена лежала на полу и рыдала. Темные волосы спутались и вымазались в грязи, неестественно бледное лицо пересекла сетка морщин, глаза даже сквозь пелену слез горели диким безумным огнем. Рыдала в голос, захлебываясь слезами. Дикая боль мешалась с ужасом и предчувствием скорой смерти в ужасающий коктейль, ледянящим холодом растекавшийся внутри, сковывавший все тело безысходностью. Она судорожно забилась на полу, пытаясь приподняться, но все силы оставили ее. Освященные лунным светом, со стен на нее смотрели строгие и сочувствующие лица святых, умиротворяюще поблескивали начищенные светильники и одиноко горела лампада перед крестом из черного мрамора, а за дверью часовни бесновался, рычал и выл взбешенный вурдалак, чующий кровь беспомощной девушки, запертой внутри. Шелена приподнялась на локте, усилием воли заставляя себя переступить через боль, и вошла в трансформацию. Вновь все тело скрутило судорогами и болью, но уже привычными. Удлинились клыки и когти, тело покрыла густая шерсть. Пока эта тварь еще не ворвалась сюда, был шанс, что она успеет полностью перекинуться… Успела. В последний момент. Дверь жалобно скрипнула и осела, распадаясь на изодранные когтями зверя доски. Оборотень, словно загнанный зверь, замер перед своим врагом. В храм, неспешно ступая, вошел гигантский иссиня-черный волк. В свете луны обнажились обоюдоострые белые клыки, бешенством полыхнули желтые глаза с вертикальными зрачками. Шелена попятилась, охваченная ужасом. Разум отказывался подчиняться, в мозгу билась только одна мысль: — Он убьет меня… И лишь когда она уперлась спиной в мраморный крест, а страшный зверь все продолжал приближаться — медленно, плавно, — с клыков его капала слюна, когти чертили борозды в камне, — Шелена ясно осознала, что это конец. Дальше отступать было некуда… Оборотни не умирают за так. И Шел не собиралась покорно ждать пока с ней наиграются, а потом сдохнуть. Движимая отчаянным желанием до конца бороться за свою жизнь, она оскалила клыки в ответ и почти прижалась к земле, взглядом и нюхом пытаясь отыскать хоть одну слабину в вурдалаке. Но зверь не стал дожидаться и давать себя изучить. Совсем незаметно он подобрался, и внезапно — прыгнул. Оборотень вывернулась из-под него в последний момент и впилась зубами в глотку вурдалака. Но его острые когти проехались по ее спине, сдирая шкуру и оставляя глубокие кровоточащие полосы, так что Шел с трудом удержалась, до боли смыкая челюсти на шее вурдалака. По клыкам потекла теплая кровь, и оборотень было сглотнула, но тут же поняла, какая плохая была идея. Внутри все обожгло, словно она глотнула кислоты. Зубы против воли разжались, и волчица свалилась с тщетно пытавшегося ее скинуть волка. Она с трудом приземлилась на все четыре лапы и прыгнула в сторону, избегая гигантских клыков убийцы. И бросилась бежать. Но лапы скользили по гладкому мрамору. Вурдалак двинулся за ней, пригнувшись и склонив тяжелую голову к земле, снова неторопливо и плавно, всем своим видом выражая приближающуюся угрозу, ощерив окровавленные клыки и глухо рыча. Шелена металась по маленькой церквушке, но волк отрезал ей дорогу к выходу. Дорогу к спасению. Истекающий кровью оборотень вновь уперся спиной в мраморный крест, уставившись взглядом в неподвижные зрачки вурдалака. Она сделала круг и вернулась на то же место. В лунном свете блеснула высеченная на плите надпись, и глаза Шел невольно пробежали по буквам. По коже пробежал озноб. Ей предстоит сдохнуть на могиле своего возлюбленного. Изнутри обожгло бешенством. Как в гребаном романе. Сдохнуть здесь, признав свое поражение… Зачем она сюда пришла? Что хотела доказать ему, мертвому, если не смогла доказать живому? Да и себе самой доказать не сумела. Черный зверь рванулся вперед, подминая израненное тело под себя. Клыки вурдалака вонзились в горло Шелены. Получеловеческая кровь брызнула и потекла по черной мраморной плите. К черту. Да и какой вообще во всем этом смысл… Она всегда была тварью. Неудивительно, любую тварь когда-нибудь убьет другая, более сильная. А ведь, наверное, зря она не приняла тогда его условие. Сейчас была бы жива. Какой вообще смысл в жизни?.. Клыки вурдалака рвали ее тело, но Шел больше не могла сопротивляться. В голове стремительно сменялись картины прошлого. Сероглазый волчонок на цветущем лугу, горячие поцелуи возлюбленного и запах свежего сена, царапающие спину соломинки. Отчаянный крик темноволосого мужчины «Ты меня не любишь!». И бледное лицо найденного в обраге колдуна на окровавленном снегу. Шел не знала, зачем спасла, пожалела и вылечила его. Оставалось лишь пожалеть, что разъяренные люди окончательно убьют его, отыскивая оборотня. Сознание мутилось, кровь текла во клыкам изжевывавшего ее шею и грудь вурдалака, смешиваясь с его слюной, серебряные шипы обожгли только поджившее плечо. Последнюю мысль, скользнувшую в измученном болью сознании, она осознала и прочувствовала особенно ярко. К черту все человеческие правила и их отношения к тварям вроде нее. Шелена не пожалела ни о чем. Ни об одном мгновении. И с радостью прожила бы еще одну такую жизнь. Когти судорожно впились в черный мрамор, оставляя глубокие царапины, быстро заполнявшиеся кровью. Тело конвульсивно дернулось и безвольно сползло в лужу крови на плите. «ТЫ МЕНЯ НЕ ЛЮБИШЬ!» Он с самого начала был не прав… Даже нежить умеет чувствовать… И она его любила по-настоящему… Но в любви поставить условия способны только люди…