Словно птица Феникс

Мне никогда не забыть тот страшный день. Он огненным вихрем прошел по моей судьбе, навечно разделив мою жизнь на "до" и "после". Память безжалостно четко и сейчас по прошествии многих лет сохранила все мельчайшие детали пережитого кошмара, и я часто вижу во сне и площадь, и детей, тех маленьких, беззащитных, смертельно напуганных, плачущих малышей, которыми как живым щитом прикрывал трусливый президент Сноу свой дворец. Передо мной проплывают так ясно и осязаемо лица ребят - медиков из нашей санчасти. Они как живые встают передо мной...Ведь, все они остались там...Надежные, сильные, отважные ребята! А я, Примроуз Эвердин, хрупкая девочка, не имевшая ни единого шанса уцелеть в безжалостной, гражданской войне, и тем не менее ставшая добровольцем восставшего 13-го Дистрикта, волею судьбы оказавшаяся на самом опасном участке передовой выжила. Как?! Почему?! Эти вопросы мучили меня долго, заставляя и днем в редкие, свободные от работы в больнице, минуты вспоминать бойню на Круглой площади и искать ответ- оправдание перед всеми кто погиб тогда. И перед Силестинусом, моим лучшим другом...Который вырвал меня из эпицентра ада. Ценой собственной жизни...Что это?! Импульсивное действие? Или гораздо более глубокие чувства? Что я знала тогда о любви? Может, именно она вела его, он никогда не признавался мне, ничего такого не было...Мы дружили и только. А там, под бомбами не раздумывая, мой друг бросился мне на помощь, да и было ли у него вообще время на раздумье, когда начали взрываться посыпавшиеся на нас с планолета, серебряные парашюты...В секунду он решил, что моя жизнь дороже чем его, и спас меня. А может, Силестинус верил в это всегда, с первого дня нашего знакомства?... ...Воспоминания приносят и боль, и что-то еще, непонятое мной пока. Огонь, в котором чуть не сгорела я не потух, он пылает в моей душе, ища выхода. И как бы странно это не звучало, он будоражит сердце и душу, очищая, заставляя стать достойной тех, кто ушел так страшно...Я больше не маленькая, вечно напуганная девчонка из Дистрикта - 12. Я - боец, не менее отважный и решительный чем моя сестра, Китнисс, просто, поле боя у меня - иное. ...А тот день будет вечно со мной- и плач детей, их страх, блестящие от слез, глаза... И потом, неожиданно хлынувшая с небес,"первая волна" ужасных парашютов. Они, такие яркие и блестящие, изумили малышей, подумавших, верно, что весь ужас кончился. Дети решили, что им прислали подарки. Тянули к парашютам ручки, хватали их...И яркой волной ударяет в сердце собственный гнев и острая жалость, когда эти чудовищные изобретения стали взрываться в детских ручках, а площадь наполнилась невообразимом шумом и воплями раненых, к которым мы, медики ринулись на помощь, едва отгремели последние взрывы. А как могло быть иначе? Я так хотела утолить детскую боль, облегчить их страдания. Помню небесно- голубые глаза малышки, с глубоким,осколочным ранением руки. Ее я перевязывала последней, обрабатывала рану, настолько тщательно, насколько это было возможно в тот миг сделать... Она не плакала как другие, лишь смотрела на меня...С невыразимой мольбой. На меня никто еще так не смотрел, хоть в свои тринадцать я уже лечила и ставила на ноги больных. Вместе с мамой, которая мне всегда говорила, что у меня есть ДАР! Там, на площади маленькая девочка, будто почувствовав это, беззвучно молила меня о помощи, как свою последнюю надежду в обезумевшим мире...В ее глазах была такая вера, что я смогу утолить ее боль! Я запомнила ее и ее шепот- "Мне больно, помоги мне". Я не успела ей ответить, не успела сказать, хоть что-то в утешение...Это было за несколько секунд...До..." второй волны". Мы, ведь не ожидали ее совершенно и она должна была похоронить всех нас. Все произошло быстро, очень быстро...За несколько мгновений, очевидно. В моих же воспоминаниях эти мгновения растянуты в целую вечность... Помню кто-то окликнул меня. Чей-то голос, самый родной на свете, его я узнаю из миллиона.