Другая песня

      Они смотрят на гедониста, но ничего не видят, кроме белёсой желтизны нимба. Странное невезение — в компании волков оказаться овцой без права на достойные прозвища. Нелеп, осмыслен. Изящен, неуклюж. Забыт, важен. «Не стоит тратить время». Как пожелаете. Липкая кровь, полная ванна. Пальцы врезаются в ткань над подкладками пиджака, оставляя следы. Вокруг столько удивительных личностей. Но имеет значение лишь одна. Затрещина; не для Рудольфа; ему — хрупкое сердце, бумажная работа. «Я. Тебя. Люблю». Какая прелесть. Разве можно мёртвым кого-то любить? Разве можно мёртвым любить… мёртвых? Если бы Рицхоген додумался, то обязательно издал бы указ: «Можно, можно, можно». Рваные буквы, губы у самой шеи. Знаешь французский? Je t'aime¹, так говорят.       Генрих тупым взглядом окидывает стену позади канцлера. Ему снится живая тьма, величественные залы; только глаза налиты лиловым золотом — Гаафс не моргает. Социал-реалистическая партия — лестница в небо². Сородичу скучно. Зевнул бы, да вспомнил вдруг о Лоле — сладком имени, сложенном из конфет, которые вечно прилипают к зубам. Основатель Тайной Полиции уже и не помнит, что такое эта… как её, Вы сказали? «Кон-фе-та»? Три слога, право, сложно? Триста лет безделья. Тоже сладкого. Однако не в той же степени, что и хорошенькая охотница за толстосумами. Скидывает карты, снова в руке одна дрянь. Фишкой пусть будет голова Цинцинната: катается по столу, нелепо открыв рот — чего кричать, если никто не слышит? Нет живости. Откуда взяться — умер. В темноте бродят только с фонариком. Ласомбра фонарик выкинули³.       В бой вступает Гастон. Белый рыцарь видит банк, и господину на коне сносит крышу. На механическом коне. Вентру без скипетра, романтик-пилот. Оставь надежду, здравомыслящий дурак! Выброси аккордеон, не цепляйся за упокой Зверя. Здоровый циник, Генриху подобный подход к жизни совсем не нравится. Его воля — сидел бы поодаль; сейчас — сидит рубашкой внутрь (дурак). Новый год приносит новые благотворительные торжества. Оставь купюры в прозрачном ящике из нефти, пусть знают, что есть ещё в мире добро. Проиграет сегодня наиболее близкий к куклам без лица. Мимические уловки Жеде слишком хороши для игры. Фонтан крови. Ярости, то есть, прощу прощения.       — Интересно, — заключает инженер.       — у кого-то плохи дела, да?~       — Хватит! — скрип зубами. Ради Каина, молчите. Молчите, не дайте заговорить господину из розовой пыли. Виеватый, противный. Змей — снеси голову, на её месте вырастут две. Он заказывает музыку; льстите единственному, кто притащил патефон в комнату, где пол есть стекло и сдутые шарики. «Поправляйся!» — гласит надпись. Поправлюсь. Рога врезаются в череп, настолько большие. Будешь моей куклой? Ладно, не моей. Козьи зрачки. Не волнуйся, всё хорошо. Покажи, насколько плох расклад. Может, поменяемся картами? Разденься, покрутись, оденься. Ноты текут из ушей. Вальс с пластинкой. Когда наконец тебя прищемит иглой, м? Купи-купи-купи талант! Купи бесплатно.       — жаль! не пошёл ва-банк.       Во главе стола сидит икона. Раскинув руки, думает о благой цели. Или о том, как опрокинуть секретаря на стол и развязать скорее галстук, не знаю. Рицхоген курит — сигарета гуляет из одного уголка губ в другой. Малкавиан стал серьёзнее в своей болезненности. Большие планы, грандиозная месть. Она — торт, каждый слой из пуль и чернил (Создатель — не кондитер). Сидит с роял-флешом и всё равно проигрывает из раза в раз. Двух таких в одном раскладе никогда не попадётся — просто автор хочет сделать по-своему. Не нужны правила. ЦЦ-ЦЦ-ЦЦ. Некрасиво. Пододвигает к себе вазочку с ореховыми сладостями. Вкуса не чувствует, ест по привычке, лишь бы живчикам не досталось.       — Похоже, я выиграл.       Кто выиграл? Фигура в углу смеётся. Много имён у фигуры, однако отзовётся — только позови.       Ночь обещает быть долгой. Поставьте уже другую песню, а то надоела.