Твоя школьница

Дрожащими руками перебирая разнообразные фотографии математика, рыжеволосая бестия понурила голову, наплевав на то, что сидит она на этой самой математике, и выглядит как минимум странно. Да, она влюбилась в него, словно это было дозволено. Словно он ответит ей взаимностью. Словно её поймут… — Петрова, на стол мне неси, что ты в руках мнёшь? — Игорь Николаевич выжидающе взглянул на бледную девушку, которая подняла на него стеклянные глаза. — Мы ждём, Петрова! От этого громкого, властного, но бархатного голоса она вздрогнула, от чего фотокарточки улетели под стул. Не страшно, соберёт… — Нет, — девушка скривила губы в подобии улыбки, но вышло омерзительно ненатурально. — Нет, Игорь Николаевич…не принесу. Взгляд преподавателя метал молнии ненависти, злобы…он не выносил этого «нет». Он просто не знал что это такое! Просто, мать его, не знал… Весь класс выжидающе затаил дыхание, ибо столь дерзких ответов математик не терпел, как и говорилось. Секунда…две…три…тишина, в которой можно услышать то, насколько сильно бьется сердце школьницы. И, кажется, тот кто сидел впереди его слышал. В глазах о берега безразличия бьется одиночество и боль, которые хотят выйти вместе со слезами. Но она держит это в себе, словно оловянный человечек. — Села, Петрова. После урока не уходишь, поговорим, —учитель с явным пренебрежением махнул рукой, мол, чего с идиота взять. А с идиота можно взять любовь и ласку, Игорь Николаевич! Александра Петрова это выпускница обычной Муниципальной Общеобразовательной школы под номером 13. Ха, и ведь правда. Учителя-сущие бесы. Выглядит она…как обычная девушка. Высокие скулы, бледная кожа, рыже-красные волосы и татуировка на предплечье. Да, самая обыкновенная девочка 21го века. Ходит обычно чисто в брюках и блузках, или же в чёрных платьях с кедами. В каждом ухе пробито по две дырки. Курит-как паровоз, но как говорит ее старший брат Константин, цитирую: «куришь, как блядина, Сань. Завязывай». Но она не может…теперь не может. После того, как её изнасиловали, не может. Слишком большой стресс для ее тогда ещё детских нервов. 13 лет, ну разве она должна была потом встать, посмеяться и сказать «это было шикарно!». Конечно, нет. Тогда мать ругала её за испорченную одежду и раны, а когда заплаканная дочь пыталась рассказать всю правду, грубо прервали, сказав, что она лжет. После этого случая они отдалились. Из мыслей её вырывает громкий, режущий по ушам звон, оповещающий о том, что пора бы уже уходить. Всем, кроме неё. — Подойди, Александра, — строгий голос разносится по пустому кабинету, а она слушается, словно безвольная кукла. Повинуется, подходит к столу спокойным шагом и встаёт по стойке «смирно». Молчит. — Александра, что случилось? Ты скатилась, Александра, — учитель недобро сверкает стёклами очков, а ей безразлично. — Я всё ещё жду ответа, Петрова, — не отступает он, все так же съедая бестию взглядом. Но она молчит, словно воды в рот набрала. — Александра-Александра, что же нам с тобой делать? —учитель качает головой, а в ее голове проносится « жить вместе, перестать быть на дистанции учитель/ученица». Но она не озвучивает этого, нет. Просто молчит, потупив взгляд куда-то за спину Кирильчука. — Молчишь? Ну молчи дальше, Александра Семёновна, молчи…а теперь, выметайся из кабинета, не порть настроение. Грубо. Слишком грубо. В районе сердца предательски закололо, а глаза застелила пелена из соленой жидкости. Но она не показывает этого, нет. Просто берет свой портфель и уходит, хлопнув дверью. «Выметайся из кабинета, не порть настроение» стучит в висках, а по щекам ползут тонкие струйки из слез. Руки самостоятельно тянутся к карману брюк, где покоится никотиновый яд. Закуривает прямо в коридоре, и, заходя в туалет раскрывает окно, чтобы нормально покурить. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — шёпот переходит в истеричный крик, и лишь свёрток недокуренной сигареты уже выпал в окно, а вместе с ним и выпала из реальности Саша. Сколько времени прошло? Час, два, а быть может всего пять минут. Кто разберёт? В коридоре слышатся торопливые шаги, а после раскрывается дверь и стоит он-Игорь, держа в руках три фотографии и недобрым взглядом смотрит на истерящую девушку. — Петрова, Петрова…ты потеряла, — он безразлично кидает пленку на пол, а в глазах самое настоящее удивление. Он ожидал этого от кого угодно, но не от этой ведьмы. Со стороны-слишком гордая, а на самом деле…вон оно как. — Уйдите, прошу Вас…не хочу никого видеть, — рыжая безразлично опустила глаза в пол, а по щекам продолжали течь соленые струи. — Петрова-Петрова…— мужчина присаживается рядом и мягко вбирает носом в себя аромат ее волос — едва различимая корица, имбирь и едкий табак. Обреченный вздох, а она лишь прижалась к мужчине, всхлипнув. Почему-то именно сейчас казалось, что не оттолкнёт. Что даст волю слезам и всем недосказанным словам. — Саша… — тугой вздох срывается с уст преподавателя, а всхлипы лишь на мгновение утихают. — Ты же понимаешь, что нельзя так? — Льзя, Игорь Николаевич, льзя… __________________________ Но только общество не примет, От­ча­ян­ный наш пер­вый шаг. Со зло­бой ис­тинной вос­клик­нет: Вы по­теря­ли стыд и страх?